ДакКряки

Это было так глупо, спонтанно, так нелепо и до абсурдности уютно, как умеет только Зигзаг, ведь именно он, он, а не Скрудж, организовал это свидание на крыше особняка, да ещё и место нашёл особое: с пространством, где можно посидеть, но так высоко, что казалось, только руку протяни и достанешь до звёзд, сияющих настолько ярко-близко, словно они в следующий момент готовы упасть на голову, коснуться трепещущих на ветру волос и остаться сверкающим следом, точно от блёсток, на каждой пряди, каждом кончике волоса, и всё же, они были так далеко, так невообразимо недоступны, что голова могла пойти кругом от этого несоответствия, а она шла, кругом, квадратом, треугольником, катилась шаром для боулинга в разные стороны, отзываясь гулом, но это был приятный гул, точно такой же, как стук сердца Скуджа о ребра, или тяжелое дыхание Зигзага, который сейчас был слишком взволнован из-за своей идеи; словом звуки, издаваемые их телами, были так естественно-непринужденны в этот момент и в то же время столь громки, что возлюбленные, казалось, утопали в пучине своего растянувшегося молчания, даже и не делая ничего, не думая его прервать: зачем, если им всё понятно без слов, одного лишь взгляда в глаза напротив хватает, чтобы осознать каждую мысль партнёра, и они понимали, улыбались, как дети, радовались, интуитивно чувствуя, что именно они во всём мире есть друг у друга, именно они — две части одного целого, именно они должны быть друг у друга, несмотря на все мыслимые и немыслимые причины «не-быть» — а как это, «не-быть», они и представить себе не могли, да и причин нет, — они вместе, вдвоём, рядом, они есть друг у друга, а чего-то иного и не нужно, совсем не нужно, потому что из тех кусочков счастья, что они имею , они своими руками сложили прекрасную, переполненную теплотой картину, с тех пор согревающую их сердца каждое мгновение, каждый вздох: приключения, поиски сокровищ, жизнь на острие ножа, а потом заслуженный отдых в особняке, в кругу семьи и детей, а, ну и конечно, разбитые самолёты и другие всевозможные виды транспорта, на которые постоянно приходится тратиться Скрудж, хах, но даже в такой круговерти ни один из них не забывает уделить время другому, вечера, а иногда и ночи, они проводят наедине друг с другом, занимаясь совершенно разными вещами: и сегодня Зигзаг уговорил возлюбленного на свидание на крыше на всю ночь, просто посидеть на мягком пледе с термосом горячего чая и закусками, посмотреть на звёзды и провести тихую, спокойную ночь вдвоём, потому что он, честно говоря, немного соскучился: они только сегодня вернулись из недельного путешествия к очередному кладу, в которое дети отправились, конечно же, с ними, и в котором они так мало моментов наедине могли урвать, так что пилот решил позже компенсировать себе недостаток партнёра свиданием, на что у Скруджа, тоже сильно соскучившегося, не нашлось возражений, — и вот они пришли на крышу, Зигзаг в своей неизменной куртке, а МакДак, одевшись потеплее, «ночью ведь на улице становится прохладнее!», и поплотнее закутавшись в шарф, пришли, Зигзаг расстелил плед и раставил на него принесённые вещи, а затем предложил возлюбленному сесть — тот не отказался, нежно улыбаясь МакКряку в благодарность и, взмахивая ресницами, медленно опустился, садясь поудобнее, а затем похлопал по месту рядом с собой, подзывая Зигзага к себе, однако тот отчего-то не спешил: смотрел на Скруджа затуманенным, потерянным взглядом, словно задумавшись о чём-то, на что последний вопросительно поднял бровь, требуя отчёта за странное поведение, — Зигзаг, увидев это, неловко почесал затылок, садясь рядом и говоря что-то о том, что просто слишком сильно соскучился, — Скрудж не возражал, точно также скучая по их с Зигзагом времени, он иногда вёл себя странно, засматриваясь на возлюбленного и пропадая в своих мыслях, так что он бросил, чтобы успокоить своего неуклюжего даже в флирте и своих чувствах пилота, «я тоже соскучился, Зигзаги», но прежде, чем он успел договорить, его неожиданно втянули в медвежьи объятия и чуть не задушили широкой грудью, горячо шепча на ухо «люблю тебя, Скрудж, люблю так сильно», словно обладатель слов впал в какую-то волшебную форму иступления, словно он, наконец, сделал глоток такого недостающего, катастрофически нехватающего ему воздуха, а у МакДака по всему телу мурашки побежали и грудь судорожно дернулась от резкого вдоха и долгого выдоха, пока хозяин тела пытался прийти в себя, пытался, но безуспешно, ему так не хватало Зигзага, что сейчас он с жадностью утопал в нём, растворялся в крепких и всё сильнее сжимающихся вокруг него руках, он привычно полностью отдавался прикосновениям Зигзага, даже если это простые объятия, — хотя нет, совершенно не простые, они уже неделю не могли вот так посидеть и пообниматься, у них нехватка, просто критическая нехватка друг друга, так что объятия совсем не простые, — но всё же спустя время пришлось разорвать объятия, правда они не поняли, кто сделал это первым, вероятно, они отстранились одновременно, потому что у них впереди ещё целая ночь и они успеют наобниматься, если потребуется, а сейчас нужно хотя бы немного посмотреть на то, для чего они вообще сюда поднимались, на звёзды, и Скрудж перевёл взгляд на небо, небрежно бросая Зигзагу «хотя холодно, но мне нравится эта твоя идея», и выискивая на небосводе знакомые звёзды, мимоходом подмечая, что, хотя Зигзаг очень любит полёты и небо, он, наверняка не знает название звёзд и созвездий, так что он, Скрудж МакДак, великий путешественник, готов его посвятить в таинство небесных тел, правда он не замечал, что взгляд Зигзага всё это время не отрывался от самой яркой и прекрасной звезды, от него, но МакКряку всё нравилось слушать, как его возлюбленный с увлечением рассказывает о чём-то, так что он не прерывал его, изредка что-то мыча в ответ на слова Скруджа, а затем в его голове мелькнула ещё одна идея — он осторожно, с неким трепетом, положил свою руку на ладонь Скруджа и переплёл их пальца, слегка стукаясь кольцами, их парными кольцами, на одном из которых было солнце, подарок МакДака для Зигзага, а на другом — изображение луны с несколькими звёздочками, которые получились слегка кривыми, с отпечатками пальцев, потому что Зигзаг был ну вообще не мастер делать такие маленькие детальные работы, но он очень старался, думая только о том, что он хочет порадовать своего возлюбленного, — и порадовал, очень, к слову говоря, Скрудж бережно хранил это кольцо совсем рядом с заветным даймом, и только когда они вдвоём, он надевал кольцо, — и вот сейчас они сидели, смотря на звёзды и нежно, осторожно переплетая руки, на которых были кольца, их кольца, их маленькая, но такая драгоценная, сокровенная тайна...