"Я-Учиха!"

Глава 8

      Вот же, дали, блин, пастуха на наше стадо, — деланно ворчала Микото, в который уже раз перебирая все, что собрала с собой на свою первую миссию ранга «С». — Стесняюсь спросить, они там совсем никчемного сенсея выбрать не могли? Чему он нас научить-то может?!       По мнению Микото, наставника им в команду дали самого, что ни на есть, посредственного, если не сказать хуже. Просто потому, что Умино-сенсей, исходя из того, что она о нем услышала, приставлен к ним в роли блюстителя порядка. Проще говоря, должен следить, чтобы благородные наследники великих кланов не переубивали друг друга на волне взаимной неприязни.       Хотя, в защиту команды, Микото может сказать, что за закрытыми дверями кланов Хьюга и Узумаки, с наследниками явно поговорили на предмет терпимости к ближнему своему. Так что обстановка в команде сложилась… ну, мягко говоря, приемлемая. Если так вообще можно сказать о команде, в которой состоят Хьюга и Узумаки.       Ну, хоть не кидаются друг на друга, и то хлеб, — вздохнула Микото, прокручивая каждую их встречу на очередной миссии «D» ранга. — Разве что от молний волосы дыбом встают, но, думаю, они так просто притираются друг к другу, — подумала Микото… И вдруг в голове у нее созрела совсем уж самоубийственная мысль, от которой, тем не менее, улыбка ее стала походить на оскал учуявшего добычу хищника.       Так, в сторону садистские наклонности! — насильно задавила она в себе все намеки на готовящуюся пакость. Чтобы никто не догадался.       Возвращаясь к Умино-сенсею, которого приписали командиром их группы… Все, что о нем можно было сказать, это то, что он — хороший… И на этом, пожалуй, все. Он не был серьезным воином, не обладал какими-то выдающимися данными, не отличался мощными техниками… Он был тем, кого многие клановые выскочки называли посредственностью.       Тоже мне, посредственность… — фыркнула Микото. — Да если б не такие, как он, вас бы самих мясом закидали! И уж поверьте, вы бы сдохли первыми! — вдруг вспыхнула в ней злость. Микото даже сама не особо поняла почему. Может от того, что и ее в свое время считали посредственностью?.. — Такие, как он, вместо вас пачками дохнут, сдерживая силы наступления противника, а вы — посредственность!..       Но все-таки, как бы Микото не было обидно, что клановые просто порой не замечают, что именно благодаря таким вот «посредственностям», как Умино-сенсей, войны и выигрываются, не отмечать тот факт, что для их команды Умино-сенсей именно что посредственный командир, она не могла.       Ками-сама… Единственное, чему он нас может обучить — командной работе! — выдохнула Микото. — И то не факт, авторитета у него нет, себя он особо нигде не показал, чтобы о нем говорили… Вот и на кой черт его к нам поставили?..       Беря во внимание тот факт, что Кушина, как и Хиаши, привыкли к лучшим наставникам, которые одним своим взглядом могут внушить уважение и одновременно сказать, что ты, именно ты — молокосос, в жизни ни хрена не понимающий. На фоне таких учителей Умино-сенсей смотрелся, по меньшей мере, блекло, если не убого.       А работа, по мнению самой Микото, предстояла колоссальная. Их команду, помимо того, что обучить, собственно, командной работе, — ишь ты, какая тавтология интересная получилась, — нужно было еще заставить притереться друг к другу. Особенно Узумаки-Хьюговскую половину их команды. А команда у них, что ни говори, узконаправленная получилась. Для такого отряда нужен такой же узконаправленный сенсей, который своим опытом не только скорректирует линию поведения каждого члена отряда на поле боя, но и, если что, наведет на мысль о нестандартном решении стандартной проблемы, следуя старому, как весь мир, правилу ведения боя: «Удивил — значит победил!»       А удивлять им было, чем. Кушина — будущий мастер фуиндзюцу, барьеры и ловушки которого помогут как при штурме, так и при обороне объекта интереса. Не говоря уж о диверсиях, для которых даже ученик в сфере фуиндзюцу — уже хороший перевес в сторону команды, заимевшей такой актив.       Хьюга — мастер единоборств, способный парой, — ну хорошо, парой десятков, — движений выключить почти любого бойца противника, или раскидать несколько слабых противников, попутно выключая их. В довесок идет то, что он сенсор — каких поискать.       И, наконец, она сама, Учиха — будущий специалист в гендзюцу, способный задурить голову противнику так, что тот и не поймет ничего, потому что все чувства и эмоции будут его собственными, с ее стороны лишь требуется усилить их и направить в нужное русло. А как показала недавняя практика, она еще и универсальный боец, способный работать на всех, без исключения дистанциях, — на близкой или зарэжу, или в нос дам, на средней — железом закидаю, а на дальней — площадными техниками утюжить буду, — хихикнула Микото.       Вот и что, спрашивается, делать с этакой шайкой-лейкой? Микото даже не представляла. Не представлял, похоже, и Умино-сенсей, что с ними, такими молодыми-красивыми, делать.       Так, вроде все собрала… — осмотрела Микото свой не самый богатый скарб на предмет склероза отдельных участков мозга. Кивнув своим мыслям, запечатав пожитки, Микото, выдохнув, вышла из дома, направляясь в сторону точки сбора их команды.       По пути, ей то и дело попадались на глаза, трещащие о всяком стайки девчонок, которые, в зависимости от принадлежности к фан-клубу того или иного парня, либо улыбались ей приветливо, либо строили козью морду, обещая глазами все кары великие. И Микото иногда даже верила, что эти — смогут. Потому что из фан-клуба Хиаши Хьюга.       Вот ни в жизни б не подумала, что Хиаши Хьюга — один из видных парней не только академии, а вообще всея деревни, — покачала головой Микото, усмехнувшись угрозам девчонок. Как бы ни хотелось, а воспринимать их угрозы как нечто серьезное не получается. Не после того, что она своими руками устроила во время спасения Кушины. После такого, какие-то угрозы от девчонок-сверстниц выглядят… Жалко.       Впрочем, если глянуть на «оппонента» Хиаши — Минато, то сразу понятно, почему Хьюга не особо заметно. Намикадзе, в отличие от спокойного Хиаши, являет собой олицетворение выражения «Вечный двигатель», из-за чего чаще мелькает на глазах девчонок, по несколько раз за день.       Справедливости ради, хоть у Минато поклонниц до хрена, у Хиаши они… Стукнутые, — наконец нашлась с определением Микото. Материться не очень хотелось, настроение не то, вот и пришлось выкручиваться. — Причем стукнутые на всю голову. Раз двадцать. Об кафель.       Дошло даже до того, что их команде приходилось скрывать место своих тренировок, меняя их чуть-ли не каждый раз. И ладно бы, если только бесклановые бы докучали — что с них взять! Так нет же, и клановые туда же! Куда только их кланы смотрят, непонятно. Потому что их, Микото с Кушиной, уже не раз подкарауливали ровесницы с целью намять бока и показать, кто тут достоин быть в команде с «Хиаши-кью-у-у-уном!».       Завистницы, — фыркнула Микото. — Только и могут, что исподтишка нападать, когда никто не ждет, а как до дела доходит — сразу шантажировать начинают. Дилетантки!       Со временем, конечно, накал страстей утих, запал у девчонок иссяк, но даже сейчас находились особенно рьяные, что нет-нет, а предъявляют претензии, мол не вы, а мы должны быть с «Хиаши-кью-у-у-уном!». Но дальше угроз дело не доходит. Перестало доходить с первого такого «покушения», когда кучка из пяти девчонок, среди которых две клановые были, напали на них глубоким вечером исподтишка.       