«Зеркало Атонмет»

...

Шестьдесят один. — Да кто тебе позволит?

— А кто мне запретит?

Переезд поближе к родителям стал хоть и трудным, но совместным решением. Как и постройка нового дома. — Нарси. — У? — тот ковырялся в палисаднике мамы. — Ты что-то хотел? — Зачем нам ещё один дом? Нарсис вздохнул и собрался с духом, посмотрел в глаза. — Лет восемь-девять назад, имел я связь с одной замужней дамой, Ганс, он у неё то ещё…дело не моё…и родился у меня сын. Осознание с пониманием жгло в сердце, как и жуть. — Эээ…я…вспомнил, тогда забыл. В общем, чёрт, Мартены упоминали о нём. Прости-прости, я должен был. Нарсис побледнел, но поспешил успокоить. — Не вини себя, ты-то тут причём? Забыл и… — А если… — Ганс! — помолвочное кольцо смотрелось восхитительно. Горя огнём на полуденном солнце, в небе было ни тучки и облачка; скоро осень. — Его, кстати, Юлий зовут. Юлий Эйн, — чувствовалось расстройство в голосе, — мой… — Перенапрягся! Нарси, иди сюда, хороший мой. Родители, проходящие мимо них, синхронно улыбнулись. Рядом бегал Анн-Гектор. — Мама, папа, а почему у меня такое имя? Те промолчали. Мальчик продолжил. — Из-за меня, — Ганс дотёр Нарсису глаза, — два храбреца, спасшие мне жизнь, и стали твоим именем, малыш… — Я не малыш… Мама вышла чуть вперёд, оставляя младшего сына с отцом и Нарсисом. — Как там Фридрих? Делает успехи? — чувствовалось в отношении к Фриду какая-то опорность, всё-таки, до недавнего времени единственный сын; тщательно скрываемым и оберегаемый. — А? — Да. Лучше меня…мама, ты не стесняйся, всё понимаю, я…мне…иди сюда, слишком тяжело досталось, чтобы тратить на глупые обиды, золотая моя. — Да? — она захлопала глазами. — Но проблемы не значат, что нужно…нужно закрывать глаза на то, что не нравится, мы с твоим отцом, Пират, никогда…даже… — дышать стало трудно обоим. — Когда-нибудь я научусь говорить об этом…без… — Хочешь специалиста посо…мама!!! Это нормально, — и Ганс рассказал ей всё, пряча голову на родной груди; не выглядела та на пятьдесят с лишним, никак, и это он назвал её пожилой в первый раз? — Во дурак… — Ты? Нет…поняла, нет, просто на псионичек беременность действует, знаешь, как выглядела, когда тобой ходила. Кстати, Ганси, у тебя есть пятно чуть выше паха? Стало немного неловко от дразнительного прозвища и таких речей, но он кивнул. — Да. А ты откуда… Она покачала головой. — Это паяльник…я люблю возиться иногда. Хи-хи. А он уже и думать забыл про пятно, которое уже почти исчезло. Только у него: слева, а у мамы справа.

…

Шестьдесят два. Я в порядке, но в обратном.

В Синоде благосклонно приняли новости об окончании дел. Намечался банкет у советника Монтепена, если тот и не стал хорошим человеком, то определённо стал вести себя намного лучше. — Чего яд только не делает… — Это политическая угроза, месье Зола? — Шарль, кажется, слегка перебрал или просто шутил. — Ха-ха. Приор в долгу не остался, улыбнулся, кстати, вполне искренне. — Месье стал не чужд юмор? — Поезд, Иво, Поезд. — М-м-м? — бровь месье Зола взметнулась, он ехидно улыбнулся. — Как занимательно. — Многие головы сломали, пока изучали видео, знаете, кое-что попало в сеть…после…ну, вы поняли, да? — Конечно, как вино? Ганса больше ничего не держало в этом крыле, вальсируя, прошёл дальше. И дальше. Кто-то шутил. Смеялся. Плакал. Беседы вёл, но превращалось оно в речеобразный шум, неразборчивое месиво звуков. — Милый, — Нарсис стоял в компании пожилой дамы, — пойдём…потанцуем, выпьем… — Месье капеллан, — шутила та, поправляя рукав летящего красного шифона и белые локоны, уложенные волнами, — он вас ревнует. — Как и я: его…конечно, месье Фицджеральд, потанцуем, всенепременно! Раз-два-три, раз-два три…слышишь? Да. Вальсы Штрауса-сына. Как раз тот самый случай. Для. Обнимать за талию своего: слегка сминать её, держать, говоря всем…крича…оруя, мол моё. — Оруя? — Нарсис, кружась, издевался и поддразнивал. — Как скоро издать сборник твоих… — Моих, да, — вино ударило, Ганс подался вперёд, накрывая губы любимого своими, продолжал вести и отдавать инициативу, — м-м-м, вишня. Если на них и смотрели, то им было похеру. Да. — А? Джем помнишь? Масло? — Ах! Проказник…

