Daemon et Maga

      Я летел по адской пустыне. До дворца оставалось ещё пару минут. Вдали уже виднелись его очертания.       Замок Сатаны был первым зданием, предвещающим дальнейшие поселения рода демонов. Он являлся началом, он же являлся и концом. По крайней мере, так всегда говорил отец. Я никогда не понимал смысл этих слов. Почему наш дом является началом и концом, если любая часть нашего мира является началом и концом. Почему исток и устье начинались и заканчивались именно на моём родном доме?       После дворца, в двух километрах от него, стоял сад Лилит. Он всегда был недалеко от нас. Он отделял Короля Ада от его подчинённых. Был чем-то на подобии живописной стены, разделяющей волка и овец. В детстве я с мамой и Астартой, затем и с Тили часто гулял в саду. Иногда присоединялся и Ахерон, но это было очень редко. Зачастую наши прогулки с ним заканчивались драками на деревянных мечах, а став чуть постарше, мы мерились магией и физической силой.       Со временем всё изменилось, и мне стали неинтересны эти бессмысленные соревнования, но старший брат не забывал о том, как я одолевал его раз за разом. Такой маленький, без дара, ничего не стоящий младший брат.       Следом за садом Лилит кипела жизнь демонов, живущих в своих простых домиках. Ну, если так подумать, у кого что. Кто-то жил в больших роскошных домах и имел прислугу, как-то было у нас; а кто-то жил в простых, я бы сказал, лачужках, абсолютно ничем не примечательных. Кому-то просто не нужна была роскошь, его устраивала естественность; а кому-то даже и пристанище то было не нужно, потому что в Ад они спускались только, чтобы отчитаться перед начальством, Сатаной или его свитой, о проделанной работе.       Несмотря на то, что Преисподняя находилось под Землёй, по крайней мере, так считали люди, это был абсолютно другой мир. Мир боли, крови и пепла. Не зря я множество раз упоминал об адской пустыни. Здесь было именно так. Правда, пустыня было создана не песком. Это был чистый пепел.       Когда Сатана был низвергнут в этот мир, то от боли и разочарования его сила вырвалась наружу, сметая и сжигая всё на своём пути. Все деревья, трава и живые существа, всё, что могло гореть, — сгорело. Именно поэтому мой мир представлял собой дюны и барханы пепла, создающие образ песчаной пустыни.       Некоторые живые существа успели спастись, именно поэтому у нас были такие твари, как муресы, кхатри, ирлы и другие. Так же успел спастись и маленький уголок зелени и хлорофилла. Никто не знал, как и почему, но именно это место отец позже обустроил и назвал его садом Лилит. Считалось, что это было самое зелёное и прекрасное место Ада.       Так как это был другой мир, мой мир, то и светила были иными. Как таковой границы между понятиями день и ночь не имелось. Небо всегда было затянуто кроваво-красными редкими облаками, через которые пробивались Хтул или Рени. И то, и то были планетами моего мира, что-то на подобии Солнца и Луны с Земли, но немного отличающимися. Освещение менялось не сильно, да и окрас неба из-за этих двух менялся немного. Когда Рени сменяло Хтул, то становилось немного темнее, я бы назвал это сумерками. Мрачновато, но всё видно. А цвет неба менялся в эти «ночи» на розовый, смягчая «дневной» алый.       А запах, царящий в Адской пустыне, был характерен тому, если бы Вы стояли около костра. Запах гари и пепла, но это не всё. Был и ещё один специфичный аромат, от которого сам Дьявол не мог избавиться. Амбре смерти, человеческих эмоций, таких, как страх, отчаяние, злость, слабость. Этот запах исходил от душ, страдающих в месте, которое шло после основного поселения демонов, на другом конце. Они истязались демонами-карателями, варились в котлах, переживали какие-то ужасные моменты из своей жизни. На каждую душу было своё наказание.       