Туман прошлого

1881 год, 21 июня, обед Утренняя почта уже давно пришла, ответы были отправлены, а дела решены. По возвращению близнецов Собеских, их поместье вернуло свое былое величие: не так давно здесь царили холода и серость, но сейчас место зацвело. Нанятые садоводы господином Собеским уже приступили к работе. В саду снова запахло цветами, а фонтан, построенный для их почтенной maman, реконструирован и вновь работает. Но планов на это поместье было вполне достаточно, чтобы остаться на лишний год-другой. Время обеда подошло к концу, служанки бегали вокруг стола и убирали грязные тарелки, пока Собеские сидели в гостиной. Вчера они посетили Сабуровых, как положено, а сегодня хотели отдохнуть от общества. Никогда никто из них не понимал стремление людей показать себя хоть где-нибудь, чтобы наполнить свое эго пустыми разговорами. Близнецы же с детства любили тишину — сидеть в саду, в библиотеке, за чашкой чая или за книгой. Особенно была близка эта тема Люмин. Девочкой, она не отходила от своей матери ни на шаг, отказываясь играть с няней или другими детьми. Взрослые лишь умилялись с этой особенности, но, повзрослев, Люмин выросла слишком зажатой для высшего общества, хоть и с безупречным воспитанием. — Обеденная почта! — старушка зашла в гостиную, ковыляя, и, стараясь как можно осторожнее, положила на кофейный столик. — Благодарю, Владислава, — сказал Итэр, беря стопку писем. — Воронцовы, Смирновы, Астровский, Рунов… Люмин, ты где-нибудь слышала эту фамилию? Не могу вспомнить. — На балу, когда ты решил сбежать с него с очередной девушкой. Его зовут Аякс Рунов, он пригласил меня танцевать с ним мазурку. Sich grün machen, даже князь Астровский поддержал его! — Люмин почти что начала возмущаться, пока брат не протянул ей письмо. Обычное, с фамильным гербом. Итэр ещё не вксрыл, а значит это правда ей. Открыв, она пробежалась глазами, — lieber Bruder, мы едем в гости к этому графу. Слушай: «Уважаемая Люмин Собеская! Прошу прощения за свое нелепое поведение на балу у Сабуровых. Я повел себя крайне оскорбительно по отношению к Вам. И хочу загладить свою вину приглашением Вас и вашего брат 24 июня на Тополиную рощу. Буду счастлив увидеть Вас лично и побеседовать с вами за чашкой чая. С уважением, Аякс Рунов.» — Das ist ja eine Überraschung! Немедленно иди пиши ответ, Люмин, я хотел бы с ним познакомиться! — юноша был взволнован и подбежал к письменному столу, принеся обратно набор для письма. — Я никуда тебя не отпущу, пока ты не напишешь. — Итэр! — воскликнула Собеская, убирая письмо куда подальше. — Мне не особо хочется посещать человека, который не знает правил приличий. Но воля брата была сильнее и, вздохнув, она начала писать: «Уважаемый герцог Рунов! Не стану даже пытаться описать Вам то изумление, в какое повергло меня Ваше письмо. Я весьма приятно удивлена и мы с братом будем только рады ответить взаимностью на Ваше приглашение. Люмин Собеская» Коротко и ясно. Девушка не хотела выражать свое негодование и своевольничать и решила потерпеть лишь один день компанию Аякса Рунова. Письмо тут же было запечатано и отправлено в почтовый ящик слугой. Через пару дней Собеские должны были посетить дом Руновых, который находился в часе от Санкт-Петербурга. Руновы всегда славились своей любовью к природе, хозяйственному быту и тихому образу жизни, может поэтому Люмин нашла в них что-то приятное. Они всегда редко посещали балы, редко их устраивали и никогда не появлялись в скандальных слухах. Кроме одного, Аякса Рунова. Тот был известным ловеласом и льстицом столицы, даже ничего не делая. Исправлять ситуацию никто не хотел, но весь род мечтал, чтобы юноша наконец-то женился. Но никогда, не под каким предлогом, он не общался более тесно с дамой, чем на уровне светских бесед. — Das ist herrlich, — сказал Итэр, вытянувшись на диване. Его после обеда всегда клонило в сон и он был бы не против сейчас подремать в столь тёплый день. — Моя дорогая сестра, я вспомнил где слышал об этой фамилии, — девушка оторвалась от книги и глянула на брата. Все говорили, что они похожи друг на друга, но она считала этот факт полной нелепицей. Он был копией их дяди, а она — матери, даже характеры