«Зеркало Атонмет»

...

— Эмпатик, — неясно, кто это говорил, Ганс чувствовал некую связь...родство, обернулся на своего эмпатика, утирающего слезу, — ты чего... Любимый пожал губы, обнял и спрятал лицо на плече. — Кей...капеллан Стоун, с этими повышениями и...проблемами, я не заметил как, проклятье, — Нарсис говорил-говорил-говорил, — как он вырос. Представляешь? Зеваки уже рассосались, или их не было? Да, если и были: вряд ли кардинал...Викарий позволит хоть как-то и хоть кому-то сказать слово против. Многие выдохнули — это был лучший Викарий! Лучший, лучше Первого (никто не говорит этого вслух). Кажется, в учебниках будет приписка Викарий Четвёртый Великий. Воистину — великий человек и широкая душа, деньги и власть (которая как оказалось и даром ему не нужна) не испортили его. Никак. — Да. Вижу, родной, а ещё то, что где-то среди психопатов и плохих рождаются такие как Юнал. Мы убедились в этом, — политик, что не на словах выполнил обещания, замолил грехи прошлого, стоит искренних слов о себе, — нормально? Не загородил тебе мозг? А? — Нет, — Нарсис улыбался, доставая платочек, — надо? Да. Надо. Мила, Сабрина и экспедитор прибыли спустя полчаса. Странно было наблюдать: пара молодых людей, чувствовалось, не увидятся они. «Как бы и мы...это её мечта! Тем более, она врач: с ней едут студенты...впишут ли в Историю, или океан поглотит? Как поглотил многих?»

...

Провожали и новостарые друзья — Лиар, Мари, эсперантист Эдик, мадмуазель Женевю, которую всё время путали со старшей сестрой: известным врачом Огранией. — Родные мои, — воспитательница улыбалась, выдохнула, — где Смит...хотела сказать, Жонсьер! Бывший когда-то отъявленным хулиганом, Лиар криво улыбался. — Она может-стать-не-жонсьер, вот месье противный дознаватель орать начнёт! — Она сама через несколько лет станет инквизиторшей, ха! — Марк давать поблажек не будет, — парировала женщина, — и ей это не нужно...вон, с Милой прощается...опоздали. Компания двинулась вперёд. Паровоз набирал малый ход. Гудок! — Всё!.. Ганс, уже сказавший своё слово, утешал Айвенона. «Зараза!» — Ну, всё-всё...мальчик мой, чего ты. — А смогу ли я... Окончание фразы потонуло в ритмичном, таком значимом грохоте и стуке колёс. Множестве голосов. —...смогу мечтать как она; жить как она; любить как она, в том числе маму...и себя? Защищает от ядовитых мыслей неопытность, малый возраст, меньшее количество проблем? Нет. Никого. Никогда. Не. Защищает. — Зачем? — Что зачем? — не понял Айвенон. — Месье Фицджеральд, — ещё не до конца возмужавшая рука легла на предплечье, — помогите мне...помоги мне, Ганс! Сердце оборвалось: зеркальная сторона, гладь озёр и океанов-морей, когда на них не бывает ветра (тот убивается)...схожесть с Горацием, клонливость, копирность и некая выверенная...встряхнуться, забыть и ту безумную, бурную гниль, что цепляют обычно подобные мысли-думы-осознания. — Жить «как ты», — нет, Гораций эгоистичен, эмпатическое выгорание; случись с Айвеноном то...не думать-не думать-не думать, случись: не вывез бы, — не пробовал? Паровоз ушёл, долетал его дальний голос, как крик кого-то, всякий раз разрывающего барьеры, стены: стеклянные, внутренние. — А надо? — так важно сейчас не соврать, не сглупить, не... — Ганс? — Надо, Айви, — Нарсис купил всем по мороженому, — есть клюква, стевия и виноград. — Клюква! — Айви... — наверное, стальносеребрянное нечто в глазах неоднократно может превращаться в то самое, живое, родное, уютное; заставляющее улыбаться. — Ты неисправим. — Исправим, Нарси. Парень наблюдал за ними с интересом. День обещал быть солнечным и лёгким.

