"Я-Учиха!"

      Учиха Микото всегда была примерной дочерью, надежным товарищем, хорошей женой и совершенно, отвратительной матерью… Это она поняла, когда ее Итачи поднял свое оружие, чтобы закончить начатое. Вмиг, когда их глаза встретились, в алом мангёко Итачи, она будто впитала частичку той боли, с которой ее убийца будет жить до конца своих дней. Дорога была извилистой и никак не заканчивалась. В темноте женщине предвиделся ее старый дом, где она проживала со своей семьёй до того, как её выбрали невестой наследника. Немного прибавив шагу, уже бывшая жена главы клана приблизилась к небольшому одноэтажному дому. Странно, что поместье сохранило свой первозданный вид, хотя оно давно пустовало. Чуткий слух шиноби уловил едва заметные звуки, исходившие из дома. Мягкими шагами ступая во внутрь, куноичи, прежде чем войти, поклонилась в знак уважения памяти к этому месту. В прошлый раз уезжала она отсюда в спешке, а сейчас вроде спешить-то некуда. Внутри сидели двое самых близких к ней мужчин: отец и брат играли в шоги. Как она могла забыть эту традицию их семьи? - Надеялся не увидеть тебя так рано…- внезапно нарушил тишину отец, продолжая играть, не поднимая взгляда от доски. Брат поднял голову и улыбнулся, мягкой немного извиняющейся улыбкой. Было странно ощущать себя старше него, и, если, подумать, отец также был ненамного старше нее. - Расскажешь, как обстоят дела там? – наконец взглянув на нее, спросил мужчина. Все в клане говорили, что ее старший сын больше похож на Фугаку, но сейчас смотря в давно забытые глаза женщина уверилась, что нет, все-же на дедушку. Такие же складки около глаз, такой же низкий хвостик с каштаново-черными волосами. У младшего они были иссиня-черными, прям как у нее, даже сам он больше похожий на маму, ее малыш…От воспоминаний сердце непроизвольно кольнуло и, усмехнувшись куноичи зашла внутрь, мягко закрывая седзи, и села рядом с братом. - Знаешь ли, не очень… После смерти отца, ее и брата перевели в общее поместье, где такие же сироты, как они, учились выживать в клане. В какой-то мере Микото повезло, из-за неизвестного феномена ее глаз она стала идеальной кандидатурой в жены наследника клана. Им пророчили сильное потомство, и надо же, не прогадали… Брат умер в горловине второй войны, и она осталась совершенно одна. Наверное, именно в этот момент что-то надломилось внутри нее. И вместо того, чтобы сразиться за свое место под солнцем, она просто согласилась стать невестой Фугаку. В какой-то мере, будущий муж презирал ее, и это чувство они пронесли через весь их недолговечный брак. Она полюбила его, а он не смог. Рождение двух сыновей примирило и немного смягчило его отношение к супруге, но, как оказалось, ненадолго. - Хотела бы все исправить, если б была такая возможность? – женщина вскинулась от внезапного вопроса брата. Казалось, что после ее рассказа он никогда не заговорит с ней. Потому что она сама себе была противна, что уже говорить о брате. Ответа не потребовалось, мангеко женщины говорило за себя красноречивей слов. Только представив, как брат убивает своего брата, у нее кипела кровь, и вся вина лежит на них. На амбициозном дураке Фугаку, на слабохарактерной ней самой - Микото…- мягко окликнул ее брат. Сколько было ему лет? Шестнадцать? На вид не больше четырнадцати. Тонкокостный, красивый и такой молодой. Сколько девичьих сердец успел бы он разбить, останься живым. Его голос чем-то напоминал ей только-только формируюшийся голос Итачи Она никогда не знала, что и брат обладал Мангеко. Узоры в глазах у двух представителей проклятого клана начали формироваться во что-то страшно-ужасно-привлекательное. - Пусть это будет моим подарком на твой день рождения…- мягко улыбнулся брат, дотрагиваясь двумя пальцами до ее открытого лба. Как же он напоминал ей ее старшего сына. Как же она хотела рассказать об этой схожести с племянником ему… Но мир завертелся, ушли все цвета, и на миг она оказалась в непроглядной тьме. Было темно, но и тело постепенно начало терять свое тепло. Поежившись от резкого ветра, женщина попыталась встать. По ощущениям она сидела в жестком футоне. Попытавшись активировать Шаринган,она едва не вскрикнула от боли, и только теперь она поняла, что ее глаза завязаны бинтом. Она была шиноби, даже добралась до звания джоунина, ее учили не полагаться только на глаза, не поддаваться панике. Но смерть от рук своего сына, внезапная встреча с дорогими ей людьми, и это непонятная ей ситуация, все это в целом было слишком даже для нее. У нее началась истерика, она пыталась снять бинты, плакала и одновременно смеялась. На шум прибежали несколько человек. Странно, а в преисподней бывают люди? - Успокойся, у тебя чакроистощение… -кто-то заломил ее руки назад и пытался успокоить ее. Она хотела выйти от захвата одним махом, как ее вырубили простым ударом в сонную артерию.