Отделались тогда испугом, хорошо хоть ничего не сломали, нигде не ранили.       А вот нападавшие пострадали изрядно: сломанные руки-ноги, отбитые органы, свернутые носы и фонари разной степени «освещения» под глазами.       Повезло, что за ними обеими следили АНБУ от деревни и от кланов, их слово оказалось решающим: на объекты слежки напали исподтишка, попытались избить, был факт самозащиты с рефлекторным применением изученных навыков, — спасибо АНБУ от клана Учиха, уж он-то разглядел, что Микото с Кушиной сами испугались, когда уложили пигалиц.       О чем и говорю — только мы их уложили, так они сразу шантажировать начали. Хотя, справедливости ради, если бы не было наблюдения, нам бы точно влетело сильнее, чем было, — хмыкнула Микото. — А мне, по крайней мере, влетело сильно от Кагаме-сенсея. За невнимательность. А вот за оперативность действий похвалил — быстро, говорит, мы их уработали, — усмехнулась она. Вот уж точно логику сенсея она тогда не поняла. Вроде и накосячила… А не там, где думала. И от этого когнитивный диссонанс.       Хотя это еще цветочки… Эти дурищи — это так, фигня… Хуже становится, когда в войну против соперниц врывается Кушина Узумаки. Которая, к вящей неожиданности Микото, по уши втрескалась в Минато. И как только она чувствует, что ее авторитет в его глазах начинает подрываться, — даже если это не так, — полномасштабная война превращается в диверсионную операцию по выводу «войск» противника из строя путем попускания их ниже плинтуса.       Её бы энергию, да в мирное русло… — вздохнула Микото. — Быстрей бы уже жилет Чунина получить, и привет одиночные миссии!.. Ах, мечты-мечты…       Качнув головой, Микото продолжила путь к точке сбора. По поводу команды она могла лишь молча завидовать Намикадзе — у того все сложилось идеально с самого начала. Джирайя-сан вызывал смех одним своим появлением, распространяя вокруг себя атмосферу добра и позитива. Одной лишь фразой или действием он способен рассмешить самого угрюмого человека и прекратить спор своих подопечных, приводя их к миру отнюдь не из-под палки.       Что и говорить, если Джирайя-сан сразу же задал настроение атмосферы в команде первым испытанием с какими-то бубенцами, которые нужно было у него отобрать путем слаженной командной работы?       Но, даже Джирайя-сан, был не идеален, — а что в мире есть идеального?.. — при всех своих навыках и выучке, достойной уровня Каге, Жабий Саннин… слишком уж падок до женского пола. Проще говоря, ухлестывает за каждой юбкой… Хорошо хоть ему команда из одних пацанов досталась.       Как же хочется его «извращенцем» назвать, — вздохнула Микото, — да вроде и Герой деревни… Тем более, у всех свои слабости, и мне ли его осуждать… — хмыкнула она. — Да-а-а уж, точно не мне осуждать, с моими-то слабостями… — мечтательно протянула она.       Вот только все равно, даже так, Джирайя-сан был куда как лучшим сенсеем, чем их собственный, который опыта имеет — раз-два и обчелся.       Хотя то, что у младшего Хьюга, который Хизаши, команда была еще хуже, чем у них, грело темное сердечко Микото. И хоть из них могла получиться бы чисто поисковая команда разных направлений, на практике же… По словам Хизаши — Инузука тот еще невыносимый кадр, Абураме — странный и молчаливый, а сенсей — заноза в заднице.       — Слышал, вам дали миссию сопровождения? — внезапно выдернул Микото из раздумий голос Денчи-сама.       — Ага! — кивнула она, улыбнувшись. Что ни говори, а перспектива впервые покинуть деревню самостоятельно, тем более выполняя важную миссию, заставляла Микото улыбаться даже сквозь легкую грусть. — Впервые вне деревни самостоятельно буду!       — Хм, молоде-о-ожь… — ностальгически протянул Денчи-сама, легко улыбаясь. Но улыбка его вскоре увяла. — А меня с нашим любимым наследником на миссию отправляют, — ровно проговорил Денчи-сама, всем своим видом давая понять, насколько он любит наследника, при этом ни словом, ни жестом этого не показав.       — О, уверена, Фугаку-сан уже благодарен вам за то, что вы будете сопровождать его в столь опасном путешествии, — улыбнулась кончиками губ Микото. Денчи-сама криво ухмыльнулся… И неожиданно рассмеялся. Негромко, но достаточно, чтобы Микото, успевшая пройти вперед, замерла на месте и шокировано обернулась, чтобы понять, показалось ей, или нет.       Нет, Денчи-сама действительно смеялся.       О-че-шу-еть… Я смогла рассмешить Денчи-сама… В лесу точно что-то большое и вонючее сдохло! — шокированно думала Микото, во всех деталях стараясь запомнить это легкое выражение лица, эти горящие весельем глаза, этот смех... — Исторический момент, блин!       — Иногда мне кажется, что вы с наследником были бы идеальной парой, — отсмеявшись, мотнув головой, произнес Денчи-сама. Микото аж воздухом поперхнулась: И этот туда же?! Да что ж такое-то!! — Ты так не считаешь?       Угу, первые пару дней, — мрачно фыркнула Микото. — А потом территория клана станет огромным котлованом, — бурчала она. Главное вслух не брякнуть, а то черт его знает, как кто отреагиру…       Тут Денчи-сама, шедший рядом все это время, смачно хрюкнув, начал со вкусом ржать. А до Микото начало медленно доходить, что последнюю мысль она явно озвучила вслух. Побледнев, Микото перебирала варианты, как бы замять момент, чтобы смягчить последствия, однако…       — Ух, тут ты права, — более-менее успокоившись, но все еще истерически хихикая, опустил на, с виду хрупкое, плечико Микото свою большую, крепкую ладонь Денчи-сама. — И не ты одна, половина клана придерживается этого мнения.       Ф-фу-у-у-ух… — выдохнула Микото облегченно. — А я уж думала, все, секир-башка мне за такое откровенное пренебрежение кланом… Успокоили, Денчи-сама!..       Разговоры об их возможной паре с Фугаку возникли не на пустом месте… А как хотелось бы! Тогда бы не пришлось все это терпеть, а просто встать на бочку, да как рявкнуть на весь клан: «Все это поклеп и гнусные инсинуации! Ничего у нас с ним не было и не будет!».       Ах, мечты-мечты… Сделай я так сейчас — мне точно голову снесут за неподчинение Воле Клана. И это еще самое «легкое» наказание, если можно так сказать. В худшем случае лишат глаз, чакры и выгонят из клана на вольные хлеба. И крутись, как хочешь… — от рисуемых собственным воображением перспектив, Микото вздрогнула.       По старой, доброй традиции, — той самой традиции, за несоблюдение которой, по словам Саэме-сан, духи накажут по всей строгости, — шедшей испокон веков, каждого члена клана, достигшего тринадцати лет, и обязательно активировавшего Шаринган, проверяли в лазарете клана, для выяснения особенностей силы глаз, и, как ни странно, совместимости с другими членами клана.       Закон подлости какой-то… Вот какого хрена у меня совместимость именно с ФУГАКУ?! Я его терпеть ненавижу, он меня — тем более! Нет, блин, надо этой совместимости лезть туда, куда не просят! — ругалась она мысленно. Единственное, что ей оставалось в этой ситуации. Кроме упования на Кагаме-сенсея… — Ну хоть он здравомыслием отличается от всего кланового стада… Единственный, кто открыто не согласен с этой партией, это мой сенсей. Страшно подумать, что было бы, не будь я его ученицей…       Подходя к воротам деревни, Микото заметила не только свою команду, — за исключением пока не подошедшего сенсея, — но и команду Фугаку, к которой, коротко попрощавшись с ней, отправился Денчи-сама, и почти сразу же их команда отправилась верхними путями в место назначения. Перед воротами остались лишь Хиаши, Кушина и…       Да твою ж мать!.. Опять они воркуют! — взвыла мысленно Микото. — Чувства чувствами, но едрить-колотить, как они еще не устали языками чесать?! — возмущалась она, в который уже раз наблюдая Кушину и Минато вместе, воркующими вблизи от Хиаши, не замечая ничего и никого рядом.       — Что, совсем достали? — сочувственно вопросила Микото, примостившись спиной к забору рядом с Хиаши. Вместо ответа, Хьюга закатил глаза и мученически вздохнул. У Микото даже в груди что-то ёкнуло — настолько это было… прочувственно.       Микото, понимающе похлопав друга по плечу, тоже вздохнула, слушая очередные рулады Минато. Нет, он парень, конечно, видный, и говорить умеет хорошо, красиво, и поддержит, в горе ли, в радости — не важно. Вот только для нее, как для человека из клана универсальных бойцов, в котором личная сила и заслуги ценятся больше, чем слова, этого было мало.       Что, впрочем, не отменяло того, что обычной девушке, — такой, как Кушина, например, — хватало пару раз сказать комплимент, и она уже вся твоя, делай, что хочешь, как говорится.       Может из-за этого Микото так и раздражали попытки Минато как можно сильнее извернуться, чтобы покорить Кушину словами, а может из-за того, что ей самой он был не безынтересен, сама Учиха не знала.       Как не знала и того, зачем в какой-то момент начала складывать печати, призывая иллюзорных клонов, придавая им, под заинтересованным взглядом Хиаши, облик девчонок из Фан-клуба Минато. Лишь одна-единственная мысль проскочила в ее голове, сопровождаясь легкой, садистской улыбкой.       Ну, держитесь, голубки… — подумала она, спуская «пса с цепи», фигурально выражаясь.       Хиаши, до этого проявлявший заинтересованность, лишь увидев улыбку на лице Микото, отшатнулся от нее, боясь попасть под удар. А то, что он будет разрушительным, Хьюга чуял нутром.       — Минато-кью-у-у-у-ун! — проревели в унисон три девичьи глотки. Минато оборвался на полуслове, подавившись воздухом, бледнея на глазах. — Ты же нам обеща-а-ал!..       В этот момент Хиаши Хьюга мысленно похоронил Минато.       — Мама… — проронил Минато, лицо которого, и так бледное, начало сереть, теряя все краски. Кажется, даже волосы поблекли.       — Минато-о!.. — угрожающе нахохлилась Кушина. По поляне легким бризом прошла волна демонической чакры. Волосы Кушины зашевелились, вздымаясь вверх.       — Ч-честное слово, К-кушина-чан, я им ничего не!..       — Ты обещал нам! — нахохлилась троица девчонок. — Ты, развратник, обесчестил нас! Нас, невинных девушек, взял и обесчестил! А потом сбежал! Теперь ты должен принять ответственность за свои действия! — разом топнули девчонки.       Мир его праху… Да упокоится его дух в животе Шинигами… — промелькнула мысль в голове Хиаши.       — Ми-на-то-о!!.. — взрычала Кушина.       — А-а-а, у м-меня т-там это… У-утюг… Точно! Я утюг не выключил! — выкрикнул он первое, что пришло в голову и на всех парах дал деру, буквально растворяясь в пространстве, буквально за секунду до того, как на него набросилась Кушина. Схватив руками лишь воздух, злая, как тысяча чертей Кушина Узумаки перевела свой гнев на тех, кто принес столь шокирующие новости.       — Куда свалили эти твари?! — взревел монстр, скрывающийся внутри маленькой девочки, глазами ища куда-то «сваливших» фанаток Минато. — Пусть только на глаза мне попадутся, я их!..       Кушина разорялась еще минут пять, прежде чем наконец успокоилась. Надувшись, словно мышь на крупу, сложив руки на груди, она стояла ровно напротив Микото и Хиаши с другой стороны дороги, не обращая внимания ни на что.       Микото, довольная своей выходкой, наслаждалась тишиной, греясь в лучах полуденного солнца, попутно обдумывая, что ее все-таки сподвигло так грубо нарушить «уединение» голубков. Но пока мысли что-то не шли, а думать о том, что она ревнует — увольте! Если бы она ревновала Минато, она бы уже давно поняла!       Не знаю, правда, как, но я бы точно поняла, что ревную! А я не ревную!       Хиаши же пересматривал свои жизненные ценности, стараясь не смотреть на Микото. То, с какой садистской улыбочкой она наблюдала за всем происходящим, пошатнуло всю его хваленую клановую «беспристрастность», заставив натурально бояться этой начинающей садистки. А также заставило принести себе самому клятву.       Никогда не злить Микото Учиха! Ни при каких обстоятельствах!       Однако же он не мог не заметить того, что Кушина, пока никто, как она думает, не видит, задумчиво смотрит на Микото. И мелькает у нее в глазах что-то такое… Дьявольское. Мстительное. Как это обычно бывает, когда Кушина придумывает мстю для «конкуренток», позарившихся на самое дорогое. На Минато то бишь.       Не дай Ками-сама в полноценную войну перерастет — я ж с ними с ума сойду! — едва ли не хватался за голову Хиаши.       Кушина, тем временем, больше создавая образ, чем дуясь по-настоящему, анализировала ситуацию. То, что Микото иногда смотрит на Минато не как подруга, она заметила уже давно. Как и то, что никаких «фанаток» тут и близко не было — слишком неожиданно они тут появились, резко, а не как обычно — орали издалека, едва завидев единственную во всей Конохе шевелюру цвета золота.       Однако до сих пор было не понятно, зачем же все-таки Микото это сделала. Варианта Кушина представляла пока два. Либо это была попытка пошатнуть их отношения, — чего явно маловато для мгновенного эффекта, но вполне хватит для одной из множества «атак», — либо это был такой экстравагантный способ прекратить их «милования», которые, как Кушина знала не понаслышке, доводят их обоих до белого каления.       Если это первый вариант, то на их дружбе можно ставить крест — конкурентов Кушина не потерпит, а как она с ними расправляется, знает вся Коноха. Жестоко, но не переходя рамок.       Если же второй вариант… Кушина мысленно ухмыльнулась. В эту игру можно играть вдвоем!..       — О, вы уже здесь! — прервал мозговой штурм подростков подошедший сенсей. — Отлично, тогда отправляемся!       ***       Ками-сама, какая же скукотища!.. — вздыхала Микото.       Кто бы мог подумать, что первая же миссия «С» ранга окажется настолько скучной и не интересной? Следуя за группой, состоящей из трех наездников на лошадях, Микото задавалась одним-единственным вопросом. Как можно опоздать к месту встречи на час, имея в своем распоряжении коня? А их заказчик как раз опоздал, и даже, насколько помнила Микото, особо не отмазывался, так, брякнул что-то, что Микото даже не слушала и скомандовал выдвигаться.       Вот и идут они черепашьим ходом уже целый день. Нет, дурака повалять Микото никогда не отказывалась, да и кто откажется не работать на работе. Но все-таки, когда это продолжается уже целый день, за который произошло ровным счетом ни хрена… Это начинает напрягать седалищный нерв, заставляя зыркать по сторонам, выискивая хотя бы намек на опасность.       Однако Хиаши, ускакавший по ветвям вперед, сканируя обстановку и разведывая дорогу, был однозначен — опасности нет и не предвидится. И от этого становилось не только тревожнее, но и скучнее — перспектива тащиться до пункта назначения четыре дня таким вот ходом, была… Не самая впечатляющая.       От скуки, Кушина предложила ей устроить друг с другом соревнование, суть которого проста, как все гениальное — обмен ничего не значащими новостями с помощью жестов и распальцовки. Польза соревнования угадывалась с первых же секунд — чем быстрее и точнее ты отдаешь команды, тем более оперативно и эффективно работает твой отряд.       