…

Шестьдесят три. Мой повод быть лучше.

Во дворе строящегося дома бегали друг за дружкой Анн-Гектор и его двоюродная племянница. Гигикали. — Смешные, — сказал Фридрих, — весёлые… — Ага, ты представляешь, брат, Мила мне шестиюродная племянница… — Ой, ха-ха-ха, — солнце заливало зелёные радужки, — добрался до нашего древа…и плюнул, что они там курили? — В Инквизиции? Фридрих поднял руки, закатывая глаза. — Немного…нем-но-го, я ж не ты…ой, ха-ха-ха. — Много про меня говорят? — Достаточно, — брат был честен, — но я вижу, что ты исправился. — Вредный и ехидный!!! Анн-Гектор подбежал к ним, но не справился со скоростью и упал, разревелся, снова упал; проанализировал, подумал и всё-таки показал красивый разворот. — А ме навися ктание! Да! Вот…троксель…бля… — Анн-Гектор! — поругала того мама, скрывая порозовевшие щёки в куче белья. — Это плохие слова. Ганс смотрел отстранённо, думая, что возможно вот он…талант. Кто знает? — Мама! — наперебой сказали все, включая малышку Линт, хотя её мама сейчас спала с сыночком под навесом. — Помочь? — Немного, бармалейчики мои… Прогуляться бы. По улицам детства. И даже до загадочной литеры N с чёрточкой сверху, встретить панславянских друзей из далёкого детства, румынских цыган, евреев с конца квартала, болгар и других… — Ганс! — брат смотрел немного странно, но с теплотой. Окончательно разрушая схожесть. — Можно обниму? Конечно можно.

...

День свадьбы настал как-то неожиданно. Они с Нарсисом встали, умылись, потанцевали и пошли на террасу дома у моря. — Как там дом? — Да, нормально. Расстроен? — Новостей нет…от Сабрины с Милой, — Ганс крутил в руках планшет, — всё какие-то плохие… — Непогода. — Да, живя здесь, мы отвыкли, что бывает…такое… Было больно, что её не будет на…но, эти слёзы то немногое, что можно себе позволить. Позволить, чтобы не сойти с ума и расклеиться. — Ганс, — Нарсис держал за ладони, смотрел, если не в глаза, то в душу, — не буду пустыми успокоениями тешить…хочешь выплеснуть: давай, милый мой. — Нарси! Вальсы Штрауса-сына играли от старой колонки, утаскивая в бесконечную негу кружений, поворотов, па и рук, обвивающих талии друг друга. С улицы доносились раскаты грома, молнии и крик (безумно громкий) огромных, просто гигантских, волн. Брызги. Голоса чаек.

