Silencio.

      Когда я просыпаюсь во второй раз, моё тело горит. Мне ещё хуже, чем было. Безумная жажда пропала, но на её место пришло жуткое жжение по венам и дикая чувствительность к свету и звукам.       В попытке успокоить дискомфорт я сдираю с руки катетер, шарю руками по груди и срываю какие-то проводки, закрываю глаза и извиваюсь на койке, словно в припадке. Я не могу даже думать. Мне хочется вылезти из кожи, вытащить душу, сделать с этой болью хоть что-нибудь.       Я дрожу, укутываясь в одеяло и в следующий миг и впиваясь пальцами в свои рёбра. Моё тело кажется холодным, в голове пусто, всё, что я могу это в пьяном бреду ворочаться и хныкать, пока мне не становится то хуже, то лучше.       Меня тошнит, знобит, дёргает и я даже не слышу писк мониторов рядом, пока нежные руки не отводят мои руки от лица. Глаза тоже болят.       Когда свет приглушают на самый минимум, я понимаю, что это из-за моих ногтей. Я пыталась выцарапать себе глаза и, честно говоря, сильная чувствительность к яркости вполне себе объективная причина для этого.       Всё, что выходит сделать, пока вокруг суетятся медсёстры, это прижаться к сильной груди и позволить рукам обхватить меня, прижав руки к моим похудевшим бокам. Они мягко гладят меня, не позволяя навредить самой себе, заботливо поправляют одеяло и убирают с лица волосы.       Я в прострации. Где-то на периферии я могу разобрать разговоры о ломке и привыкании, но меня снова что-то изнутри скручивает, заставляет выгнуться, замычать, захныкать. Я хриплю куда-то в чужое плечо, кусаю его в попытке успокоить судорогу, хвастаюсь руками за своё одеяло.       В голове мелькает, как мне колят нечто неизвестное, уговаривают на что-то, оставляют наедине с собой. Наверное, это просто какая-то галлюцинация или что-то наподобии, когда мозг в попытке получить нужное создаёт образ сам.       Мне снова больно. Кажется, я отвечаю на какие-то вопросы приходящих и уходящих врачей, пью какие-то таблетки и воду, пока меня снова не начинает тошнить, издаю отвратительные звуки в попытке унять неприятные ощущения.       Я хрюкаю, когда в знак поддержки меня сжимают в объятьях чуть крепче, и едва ли не отшатываюсь от медсестры, решившей проверить моё зрение.       Мне кажется, я злобно шиплю на неё, но мягкие поцелуи куда-то в макушку отвлекают гораздо сильнее боли. Я мычу в ответ, закрывая глаза и прижимаясь.       Меня мутит. Мне всё так же плохо, но что-то в этих прикосновениях даёт моему телу нужные воспоминания и я почти плавлюсь под ними, как под июльским солнцем. Мой голос охрип и осел от нескольких криков, которых я не могу вспомнить, но я всё равно шепчу: —Август? — мне так хочется, чтобы это был он. Есть в нём что-то знакомое и, если он действительно мой муж, то вряд-ли он сделает мне больно, правда? —Я с тобой, сокровище. Я здесь. — он мягко целует мой висок, зарывается в мои волосы лицом, почти качает меня на руках, пока я медленно дышу вместе с ним и глухо хнычу от сделавшегося дискомфорта.       Наркотическая ломка это вам не шутки. Я никогда не могла подумать, что это так тошно, так ярко, так громко и так больно. У меня чешется всё, всё ноет и гудит, всё дрожит и нервно дёргается.       Я не знаю, сколько мы так сидим, но он ни разу не покинул меня даже поесть.       Это долго. Не по времени – я без очков, от того и настенные часы это непозволительная роскошь для меня. Не то чтобы мне всё ещё было интересно смотреть куда-то кроме обратной стороны своих век.       Симптомы уходят.       Они оставляют неприятный осадок, болезненную слабость, вялость, усталость и я сонно бормочу что-то в бреду, пока холод, на этот раз настоящий, а не тот страшный озноб от зависимости, пробирает меня до костей, заставляя моего мужа укутывать меня в одеяло чуть сильнее.       Хм. Такое странное слово на моём языке. Муж. Муженёк. Супруг. Мне нравится. Я не пробую его на вкус, озвучивая мысли вслух, но утыкаюсь куда-то в шею, проводя губами по грубоватой коже и почти пьяно хихикая.       В ответ меня лишь гладят по голове и шепчут горсть успокаивающих слов, позволяя мне снова погрузиться в дремоту и на время забыть о абстиненции.