(Не)хорошая погода

      С момента первого учебного дня прошло достаточно времени.       «Что произошло за этот период?»: спросите вы, и я с удовольствием поясню.       На самом деле, много чего: Кацуки сдружился (если можно так сказать) лишь с двумя одноклассниками: Эйджиро Киришимой и Каминари Денки; на первый «А» напала Лига Злодеев; прошёл их даже первый фестиваль, где Бакуго занял первое место, но остался им не доволен, потому что двумордый выскочка поддавался, не используя всю мощь своей причуды, как считал Кацуки.       Поэтому блондину не терпелось поговорить с Тодороки о подобной выходке.       Алоглазый подкараулил гетерохрома в одном из коридоров школы и бесцеремонно схватил Шото за шиворот, потащив за ближайший угол, подальше от посторонних ушей и глаз. Все его внутренности кипели от ярости. Он не хотел победить таким образом.       — Бакуго, в чём дело? — опешил парень с гетерохромными глазами, в замешательстве поглядывая на взрывного Кацу, который перепечатал его к стенке. Тодороки не любил много разговаривать, но сейчас видимо придётся выйти из зоны комфорта и успокоить блондина словами.       Шото аккуратно убрал со своего лица растрепавшиеся волосы, невольно заставив Бакуго любоваться им, и потерять на секунду дар речи, но когда в безразличном и холодном взгляде промелькнуло что-то похожее на удивление, Каччан очнулся, словно от бесконечного забвения, тряхнув головой.       — Ушлёпок. — прорычал светловолосый юноша. Но больше это было адресовано себе, нежели однокласснику. — Какого… кхм… лешего ты поддавался? — неловко выдал взрывоопасный парень.       — Я не поддавался. — спокойно ответил Тодороки, отводя взгляд, как будто он стал смотреть не на Кацуки, а куда-то сквозь него, что заставило сердце взрывопасного героя сжаться от неприятных ощущений. — Я сражался достаточно в полную меру. — наконец выдавил разноволосый после недолгого, но мучительного молчания. Лицо Бакуго так и перекосило от гнева на этого тупого Двумордого. Он издевается?!       Блондина переполнила злоба, отдавая негромким звучанием в перепонках и скрежетом зубов.       Кацуки неожиданно осознал, что ему было совершенно плевать на эту ситуацию, его гораздо больше злило то, что Изуку — единственный кто смог достучаться до этого немногословного юноши и заставить того сражаться в полную силу. Почему именно этот чёртов Деку?! Почему у него ничего не получилось?       Тем временем, Тодороки совершенно не волновали психи одного из лучших учеников школы.       Разноволосый юноша привык пропускать мимо ушей словесный понос некоторых людей, поэтому ему не составило труда не слушать Бакуго, который чуть ли не взрывался от переполнивших его чувств.       Парень непроизвольно задумался о том, почему его запястье невыносимо щипит, словно его руку поливают кипятком, и в то же время бегают неприятные мурашки холода. Поэтому он не удержался и посмотрел на свою «татуировку» дракона, из пасти которого сыпались взрывные искорки. В его безразличных глазах в очень редких случаях вспыхивало удивление. И сейчас был такой случай. На сколько он знал, такие ощущения случаются лишь тогда, когда соулмейт ревнует.       Метка не доставляла Шото практически никакого дискомфорта, потому что он настолько привык ощущать злость соулмейта, казавшейся ему ничтожной по сравнению с болью во время тренировок с отцом, что привык к ней и принял её.       Но сейчас… всё было иначе. Это была новая эмоция, которой не было до этого.       Метка служила ему напоминаем о том, что кто-то существует и дышит ради него, что рано или поздно родная душа распахнёт и примет его в свои тёплые объятия. Она служила ему напоминанием о том, что он — живой, и создан для того, кто не будет его использовать, как оружие, способное превзойти Всемогущего.       Двухпричудый ученик не был родом из городка — Мусутафу — жители которого были обязаны следовать закону соулмейтам, но Вселенная не всегда выбирала именно из горожан. Были и исключения. Шото — был этим исключением.       Тодороки часто ловил себя на мысли, что очень хочет посмотреть в глаза того, кому он был предназначен, в глаза того с кем они были похожи. Ведь Шото тоже раньше испытывал злость, но со временем научился её подавлять и ему хотелось помочь своему соулмейту заглушить боль и гнев.       Гетехром давно понял, что его соулмейт вечно раздражительный и злой, подобному колючему ежу, к которому сложно подобраться. Но отчего-то ему казалось, что это лишь поверхностный облик и где-то глубоко внутри скрыто нечто большее, куда более приветливое и дружелюбное.       Единственным подозреваемым был взрывной характер Бакуго. Но тот сейчас настолько был переполнен гневом, что Тодороки не решался задавать лишних вопросов. К тому же, ему нравилось смотреть на то, как парень злиться, как сильные мускулы пульсируют по накаченному телу, как скулы по-особенному выделяются на его красивом лице. Шото и не заметил насколько сильно погрузился в мысли, что прослушал целый поток «комплиментов» от Кацуки Бакуго. В реальность его привёл, кстати, тоже он. Гетерохром получил сильный удар в лицо, от чего перед глазами всё поплыло, превратившись в мутное изображение.       — Какого чёрта ты меня игноришь? — прорычал блондин, когда Шото, потрепав головой, привёл себя в нормальное состояние и посмотрел прямо ему в глаза. Кацу невольно отметил, что красное пятно — место удара — ничуть не испортило милое личико Двумордого.       «Да что это со мной?! — разозлился на себя Бакуго, в раздражении сводя скулы, которые стали выделяться на его лице больше. — Я ненавижу его!»       Тодороки ничего не ответил и снова посмотрел на свою метку — только сейчас он обратил внимание не только на ощущения, но на и едва заметное мерцание искорок.       — Кацу, я думаю, нам надо поговорить о куда более стоящих вещах.