…

Все свои. Осень. Оба в красивых костюмах. Сшитых под заказ. С люрексом и вставками. Опять музыка: разная, камерный оркестр. — Ганс Фицджеральд…— не слышать, не слушать, а смотреть в серо-голубые, внутрь, в глубину и видеть отблеск; мысли уплыли куда-то вдаль. —…согласны? — Да!!! — Нарсис Уэйн… «Как же ему идёт белый, руки в таких перчатках, родной мой, — Ганс подарил возлюбленному букетик, маленький и поцеловал ладонь; клеймо: у всех на виду, толпа ахнула, (случайно ли, нет?) блеснули глаза «квадры», по телу пошли мурашки, — да-да-да!!!» — Ваше общее…у-у-у…среднее имя? — Цезарь, — Нарсис поднял бровь, но чувствовалось восхищение и обожание: в моменте; кивнул, — ты согласен? — Конечно, — такой простой ответ: пусть связь с ребёнком будет, но такая, пусть; начало возрождения и действительного детокса, — да. — Скрепите свой союз…поцелуем, — представитель Церкви, а они же служители Церкви Единства, смутился, поймал взгляд представителя Совета, — и поставьте подписи. Весь оставшийся вечер провели в обществе друг друга, словно не жили вместе; Вселенная явно где-то сошла с орбиты, звёзды, перигелий, кометы, метеоритные дожди, планеты. — Поздравляю, — Рид не пила, но глаза её сверкали, — хорошее имя. Хи-хи. Ну, Марк… — Империалистическое такое, — подкалывал Фарук, явившийся в костюме Наполеона, — и как я угадал? Майк, слегка перебравший, шутливо закатывал глаза, показывая гримасы. — Вот как с ним жить? Ха-ха-ха… — Ну, я ж не торт! — Фарук, ты булочка…сладкая, м-м-м. — Ты…ну… Марк с Лу смеялись, посматривая в сторону Кея и Иво: те открывали бал, наряженные в кимоно, а теперь болтали, глядя в потолок-звёзды. Немногословный и его спутник удалились. — Твоя идея? — Лу? Космос? Да, — Ганс переплёл с любимым пальцы, — кроме сколопендр: это начало…моего перерождения, чтоль? — Красиво. Многим нравилось. — Ты сейчас руку ему сломаешь, — Марк постучал пальцем по фильтру, — сколопендры…хм…я уже забыл…хи. Нарсис закрыл глаза, улыбаясь, подался вперёд. — Жонсьер, не кури много так…ха! Е-е-е, трудно забыть, збыть…бы-бы-бы, ой, бля. — Кому-то многавато? — ДА ЧТО ТЫ… — Нарси! Небольшая пьяная потасовка переросла в полноценную драку, участвовали все, в том числе и Приор: он подбадривал и ставил ставки.

…

Через несколько часов, днём, Приор вызвал к себе. Благосклонен. Мил, хотя морщился. — Ругать не буду, — смеялся, смазывая немаленький синяк под глазом, — моя задача, как…п-ф-ф…ой. — Ой, — легко передразнивал Ганс, садясь на предложенный Гектором стул, — бывает, я вон свадьбу четы Баретти никак не вспомню. Стул скрипнул. —…а я забыть не могу… — Гектор, — Приор умел тонко шутить и издеваться над своими, — да? Это, когда ты лезгинку пьяный на столе танцевал…пф-ф-ф, в неглиже? — Месье Зола… — Или, когда..впрочем… — Иво!!! Приор посмеялся-посмеялся и полушутя-полусерьёзно попросил завершить все эти хвосты с делами. В том числе и по наводке группы Гепарда.

…

Сидели в кабинете. Наконец-то его сделали не таким бело-белым, выжигающим глаза, а более приятным, с серыми вставками и оттенками. — Я хоть ощущать себя стал. О, Фрид, заходи… — А это ничего, что мы?.. — Нет, — Ганс подвинул бумаги в сторону, — как служба? — Нормально, — брат чуть смущён, — бал в Инквизиции…по окончании стажировки, придёшь? Неуверенность можно пить, сзади встал Нарсис, положил руку к молодому инквизитору на плечо. — Конечно, да, Ганс? А можно и я…приду… — Да, ну, я пойду? Ой, царапина…на носу, дадя Нарсис. Фридрих вышел. — Ты, посмотри с кем общается! Ха-ха-ха! — С племянником твоим? — Да…кажется, они дружат с Эйр Жонсьер, Мари и другими, — Нарсис скрыл странное выражение лица папкой, — я верю, что… Что это начало чего-то нового? Другая веха? Да, в такое хотелось верить. Хотелось любить, жить, но жить в справедливом мире, где нет месту такому наглому обману…это слишком. — Лобби не поднимает голову? — говорить о страшной организации, не занимаясь сексом, пока помогает. — Мониторят? — Да…а я вот думаю, не подкинули чего-то мне, похожее на-на-на…проклятье… — Как с Заром? — Ганс подскочил, остановился, подошёл медленно к мужу: сердце грел статус. Новый статус, как опора. Да. — Нарси… — Спасибо… — глаза Нарсиса наполнили слёзы. — Прости расклеился, на… Они скрепили руки, будто не скрепляли их несколько тысяч лет до этого. Никогда.

…