***

Зрение возвращалось неохотно. Сначала все было туманно белым и только очертания людей можно было различить, если хорошенько прищуриться. Не спасал даже слух, шиноби на интуитивном уровне ходят бесшумно, а определять по-чакре...Увы, она чистокровная Учиха, а не Хьюго. - Пришла в себя девчонка? - этот сварливый, старческий голос она бы узнала из тысячи. Саяме-сан была медиком и няней в одном лице, для таких же сирот как она. Ее боялись и любили одновременно. Микото помнила, как она самолично провожала эту женщину в последний путь. - Саяме -сан… - голос… если даже она долго молчала, голос...он не должен быть таким… таким детским… - Что? – ворчливо отозвалась старуха, подходя с гадко-пахнущими лекарствами. - Что происходит? – не это хотела спросить она. Определенно не это. Еще не сформированный вопрос застрял в горле. - Брат… твой …умер - будь она ребенком, услышь она этот тон, она бы обиделась. Но брат умер давно, и Микото уже свыклась с этой мыслью. - Я знаю – вышло даже чуть злей, чем предполагалось. Выражение лица старухи все еще оставалось туманным, и это злило. - Поправляйся… Всему свое время, – устало вздохнула старая Учиха. – Прошли, прошли времена Учихи Мадары, когда шиноби боялись тени наших соклановцев, – бормотала себе под нос женщина, уходя прочь в другую смежную комнату. Микото боролась с удушающей тошнотой после лекарств, но терпения грозилась лопнуть с минуту на минуту, и женщина встала с насиженного места на дрожащих ногах. Шатающейся походкой, на ощупь она вышла наружу. Она должна узнать, что тут, черт возьми, происходит. Смутные сомнения, грызущие ее с момента пробуждения, отдались стадом мурашек по коже. Дом, в котором она отлеживалась, в том будущем нее уже не существовал. Он был разрушен в день нападения девятихвостого. Это гендзюцу? Остановив поток чакры на несколько секунд, женщина попыталась выйти из него, но ничего не изменилось. Где-то было слышно чириканье птичек, шум от тренировок и все тот же неизменный дом. Она медленно дотронулась до себя. Привычной выпуклости в районе груди не было, и чтобы удостоверится наверняка, женщина дотронулась до своих волос. Короткие, такие она носила, еще не будучи избранной невестой наследника. Слеповато щурясь, она подошла до седзе, встала спиной и измерила свой рост, как это она проделывала со своими детьми. Рост не дошел даже до половины высоты седзи. Пальцами дотронулась до зубов – не молочные. Исходя из полученных данных, она не старше своего младшего сына. Учитывая свою миниатюрность – ей максимум восемь-девять лет. Возвращаясь к своего места на ощупь, Микото постаралась проанализировать ситуацию. Что там сказала Саяме-сан? Умер брат? Тогда – девять. В день рождения она получила эту прекрасную новость. «- Пусть это будет моим подарком на твое день рождения…» - вспомнилось последняя фразу брата. «Так вот какой он, твой подарок, брат» - усмехнулась женщина. В прошлый раз, кажется, она просила что-то другое, сейчас даже не вспомнить. Неуклюже усевшись на жесткий футон, куноичи начала составлять примерный план своих действий.

