Сети сети

Экубо так и не отважился появиться у Рейгена дома. Но и уйти, раствориться в ночи тоже не смог. У него не получалось найти себе место. Он не знал, к чему приложиться. Пытался поесть, но с удивлением обнаружил, что его подташнивает. Раньше такого не случалось. Возможно, дух был не первой свежести… Когда наступило утро, Экубо совсем себя извёл. Оставалось последнее место, куда он мог пойти. Ему просто надо было что-то делать: он согласился бы на любое занятие. Побыть уборщиком, посыльным, пугалом, лишь бы занять себя, а в офисе всегда находилась для него работа. Раз за разом он возвращался туда… Он был связан с этим местом. Он был связан с людьми, которых там встретил. И особенно — с одним из них. С Рейгеном точно что-то происходит… И Экубо ясно понимал, что не сможет справиться с этим издалека. У него должна быть возможность броситься наперерез, если что-то сорвётся. Он будет духом или не совсем духом, но точно — не цифровым болванчиком. Да и что Рейген сможет сделать? Наверняка разозлится. Будет буянить… Но раз за разом они ввязывались в перепалки и ссоры и всегда возвращались друг к другу. Рейген не сможет выкинуть ничего, с чем Экубо не сумеет справиться. Ведь это всё-таки Рейген… Экубо пылал решимостью, когда появился в офисе. Сделал он это достаточно громко, чтобы любой из присутствующих услышал… Но внутри присутствовал всего один человек, и он даже не шелохнулся. Рейген сидел за рабочим столом и неподвижно смотрел в экран ноутбука; рука сжимала мышку, так напряжённо, что жилки проступали на тыльной стороне ладони; глаза — как стеклянные осколки; губы подрагивали, будто еле удерживали ругательства. Он выглядел как ледяная статуя, которая вот-вот растает и тут же вскипит, а пламя решимости внутри Экубо утихло, сделавшись кротким огоньком. Возможно, он всё-таки поторопился с выводами, и сегодня неподходящий день… Казалось, Рейген был слеп и глух к происходящему в офисе, поэтому Экубо решил беззвучно раствориться, будто ничего и не было. Однако нужно было соображать быстрее. — Экубо, — произнёс ледяной, пробирающий до мурашек голос. Рейген смотрел на Экубо в упор. Его взгляд — как гарпун. Теперь уже не убежать… — Ты залезал в мою квартиру без спроса? От неожиданности Экубо даже вздрогнул. Это… всё? Это — худшее, что Экубо сделал за время их знакомства? Рейген выглядел так, будто готов раскатать его по стене, а в итоге только слегка по носу щёлкнул? — Ну, было дело, — сказал Экубо. — Я уже даже не помню, когда. Что с того? — О, я знаю, когда, — процедил Рейген. Начинало казаться, что он просто переутомился… — Мне кажется, тебе нужен… — А ты знаешь, что у меня есть аккаунт на Мобси? Перебитый Экубо вздрогнул ещё раз. На этот раз его дёрнуло опасное предчувствие. Лёд начинал таять и капать на пол — это был тревожный стук несуществующего сердца Экубо. — И ты знаешь, что Мобси позволяет смотреть точные даты, когда аккаунт был активен? — продолжал Рейген. — Хотя откуда тебе знать, если ты даже не можешь найти кнопку «выйти»… Так вот, сегодня я посмотрел журнал активности. И знаешь, что я обнаружил? Кто-то заходил в мой аккаунт почти месяц назад. Я был на работе в это время. Я никогда не захожу в социальные сети с работы! Экубо начинал понимать, что происходит. И жалеть, что не успел исчезнуть. Месяц назад, аккаунт на Мобси, тот самый раз, когда Экубо пробрался в квартиру без ведома её хозяина… А глаза у Рейгена были уже совсем не холодные. Ошалелые, дикие… Как у раненого хищника, который готов броситься. От которого надо спрятаться или защититься… Но Экубо смотрел на него и видел. Ему больно. Рейген вскочил со стула. — Ты! Ты всё это время знал, что переписываешься со мной?! И ничего не сказал?! Всё это время… Я столько тебе понаписал… — Он схватился за голову. — И ты… Я надеюсь, ты никуда не вытащил эту переписку?! — Что?! Ты рехнулся?! Нет, конечно! — Это какие-то шутки для тебя?! Рейген — шаг вперёд. Экубо — назад… — Ты повеселился? Ты… — Рейген внезапно запнулся и остановился. Перевёл дыхание. — И… твоё признание… его ты тоже… мне написал? Горячий лёд в его глазах настороженно поблёскивал. А Экубо не знал, куда ступить дальше. Рейген всё ещё злился… И злился не из-за квартиры. Совсем не из-за квартиры… Из-за всего этого маскарада, из-за молчания… А может, из-за чего похуже. Но как бы там ни было, от ответа не уйти. Экубо развёл руками. — Я ни в чём не соврал тебе, Рейген. Его губы дрогнули. — И… «Я хочу видеть твоё счастье»… Тоже… мне? — Каждое слово, — твёрдо ответил Экубо. Рейген опустил взгляд, медленно отступил и тяжело опустился обратно на стул. Остыл… И мелко, почти незримо дрожал. Теперь всё оказалось так запутанно, так обескураживающе, так перевёрнуто… Словно в картине, на которую они смотрели всю жизнь, перемешали все цвета. Рисунок остался тем же самым… Но в привычных линиях теперь было не разобраться. Они кружили голову, они обвивали и стягивались, обрубая шансы вырваться, и хотя Экубо ещё мог бы спасти себя… Он оставался на месте. Огонёк внутри ещё горел — и требовал распутать этот клубок. Пусть это будет изнурительно… Начинать надо с малого. — А ты… получается, знал, что пишешь мне? — спросил Экубо. — Ты не вышел из своего аккаунта, когда пользовался моим ноутбуком, — ответил Рейген, вяло указывая пальцем на экран. — Я нашёл его и решил написать тебе в шутку. Прости за это. — Кажется, это довольно быстро перестало быть шуткой. Рейген смотрел на Экубо с прямой обречённостью. Лицо — как на фотографии с важного документа, только глаза намного более живые. Влажные. — У меня уже были чувства к тебе. — И ты решил признаться анонимно? Рейген откинулся на спинку стула и криво улыбнулся. — Думаешь, я смог бы рассказать всё это, будучи собой? Экубо наступал. — Но я ведь ответил… Это ничего не поменяло? — Поменяло, конечно… Но было уже трудновато разобраться, кто есть кто. Трудновато — не то слово. В интернете их было четверо… Но в жизни-то всего двое. И они нравятся друг другу… Что может быть проще? — Но я ведь пытался сблизиться с тобой в реальной жизни, а ты меня отталкивал. Почему? — Потому что думал, что ты влюблëн в кого-то другого! Экубо обмер. Действительно — очень просто… Разбитое сердце. Разбитое абсурдно и не совсем по-настоящему, но откликающееся неподдельной болью. Это ведь Экубо сказал себе, что не будет ни по кому страдать… Рейген совсем другой. Он может не показывать, но внутри, в его золотой голове, чувства бурлят, меняются, переливаются перламутром… И он страдал. Из-за Экубо — страдал. Очень просто и по-человечески. — Я ведь видел, что ты влюблён, — говорил он полушёпотом. — И думал, что не в меня… В кого-то лучше меня. Пытался проморгаться. Глотал безнадёжную горечь невзаимных чувств… Экубо ни в чём не врал ему: действительно верил, что может одним щелчком пальцев сделать его самым счастливым человеком в мире, как только станет можно… Но думал, что будет намного проще подобрать громкость, тон и мягкость пальцев для этого щелчка. Почему-то казалось, что сделать это — всё равно что сложить один и один… Но люди — совсем не цифры. Приходилось складывать два характера — запутанных и неровных от набитых шишек. — Рейген… — позвал Экубо. — Единственное, чем она была лучше тебя, это умением говорить прямо о своих чувствах. Если ты научишься это делать… Мне никто другой не нужен будет. Рейген смотрел на него с беспомощной недоверчивостью. Как будто он — по-прежнему нечто недостижимое, запретное… И тогда Экубо решился. Хватит с них дистанции. Он кинулся вперёд. Руки — вокруг Рейгеновой шеи, ладони и нос — как-то пристроить на воротнике, но главное — прижаться и прижать к себе, к какому есть, и отгородить от всего мира, потому что в этот момент ничто другое не имеет значения. — Прости, что не могу по-нормальному… — прошептал Экубо. — Ничего… — выговорил Рейген, сбивчиво вздыхая, и обхватил его ладонями.