Ты бываешь серьезным?

На следующее утро квартира была погружена в неестественную тишину, от чего Костя за две недели порядком отвык — Влад всегда просыпался раньше и уже гремел на кухне или вонял айкосом на всю Ивановскую. Влад не вышел ни когда Костя завтракал, ни когда звонил другу, чтобы подтвердить, что готов к побегу, ни когда уже обувался в коридоре. Уходить вот так вот, не попрощавшись, было приятно — будто в лицо плюнуть, но в последний момент, когда Костя уже взялся отпирать дверь, его остановило чувство. Свербящее чувство чудовищной несправедливости и даже жестокости, которые он себе позволил по отношению к Владу. Костя был заебистым, это правда, иногда его несло так, что даже открытые просьбы прекратить не останавливали его, но жестоким Костя не был. Конечно, да, Влад не следил за словами, но так и причины у него были вполне объективными. Костя осознавал, что с тетрадкой не просто перегнул палку, а раскрошил ее, и Влад был прав, предрекая ему неудачное отцовство и одиночество. И если бы у Кости хватило храбрости поговорить с Владом открыто, извиниться, в конце-то концов… Но ее не хватило. Костя поджал губы от досады, понимая, что наборщил. И уезжает, точнее сбегает он сейчас, чтобы не попадаться Владу больше на глаза, потому что Влад теперь знает, каков Костя на самом деле и всякий раз, ловя на себе его взгляд, будет думать о том, что Влад знает. Но ведь Костя не такой. Да, он выставил себя мудаком перед несостоявшимся другом, коллегой, с которым им предстоит плотно работать на съемочной площадке. Но уехать молча будет гадко, учитывая, что Влад со всей душой принял Костю у себя в доме, и это вобьет последний гвоздь в гроб надежды на хотя бы профессиональные отношения. Поэтому Костя, борясь с недовольством самим собой, разулся, отставил сумку в сторонку и пошел к комнате Влада. Может, его дома нет? Очень на то похоже. — Влад? Постучав в дверь, Костя приоткрыл ее тихонько и окаменел, уставившись на трясущегося, еле дышащего, взмокшего Влада, разметавшегося на скомканной простыне. — Вот бля! Костя бегом сбросил с себя куртку, огибая постель. Влад лежал в полубреду, осоловело моргал, и вроде как смотрел на Костю, но куда-то сквозь, будто не понимал где он и что происходит. На тумбочке рядом с кроватью лежал электронный градусник. Костя опустился на колени и сунул градусник под влажную подмышку. Ему показалось, что прикосновение к плечу ошпарило его. Припав губами к горячему лбу, Костя задвинул поглубже неприятное чувство — придется задержаться. Градусник пикнул и Костя в ужасе всматривался в циферки, не веря своим глазам. Сорок один и два. Он зажмурился, благодаря всех боженек и вселенную, что не уехал не прощаясь. Уехать сейчас было бы настоящим скотством. Дрожащими пальцами Костя набрал 112 и, ожидая ответа диспетчера, аккуратно опустил ладонь на макушку, перебирая взмокшие пряди. — Не дрейфь, Владос, я тебя не оставлю, — шепнул Костя медленно моргающему Владу и поймал себя на чувстве бесконечного сострадания к этой маленькой язве. Влад заметался в полубреду, шепча что-то неразборчиво, пока Костя диктовал диспетчеру его данные. Костя обеспокоенно бросил взгляд в сторону тихого стона, едва уловив, что ему там втолковывают по телефону. — Вызов принят, ожидайте, — по идее женщина должна была сейчас трубку повесить, но она, продолжила, — послушайте. Вызовов много. Вы должны сбить температуру самостоятельно. Парацетамол, Фебрицет, Цитрамон, Нурофен — любой из этих препаратов, внимательно прочтите инструкцию, соблюдайте дозировку. Костя нихуя не запомнил, что за таблетки она ему наговорила, но кое-что важное он понял — Влад не может ждать помощи скорой, помощь нужна прямо сейчас. Как нельзя кстати вспомнились нервные сдвиги по фазе самого Влада, когда он затирал Косте, пшикая стены квартиры спиртом: От этой хуйни люди за пару дней умирают! В Америке статистику видел?! Молодые болеют и умирают! Костя