...

Эйр Жонсьер, потерявшая свой выход и отправвившая таксиста домой, рассказала, что у них были уроки современнейшей истории о лоббистах. — Викарий пошёл на это? — поднял глаза Ганс, Айвенон, увидев других друзей и распрощавшись, пошёл смотреть кино, новый фильм от студии ТиГан, какой-то боевик с элементами мелодрамы. — Мудрое решение или вынудили? Нарсис слушал, ел свой виноградный десерт и молчал. — И так и так, — дочь Марка показывала все зачатки хваткости, интеллекта и широких знаний: даже без протекции добъётся всего сама, (оценят ли это, вопрос), — поговаривают, опередил мол наш Юнал Совет, — «наш»: умиляло, девочка чётко понимала, где хочет служить, — да, и по-человечески...как-то... «Наивная? — Ганс откусил кусочек у Нарсиса, стевию не очень-то особенно любил: прописано так, Бэр одобрит. — Сам такой же!» — По-человечески? — Месье Уэйн? Такие короткие реплики хоть в мемы, хоть на плакаты, хоть... — Ну, мол, что так...что там...поясните, — любимый прищёлкнул пальцами, — это...это потому что дал возможность противостоять? Не использовал ситуацию? Эйр кивнула. Так просто, без лишних жестов и всё. Генетика. Только чья? — А правда, что мы с Милой родственницы? Точно? — горящие глаза, перебегающий с одного на другого взгляд. Ганс моргнул. — Да, Гермиона твоя бабушка, мама мамы...у неё было трое детей, и все псионики...об этом ещё газеты писали... Непростая история: и все закончили жизнь довольно трагично, судя по всему, не пережившие ликвидации, страха раскрытия. —...Иво, то есть Приор...месье Зола, тогда ещё Мартен, — жевать и говорить некультурно, — как-то за рюмочкой упоминал об этом, они, Эйр, не учли, что скрыть информацию, об известном человеке... — тяжёлый вздох. — Трудно. — Спасибо, — дочь Марка, пучившаяся в семинарии вытирала глаза, — пойду? — Удачи в учёбе! — Спаси-и-ибо, — ветер-позёмка уносил её голос всё дальше и дальше, — за всё спаси-и-ибо. Платформа опустела. Отошли, иногда внезапно обнимаясь, словно друг друга впервые увидели и поняли, что влюблены: сели на лавочку. Киберпанковую, неоновую, современную и стильную. — Нарси, ты не упоминал... Тот махнул рукой, усмехаясь; достал флягу: понюхал, выдохнул и выпил; прицыкнул. — Нет, тебе нельзя, — закусил хлебушком, каким-то незаметным образом оказавшимся в руке, — не кажется, что мы... — смех, смешанный с гомерической слезой (больше от ветра), выглядел безумно. — Мы...как герои романа у криворуких авторов, что сообщают важную информацию где-то в конце...потому что...потому что забыли. А-ха-ха-ха!!! Две пожилые женщины, шедшие с палочками к выходу, подпрыгнули; у одной клеймо. — Или не написали: на ходу придумали, так бывает, — Ганс хотел было извиниться...тех уже не было, — а что? На самом деле что? Нарсис выдохнул. Страстно поцеловал. До звёздочек в сознании. Глубоко, надёжно, открыто и не скрываясь, притянул к себе...запричитал, словно извиняясь. —...тогда, тогда...проклятье, когда тебя типа хоронили, скорбь изображать, утомляет. Страшно было...очень, Ганс, за тебя страшно!!! — Выпивали с Иво? Ревность? Нет. Ехидство: просто ехидство с легкой подколкой. — Единый, Фицджеральд, и этого человека я лично...лично люблю, ха-ха! — Именно, — Ганс поднялся и подал руку, — Месье Уэйн, и я...вы не представляете, как я люблю. Пойдёмте, бывший капеллан, а то станем тут бесплатным представлением. Нарсис захихикал. — А платным стать...хотели? — Смотря, чем платили б... Он съест свой жетон: искры в глазах, искры в действиях, такой намёк. Это радовало.

...