На улице светило Рени, из-за чего облака были окрашены в цвет щёчек Беллы, когда я говорил какие-то непристойные или, наоборот, милые вещи, от чего она смущалась. Бледно-розовые облака. Я старался не думать о Херсон с того момента, как вылетел из квартиры в окно, но что-то внутри меня говорило о том, что мы очень скоро увидимся. Проблема была в том, что это чувство было неясным. Мы либо должны были увидеться в хороших обстоятельствах, либо нас ждала какая-то катастрофа. Я вновь постарался забыть о ведьме, так как уже подлетел к дворцу.       Я аккуратно приземлился около массивной парадной двери и тихо её открыл. Дворец спал. Спали все: слуги, Отец, мама, сёстры, и даже бра… Ах да, этого чёрта нет. Я горько усмехнулся и тихо побрёл в сторону винтовой лестницы. Шёл тихо, на цыпочках, чтобы никого не разбудить. Лилит и Люцифер-старший спали на втором этаже. Их комната была расположена прямо подмоей, поэтому мне нужно было вдвойне скрытно себя вести. Мама спала довольно чутко для того, чтобы проснуться от любого незначительного шума.       Я со скрытой тоской и любовью посмотрел на их дверь, ненадолго остановившись и задумавшись. Почему я сейчас ощущал такую любовь к ним? Даже к отцу. Это было странно, но это было так. Возможно, мне было приятно вернуться домой и плечом к плечу с Сатаной разобраться с «предателем», немного побыть с сёстрами и мамой. Как-никак, я скучал. Даже я был способен на это, и, скорее всего, я был способен на это благодаря одной изумительной девушке с Земли.       Собравшись с силами, я преодолел ещё один этаж и встал на месте, как вкопанный, увидев забавную картину. На полу около моей двери сидела младшая сестра и боролась со сном. Её голова то и дело скатывалась по двери, а малышка резко поднимала её и трясла головой. Увидев меня, она взбодрилась и соскочила с места.       — Люцифер! — радостно прокричала-шептала Тили, разбегаясь и прыгая в мои объятия.       Я был рад поймать её и крепко обнять, прижать к сердцу. Но её плечо зарядило в мою челюсть, от чего она на мгновение окаменела.       — Я так скучала! — сестрёнка отстранилась от меня и всмотрелась в глаза.       Она крепко держала меня за шею, пока я разминал свою бедную челюсть.       — Я тоже безумно скучал, малышка, — я поцеловал её в щёчку, после чего то же самое сделала и Тили.       — Я буду спать с тобой, — твёрдым голосом оповестила меня она, когда я подошёл к своей комнате.       — Так вот оно что? — я улыбнулся, тихо открывая дверь, а после так же тихо запирая её за собой. — Ты вообще-то должна спать в своей кровати уже как несколько часов, негодница! — посадил её на кровать, после чего весело вздёрнул кончик её носа.       — Я спала, Люци! — наигранно обиженно пробурчала девочка, скрестив руки на груди и надув свои идеальные пухлые губки. — А потом мне пришло видение, что ты вернёшься, поэтому я перебралась к твоей двери, поджидая тебя! — Тили выпалила всё, прошептав на одном дыхании.       — Ладно, понял тебя, — радостно закатил глаза и взял полотенце из шкафа. — Через пять минут вернусь, и ляжем спать. Расстели кровать, мелкая, — кинул я напоследок, а на лице сестры расплылась довольная улыбка.       Порой Тили бесило, что я называл её мелкой. Она говорила, что это очень грубо с моей стороны, но, несмотря на это, я прекрасно знал, что она любит это прозвище. Без него ей было тоскливо. Так задорно и безобидно назвать её «мелкой» мог только я. А вот если это говорил кто-то другой, то тогда сестра обижалась по-настоящему. И это было страшно, как и обида любой маленькой женщины.       Как и обещал, я вернулся через пять минут. Выйдя из ванной комнаты, увидел, как Тили свернулась калачиком посередине моей кровати и уже тихо сопела. Я улыбнулся, повесил полотенце на дверцу шкафа, а затем подошёл к малышке и аккуратно взял её на руки, перетаскивая на другую половину кровати. Она пролепетала что-то невнятное, но не проснулась. Я укрыл её одеялом, после чего лёг рядом и попытался уснуть. Это обычное и простое дело далось мне весьма проблематично. В голове кружилось слишком много проблем и страхов, которые мне нужно было решить, и желательно, как можно быстрее.       