Ангелы моего проклятия

Мелодия будильника… Уставшие глаза приоткрываются, глядя в серый потолок. Мысли плывут в голове, не давая и шанса сосредоточиться. Сон начал отступать, возвращая рассудок, и стал ощущаться холод. Хотелось полежать ещё хотя бы минуту, закрыв глаза. По телу пробежали мурашки, руки по привычке тянутся в попытке наощупь найти одеяло. Но ничего схожего обнаружить не удалось. Всё же пришлось открыть глаза. И правда, одеяла на кровати не оказалось. Похоже, я так беспокойно спал, что ненароком скинул его ночью. Встав с кровати, я поднял одеяло и положил обратно, но все ещё не спешил застилать постель. Мое внимание привлекло окно. Нет, не скучный пейзаж города, хотя Йокогама и роскошна своими пейзажами. Одно дело – смотреть на летний город из окна высокого здания, а совсем другое – видеть грязь осенних улиц со второго этажа старого и ничем не примечательного дома. Мое внимание привлекла открытая форточка, похоже, она и стала виновницей столь холодного утра. Хотя, кажется, я сам не закрыл ее вечером. Мои босые ноги, казалось, примерзали к холодному полу, пока я шел к окну. Приподнявшись на носочках, я закрыл форточку и лишь затем выключил изрядно надоевший мелодией будильник. После, опершись рукой о стол, ущипнул себя за переносицу. – Меня зовут Николай Гоголь. И я член опасной террористической организации «Крысы мёртвого дома», а также сотрудничаю со «Смертью небожителей». Каждый последующий день ничем не лучше прошедшего. Я чертовски устал от этого. Расправив одеяло, я наконец застелил кровать. Открыв шкаф, выкинул на постель типичный набор вещей - белую рубашку, жилет и штаны. Сняв ночную пижаму, состоявшую из простой жёлтой футболки и серых штанов, я взглянул на своё отражение. Худое и хрупкое тело сильнее, чем может показаться изначально, но главная моя особенность – длинные белые волосы, обычно заплетенные в косу. Отогнав от себя все мысли, я всё же переоделся и сложил пижаму в шкаф. Я иногда про себя шучу, что это единственная яркая одежда в моем гардеробе. Достав из ящика гребень, я встал у того самого зеркала и начал расплетать изрядно растрепавшуюся за ночь косу. Волосы молоком полились по плечам и спине, почти достигая пола. Пришлось чуть наклонить голову набок, чтобы их стало удобнее расчёсывать, сначала пропуская пряди между пальцев, и лишь затем проводя по волосам гребнем. За длинными волосами тяжело ухаживать, поэтому меня иногда посещают мысли о том, чтобы подстричь их. Но с ними связано так много воспоминаний, кажется, кто-то даже путал меня с девушкой. Улыбка быстро пропала с моего лица, ведь с ними связано еще кое-что. Да, точно… я вспомнил. *** В тот день я сидел в кабинете своего босса Фёдора Достоевского, обнимая спинку стула, и в сотый раз поправлял надоевшую чёлку. Фёдор, наблюдая за этой картиной и сдерживая смешок, продолжал работать. Я все-таки заправил волосы за ухо, и мне стало скучно просто наблюдать, а еще очень хотелось обратить на себя хоть немного внимания. – Может, мне просто отстричь эти волосы вместе с чёлкой? Я рассчитывал на интерес или любопытство, но Федор ответил слишком безэмоционально. – Как хочешь… Меня расстроил подобный ответ, и я огорченно прижался губами к спинке стула. Спустя пару секунд, дочитав очередную скучную, на мой взгляд, бумагу, Фёдор поднял глаза и, потянувшись, сказал. – Задаёшь вопрос только для того, чтобы я начал уговаривать тебя не делать этого. Довольно глупо, не находишь? Выходит, ждёшь моей реакции? У тебя прекрасные волосы, и тебе не стоит их обрезать… Если это то, что ты хотел услышать, можешь уходить, а не шататься без дела в моем кабинете! – Хорошо! Тогда я... – Не смей снова идти донимать Гончарова! Я прекрасно знаю, что было в прошлый раз, Коль. – У вас просто нет чувства юмора, – я по-детски надул губы и отвернулся, строя обиду. – Сигме вроде нужна была помощь с казино. – Понял-понял, ухожу… *** Обычное воспоминание вызвало во мне смешанные чувства. Я вглядывался в отражение своих глаз, стараясь понять, что именно я чувствую. У меня гетерохромия, мутация, при которой глаза отличаются цветом друг от друга. Многие считают это такой же привлекательной особенностью, как и волосы, но свой зелёный глаз я прячу за картой, хотя вижу им лучше. Второй, серо-голубой глаз, пересекает шрам, и вижу я им хуже. Я никому не рассказываю, откуда появился шрам. Может, поранился в детстве, а может, на одной из миссий. Впрочем, это было давно и сейчас уже неважно. Я куда более аккуратно достал из шкафа и надел плащ, с которым