Увлеченные незамысловатым досугом, девчонки пропустили мимо себя большую часть пути, как обыкновенную рутину, очнувшись от соревнования лишь когда сенсей скомандовал «привал».       — Это ж сколько времени мы с тобой пропустили-то? — в никуда спросила Кушина, окидывая взглядом потемневшее небо и старую гостиницу, возле которой они остановились. — Часа четыре?       — Судя по темным сумеркам… Где-то четыре-пять часов, — пожала плечами Микото.       Рядом с ветки сверзился Хиаши, приземлившись в паре метров перед девчонками, подняв жиденькое облачко пыли с мостовой, разом подхваченное слабым ветерком.       — Так, комнаты нам я выбил, — заговорил он, поманив девчонок за собой в сторону гостиницы. — Старая карга все пыталась сунуть нам откровенные клоповники.       — Ну дык припугнул бы ее, че ты, не мужик что-ль? — ядовито фыркнула Кушина.       — Вот именно поэтому выбивал комнаты нам я, а не ты, — спокойно парировал Хиаши. — Ты бы разнесла тут все по камешку, а нам еще спать где-то надо.       — Пф! Этот клоповник и так на соплях держится, того и гляди, развалится от одного чиха! — не желала сдаваться Кушина.       — И как же ты ее уломал? — влезла в разгорающуюся перепалку Микото.       — Всего лишь сказал, кого мы сопровождаем, и какие могут пойти слухи о ее трактире, — улыбнулся Хиаши. — А так как трактир этот — ее основной доход и главное детище, терять его она не готова.       — Хм, умно, — признала Микото.       — Благодарю, — склонил голову Хьюга. Кушина лишь фыркнула, закатив глаза. — Вы пока заселяйтесь, а я пойду в столовую, постараюсь выбить нам что-нибудь нормальное на ужин. Пожелания есть?       — Угу, тройная порция рамена, горячий чай и онигири! — высокомерно сложила руки на груди Кушина.       — Главное, чтоб не воротило, — вставила Микото, заставляя Хиаши переключиться на себя, пока они с Кушиной вновь не сцепились. Хиаши, коротко кивнув, удалился. — Пошли, королева столовки, — легко пихнула она в бок Кушину.       — Ха! А мне идет! — надулась гордостью Кушина. Но долго не выдержала, рассмеявшись. Микото, весело закатив глаза, улыбнулась.       — Пойдем уже, — хмыкнула она, увлекая подругу за собой. — У тебя все с собой? — на вопрос, Кушина с самым самодовольным видом продемонстрировала свиток. — Отлично, тогда на тебе спальники, а я пока проверю комнаты на предмет сюрпризов.       ***       Да уж… Если это — лучшие номера, стесняюсь спросить, какие же обычные? — скептично думала Микото, перебирая выданное им смурной хозяйкой постельное белье. На поверку, белье было желтым, с разводами, кое-где зияли мелкие дырки, да и вообще спальные комплекты представляли собой плачевное зрелище. — Если этот трактир — ее драгоценное детище, почему она не закупит чистое белье? Неужто все так плохо?..       — Микото-чан, ты все? — из-за двери высунулась мордашка Кушины. Следом за головой, появилась и она сама с тремя спальниками.       — Угу, заходи, — кивнула Микото, не оборачиваясь. — Располагайся пока, одеяло твое на столик положила.       Вот еще одна проблема с бельем. Его было мало. На троих человек одеял было только два, и то, одно жутко застиранное, со следами старых, желтых разводов, а второе, казалось, вообще не старались отстирывать, махнув рукой. Даже протертости не зашили, хотя они не вот уж какие незаметные.       Микото, здраво рассудив, что сама она вполне сможет провести ночь и без одеяла, второе положила рядом со спальником Хиаши. И только после этого отправилась в сторону столовой, посмотреть, где застрял Хьюга. Конечно, можно было бы списать его задержку на ожидание приготовления заказа, если бы не одно «Но!» — когда они пришли, Микото сходу заметила расходящийся запах карри, а значит ждать приготовления было не нужно. Это-то ее и смутило.       Сто пудов, эта старая грымза специально долго держит Хиаши. Мстит поди, — хмыкнула Микото. Голос Хиаши, нарочито спокойный, услышанный ею при приближении к столовой, подтвердил все ее домыслы. — Говорила же!..       — О, Микото-чан, ты как раз вовремя, — коротко бросил Хиаши, улыбнувшись краешком губ. — Мне бы очень пригодилась твоя помощь, — проговорил он, поведя рукой. Проследив за жестом, Микото оглядела два подноса, один с тремя тарелками Карри, второй с чайным сервизом. Следом взгляд зацепился за совсем уж кислое выражение лица хозяйки, когда она увидела ее.       — Всенепременно, Хиаши-кун, — озорно блеснув глазами, улыбнулась Микото. Подхватив поднос с дешманским чайным сервизом, Микото пристроилась позади Хиаши, всецело наслаждаясь поглощающей старуху ненавистью, пускаемой ей в спину. — Что, хотела нагреть тебя на чайник? — хмыкнула Микото, когда они отошли от столовой.       — Угу, наивная, — фыркнула Хиаши. — Сначала вообще чайник давать не хотела, потом вроде согласилась, сказав, что на него большой спрос и надо уносить сразу, пока не расхватали.       — Сразу видно, что про нас она лишь сказки слышала, — закатила глаза Микото. — И что? Ты бы чем пожертвовал, чайником, или ранним ужином? — хитро спросила Микото.       — Я бы пожертвовал ее уверенностью, что наши силы — лишь преувеличение самых суеверных, — донельзя серьезно произнес Хиаши и толкнул дверь в их комнату. И только после этого рассмеялся. Рассмеялась и Микото. Действительно, могла бы и не спрашивать.       — Че ржем? — нахохлилась Кушина.       — Да так, хозяйка нас опять нагреть пыталась, — хмыкнула Микото.       — Вот же мымра старая, а! — ругнулась Кушина. — Сидит себе в этой халупе, так еще и поднасрать не против! Разнести бы тут все по камушку!       — Успокойся уже, боевой хомячок, — поморщился Хиаши, ставя поднос на стол. Микото прыснула со смеху, в последний момент прикрыв рот ладошкой. Кушина же, застыв соляным столбом, несколько секунд обрабатывала поступившую информацию.       Сам Хиаши, сделав вид, что ничего такого не сказал, — хотя на самом деле и он пребывал в шоке от вырвавшихся слов, — уселся за стол, ожидая девчонок.       Микото, присев за стол, стараясь сдерживать смех, так и лезущий из нее, переводила взгляд со спокойного Хиаши на постепенно закипающую Кушину, до которой начинает доходить смысл сказанного. Смотрела на них, и никак не могла выбрать, на чью сторону встать.       С одной стороны, хотелось поддержать Кушину, мол ничего она не толстая, и ест не так уж много, — даже с учетом того, что «немного» — это три большие тарелки Рамена, — с другой же стороны хотелось поддержать Хиаши. По той простой причине, что Кушина, когда злится, становится такой... Такой милой, что действительно похожа на боевого хомячка.       — Как ты меня назвал? — тихо спросила Кушина. Хиаши, деланно-небрежно вскинув бровь, взглянул на нее.       — Как назвал, так и назвал, — пожал он плечами.       — По-твоему я много ем?       — По-моему ты много придираешься к словам, — раздраженно фыркнул Хиаши. — И слишком высокого о себе мнения, чтобы считать, что любое слово в твою сторону чего-нибудь, да значит.       — Это я-то к словам придираюсь? — сощурилась Узумаки.       — Так, слушайте, молодожены хреновы, — не выдержала Микото, повысив голос. Ждать, пока они тут все разнесут, она не собиралась. — Я, конечно, понимаю, что милые бранятся — только тешатся, но давайте вы будете устраивать свои склоки в деревне, а не на миссии?       — Да я только за! — рыкнула Кушина, первая вооружаясь палочками для еды. — Пусть только держится от меня подальше!       — Взаимно, — степенно кивнул Хиаши. И коротко кивнул Микото. Пусть трактовка его и смутила, но общее направление слов Учиха он поддерживал полностью, миссия — не место для выяснения отношений.       Убедившись, что вечные противники продолжать склоку не собираются, Микото, вооружившись палочками, приступила к еде, о чем ее уже полчаса умоляет прилипший к спине желудок. С собой припасы, конечно же, были, но они, так сказать, на черный день. Неприкосновенный запас, который расчехляется в безвыходной ситуации.       Тем более, что заказчик сам уведомил об этой гостинице и об остановке, потому пришлось переждать голодные вопли живота, впоследствии наградив его за ожидания.       А неплохое Карри для такой халабуды… — отметила Микото. — Единственное, что хорошо здесь сделано… Но все же, почему? Народу тут, конечно, не так много, как хотелось бы, но уж точно не так мало, чтобы было мало денег даже на новое постельное белье… Остается вариант того, что старуха либо платит кому-то за «охрану», либо тратит деньги налево. Других причин я не вижу.       — М-м-м… — оторвалась первой от тарелки Кушина, жмурясь от удовольствия. — Так и быть, если ты продолжишь баловать меня вкусняшками, я за тебя замуж выйду!       — Упаси шинигами! — взмолился Хиаши. — К биджу такое счастье!       — Эй! — весело возмутившись, пихнула его в бок Кушина. — Не такая я и страшная!       — Зеркалу скажи, — буркнул Хиаши.       — А оно лопнуло от ослепительности моей красоты! — мотнула головой Кушина, вздернув носик.       — Угу, утешай себя этим, — кивнул, усмехнувшись, Хьюга.       — Да-а-а, голодная Узумаки — злая Узумаки… — весело протянула Микото. — Цени, Хиаши-кун! Кушина готова променять Минато на тебя только за то, что ты ее накормил!       — В смысле променять?! — вскинулась Кушина. — Никого я менять не собираюсь!       — Угу, тогда как с ним быть, когда ты за Хиаши замуж выйдешь? — хитро сощурилась Микото.       — А-а-а… Ну-у-у… Это, как его… — густо покраснела Кушина. Такого поворота разговора она не ожидала. — Короче, вторым будешь, после Минато! — выпалила Кушина наконец.       — Ка-ак многообещающе… — закатил глаза Хиаши. — Планируешь многомужество?       — Да! Чтобы всякие не отбивали нормальных парней! — отчаянно краснея, с жаром говорила Кушина. Микото, мягко улыбнувшись, закатила глаза. То, что Кушина поняла, кто их с Минато отвлек, для нее сюрпризом не было. Вопреки репутации, создаваемой самолично, Кушина дурой отнюдь не была, и головой пользовалась по назначению всегда, даже когда кажется, что в нее эта функция от рождения не заложена.       — Ой, ну подумаешь! — хмыкнула Микото. — Вы так с Минато ворковали, что у меня уши в трубочку свернулись, тем более скоро надо было выходить, а с вас бы сталось пропустить все на свете.       — Ты просто завидуешь! — заявила Кушина, сделав «страшные» глаза.       — Пф, было бы чему! — закатила она глаза.       — Это ты на что намекаешь? — сощурилась Кушина.       Хиаши, каким-то седалищным нервом почувствовавший, что ситуация накаляется, переводил взгляд с одной девчонки, на другую, мысленно ухмыляясь.       Вот ведь «повезло» Намикадзе, а!.. На него запала Джинчурики Кьюби и одна из сильнейших Учиха на потоке. Точнее, — поразмыслив, поменял вывод Хиаши, — в этой ситуации «повезло» не только и не столько Минато, сколько «повезло» конкуренткам. Одна Узумаки чего стоит, а уж если она с садисткой Микото будет фанаток отбивать!.. Тогда всей деревне «повезет», да-а-а…       — Так, ни на что, — хитро усмехнулась Микото.       — Нет уж, договаривай! — стояла на своем Узумаки. — Не поверю, что ты просто так решила Минато от меня иллюзиями отогнать!       — Конечно не просто так, — кивнула Микото. — Его пустой треп уже на нервы действовать начал. Неужели тебе самой не надоело слушать все его «песни»? — едко проговорила она.       — Девчонки… — попытался привлечь внимание Хиаши. Но его проигнорировали.       — Не надоело! — рыкнула Кушина. — Мне только непонятно, на кой черт ты весь этот спектакль разыграла?       — Надоело вас слушать уже, — раздраженно произнесла Микото. — Вы себя хоть со стороны слышали? Одни розовые сопли, да пустые обещания, ничего конкретного! Я уж не говорю о том, что твоего ненаглядного не раз ловили за подсматриванием за девчонками!       — А тебе-то какая разница?! — вскочила Кушина, нависнув над столом.       — Да за тебя, дуру, переживаю! — подорвалась и Микото, уперевшись глазами в глаза Кушине. — Поматросит он тебя и бросит, а ты живи у разбитого корыта!       — Девчонки, — вновь попытался привлечь внимание Хиаши, предчувствовавший взрыв.       — Вот уж спасибо, что еще посоветуешь?! — саркастично фыркнула Кушина.       — Хочешь нормальных отношений — объявляй ультиматум! — не захотела останавливаться Микото, давя до последнего. — Либо вы вместе, либо Минато катится на все четыре стороны, а ты уходишь к Хиаши! — рявкнула Учиха. Хиаши, внимательно отслеживающий атмосферу, поперхнулся воздухом. — И следи за реакцией! Если будет увиливать, мол, мне не до серьезных отношений, сразу разворачиваешься и уходишь — такой никогда к нормальным отношениям готов не будет!       — Девчонки! — повысил голос Хиаши. И мысленно посочувствовал Микото, которая всегда была бампером для них с Кушиной, не давая друг другу сцепиться. Теперь он понимает ее куда лучше…       — Не лезь!!! — в унисон рявкнули обе, заставив Хиаши дрогнуть от такой слаженности и мысленно вознести хвалу всем богам мира за то, что ни одна из них на него не запала. И мольбу, чтобы не запала и впредь.       — Спасибо, конечно, за столь полезный урок жизни, но давай ты не будешь лезть в наши с Минато отношения? — куда спокойней произнесла Кушина. И Хиаши не возьмется утверждать, чего в ее голосе больше, отстраненности или задумчивости.       — Хорошо, — кивнула успокаивающаяся Микото. — И… Прости пожалуйста, я, кажется, перегнула палку.       — Ну… И… Это… Ты тоже… Прости меня, — несмело улыбнулась Кушина. — За то, что накричала, и…       — Да все нормально, — хмыкнула Микото, пихнув краснеющую Кушину в бок. — Просто не хочу, чтобы ты потом жалела о своем выборе.       — Спасибо, — улыбнулась Кушина. И, поддавшись порыву, обняла Микото.       У Хиаши тем временем, наблюдающим за их перепалкой, руганью и примирением, дернулся левый глаз.       И… Это все что-ли? — недоумевал Хиаши. — Поорали, извинились, и опять подружки? Что-то я их не понимаю… — вздохнул он, разливая вскипевшую в чайнике воду, заваривая чай.       После хорошего вечернего чая, стало клонить ко сну. Да что и говорить, уже во время чая Микото ощущала себя несколько вяло и заторможено. Все-таки, что ни говори, а целый день на ногах, плюс перепалка с Кушиной, расставившая большую часть точек над «ё», выдавили из нее много сил, так что под конец дня она уже спала на ходу.       После того, как чайник опустел, первая уснула Кушина, привалившись к плечу Хиаши и мерно, сладко засопев. Микото, усмехнувшись, весело поиграла бровями. Хиаши же, проявив истинную хладнокровность… На ее намеки не повелся. Но и Кушину не сбросил.       — Ложись, — тихо произнес Хиаши. — Первым дежурю я, потом Кушина. Твоя очередь ближе к рассвету.       Благодарно кивнув, Микото завалилась на спальник, уснув, казалось, еще в полете.       ***       Быстро перебирая ногами по знакомой улице, она спешила к себе домой. Мыслей почти не было, она даже не знала, почему так торопится, почему ей вдруг понадобилось домой. Была лишь цель и желание дойти как можно быстрее.       Лишь бы успеть…       А куда успеть? Зачем, если ничего не понятно? И почему интуиция воет раненым зверем? Опасности же нет… Или есть? Или это… Что-то другое?       Заметив на стенах, ограждающих территорию клана, что-то необычное, она приблизилась, рассматривая… Изрисованный мон клана. Изрисованный не краской, но кровью мон клана Учиха.       Отпрянув от стены, как от огня, борясь с удушающим стуком сердца где-то в горле, куноичи поспешила забежать на территорию.       Первое, что бросилось в глаза, стоило вбежать в распахнутые ворота клана — цветы. Посаженные еще до ее рождения, лелеемые женщинами клана, окруженные любовью, эти хрупкие, но такие красивые создания природы… завяли.       Дорога, выстланная вдоль клумб с увядшими цветами, была усеяна окровавленной одеждой жителей клана Учиха. Под одеждой, при каждом шаге, противно хлюпала кровь, залившая камень тропинки полностью.       И вот, конец дороги, впереди — ее дом, ставший таковым за давностью времени. Дом, в котором ее всегда ждал шебутной, но такой послушный малыш Обито. Вечно мрачный, угрюмый, при всем при этом добрый в душе, заботливый отец Обито, Денчи-сама. И, с недавних пор, здоровое, пушистое, любвеобильное облачко, по ошибке названное собакой, белоснежный Юки.       Сердце, должное трепетать в предвкушении встречи, наоборот сжалось от отвратительного предчувствия беды. И оно усилилось, стоило ей зайти в дом. К ней спиной, сгорбившись, сидел Обито. В ногах лежал чем-то опечаленный Юки. Услышав шаги, мальчишка обернулся, и в глазах его загорелась бешеная надежда…       — Микото-онее-сан! — воскликнул он. А Сердце Микото сжалось так, что ни слова произнести, ни шелохнуться. Было в его глазах что-то… — А папа еще не вернулся. Не знаешь где он? — спросил Обито, заглядывая в глаза. И, Ками-сама, как он смотрел… Будто уже знал ответ, но искренне жаждал ошибиться…       — Он… Он, кажется, в саду… — выдавила Микото. — Да, да, в саду, точно! — уговаривая скорее себя, нежели Обито, она взяла его за руку, утягивая прочь из дома. — Пойдем, поговорим с ним. Пошли, Обито! — подгоняла она его.       Денчи-сама обнаружился в саду, сидящим на коленях, взирая на луну. Ни на ее приближение, ни на частое, прерывистое дыхание он не обратил никакого внимания, как не обращал он внимания и на то, что сад вокруг него завял, а луна медленно, но верно окрашивалась в кроваво-красный цвет.       — Денчи-сама! — крикнула она, приближаясь. — Денчи-сама! Мы вас искали! — крикнула она. Обернулась, чтобы подогнать Обито… Но ни его, ни Юки за спиной не оказалось. — Чт…       — Какая прекрасная луна… — проговорил Денчи-сама, даже не глянув на нее. — Ты не находишь?       — Эм… Денчи-сама…       — Скажи мне, Микото… — произнес он. — Как ты воспользовалась своим вторым шансом? — спросил Денчи-сама, поворачиваясь к ней. Увидев то, что Денчи-сама скрывал от нее, Микото в ужасе отшатнулась от него. На нее смотрели пустые глазницы Денчи-сама.       — Денчи-сама… Что с вами? — не своим голосом спросила она.       — Второй шанс, Микото, — настойчиво повторил он, надвигаясь на нее. — Что ты с ним сделала?       — Ка-какой в-второй шанс? О чем вы?! — пятясь, выкрикнула она.       — Ты не помнишь? — резко остановился он. На лице Денчи-сама отразилось удивление, столь яркое, что, казалось, эмоцию содрали с чужого лица и приделали к лицу Денчи-сама. — Значит, ты все такая же слабая… — как приговор припечатал Денчи-сама. — Да, Микото?..       — Денчи-сама, я… — попыталась она объясниться, но слова не лезли, застревали на полпути.       — Ответь мне, Микото!.. — потребовал Денчи-сама, надвигаясь на нее. Из глазниц его хлынула кровь, кожа почернела, стала отшелушиваться. Тело Денчи-сама стремительно иссыхало, отгнивающая кожа струпьями опадала на землю.       — Денчи-сама! — в суеверном ужасе воскликнула она.       — Микото… — повторяли его иссохшие, почерневшие губы.       — Нет! — плача, крикнула она.       — Микото… — прорывались слова сквозь гниющие пеньки зубов.       — Денчи-сама… — обессиленно рухнула она на землю.       — Микото!.. — вырвался предсмертный хрип из мертвого чрева Денчи-сама. Его черные руки потянулись к ней, к ее шее…       — Микото! — раздался над ней голос Кушины. — Микото, очнись! Ми-ко-то! — трясла она ее за плечи, пытаясь разбудить. — Подъем! — рявкнула Кушина, тряхнув еще сильнее. Микото, распахнув глаза, судорожно вздохнула, рефлекторно вцепившись в руку Кушины так сильно, что пальцы ее побелели. — Тихо-тихо, все хорошо, — успокаивающе произнесла Кушина, прижав подскочившую подругу к себе. — Спокойно, это только кошмар.       Что же ты такое видела, что тебя так корежило? — мысленно интересовалась Кушина. — Ее то в жар бросало, то в холод, трясло, как в припадке… И вечное это «Денчи-сама», что бы оно ни значило.       Трясясь, то ли от холода, то ли от ужаса, Микото оглядывала комнату, медленно приходя в сознание, вспоминая, где она, кто она, и зачем оказалась здесь. Чуть отстранившись от Кушины, Микото посмотрела ей в глаза, ее наконец начало отпускать. Облизнув пересохшие губы, он отстранилась от Кушины, закутавшись в одеяло. Хоть и отпустило, но все еще знобило.       — Ты вся горишь, — присела рядом Кушина. — Вся спина мокрая… Сменка есть?       — А?.. А… Д-да, есть… — рвано кивнула Микото.       — Переодеться потом не забудь, не хватало еще заболеть, — вздохнула Кушина, приобнимая подругу за плечи.       — Да… Конечно… — тихо произнесла Микото. Лоб и спина действительно были мокрые, при легком дуновении ветра холодило. Но это меньшая из проблем. Да даже проблемой это не назовешь на фоне того, что она видела…       Не выдержав, Микото уронила голову на Кушину и тихо заплакала. Ее трясло, интуиция подвывала, сигнализируя, что случилось что-то плохое, а в голове была лишь картинка разлагающегося Денчи-сама, тянущего руки к ней.       Кушина молчала, безмолвно поддерживая подругу, поглаживая по спине, позволяя выплеснуть накопившееся напряжение. Лишь когда в комнату вошел полностью готовый к выходу Хьюга, Кушина указала ему глазами на дверь. Хиаши, понятливо кивнув, удалился, позволяя им побыть наедине.       — Так, давай-ка успокаивайся и потихоньку переодевайся, — мягко произнесла Кушина, поднимая Микото на ноги. — Время, конечно, еще есть, но не так много — заказчик решил выходить раньше, моя смена едва закончиться успела.       — Кушина-чан… — проговорила Микото. — Спасибо… — тяжело выдохнула она, приложившись головой к ее голове.       — Все в порядке, — мягко улыбнулась Узумаки, отправляя подругу приводить себя в порядок.       ***       Из гостиницы Микото вышла, как ни в чем не бывало. Ничто не говорило о том, что ей снился кошмар, что она была на грани истерики. Лишь покрасневшие глаза выдавали ее, но и то, тем, кому она показывалась.       Ками-сама… Я так хочу, но так боюсь возвращаться обратно… — думала Микото, следуя за заказчиком. — Как бы хотелось, чтобы эта миссия длилась как можно дольше…       Хиаши, с утра заставший ее и Кушину в выведенном из строя состоянии, всю дорогу бросал на Микото нечитаемые взгляды, как бы проверяя, все ли с ней в порядке. Уже даже раздражать начал. Что она, фарфоровая, что-ли? Чай от одного движения не расколется! Благо, Кушина заметила ее состояние вовремя и отвлекла Хиаши от нее, переключив вектор внимания Хьюга на себя.       