Не знаю, как быстро я уснул, но сон был беспокойным. Я почувствовал себя Беллой, которая по несколько раз за ночь просыпалась с животным страхом и полным непониманием того, где она. То самое состояние, когда ты просыпаешься в мокром поту, дыхание сбившееся, а сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Оно стучит настолько бешено, что его биение отдаётся в твоей голове глухими ударами. Ужасное состояние. Я бы сказал, противное.       Я провалялся так всю ночь, и более-менее крепко смог уснуть лишь под утро, когда до пробуждения родителей оставалось совсем немного. Я видел, как Рени уступило место Хтул, из-за чего моя комната окрасилась в багровые цвета, а после провалился в сон, который был немного лучше, чем предыдущие.       Но выспаться не удалось. Да и чего я ожидал. Всю ночь ворочался. Уснул лишь под утро. Конечно, я не высплюсь, учитывая расписание этого дома. Я слышал сквозь неглубокий сон, как дверь в комнату резко открылась. Кто-то немного постоял в проёме, а потом ушёл, быстро перебирая ногами. По звукам шагов, я смел предположить, что это была Лилит.       Окончательно я проснулся, когда почувствовал чью-то пару глаз, внимательно разглядывающую меня. Мне не понравилось это ощущение. Будто ты сидишь в общественном туалете, а из соседней кабинки, стоя на унитазе, на тебя смотрит незнакомый человек. Я резко открыл глаза, устремляя наверняка безумный взгляд на девушку, которая была напротив меня.       Это была Астарта. Между нами всё также мирно сопела Тили. Асти лежала на правом боку, подперев голову рукой, и с нескрываемой радостью в глазах рассматривала сонного и перепуганного меня. Я попытался выдавить улыбку, но это было явно неудачно. Поэтому я перевернулся на спину и потёр лицо руками, выдыхая весь воздух, который был в лёгких.       — Мама проснулась и пошла проверить Тили, но не нашла её, — начала рассказывать старшая сестра. — Очень сильно испугалась. Первой мыслью было, что она опять заскучала по тебе, из-за чего играла в твоей комнате и уснула. Отчасти мама была права: Тили была в твоей комнате. Но когда она увидела и тебя, то побежала рассказать папе, а затем узнали и мы с Вельзи.       Я промолчал, не представляя, что можно было на это сказать. Мне хотелось умыться. Я был немногословен, поэтому молча встал с кровати и побрёл в ванную комнату, чтобы умыться и окончательно проснуться. Хотя бы попытаться. Как любила говорить Белла: «Попытка — не пытка».       Я встал напротив зеркала, вцепившись руками в края раковины. Вид у меня был потрёпанный. Волосы стояли дыбом, лицо помятое и проглядывались синяки под глазами. Не удивительно. Мне снились кошмары, но я их не помнил. Знаю только, что мне было очень страшно. Страшно? Мне? Я никогда не испытывал страх, разве что за свою ведьму. И это меня настораживало.       Я почистил зубы, умываясь холодной водой, из последних сил стараясь взбодриться, что было, и вправду, трудно. Затем вышел из ванной, встретив уже четыре пары глаз на себе. Тили сидела на кровати, сонно потирая глаза своими маленькими ручками. От вида младшей сестры мне захотелось улыбнуться, что я и сделал, одарив обеих сестёр лучезарной улыбкой. Они ответили тем же. Я встал напротив зеркала и щёлкнул пальцами, оказываясь в официальном костюме.       Он был прекрасен, а вот я — нет. Мне и вправду было тяжело. Я сосредоточился на своём лице, но мои мысли уносили меня в край страхов и отчаяния.       — Люци, всё хорошо? — осторожно поинтересовалась Астарта, обеспокоенно разглядывая моё отражение в зеркале.       — Да, всё отлично.       Я натянул фальшивую улыбку, оборачиваясь к любимым девушкам, но мой ответ не удовлетворил обеих. Они слишком хорошо меня знали.       — Люцифер врёт, — протянула Тили, а после шумно и сладко зевнула.       Мы с Асти не сдержались и тоже разразились зевками, после чего тихо усмехнулись. Ох уж эта цепная реакция зевков. Помню, что кузен Беллы любил так сидеть и специально зевать по несколько минут, заставляя и Херсон зевать, что начинало сводить её челюсти.       