судорожно сглотнул ком в горле и быстро набрал единственного человека, кто точно поможет. — Мам, как сбить высокую температуру?.. Мам, не важно. Мама, сосредоточься! Сорок один и два. Что делать, говори быстро! Получив инструкции, Костя бросил трубку Владу в ноги и стал копаться в его шкафу, выуживая с верхней полки аптечку. Не густо. Пластыри, презервативы, смазки, обезбол с шприцами и анальный душ. Во-первых, странно, что помешанный Влад не имеет мини-филиал Горздрава у себя дома. Во-вторых, анальный душ — великолепная база для неуместных шуток. Костя подумал, что если Влад умрет, он упомянет это в своей панихидной речи. Дав себе подзатыльник и бесценную рекомендацию заткнуть похабное жерло и проявить, наконец, должный уровень ответственности и, блять, уважения, которые Влад заслуживает, Плотников присел у изголовья и погладил его легонько по щеке. Тот, почуяв прохладу ладони, потянулся за прикосновением но, сфокусировавшись на Косте, разочарованно откинулся обратно. — Владос, у тебя водка есть? Влад приложил титанические усилия, чтобы сложить мычание в слова: — Че, хочешь отпраздновать, что я щас сдохну? — Вот ты придурок, — шепнул Костя отвернувшемуся Владу и бегом подорвался в ванную. Набрав ледяной воды, Костя предусмотрительно стянул с себя футболку и бесцеремонно сдернул насквозь промокшие штаны с Влада. Тот, поняв, что происходит, заторможено засопротивлялся, что не помешало Косте вслед за штанами стащить и трусы тоже. Влад вяло свернулся клубком, пряча от взгляда Кости свою наготу. — Давай, Владос, надо освежиться. Взвалив вес Влада на себя, Костя насильно поднял его и попробовал повести, но тот повис на плече, еле волоча за собой путающиеся ноги. Костя, справедливо расценив, что Влад ему в таком состоянии ничего не сможет возразить, покрепче обхватил его подмышкой и поднял на руки. — Ну, Владос, крепись, ща будет очень некомфортно. Костя, фырча от натуги, медленно опустил Влада в ванную, на что тот среагировал моментально — воспаленные глаза расширились в ужасе, а сам Влад, задохнувшись криком, покрепче вцепился в предплечья Кости. — Терпи, терпи. Пожалуйста, пусть у тебя сейчас не остановится сердце, бля, пожалуйста. Костя приговаривал, обнимая Влада за спину обеими руками, чтобы тому было побольше пространства, чтоб держаться, и Влад ожидаемо обхватил его за плечи, впиваясь пальцами в лопатки. Из влажных, трясущихся губ вырывались жалобные стоны, но Влад больше не сопротивлялся — лишь прижимался к Косте ближе, непроизвольно стуча зубами ему прям под ухом. Когда руки Кости совсем окаменели в ледяной воде, он выволок Влада, что все еще безумно пучил глаза, а кожа его кипела под ладонями Кости. Усадив Влада на краешек ванны, Костя приложился губами ко лбу. Все еще горячий, блять, какого хуя ты все еще такой горячий?! Уложив полувменяемого Влада в постель, Костя снова сунул ему градусник. Тридцать девять и два. — Бля, Влад, да ты сваришься так! Костю накрыло волной паники. Но сейчас не время расклеиваться и бегать по потолку, он нужен Владу. Он и его престарелые умения — холодный рассудок, сосредоточенность. Костя вытащил из-под Влада простыню, как следует намочил ее в ванной и, накрыв трясущееся в лихорадке тело, прыгнул в кеды и рванул в ближайшую аптеку. — Мне нужен Парацетамол. — Его нет. Костя побелел, оглядывая пустые полки. — Блин… чем можно сбить температуру? Фармацевт проследила за бегающим взглядом Кости и безэмоционально спросила: — Возраст? — Двадцать шесть. — Хмм. А вес? — Эээ не знаю. Килограмм семьдесят. Фармацевт горестно вздохнула и нагнулась куда-то под прилавок, кряхтя: — Есть детский Нурофен в свечках. Штуки три-четыре на такой вес надо ставить. Все, что могу, — развела руками, — брать будете? — Давайте! — воодушевленно отозвался Костя, припоминая, что диспетчер упоминала Нурофен. Еще разок оглядев пустые прилавки, он понимал, что сейчас надо затариться максимально. Всем, что