***

Дом Учихи Кагами стоял на вершине холма и был у всех на виду, в отличии от своего жильца. Даже старейшины видели угрюмого хозяина этого дома не чаще, чем один раз в месяц на собрании клана. О нем ходили много разных слухов, в клане его недолюбливали из-за его приверженности к идеям Второго Хокаге. Он был вторым сыном уже бывшего главы клана и младшим братом нынешнего. По-слухам, его сын умер во время миссии в Сунагакуре, а жена так и не родила ему других. В том будущем которую знала куноичи, Кагами был тем самым серым кардиналом Учих и связующим звеном с деревней. Только после его смерти, Третий и Данзо решились на открытое противостояние с ее кланом. Следуя за присланным шиноби, Микото оглядывала примыкающий к дому Кагами -сама сад. Даже став женой главы клана, вход в его дом так и остался закрытым для нее. Их встречи она могла посчитать пальцами одной руки: первый раз, где-то в этом возрасте, второй на свадьбе, и последний в день знакомства Шисуи и Итачи. Сад был украшением этого дома, видно, что хозяйка этого поместья постаралась на славу: цветы и деревья, которые цветут посезонно, не давая увянуть красоте этого места. Они прошлись по каменной дорожке, ведущей к дому, и остановились напротив открытых седзи. Внутри мужчина в белом кимоно осторожно срезал веточки с миниатюрного дерева бонсай. Казалось, что он даже не заметил гостей. Осторожно сняв универсальные сандали с открытым носом, двое прошли во внутрь. Куноичи поклонилась в знак уважения к более старшему, но, кажется, мужчина даже не заметил данного жеста. Присев на татами, они стали ждать хозяина поместья. Служанка принесла чай на подносе и удалилась после одного кивка Кагами–сана. Присев напротив гостей, мужчина, не торопясь, начал помешивать напиток. Протянув каждому по чашечке горячего напитка, хозяин поместья поднял глаза на Микото. — Это она,- коротко сообщил ее провожатый. Мужчина долго молчал. У куноичи, кажется, прошел табун мурашек по спине. Чутье подсказывало, что эта встреча ничем хорошим не закончится. У каждого клана есть свои неписанные правила и законы, направленные на урегулирование внутренних распрей и разногласий. У Хьюг считалось неприличным смотреть друг на друга с активированным бьякуганом, и почти такое же правило существовало и у Учих, считалось, что смотреть с активированным шаринганом на другого члена клана считалось проявлением явной агрессии. Говоря попроще, его можно было интерпретировать, как «Ты мне не нравишься, я хочу убить/избить тебя». И, когда Учиха Кагаме взглянул на нее со своим Мангеко Шаринганом, где-то на подсознательном уровне у куноичи активировался шаринган и постепенно приобрел свой завершающий штрих с пяти листовым кровавым цветком внутри глаз. Воспоминание женщины постепенно стали терять свои краски и эмоциональную составляющую. Вот она со своими детьми… детьми? Кто такие Итачи и Саске? Жена кого? Шаг за шагом все они покрывались туманом, как отменное дзюцу туманников. Брат? Брат! Нет, нет и еще раз нет! Она не должна забыть о его подарке! Слишком ценный подарок, слишком дорогой! Второй шанс на спасение клана. Девушка мотнула головой и увела взгляд, капельки крови упали на светлые брюки, будто намекая какой ценой был получен этот шанс. Надо же, кровоточит правый глаз, а она и не заметила. Глаза мужчины округлились, действие техники должно было закончиться только тогда, когда он этого бы захотел. Обретение Мангеко шарингана несомненно считалось проявлением силы, но не все могли с этой силой справиться. Кто-то не выдерживал объем информации и сходил с ума, кто-то не мог правильно рассчитать силы и потратив слишком много чакры, просто умирал на поле боя, поэтому умение справиться с этой силой ценилось намного больше, чем просто обладание ей. Когда ему сообщили об этом инциденте, то решение было одним: заставить на время забыть об этом их обладательницу, для ее же блага. Дети войны быстро взрослеют, и не было ничего удивительного, что у этого поколения шаринган пробуждался намного раньше. Но интересным был сам факт пробуждения Мангекью у девятилетней девочки. Ему сообщили, что девочка потеряла сознание из-за чакроистощения. Детский организм, неприспособленный к такому расходу, просто вырубился. Будущая куноичи пролежала три дня без сознания в лазарете временного приюта, и еще неделя понадобилась к возвращению обычного зрения. Кагами был мастером своего дела, поэтому девочка даже не заметила бы подмену воспоминаний, но она прервала технику. Мангеко был при ней же, и она еще держалась только на одной силе воле. Сильная девочка, и постарайся он закончит технику, Кагами может просто убить ее. Непозволительная роскошь - терять такого бойца, даже для клана Учиха. Стало любопытно, что же она сделает, как она хочет управиться с этой силой. Пройдет еще немного времени, и она сама подойдёт к нему с просьбой стереть ей память… Дав глазами знать ее сопровождающему, чтобы он ее увел, мужчина взглянул на силуэт быстро обувающейся девочки и хмыкнул. Кажется, в этот раз он не удостоиться поклона вежливости.