совпадали, но никто не видел различий между ними. — Наша покойная матушка с отцом общались с некими Скамандром и Наталией Руновыми. У них были шумные дети, одна даже щепала меня! Ну так вот, если я правильно понимаю, то именно они являются родителями Аякса Рунова. Вот это совпадение, моя любезная сестра. — Я не могу вспомнить хотя бы одного Рунова на своей памяти… тебе точно не приснилось? — сейчас Люмин не обманывала и тупила взгляд. Руновы, Рунова, Рунов… Где-то она их слышала, но точно не знакома лично. Возможно ей говорили об этой семье кто-то из дам или на балу. — Не глупи! *** 1881 год, 24 июня, полдник Экипаж прибыл к поместью. К огромному дому, с прекрасным садом и большим участком. Их уже ожидали: горничные, слуги, видимо младшие Руновы и сам граф Рунов. У всех была вежливая улыбка, но на лице одного из юнош она была настолько приторной, что казалось он сейчас взорвется. Итэр пытался сдержать смех и поприветствовал: — Ваше сиятельство, граф Рунов! Как я рад Вас видеть! — Итэр с сестрой подошёл ближе и поклонился. — Я воистину восхищаюсь Вашим домом. Здравствуйте, господа Руновы, — наконец-то юноша поприветствовал остальных. Три брата и одна сестра. — Приветствую Вас, граф Рунов. Благодарю за приглашение, — Люмин сделала реверанс и улыбнулась. Сейчас она чувствовала лишь опасность, исходящую от него. — Рад вас приветствовать, господа Собеские. Я премного благодарен за ваш визит в наше родовое поместье, — Аякс улыбнулся. Улыбнулся. Люмин от одного этого жеста поежилась, вспоминая бал. Да, он проявил себя неуважительно, но не до такой степени, чтобы ее оскорбить. Она знала причину и от этого становилось только хуже. Далее их повели в гостиную. Для чаепития все уже было готов, осталось подать теплый чай и сесть за стол. — Слышал, господин Собеский, у Вас в планах сейчас лишь путешествия? — герцог начал разговор, попутно присаживаясь на стул. Сегодня было жарко, настоящий июнь, но окна на север пытались хотя как-то спасти гостей от высоких температур. — Думаю, можно и так сказать. Но в будущем я хотел бы жениться. А как насчёт Вас? — Я солидарен с Вами, – юноша мимолетно взглянул на Люмин. Но этот жест был замечен Собеским, что ему довольно-таки рассмешило. Не только скрытый намек своего собеседника, но и собственное воображение с отказом своей сестры. Итэр уже представлял драматичное признание в любви и предложение, а потом разочарованное выражение лица герцога. – Госпожа Собеская, а как насчет Вас? – Вы уже интересовались этим вопросом и не вижу смысла повторять то, что сказано совсем недавно, – Люмин увела взгляд и наконец-то могла рассмотреть лицо младших Руновых. После Аякса, как он сам сказал, шел Антон Рунов. Разница между братьями была весьма внушающая: если у Аякса был чистый рыжий цвет волос, то у второго был совсем темный и его можно легко спутать с каштановым, у младшего по всему лицу веснушки, как и у сестры, а телосложение намного крупнее. Даже тембр их голоса различался по-своему, у старшего он более мелодичный, спокойный, у Антона же слишком громкий и резкий, даже грубоватый бас. Люмин могла его представить его лишь в военной форме, что, судя по шрамам на руках, вполне возможно. Потом шла Александра, совсем юная, но рассудительная. Не такая как старшая сестра, но свои две копейки всегда вставляла. И Тевкр. Самый младший из них и, возможно, самый неугомонный. Он внимательно вслушивался в разговор и мило улыбался, если хотя бы засмотреться на его лицо секунду. Девушка отметила схожесть между ним и Аяксом, приятно удивившись. Да, младший Рунов был слишком милым и в свои четырнадцать больше смахивал на ребенка, чем на юношу. И эта черта понравилась Люмин. – Госпожа Собеская? – герцог звал ее, как она поняла по выражением лиц окружающих, уже не первый раз. – Вам очень к лицу Ваше летнее платье. Я польщен, что Вы надели именно его на виззит в наше поместье. Мы с Вашим братом Вас ненадолго оставим, не сочтите этот жест за грубость. Уверяю Вас, мы совсем быстро! Люмин лишь кивнула и продолжала дальше рассматривать детей. Такие взрослые, но такие маленькие. Прям как она в их возрасте. Возможно, они были похожи с Антоном в её возрасте и поэтому столько грубый