Отвыкла я уже слезы лить, — мысленно бурчала Микото. — Странно даже… И всего-то из-за какого-то сна! Пфе, да было б из-за чего слезы лить! — воодушевленно говорила она сама себя. Да вот только интуицию не обмануть. Зудела она на краю сознания, что будет что-то плохое… А интуиции доверять она научилась давно и надежно.       Второй день ничем не отличился от предыдущего — все та же дорога, все тот же черепаший ход, «переговоры» с Кушиной распальцовкой, прерываемые на какие-нибудь выходки Узумаки, направленные на привлечение внимания Хиаши, когда он особенно сильно засмотрится на Микото.       Третий день, после абсолютно тихой ночи, предвещал быть таким же с самого утра, когда заказчик вновь отправился раньше, чем предполагалось. Микото с Кушиной, через распальцовку, конечно же, даже теорию выдвинули, что за их заказчиком охотятся вечно чем-то недовольные бандиты.       Вот уж точно пальцем в небо… — хмыкнула Микото, когда Хиаши сообщил о группе бандитов с двумя нукенинами ранга Чунин. Первого нукенина сразу взял на себя Умино-сенсей, второго перехватил Хьюга, сосредоточив на себе все его внимание.       — Охраняй клиента, я мелочью займусь, — бросила Микото, раскрутив на пальце кунай.       — Хай, — коротко кивнула Кушина, возводя вокруг заказчика Фуин-барьер.       Хоть какое-то разнообразие во всей этой скуке, — подумала Микото, раскочегаривая глаза. Получить контроль над эмоциями бандитов, которые и чакрой-то никакой не обладали, получилось легче, чем даже рассчитывала Микото.       — О, зырь, какая цыпа! — пихнул локтем один из бандитов товарища. — Э, малая! Иди сюда, хоть узнаешь, что такое наст-г-кх!.. — договорить ему не дал влетевший в горло кунай, вогнанный слабенькой, на вид, ручкой девушки, с не малого расстояния, по самую рукоять.       — Ах ты!.. Тварь! — рявкнул кто-то из них. Микото не утруждала себя поиском самых словоохотливых. Сейчас ей было плевать, кто перед ней. Единственная цель, которую она преследовала — забыться в пылу схватки хоть на мгновение. Отпустить так раздражающую тревогу, заткнуть ворчащую на краю сознания интуицию. Отключиться от всего, отдаваясь на волю инстинктов.        Первый бандит, бросившийся на нее с катаной, был принят ударом пяткой в колено. Раздался влажный хруст, следом за ним — крик боли. Секундой спустя оборвался и он, захлебнувшись кровью из рассеченного горла.       Второй рухнул, стоило ему сделать шаг — запущенный быстрой рукой кунай влетел точно между глаз, войдя в мозг по рукоять. Подхваченная из рук рухнувшего лицом вперед первого катана, описав круг в руке Микото, начисто снесла голову третьему и четвертому. Пятый проявил чудеса выучки, отбив лезвие меча от шеи.       Не поведя бровью, Микото, вместо такой же атаки, но с другой стороны, отбила жалкую попытку разрубить ее от плеча до бедра, и, показательно крутанув меч, всадила лезвие катаны сбоку в брюхо, прорубив тело до позвоночника, столкнувшись с которым, дешевая поделка в ее руках сломалась у рукояти, оставив клинок в теле. Кунай, выхваченный другой рукой, довершил дело, перерубая шею до середины. Пятый, захлебываясь, теряя кишки, рухнул в лужу собственной крови, смешанной с дерьмом.       Серия печатей, безмолвная команда — с губ срывается огнешар, взорвавшийся в ногах шестого и седьмого, сжигая им ноги до костей. Над трактом разлетаются вопли боли. Восьмой, бросившийся на нее сбоку, надеясь, что, пока она отвлеклась на его товарищей, то за обстановкой вокруг не следит, умер, даже не успев этого понять. Вот он бежал, а вот его голова сваливается с тела, задорно катясь по пыльной дороге вслед рухнувшему телу.       Пригнуться под летящей в шею катаной, выхватить кунай. В развороте засадить лезвие в брюхо девятому, вспарывая врага, как свинью. Под хриплый вой кишки бандита вываливаются наружу, разливая кровь и дерьмо по дороге. В нос бьет нестерпимый смрад потрохов.       Обойдя пытающегося засунуть кишки обратно в брюхо девятого, выхватить три куная. Замах, бросок — трое оставшихся бандитов валятся в пыль с пробитой насквозь шеей, обагряя тракт своей густой, бардовой кровью. Еще два куная улетают в головы шестому и седьмому, прерывая их почти затихшую агонию.       И последний штрих…       Повернувшись к тихо подвывающему, обессилевшему девятому, осевшему на колени, откинувшись, насколько возможно, назад, Микото неспешно, но неотвратимо прижала его голову рукой затылком к себе и, игнорируя мольбу о пощаде, вспорола ему глотку.       Хрипя, бандит свалился на мостовую, разливая кровь из вспоротого горла.       Вот и все… — вздохнула она с неким разочарованием. Бандиты оказались слишком слабы, чтобы противопоставить ей хоть что-то. Ей даже особо двигаться не пришлось, кроме как им навстречу. И хоть в их поражении сыграло роль разжигание агрессивности, ненависти и бесстрашия с помощью Мангеко Шарингана, даже без него ей не пришлось бы потеть. Лишь побегать за разбежавшимися от страха бандитами.        — Ранена? — скупо, на взгляд стороннего человека, поинтересовался Хиаши. Для Микото, знакомой с Хьюга долгое время, было несложно заметить, как тот едва заметно морщится. Оглядев друга, заметила рану на ноге. Несерьезную, но неприятную.       — Нет, все в норме, — кивнула она, слабо улыбнувшись. — А ты?       — Так, царапина, — отмахнулся Хиаши. И перевел взгляд на сенсея, как раз закончившего со вторым нукенином.       — Царапина, не царапина, а провериться надо, — мотнув головой, рассудила Микото. Хиаши закатил глаза. — Я с сенсеем схожу, заказ сдам, а ты…       — А с его болячкой я сама разберусь, — договорила за нее Кушина, расчехляя походную аптечку. — Пошли, орел комнатный.       И, не слушая вялых попыток Хьюги отнекаться, потащила его к отелю, в котором они отдохнут день и отправятся обратно. А пока, вздохнув, Микото отправилась с сенсеем сдавать выполненный заказ и получать деньги.       ***       — Терпи, генин, Хокаге станешь, — хмыкала Кушина, обрабатывая рану Хиаши. Тот, впрочем, бурчать не переставал, изредка дергая ногой, когда раны касалась вата со спиртом.       — Слушай, а тебе не кажется, что… мгхр… Микото немного перестаралась с бандитами?       — Кажется, — хмуро бросила Кушина. — А еще мне кажется, что ты хочешь залезть, куда не просят, — мрачно закончила она, обмакнув рану спиртом. Хиаши злобно зашипел под удовлетворенный хмык Кушины.       — Нет, мне просто интересно, что с ней такое случилось тогда?.. Гхм!.. Узумаки! — рявкнул Хиаши, когда рану обожгло, словно огнем.       — Сказала же, не лезь, — бросила Кушина. — Скажу лишь, что ей надо было сбросить пар.       — Пф-ф-ф… Пар сбросить… Интересно, все Учихи такие?.. — в никуда спросил Хиаши, подняв голову к потолку.       — Большая часть, — вздохнула вошедшая секундой ранее Микото. Прошла в комнату и рухнула на свободную кровать. — Мы сильно подвержены воздействию эмоций, особенно негативных, тем более во время боя. Некоторые учатся хладнокровию, а некоторые плевать хотели.       — И ты решила наплевать? — хмыкнул Хиаши. И вновь зашипел от боли. — Узумаки, м-мать твою!       — Хе-хе…       — Ну, что-то вроде… Выпустила пар, пока его не стало слишком много, — пожала плечами Микото. — Так! — вдруг подорвалась она, резко меняя настроение с меланхоличного на более веселое. — Вы тут, голубки, заканчивайте пока отношения выяснять, а я в душ и пойду вниз, там скоро ужин будет, — проговорила Микото, расчехляя мыльно-рыльное снаряжение, не обращая внимания на подавившихся воздухом товарищей. — И давайте там в темпе, у меня уже пузо к спине липнет, — напоследок выдала она, закрываясь в ванной под охреневшими взглядами друзей.       — Тиранша, — отошел от шока Хиаши. И вновь зашипел. — Ять… Узумаки!!       — Будешь знать, — хмыкнула довольная собой Кушина. — Так, рану не тревожь, день-два повязку подержи, а там уже в клане своим покажешься, — проговорила она, накладывая повязку. — Все, подъем, че расселся, орел комнатный? — прикрикнула она на него.       На пробу пошевелив ногой, Хиаши поднялся, походил, примеряясь к хорошо наложенной повязке. К его удивлению, Кушина делала все так, будто специально обучалась на ирьенина. Повязка не причиняла дискомфорта, нога особо не ныла, да и вообще все впечатление было положительным… Что хоть и было странным из-за их вечного противостояния, но неожиданностью не стало.       Поблагодарив подругу и, дождавшись, пока Микото вылезет из ванной, команда отправилась вниз, на ужин, где их уже ждал сенсей. Сам ужин особо не запомнился, но вот что запало в память, так это первая проба настоящего алкоголя, положенного им по факту завершения первой миссии.       Тошная хрень какая-то, — скривилась Микото, распробовав. — И чего они все к этому сакэ тянутся? Дерьмо же, пить только с бодунища страшного можно, и то если альтернативы нет.       Согласны с ней были и товарищи, единогласно признав сакэ дрянью, непонятно как употребляемой взрослыми. Сенсея это, правда, от употребления пиалы-другой не отпугнуло. Явно уже знаком с алкоголем, подумала Микото, смотря, как тот заглотил первую, даже почти не морщась.       Мерную атмосферу нарушил топот ног снаружи столовой, заставивший Микото дернуть руку к подсумку с кунаями. Лишь в последний момент она одумалась, вспомнив, где находится.       — Все слышали?! — влетел в помещение мужик не самого трезвого вида. — Вторая Мировая закончилась! Аме с Конохой подписали мирный договор! — проорал мужик. Его реву вторили луженые глотки посетителей столовой. Микото, осознав, что за новость прилетела, умиротворенно откинулась на спинку стула.       Хоть какие-то хорошие новости… — подумала она.       А впереди ждала дорога домой и мрачные ожидания, усиливающиеся с каждым метром, пройденным навстречу дому.       ***       Несмотря на то, что Кушине приходилось едва ли не тащить на себе Хиаши, а сенсей не особо торопился, Микото все-равно рвалась домой как можно сильнее, помогая товарищу преодолевать большее расстояние, лишь бы не опоздать…       Но к чему? К чему я могу опоздать? — задавалась она безответными вопросами. И гнала все быстрее и быстрее, надеясь, что все-таки успеет…       Когда они наконец пересекли ворота деревни, Микото скомкано попрощалась с командой и на всех парах рванула в сторону квартала. Ее гнало отвратительно предчувствие беды, сердца рвалось из груди, подгоняя ее все сильнее. И, когда показалась знакомая дверь, сердце заныло болью. Было что-то не так!       Ворвавшись в дом, Микото на секунду застыло столбом. К ней навстречу не выбежал Юки. Комнаты, казалось, опустели. Обито нигде не было видно. Денчи-сама куда-то пропал…       К черту, сама найду! — решила она, сбрасывая рюкзак в комнате. Выбравшись через окно, Микото припустила к дому наставника. Однако у ворот ее встретила одинокая служанка, подметающая площадку перед домом. Комок в горле стал невыносимым.       — А… А Кагаме-сенсей у себя? — спросила Микото, окликнув служанку.       — Нет, он в храме, — покачала она головой. Сердце ухнуло в пятки… В смысле в храме?       — Чт… Кто? — выдавила она. И боялась услышать в ответ…       — Денчи-сама... — услышала она одно-единственное слово. И больше ничего в этом мире для нее не существовало.       Нет…       Не слушая дальше служанку, Микото сорвалась в сторону храма. Сердце стучало в ушах, глаза щипало. Дышать было невозможно, слезы душили почище пенькового галстука.       Только не он…       На деревянных ногах, шатаясь, словно ветви на ветру, она обогнула соклановцев. Не слушая неодобрительных высказываний некоторых самых суеверных, мысленно кроя их трехэтажными пожеланиями добра и счастья, она наконец нашла то, что искала.       У портрета Денчи-сама, на коленях сидел понурый Обито, а рядом с ним, положив морду на колени мальчишки, расположился Юки. Скривившись на мнение толпы, не обращая больше внимания ни на что, она медленно присела около Обито, взяв его прохладную ладонь в свои теплые руки.       Вскинулся Юки, учуявший знакомый запах. Слабо улыбнувшись псу, Микото перевела взгляд на вскинувшегося Обито, смотрящего на нее выплаканными, красными, опухшими глазами.       — Онее-чан… — едва слышно произнес он, откнувшись ей в грудь, прижимаясь всем телом. — Почему ты так долго?       — Я здесь, малыш… — тихо прошептала Микото, прижимая ребенка к себе.       ***       — Не хочешь узнать, как он умер? — как бы между делом поинтересовался Кагаме-сенсей, провожая Микото до дома.       Как он умер?.. А что я нового узнаю? Умер на миссии? Подловили? Спасал кого-то? Подставили? Неожиданная атака? Нет, есть вопросы важнее…       — Что будет с Обито? — хрипло выдавила она из себя, повернувшись к наставнику.       — Он переедет к моему брату, — проговорил Кагаме-сенсей. Микото удивленно вскинула бровь. Даже хандра на секунду отошла. Это с какой это стати такая привилегия? — Личная просьба Фугаку, — пояснил он.       Тьфу ты, и тут влез, сволочь, — мрачно ругнулась она. — Хоть это и лучший выход, пусть его там и научат выживать… Но не дай Ками-сама эта мразь посмеет коверкать мозги Обито! С живого мясо сдеру!       — Я нанял для мальчика хорошего наставника из Инузука, — сообщил Кагаме-сенсей, заглянув ей в глаза. И Микото оценила жест по достоинству. По-другому ее сенсей не умел, а жест этот стоит дорогого, являясь этаким извинением перед Денчи-сама за то, что не может сделать большего для его сына.       В молчании они дошли до, теперь уже, ее собственного дома. Пустого. Мертвого. Смотреть в его сторону было пыткой… А ей там еще жить, оказывается, придется… А она-то думала, что ей хотя бы Обито оставят… Или наоборот дом оставят за Обито, а ее… Да хоть куда ее, не важно, лишь бы Обито было хорошо.       Поднимаясь по ступеням будто вымершего, лишившегося души дома, Микото вдруг, неожиданно даже для себя, резко развернулась к наставнику лицом. И выпалила, даже не задумываясь над словами:       — Сенсей, пожалуйста, живите! Станьте ворчливым стариком, но живите! — потому что, если он умрет, это станет для нее ударом. Ударом куда-то в район души, туда, где живет маленькая девочка Микото. И тогда она умрет… А от того, что будет дальше, страшно даже ей самой. Страшно не за себя. На себя плевать! Страшного за родного человека. Страшно, что родная душа уйдет, а ты останешься с бездыханным телом на руках и разбитой душой. С единственным вопросом на устах: «А как дальше жить?»       — Постараюсь! — тепло улыбнулся Кагаме-сенсей. Поклонившись, Микото отвернулась от него, и, вытирая злые слезы, быстро поднялась по ступенькам в дом, в котором когда-то ее ждали не мертвые стены и пустые воспоминания, а веселый Обито, любвеобильный Юки и внешне Угрюмый, но внутренне добрый Денчи-сама, который, оказывается, умеет смеяться, с полной отдачей, самозабвенно…       Хочется верить, что Денчи-сама все-таки воссоединился со своей любовью… — думала Микото сквозь душащие ее слезы. — А вы, сенсей, живите! Живите долго, а с остальным… С остальным я сама разберусь!