Я сконцентрировался на своей девушке и увидел, что она проснулась и собирается на утренние пары. Я бы сказал, что опаздывает, но кракозябра явно не торопилась.       «Эй, красавица, как ты?» — раздался мой голос в голове.       «Боже, я испугалась! — Белла взялась за сердце, шумно дыша. — Всё отлично. Собираюсь на учёбу. После неё в планах посмотреть фильм или сериал, почитать книгу. Не знаю, найду, чем заняться».       «Хорошо. Я скучаю и люблю тебя».       «Я тоже, acimamea».       Я тихо рассмеялся, услышав, как она попыталась сказать на латинском языке «моя любовь».       «Аmicamea», — подправил я её.       «Аmicamea», — уверенно повторила она, после чего недолго помолчала и дала отбой.       Я снова вернулся к сёстрам. Теперь моё настроение улучшилось. Мне понравилось то, как мы завороженно повторяли это простое «любовь моя». Говорили это друг другу. С моего лица не сходила глупая улыбка счастливого демона, пока я раздумывал об этих двух незатейливых словах.       — Чего это он? — донёсся до меня голос Тили, и я потряс головой, стараясь выйти из своих мыслей.       — Кажется, он только что телепатически связался со своей… — Астарта посмотрела в потолок и покачала головой, подбирая слово. — Ну, ты поняла, — она шутливо пихнула младшую сестрёнку в плечо.       — Люци так просиял!       Весело заключила малышка, сползая с кровати и покидая комнату. Мы проследили за ней, пока она не оказалась за дверью и не закрыла её, а затем старшая сестра снова подала свой голос:       — У тебя точно всё хорошо?       — Боже, Астарта! — я поднял голову вверх и закатил глаза. — Скажу так: всё могло быть лучше, чем есть.       — Что стряслось? Рассказывай!       Только я открыл рот, чтобы возразить, как дверь вновь спасительно распахнулась и на пороге появилась Вельза, позвав нас на завтрак. Я мысленно поблагодарил вторую старшую сестру, а затем пожал плечами, мол, ничего не поделать, надо идти, и поспешил на выход.       Когда я спустился, то родители, на моё удивление, не сидели за столом, напряжённо ожидая меня. Они стояли под аркой, ведущей в столовую. Они ждали меня. Я сильно удивился, от чего ноги отказались волочить меня дальше и остановились на месте.       Первой подошла мама, которая заключила меня в крепкие объятия, в которых выражалась вся тоска, любовь и… страх? Она отстранилась, обхватив меня за лицо, несколько секунд смотрела в мои глаза, а затем поцеловала в лоб, наклонив мою голову и привстав на носочки.       Я стоял в ступоре. Ещё больше я удивился тогда, когда отец подошёл ко мне сразу же после того, как отошла Лилит, и крепко обнял. Это было так… по-отцовски? Мне даже вспомнить трудно, когда в последний раз он обнимал меня или говорил со мной, как с любимым сыном, за которого никогда не было стыдно.       — Я рад твоему возвращению, сын, — гордо проговорил он, всё ещё держа меня в своих крепких руках. — Ты как раз вовремя, — теперь правитель Ада отошёл от меня, приглашая к трапезе лёгким жестом руки.       На ватных ногах я прошёл за родителями к столу, а потом молча уселся на месте, принявшись за еду. Всё было так странно. Я должен был радоваться тому, что меня снова приняли в семью, что моему появлению рады и что никто не злится и не пытается вывести меня из себя, спровоцировав очередной скандал. Но я не был рад. Совсем наоборот, я волновался.       За завтраком вся семья беззаботно о чём-то беседовала, пока я, отходя от ошеломления, копошился в каком-то блюде. Тили весело болтала ногами, довольно разглядывая всю семью. Астарта спокойно кушала, участвуя в непринуждённом разговоре с родителями. Вельза безучастно уставилась в свою тарелку, а Лилит кидала на меня взгляды восхищения.       Все вели себя так спокойно, будто на кону не стояла жизнь нашего брата и сына, судьба престола. От части меня это раздражало. Как они могут вести себя так безмятежно, делая искусный вид, что ничего не происходит?       