есть в этой треклятой аптеке. С прикассовой зоны на него с издевкой смотрели маски по сто рублей. — У меня друг заболел, температура высокая. Других симптомов не знаю, — печально проговорил Костя, не надеясь, что эта женщина сможет ему помочь. — У него коронавирус? — Я не знаю, — растерялся Костя, — вполне возможно. Он недавно выходил на улицу. Че надо купить мне? — Скорее всего это пропишут, — женщина выудила из шкафчика Тексамен, — вызывайте врача обязательно. Костя тупо уставился на продолговатую коробку. — Внутримышечно, — пояснила она, — шприцов нет. — Ну так… это ж только для пожилых опасно, — невпопад ответил Костя, понимая, что занимается самообманом. Фармацевт посмотрела на него, как на полоумного, подтверждая свербящий в животе страх: — Сколько, говорите, у него температура? — Тридцать девять-сорок… — Ну так вот от такой температуры люди сгорают. Не вирус убивает, а симптомы. Костя купил все, что она ему втюхала. Арбидол вряд ли поможет, он и при обычной простуде не шибко помогает, но деваться было некуда. Костя бежал к Владу, путаясь в ногах, а в голове роились жуткие мысли, что пугали его до усрачки. Я не знаю, что с Владом. Врачи, как и весь мир тоже, не знают, что с Владом. Как помочь ему. Нет таблетки от короны, не помогают антибиотики, противовирусные, ничего. Влад так боялся заразы… А я издевался над ним. И теперь та же паника сковала грудь самого Кости, но боялся он не за себя, вспоминая беспомощно жмущегося к нему в ванной Влада. Если бы Костя сейчас уехал, он бы себе этого потом никогда не простил. От этих мыслей у Кости все внутренности будто жгутом перетянуло. Костя мысленно извинился перед чуваком, что уже уехал в Питер, не дождавшись пассажира. Из-за всех этих переживаний он забыл, что нужно позвонить и предупредить о задержке. Хотя какая тут задержка? Поездка домой не просто откладывается, она отменяется — он ни за что не уедет, как воинственно собирался еще час назад. Вернувшись, Костя застал Коноплева в той же позе — даже не шевелится. Мокрая простынь нагрелась от жара тела. Костя тщательно вымыл руки и аккуратно снял с Влада простынку. Влад приоткрыл вспухшие веки и хрипнул: — Ты еще здесь? — Конечно, я здесь. Думал, я оставлю тебя в таком состоянии тут? — Ну а че бы и не оставить. — Так, Владь… — Костя присел напротив его лица на корточки, — я че, упырь, по-твоему? Влад горестно хмыкнул и отвернулся. Послышался сдавленный шепот: — Позвони моей бывшей… Таня. В телефоне. Она останется со мной. Потом проваливай. У Кости все рухнуло внутри. — Влад… ладно. Возникшее желание спорить так же быстро испарилось, и испарилось оно не потому, что Косте нетерпелось переложить ответственность за Влада с больной головы на здоровую, а потому что Влад имеет полное право отказаться от заботы Кости. Потому что Костя уже продемонстрировал весь уровень своей эмпатии и Влада он не впечатлил. Костя поднес к лицу Влада айфон, поймал face id и стал искать «Таню» в телефонном справочнике. Таня на звонок долго не отвечала, и Костя сидел, как дебил, пялясь на дрожащие лопатки. Когда девушка все же ответила — с третьего раза — Костя обрисовал ситуацию и услышал в ответ откровенный смех. — Он что, и в правду подумал, что я приеду и буду его выхаживать? Как тебя зовут, ты сказал? — Костя. — Пошел он нахуй, Костя. Я ему не мамаша. Пока. Влад, видимо, уловил суть ответа, потому что на лице отразилась обреченность. — Она не приедет, Влад, — подтвердил его догадки Костя и присел на пол, облокотившись на кровать. — Вот сука, — шепнул Коноплев. — Владос…кхм, — Костя прочистил горло, — я… бля… Меня иногда и в правду несет. Я ж, блин… мне жаль, короче. Костя повернулся, чтобы хотя бы невербальный ответ считать, но Влад лежал с прикрытыми глазами и хрипел на вдохе — Костя был уверен, что это звук из его легких. — Пиздец. Костя напшикал себе на руки антисептик, потом, подумав, попшикал им аптечный пакет, и только потом