связана моя способность – «Шинель», позволяющая соединять меня с пространством в радиусе 30 метров, телепортировать предметы и манипулировать ими. Я вышел из дома, направляясь в офис «Крысы мёртвого дома». Доходы у меня неплохие, но живу я в старом доме отдалённого района. Всем, кто интересуется, отчего так, я объясняю, что дома мне не сидится и я весь день гуляю, приходя домой только чтобы поспать. Намного быстрее было бы добираться с помощью способности, но она требует довольно много энергии, да и пешком мне нравится ходить больше. Не ради красот города, а скорее от скуки. Вскоре высокое здание уже было передо мной. Для полиции наша организация кажется сборищем бесчеловечных убийц. Меня это забавит, я считаю их глупыми, раз они не могут понять столь простую цель – уничтожение опасных эсперов несмотря ни на что. Да, мне смешно, ведь я знаю всех сотрудников организации. Это, может, и не мои друзья, но близкие знакомые, к которым за эти годы я привязался. И они совсем не подходят на роль террористов. Передо мной открылись двери лифта, и, только успев нажать кнопку восемнадцатого этажа, сквозь закрывающиеся двери я услышал знакомый голос. – Коль! Подожди меня! Это был мой коллега Сигма. – О! Приветики, Сигма-кун! Двери остановились, и Сигма быстро забежал внутрь. – Да, привет Коль. – Ты сегодня рано. Что-то случилось? – Да нет, просто босс сегодня сказал прийти раньше, так что я тут. – Дос-кун…– вдумчиво протянул я, перед тем как двери открылись. Мы вместе прошли по коридорчику до рабочих мест, расходясь к своим столам. Я только включил ноутбук, как меня окликнул Гончаров. Иван всегда был излюбленной мишенью для моих подколов и розыгрышей. Парень прокашлялся. – Николай, Достоевский сегодня не в духе. Он сказал, что так и не получил твоего отчёта, и чтобы сегодня ты обязательно его дописал. Он сегодня не в настроении, так что советую без выпендрежа, как обычно, – Гончаров нахмурил брови. – Ой, да когда я вообще… – На прошлой неделе ты мне крысу в коробке подсунул! – Ну брось, это была всего лишь дружеская шутка. – Мне все равно, делай, что хочешь, моё дело – передать слова босса. Я тяжело вздохнул, но принялся дописывать отчёт о недавнем деле, старательно заполняя страницы «Word». Эта часть в работе не нравится мне больше всего, я не из тех, кто может часами проводить время на одном месте, ещё и что-то писать при этом! Но, тем не менее, именно это и составляет большую часть моей работы. Я действительно пытался писать, не отвлекаясь, но, по правде, каждый раз с грустью поглядывал на часы. Наконец-то время 13:00, и все идут на перерыв попить кофе, перекусить, а кто-то – просто отдохнуть. Так что я побежал к небольшой зоне отдыха первым, что и неудивительно. Вскоре подошли Сигма и Гончаров с подносом чая. – Была бы обычная продажа оружия, если бы не те из «Вооружённого детективного агентства», и не пришлось бы писать подробности дела, – возмущался я. – Меня не было на одном задании, что уже произошло? – Поинтересовался Сигма. – Ничего особенного, просто из-за неаккуратности Николая нас заметили детективы, – Иван вклинился в разговор. – Это еще и из-за меня? А что ты делал, в то время как я торговался с группой? Разве не ты в тот момент должен был патрулировать все входы и выходы? – А разве с твоей способностью не было бы легче смотреть за обстановкой? Решил, чтобы я один смотрел за всем зданием?! – Хочешь сказать, что ты сам ни на что не способен? И бедному Ване нужна была моя помощь? – Да если бы ты три часа не разбирался с этим, мне не нужно было бы вмешиваться, по-тихому продал бы и скрылся! – И что ты этим хочешь… – Успокойтесь! Мы оба, замолчав, посмотрели на Сигму. Он всегда был тихим и старался не привлекать к себе лишнего внимания. Кажется, я впервые слышу, чтобы он кричал. Замолчали не только мы, но и все присутствующие в зоне отдыха. Сигме стало неловко в полной тишине, и он продолжил шёпотом. – Только не ссорьтесь. Последствия очень серьезны? – Да нет… Я спас нас способностью, – так же тихо ответил я, – но босс явно был не в восторге, что сделка сорвалась. Насколько я понял, она была очень важной, ведь Дос-кун почти не выходит из своего кабинета. А мы с Ваней второй день пишем отчёт. – Хм... Это плохо, ребят. – Главное, что никто не пострадал. Босс, должно быть, организует ещё одну встречу. Мы же сейчас можем только ждать дальнейших указаний, – подбодрил Гончаров. Мы допили чай, хотелось сменить тему, обсудить что-то другое, хотя бы ненадолго расслабиться. Но перерыв оказался