***

Микото была в ярости, сидя опять же на своем жестком футоне она силилась вернуть утраченное. Было ощущение чего-то украденного, чего-то очень дорогого ей. Умер брат, но они встретились, может быть, у нее во сне? Там был еще ее отец, они говорили, но о чем? «Второй шанс для клана? Клану угрожает опасность?» Может быть это было предупреждением? Последней волей покойного? Девочка без сил рухнула на футон, брата больше нет, но почему она не горюет? Будто произошло это давным-давно. Может так действует Мангекью? Все так перемешалось, и всему виной Учиха Кагами! Еще вчера она знала намного больше нежели сегодня. У нее были какие-то планы, но сейчас у нее просто не осталось сил. Мангеко жрал, как не в себе и даже на универсальную стойку у нее не осталось силы, не говоря о каких-либо техниках… Надо возвращаться к тренировкам, завтра она переедет в другой дом, так как прибыли новые сироты, а в старом не осталось места для них. Их распределят по клановым домам, и было смутное сомнение, что они там будут выполнять функцию прислуги, дабы платить за свое содержание. Война никого не жалела, ни детей и ни взрослых… Перевернувшись на правый бок, девочка силилась вспомнить свое довоенное детство. Получилось из ряда вон плохо, глаза постепенно закрывались, унося ее в царство морфея и даря долгожданный покой.

***

Темы собрания становились все жёстче и жестче, военное время диктовало свои условия. Сегодня обсуждалась сумма капитала, выделенная для детей сирот. Учихи никогда не бросали своих, когда знакомое имя появилось в списке, Учиха Кагами поднял свои глаза и обвел собравшееся толпу. - Денчи, кажется, у тебя сын? - упомянутый Денчи удивленно вскинулся и кивнул. - Да, скоро Обито исполнится год… - ответил мужчина, не понимая к чему клонит Кагами. - И жена умерла недавно? – присутствующие на них двоих с затаённым интересом. Мужчина на это только кивнул, да, мол умерла в сражении. - Кажется, у Саяме-сан, и так много подопечных. Возьми девочку постарше, пусть она приглянет за твоим сыном. - Как скажете…-неуверенно согласился мужчина. На самом деле, ему было удобнее, если бы сын находился в общем приюте. Сам он появлялся в клане не часто, выполняя задания. Жена умерла полгода тому назад в сражении с Ивагакуре, поэтому дом пустовал большую часть времени. Но, отказывать второму человеку после главы, он не посмел. - Тогда, Микото Учиха присмотрит за Обито, – заключил мужчина и продолжил распределять сирот по домам. Сидевший в общих рядах четырнадцатилетний джоунин Конохи, и по совместительству наследник клана – Учиха Фугаку, насторожился. Зная своего дядю, было непривычно видеть его протекцию над определенным ребенком. Другие распределения прошли под лозунгом: кому нужна дополнительная рабочая сила. Что такого особенного в Учиха Микото?