разложил на компьютерном столе купленные лекарства. Костю самого лихорадило от мысли, что нужно касаться Влада сейчас, касаться в интимных местах — он уверен, что будь Влад сейчас в состоянии, он бы и за ванную прописал бы ему в лицо. Надежда умирает последней, и Костя трусливо поставил градусник еще раз. Все еще тридцать девять и два. Обреченно вздохнув, он высвободил свечку Нурофена из упаковки, аккуратно повернул бессознательного Влада на бочок и невесомо ощупал его между ягодиц. Поняв, что не глядя не прицелиться, Костя собрался с духом и повернул Влада на живот, оттянул ягодицу и поймал табун мурашек по всему телу — вид уязвимого, открытого Влада взбудоражил самую душу. Стараясь не рассматривать гладковыбритую промежность с темным, туго сжатым колечком ануса, он отвлекся на мягкую розовую кожу мошонки, что расслабленно растеклась, демонстрируя овальные яички. Костю и самого обдало жаром от одного их вида, он подумал, как Владу должно быть сейчас жарко — у самого Кости так мошонка провисала только в бане, наверное. Язык нервно лизнул шершавые губы. Костя, обнаружив сухость, стал сосредоточенно жевать кусочек кожи с губы, аккуратно пристроив свечку к сморщенному колечку мышц. Вставить свечу оказалось не так уж и легко, та выскальзывала, если не протолкнуть ее глубже, так что Костя громко сглотнул и надавил сильнее — подушечка пальца чуть вошла внутрь, и Влад вдруг замычал, рефлекторно сжимая мышцы вокруг пальца. — Владь, не психуй, надо типа чтоб она там осталась, блин. Ща-ща, секунду. Когда свеча перестала ощущаться пальцем, Костя отстранился и потянулся за второй свечкой. Влад приоткрыл глаза и замычал: — Бляяя… Мне придется тебя потом убить. Костя впервые не смог подобрать слов, чтобы ответить. Шутки тут явно неуместны, кроме того, он был смущен не меньше Влада, а может и больше — Влад, моргнув пару раз, снова провалился в сон. Анус призывно расслабился, и Костя поспешил ввести вторую свечу и, уже наученный опытом, сразу плотно приложился пальцем к дырочке, чтобы свечка не выскользнула. На третьей свечке Костя осознал, что ягодицу Владу не столько оттягивает, сколько поглаживает, жмет легонько упругую кожу, и от осознания этих своих неуместных действий он одернул руки прочь от Влада, будто ошпарился. Шея, лицо и даже глаза пульсировали от жара — Костя подумал, что и у него тоже началась температура. Это было бы логично — они оба покидали квартиру, причем Костя делал это чаще, чем Влад, еще и будто испытывая судьбу — с людьми общался, с продавщицами, с собакой гулял. По всем законам жанра это он, а не Влад, должен был сейчас гореть в агонии, но он не был уверен, что Влад сделал бы для Кости что-то подобное. Влад не стал бы вставлять ему свечки в зад. И пускать слюни на его жопу тоже. Вид четвертой свечки, от которой тугие стенки ануса мягко расступались, пропуская вслед за ней и палец, сорвал планку костиного мироощущения. Плотников крепко зажмурился, чтобы не смотреть, но он все еще чувствовал жаркое, гладкое, упругое. Заслышав скулеж, Костя медленно вынул довольно глубоко вскользнувший палец и быстро накрыл его тело остывшей простынью, отчего Влад вздрогнул и снова тихонько застонал. Костя подорвался так, будто внутри все это время была туго сжатая пружина. Спотыкаясь, он ввалился на кухню и дрожащими руками закурил. Прикрыв глаза, он вновь позволил себе, на секунду, посмаковать момент погружения в анус Влада пальцем. От этих неуместных, похабных мыслей, его будто током прострелило, возникло непреодолимое желание лизнуть палец, что похозяйничал у Коноплева в очке, а еще лучше было бы зарыться носом в расщелину и полизать трогательно сжимающуюся дырочку языком. Тело обдало новой волной жара, что скрутилась чуть ли не болезненной спиралью внизу живота, а закуривая, Костя все же почуял легкий аромат с пальца — терпкий, мускусный. Шумно выдохнув, Костя горестно опустил взгляд на крепкий стояк. Пиздец.