Я ощущал себя между молотом и наковальней. Двоякая ситуация.       Неужели только я сейчас испытывал стресс от всего происходящего? На Земле меня ждала девушка, за которой охотится архангел Уриил, у которой сила была практически на моём уровне. Ангел знает, в каком городе она живёт. Он знает слишком много. Что, если Ваалберит не будет рядом с ней, и он нападёт на Беллу?       А что если Херсон так испугается, что сила, которую я посеял в ней, вырвется наружу? Что, если она не справится и погибнет? Я не прощу себе этого. Я даже говорить об этом не хочу, не то чтобы думать.       И в тот же момент судьба брата и Преисподней.       Ахерон. Я представить не мог, что вытворял мой брат за время моего очередного отсутствия. Ладно, вру. Представить было можно, но в голову лезли лишь самые ужасные варианты развития событий. Смерти. Много смертей. Я размышлял о планах старшего брата. И в моей голове они были неутешительными.       Я прекрасно осознавал, что Ахерон может вытворить любую подставу. Абсолютно любую. Он может ударить в спину в тот момент, когда никто не будет ожидать. Он был слишком подлым и самовлюбленным эгоцентриком.       А мог ли сделать также я? Мог бы я ударить в спину родного брата? Возможно, даже… убить? Нет. Я был выше этого. Какие бы сложные отношения у нас с ним не были, убийство — это последнее, на что я пойду. Но если нечто подобное выкинет он, то, скорее всего, я сорвусь с катушек. В гневе я страшен. Всё могло обратиться прахом.       А что говорить насчёт судьбы престола Ада? Да с ним всё совсем плохо. Демон, желающий это место сильнее всех остальных вместе взятых, отстранён от дел дворца и Королевства. Остаюсь я и Астарта. Но я всё также не хочу этого. Я не продамся Преисподней. Я не оставлю ведьму. Ни за что.       Быть главным в Аду — значит быть в нём. Быть с ним одним целым, не покидая. Работать каждый день, разбираться с бумагами, душами, демонами-бунтовщиками. А бывали и такие. И за мою жизнь бывало достаточно много.       Я не смогу остаться в Преисподней, забыв о девушке с Земли. Я просто не хочу предавать свои чувства. Почему-то мой Отец был королём Ада всю свою жизнь рукой об руку с возлюбленной женой, матерью его детей. У него была поддержка и любовь. У меня же её не будет. И при всей охоте я не смогу заставить ведьму променять жизнь человека на демонические дела.       Я скорее умру, чем брошу Беллу.       — Эй, Люцифер! — Тили тихонько пихнула меня в бок, вырывая из всепоглощающих раздумий.       — Что? — я нахмурился, а потом несколько раз сильно сомкнул веки, приходя в себя. — Извините, я задумался…       — Ты уже несколько минут стучишь вилкой по пустой тарелке, — заметила младшая сестрёнка, после чего на это обратил внимание и я.       И вправду, я тупо стучал по тарелке. До сих пор. Я набрал воздуха в лёгкие, с трудом отпуская столовые приборы на стол, а затем положил руки на бёдра, неловко поглаживая их и оглядывая окружающих.       Чёртова вилка и тарелка! Эти постукивания ввели меня в своеобразный транс. Этот «транс», как его любила называть, опять-таки, моя ведьма, был забавной штукой, но сейчас абсолютно неподходящей. Девушка часто впадала в него, когда дёргала ногой, или делала какие-то движения, которые, будто бы, завораживали мозг, усыпляя его.       В этом состоянии Белла могла о чём-то думать, а могла уснуть. Забавно было, что засыпала она с открытыми глазами и потому, когда начинала сопеть на парах, преподаватели не понимали: какого чёрта? Почему эта девчонка слушает меня, глаза открыты, но в тот же момент сопит? А ещё она могла спать с открытыми глазами, но продолжать писать конспекты. Тогда даже одногруппники были в шоке. В общем, это было весьма забавно.       — Спасибо, я наелся, — оповестил я, вставая из-за стола и со скрежетом отодвигая стул.       — Через десять минут в моём кабинете, — разнёсся голос Отца.       Теперь этот голос не был таким беспечным. Теперь он был серьёзным. И это облегчило мою ношу.