слишком коротким, чтобы рассказать все мысли. Только я отошёл от друзей, улыбка сразу сменилась грустью. На людях я всегда гиперактивный, веселый парень. По крайней мере, я бы хотел, чтобы всем так казалось. – Еще совсем немножко… Буквально за двадцать минут я всё закончил и начал печатать. Раздражающий звук печати принтера ощущался совсем по-другому, когда печатались два дня работы. В моем рабочем месте нет ничего особенного. Письменный стол с ящиками и полкой. На нём ноутбук и принтер, органайзер с ручками. На полке стояла рамка с фотографией какой-то бабочки, я и сам не помню, откуда она у меня, но выкидывать жалко, и поэтому она дополняет стол. Я собрал листы в аккуратную стопку и пошёл в кабинет Фёдора. Он был на этом же этаже, в самом дальнем углу коридора, чтобы никто не мог нарушить абсолютную тишину и покой Достоевского. Небольшое волнение… Нет, не страх, а лишь лёгкое волнение… Шаги эхом разносятся по коридору, я останавливаюсь у той самой двери. Глубокий вдох и стук в дверь. – Войдите. Я медленно вошёл в комнату. – Доброго дня, Дос-кун! Я принес то, что вы просили. Я положил отчёт на стол босса, что стоял посередине кабинета на тёмно-синем ковре, вдоль стен – шкафы с различными папками и документами, разложенными в идеальном порядке по полочкам от «А» до «Я». Достоевский нехотя оторвался от папки с документами и всё же взглянул на меня. Мне часто говорили, что я должен обращаться к нему «босс», но еще чаще делали исключение, зная, что ругать меня бесполезно. Да и, похоже, за столько времени Фёдор привык к тому, как я его называю. Он молча взял первый лист отчёта, бегая глазами по тексту. Даже не захотев читать до конца, Фёдор нахмурил брови, вновь поднимая на меня взгляд. – Шрифт не тот… Он взял в руки ещё один лист. – Где нумерация страниц? Я давал образец, по которому ты должен был выполнять работу, тут не соблюдён план текста. Где он?! Меня раздражает то, как Фёдор требовательно относится к каждой мелочи в работе. Хотя в глубине души я понимаю, что Достоевский отчитывается с этими работами Очи Фукути и не хочет получить выговор. – Переделать! Я отвернулся, закатывая глаза. Мне это порядком надоело. Стеклянные дверцы шкафа отражают закатанные глаза. Достоевского это не столько злит, сколько раззадоривает. Он подкидывает стопку вверх, и она разлетается по всей комнате. – Переделаешь, как только соберёшь. Я фыркнул, но начал собирать, ползая по кабинету. Босс снова раскрыл ту же папку и, без проблем найдя нужную страницу, продолжил читать. Но, будем честны, всё-таки со смешком поглядывал на меня. Собрать листы вокруг проблемы не составило, но пару залетели под стол Фёдора. – Дост-кун, не могли бы вы сами собрать их, ведь будет как-то неправильно, если подчинённый будет ползать между коленей своего босса? – сказал я с хитрой, многозначительной улыбкой, протягивая слова. – А по-моему, всё правильно, ведь кое-кто начинает забывать, где его место. Собирай, у тебя не так много времени. Стол был закрыт с трёх боков и лезть пришлось со стороны Достоевского. Вот только, когда я потянулся за ближайшим листом, Фёдор издевательски наступил на бумагу носком ботинка, надменно посматривая на меня свысока. Я знал, что, потянув за лист, порвал бы его и поэтому поднял взгляд на босса, терпеливо ожидая, когда тот уберёт ногу, слегка нахмурив брови. Думаю, в глазах Достоевского я выглядел забавно, как обидевшийся ребёнок. Он убрал ногу. Я пополз дальше, собирая бумаги. Фёдор с насмешкой наблюдал за тем, как я на четвереньках ползаю между его ног. Всё собрав, я встал и поклонился. – Прошу прошения… Я даже задумался на секунду: можно ли называть его Дос-куном после такой ситуации? – …Босс… Я медленно направился в сторону двери, но меня окликнули. – Ничего не забыл? Я обернулся, увидев, как Достоевский держит в руке образец, по которому я должен был выполнять отчёт. Эта миссия проходила по заказу Очи Фукути, значит, отчёты тоже перейдут к нему. Фёдор и так достаточно строг касательно них, а находиться под командованием Фукути – просто ад. Я надеялся, что от меня отстанут и с таким отчётом, но нет. Всё-таки этот образец не столь бесполезная бумажка, придётся забирать. Но как только я подошёл к нему, Достоевский специально уронил бумагу на пол, и, когда я наклонился, чтобы поднять листок, Фёдор надавил носком туфель на мой затылок, заставляя оставаться в позе «поклонения». – Глазки свои будешь закатывать с Гончаровым, а не со мной, ясно? – … – Ты меня прекрасно слышал, и я не буду повторять. – Да, б-босс…