Я был близок к концу

      «Я каждый раз заполнял дневник с нашими воспоминаниями. Чтобы потом, когда-нибудь через лет пять, достать его снова и прочесть все эти моменты по новой. Чтобы ощутить тот вкус сладости на языке от привитых моментов. Но не смог его сохранить. Бомгю его унес с собой.       Дневник этот был потерян вместе с его здоровьем где-то в глубине леса недалеко он нашего с ним дома. Знаете, я все удивляюсь, как можно было знать о том, что ты болеешь, но никому ничего не сказать, так еще и не лечиться?       Мы долго и муторно с ним обсуждали тему со здоровьем. И, если я еще хоть как-то следил, то он забил огромный болт. Нет, я ни в коем случае его не осуждаю, просто больно вспоминать все прожитое.       А я ведь мог помочь. Хотя, если бы он хотел, а я очень надеюсь, что хотел, то он бы лечился. Не буду себя винить в его смерти, как, собственно, и его самого. Когда-нибудь это все равно бы настигнуло нас.       Я не хочу здесь затрагивать тему с его смертью, но оно выливается из меня как-то само по себе. Вроде бы, я и пережил этот момент, но в доме теперь так пусто.       У нас остался попугай, покупкой которого Бомгю горел целых два года. Вот, теперь стоит и красуется на полке в зале, спать мешает. Но каким бы он ни был, я все равно люблю эту гребаную птицу. Его Бомгю мой еще так мило назвал — Тото. А он как угорелый повторяет свое имя с утра пораньше. Смешной такой.       Еще от Бомгю осталась коллекция вязаных игрушек. Этот парень скупал всю пряжу из магазинов. Собственно, как и книги. Помимо кучи пылесборников, это я так любя все это называю, у нас собралась целая библиотека. Приходи, да выбирай себе что-нибудь интересное почитать.       Стол у него тоже большой с кучей разного хлама, который я так и не решаюсь выкинуть. Туда даже заглядывать страшно, мало ли что. Вот тут какие-то бумаги с универа, а тут и монстр среди них. Помимо огромного количества бумаг, среди них еще теряются ошметки пряжи и крючки со спицами.       Еще он любил шить. У нас собралась целая коллекция из плюшевых мишек, которые он хотел потом раздать. Жаль, что не успел…       У нас и картины по номерам в каждой комнате висят. У него когда сессия была, сидел рисовал, раскрашивал. Говорил, что они его расслабляют. Потом, конечно, жаловался на ужасные боли в коленях и пояснице, но зато выходило очень красиво.       Любил также и из бисера плести. Наверное, можно было бы украсить все руки нашего небольшого городка в его кольца. Но он никому их не отдавал. Мне пару штук дарил, а к другим прикасаться не давал.       А я любил все его странные увлечения. Ценил каждую сделанную работу. Оберегал наш уют и покой от злых людей. Покупал все, к чему так яро рвалась его душа.       Он и сам мог себе все купить, но видеть счастливую улыбку на его милом личике и сверкающие от радости глаза, что скрывались под челкой, вошло у меня в привычку.       Я готов был подарить ему целый мир, ради каждого такого момента.       Жаль, что сейчас уже поздно. Жаль, что я не смогу подарит ему все, к чему он так кипел. Жаль, что он не сможет подарить мне той улыбки, к которой кипел я»       Это письмо тоже отправляется в карман вместе с последним. Енджун долго думал, стоит ли вообще брать его с собой, потому что это личное.       Но ведь люди должны знать, какой Бомгю замечательный. Ведь люди должны знать, какой хороший Енджун. Ведь люди должны знать, насколько они прекрасны…