юноша вызывал у нее теплые чувства. – Госпожа Собеская, я слышала, что Вы любите путешествовать, –разрушила неловкое молчание Александра. – Вы полностью правы, Александра Рунова. Путешествия в моей душе будят необычайные чувства. – Как это прекрасно! Я хочу услышать Ваши рассказы из заграницы! – Увы, я живу не так интересно, как Вы думаете, – Люмин попыталась вспомнить хотя бы одну интересную историю из тех лет, но в голову лезли лишь мучительные воспоминания и ошибки прошлого. Матушка, папочка и горячо любимый дядя. И Индия. – Однажды, когда мы с братом были в Индии, мы решили прогуляться по Дели. Город сам по себе прекрасен и было бы не слыхано не прогуляться по нему. И вечером, когда фонари гасили, мы вышли. Гуляем и... – девушка запнулась. А что было дальше? Она не помнила, будто кто-то стер это событие из ее памяти. В комнате повисла тишина, руки задрожали, а горло будто связали. Ее душили. Кто-то, а может что-то с такой яростью, что Собеская не могла вдохнуть. Ее хотят убить собственные воспоминания, собственные мысли и он. Именно он ее душил и не давал спать. – Ммм... – Тевкр промычал, пытаясь хоть какими-то звуками заполнить комнату. Все проснулись от транса, но не девушка. Она ничего не слышала, не видела и не чувствовала. Юноша попытался закончить молчанку и продолжил: – Госпожа Собеская, наш братец рассказывал, что Вы глубоко влюблены в музыку и отлично играете. – Да, я тоже припоминаю это... – Александра призадумалась, пытаясь как можно мягко словесно подойти к гостье. – У нас имеется музыкальная комната и мы были бы не против послушать Вашу игру на скрипке! – Не припоминаю, чтобы рассказывала графу Рунову о музыке, – Люмин уже совсем запуталась, поэтому не стала спорить. По приезду в Россию она стала больше замечать провалы в памяти. Да и она сама давно не играла, лет пять точно. Что она сейчас будет играть? Как держать скрипку? Вспомнит ли она хоть что-то, чему ее учили? Немного поговорив, они направились в музыкальную комнату. Поместье Руновых было большим, даже огромным, что удивляло само по себе Люмин. Светлое, совсем не готическое здание в четыре этажа. Как рассказала Александра, у них две музыкальных комнаты и самая большая находится в южном крыле. Но уверила, что другая не проигрывает в красоте. И она оказалась права. Просторная, светлая и с большим выбором музыкальных инструментов. Как в детстве. – Мы с братьями с удовольствием послушали бы Вашу игру, – заговорила Александра. – На каких инструментах Вас обучали играть, госпожа Собеская? Кем был Ваш учитель? – Мой отец был большим любителем музыки, он сам был музыкантом, закончил Лейпцигскую высшую школу музыки и был знаком с бесчисленным количеством господств оттуда. И после нашего рождения он привил нам любовь к мелодиям. Увы, наш батюшка не успел научить нас всему, что знал. Но я безмерно благодарна ему за все полученные знания. После его кончины матушка наняла для нас гувернантку... – Люмин замолчала, пытаясь вспомнить женщину. Она была точно немкой, пожилой, ворчливой, но замечательно играла на скрипке. Больше ничего не лезло в голову, кроме кончины мамы. И мелодии скрипки, которая заполняла комнату. – Она была ворчливой, но замечательно играла на скрипке. Да... У нас с братом не так много опыта для игры, чтобы усладить ваш слух. Прошу меня простить. – Что Вы! Я уверен, что Вы играете превосходно! Брат хвалил Вас безмерное количество раз, – Тевкр завелся и не отступал. Аякс много раз рассказывал с восторгом о игре Собеской ему в детстве, что тот хотел услышать игру, которая заворожила его неприступного брата. Любой ответ, кроме "да" младшего не устроит. – Прошу меня простить, я... – Она не играла много лет, господа, – перебил сестру Итэр, спася ее от безуспешных уговоров. – Лет пять не играла и избегала всячески музыку. Давайте лучше послушаем игру Александры, граф Рунов неимоверно хвалил ее. – Что... А! – девушка отошла в сторонку и смущенно улыбнулась. Недавно они с братом обсуждали ее будущую помолвку и после этого разговора остался осадок, но очень приятный. И теперь ей снились, чудились и в мыслях была лишь любовь. И целый час, молча, они слушали Баха, Чайковского, Моцарта и других великих пианистов. Господин Собеский отмечал спокойствие духа Александры и легкую улыбку на ее лице. Такую же, как у Люмин когда-то. Да, Итэр совсем размяк и ушел воспоминания, как делал раньше. Музыка всегда вызывала у него чувства, которые невозможно описать. И лишь теплый, расслабленный взгляд юноши показывал их. Тонкие пальцы Александры двигались профессионально, будто она играла всю жизнь и ждала именно этот момент, чтобы всех поразить своей игрой. Но та задумчивость означала, что играла она только для себя и больше никому. Итэр уловил еще большую схожесть между ней и сестрой. Эта схожесть заставила улыбнуться его. – Браво! – закричал грубый бас возле уха Итэра. Это кричал Антон, хлопая в ладони и улыбаясь. Он обожал свою младшую сестру, ее игру и, на удивление, испытывал чувство, будто игра Александра унизила гостью. – Александра, это чудесно, – похвалила ее Собеская. И сейчас, когда двое девушек стоят совсем рядом, то была замечена и внешняя схожесть. Тонкие черты лица, длинные пальцы и спокойное выражение лица. Но самым главном были глаза. Проницательные, холодные, будто бьющие кнутом глаза. И все в этой комнате их любили. И вот подошло время прощаться с хозяевами дома. Только не на улице, а в особняке, когда пошел ливень. Когда ничего не было видно дальше протянутой руки. Граф любезно предложил переночевать у них, выделив спальни возле своей. На экипаже было бы невозможно добраться, а пешком тем более. Оставалось лишь одно решение. – Мы премного благодарны Вам, граф Рунов! Никогда не забудем этот жест! – отчеканивал Итэр, когда Собеская слабо улыбалась. Было уже поздно и всех клонило в сон. Шел ливень, бивший по стеклам и крышам, пахло свежей травой, был съеден вкусный ужин и была приятная компания. Что еще нужно для крепкого сна? Лишь теплая кровать. *** 1881 год, 25 июня, полночь. Люмин не спалось. И вот досада, вроде пару часов назад она готова была уснуть на диване в гостиной, а сейчас нет. Не было шума в голове, ни мучительных воспоминаний, лишь тишина. Без ничего, совсем пустая. В их поместье иногда можно было услышать птиц, ветер или другие звуки. А здесь ничего. Абсолютно. Комната брата находилась за стенкой, впервые они так близко спали, даже если в разных комнатах. Эта мысль успокаивала, но другой сосед тревожил. Как и вопросы. Где она видела его? Почему она не помнит его, а он ее - да? Откуда он знал о музыке? Вопросов много, а ответ лишь один. Нужно лишь вспомнить. И лишь одно занятие может помочь. Пройдя немного, Люмин оказалась в музыкальной комнате. Запах после дождя освежал ее, дурманил, окрылял. Это порадовало девушку и она начала искать скрипку. Давно она не играла на ней... И возможно не станет, если опять начнет бояться. И это произошло. Мелодия заполнила комнату полностью, съедая ту зловещую тишину. Игра была непрерывная, будто бы и не прошло пять лет. Тело помнило, Люмин помнила, он помнил. Мужчина стоял у приоткрытой двери и как зачарованный слушал игру. Ту самую, которую он слушал много лет назад. И именно ту, которую хотел услышать много лет снова. И наконец-то услышал, даже увидел то самое лицо. Спокойное, выражавшее холод, но и теплоту одновременно. Любимое лицо, которое опечаталось у него в памяти на все эти года. Скри-и-ип. Конец. Грустный конец, который тронул сердце двоих. Одна плакала, почти задыхалась от слез, а второй взволновался из-за этого плача. Люмин рыдала, не могла и вдохнуть, не могла остановиться. Будто чувства, которые были запечатаны, выбрались и убивали ее изнутри. Ее снова душили, убивали и мучали страшными пытками. Картина, застывшая перед глазами, разбивала ее на миллион осколков. И из-за них упала скрипка. Дрожащие руки не могли удержать ни инструмент, ни поддержать тело девушки. Раздался глухой звук, но не об пол, а на чужие руки. Крепкие, горячие, сжимали ее в обьятьях. – Г...жа ...еская! Госп... Со...ская! Госпожа Собеская! Очнитесь! – Мужчина крепко сжимал ее в своих руках, немного тряся. Люмин вся дрожала, ее тело покрылось мурашками, а на лбу появились капли пота. Она судорожно хватала ртом воздух, но будто она не могла вдохнуть. Она задыхалась, хватаясь за плечи Аякса, ища в них спасение. Но нет, все понимали, что спасения нет. Пальцы до боли сжимали спину Рунова, словно от него зависела жизнь Люмин. Она цеплялась за него, ничего не видя перед собой. Она была словно в тумане, но она видела что было дальше. Кровать, а на ней женщина, похожая на ее мать. Впалые щеки, исхудавшее тело и потрескающие губы. Собеская запомнила ее такой навсегда. – Мама! Мама! – наконец-то заговорила девушка, испуганно очнувшись будто от сна. Ее глаза в ужасе искали похожий силуэт, но кроме нее и юноши никого не было. Она и он. Больше никого. Аниса Собеская давно лежала под землей, заснувшая вечным сном. И никогда не очнется от него, не обнимет своих детей, не скажет в обычной манере "я люблю тебя", а потом погладит по спине. Ее давно уже не было и Люмин забывала ее лицо, полное жизни и без болезни. – Госпожа Собеская, я здесь! С Вами, – Аякс еще крепче обнял девушку, шепча что-то успокаивающее. Его крепкая ладонь гладила девушку по спине, вызывая табун мурашек по всему телу. Он будто спрятал ее от всех бед, несчастий, которые хотели задушить ее. Наконец-то Собеская очнулась. Полная ужаса, мокрая, но живая. – Граф Рунов, я... Прошу прощения! Не знаю что со мной произошло, я просто решила поиграть на скрипке. Ах! Прошу меня простить за то, что без спроса решила выйти из комнаты! – Люмин тараторила, параллельно пытаясь понять что случилось. Цепочка событий не склеилась, она не помнила как упала и как закончила играть. Ничего. – Тш-ш... Успокойтесь, прошу Вас. Сейчас все хорошо, Вы со мной, я рядом. Позвольте, – Аякс поднял девушку на руки, а после положил на диван. Вид девушки был, мягко говоря, далек от идеала. Растрепанные волосы, опухшее лицо, красные глаза и сухие губы. Сама она еще дрожала, ничего не понимая. – Госпожа Собеская, как Вы себя чувствуете? Что с Вами случилось? – мужчина пытался говорить из всех сил спокойно, не выдавая своего беспокойства. Он понимал, что паника лишь напугает ее и приступ вновь повторится. Его руки все еще гладили Люмин по спине, успокаивая ее. – Я не знаю... я решила сыграть на скрипке, мне не спалось, а потом... потом увидела маму, – девушка закрыла лицо руками, пытаясь скрыть последствия плача. – Она была больна, болела тогда уже год... *** 1876 год, май – Моя дорогая доченька, – женщина говорила через силу, у нее болело все тело и до ужаса першило горло. – Люмин... Сыграй мне что-нибудь на скрипке, хочу послушать твою игру. Ты у меня такая талантливая... – Natürlich, Mama! Leg dich bitte hin, du darfst nicht aufstehen. Ich werde mir gegenüber stehen, damit du mich sehen kannst, – Люмин приняла позу и начала играть. Легкая мелодия услаждала слух, а улыбка радовала глаз. Девушка решила сыграть короткую мелодию, которую сама недавно сочинила. Мама всегда любила авторство дочки и с удовольствием слушала ее, гордясь ею. Конец. Мелодия закончилась на высокой ноте, которая должна была радовать слушателя, но ничего не последовала. Тишина. Ни сопения женщины, ни каких-нибудь слов. Бездвижное тело лежало в кровати и не дышало. И не дышало уже давно. – Мама? – Люмин подошла ближе, не веря своим глазам. Она же совсем недавно разговаривала, дышала... Вот на этой кровати, двигалась! Почему сейчас ее мама ничего не делает? – Мама! Мама! Нет, пожалуйста... пожалуйста... скажи мне что-нибудь, мама! Мама, живи! Мама! Мама! Мама! Просыпайся! – девушка кричала изо всех сил, рыдая. Она трясла женщину за плечи, цеплялась руками до ее ладоней и умоляла проснуться. Все четно. Аниса Собеская умерла. На глазах у неподозревающей дочери, совсем тихо и незаметно... Близнецы остались без любящей матери. Совсем одни. *** – Ну... А дальше все как в тумане... – Люмин поезжилась в обьятьях Аякса, который держал ее все время во время ее рассказа. – Прошу прощения за столь неподобающую сцену, граф Рунов. – Лю... госпожа Собеская, прошу, не извиняйтесь. Вы потеряли над собой контроль, Вы не виноваты. И я рядом, помогу Вам. Не корите себя за все... – Аякс отстранился от девушки, во избежание неловкости. Сейчас она успокоилась и, не имея никакого желания отстраняться, он отпустил ее, любуясь ею с приличного расстояния. – Граф Рунов, мы с Вами нигде не встречались? Ночь обещала быть долгой.