Tertium non datur

— Джейсон, Джесси, Джес… Несчастный белый мальчик. Начал за здравие, а кончил за упокой. Держался ведь особняком, м-м, amigos? Сраный Грант отстойной кончиной испортил всё веселье, — Монтенегро издаёт полный искренней грусти вздох и утирает предплечьем невидимые слёзы. — Или нет? Сучка Джесси слишком резво – реально на раз-два, видали? – проглотила смерть братишки и ускакала по своим сучьим делам, только её и видели. Hagan sus apuestas. Делаем ставки, говорю, насколько скоро она примчится обратно за новой порцией причин распустить слюни! — Босс, а угадавшему – чё? В чём, как бы сказать, шкурный интерес?       Контрабандист предвидел подобный вопрос: всё-таки над каждым из его шайки висит клеймо корыстного засранца. На жажде наживы и зиждется вся верность. Ваас не лучше, но он и не осуждает. — Давайте-ка заранее проясним одну херню, мужики: если среди вас, отбросов, есть сраные экстрасенсы, то, бля, скажите сейчас, окей? Никакого жестяка – ограничимся недопуском к участию. Но если я разнюхаю мухлёж чуть позже, будет уже… не так здорово, ладно? — мужчина подозрительно щурится и скользит сквозящим угрозой взглядом по загорелым мордашкам. — Мы друг друга поняли, м-м? Окей. Счастливчику перепадёт такое количество шмали, что хватит накурить чертей в аду!       Ответ, по всей видимости, расценили как более чем удовлетворительный. Пираты вразнобой выкрикивают свои предположения касательно срока возвращения удравшего парнишки – час, пять часов, двенадцать часов, день, три, четыре, даже шесть – и поднявшийся гам гидравлическим прессом, выставленным на максимальную мощность, давит на мозги. Работорговец впечатывает ладонь в свой лоб и массирует, однако твёрдая кость не поддаётся и не даёт успокоить вибрирующее серое вещество. Окажись под рукой РПГ, он бы без раздумий выпустил снаряд в толпу – и насрать, что самого заденет, – лишь бы постоять в тишине.       Броди вернётся – неоспоримый факт. Как именно вернётся, в какой форме и в каком состоянии свежести – другой вопрос. На своих двоих, связанный по рукам и ногам в сопровождении благородных господ, запакованный в вонючий мешок или в виде кучки дерьма, оставленном в центре лагеря бешеным тигром – не суть важно. Кинутое вдогонку «если не джунгли тебя сожрут, то я» – не шутка. Чистейшая истина, с тем небольшим нюансом, что Ваас и есть джунгли. Это его остров, они едины. Калифорнийский пацан пока не ведает, поэтому обманывается наличием двух вариантов. Два – не один. Где два, там и три. Так можно до бесконечности, главное начать и поверить, – схема простая, то есть, не хитровыебанная. Но у правды тяжёлый кулак. Минуту назад отнятый от мамкиной сиси младенец не способен выжить в джунглях – ещё один факт. «Эй-эй-эй, amigo, прикинь, если ошибаешься? Разве это не сделает мир вокруг чуть менее безумным местом, а? Себе-то можешь признаться, я – могила. Никому не выдам наш секретик, окей?»       Иной исход невозможен. Больно, наверное, будет жрать осколки разбитых надежд. Не фигурально. Монтенегро выбьет из Джейсона все жалкие планы по спасению и фантазии о побеге, запишет на стекле и раздробит. А затем заставит самоуверенного идиота жевать эти зазубренные леденцы до тех пор, пока они не сотрутся зубами в крошку. «Как в том фильме говорилось? “Великолепный план, Уолтер. Просто охрененный, если я правильно понял. Надёжный, как швейцарские часы!”» — Ва-а-ас, трава, типа, хорошая вещь. Без сомнений. Хорошая вещь, прямо огонь, но зна…       Наркоторговец ловит краем уха скулёж и окончательно возвращается в реальность. Оборачивается в сторону дерзкой шавки – она стоит достаточно близко, – и грубым шёпотом обрывает на полуслове: — Барри, дружище Барри, завязывай крокодилом упарываться, у тебя не то, что протекает крыша, у тебя она, бля, уже безнадёжно прогнила. Я беспокоюсь за тебя, hermano, слышишь? Беспокоюсь. Заткни пасть или я нарежу тебя на ленточки, окей? Не в кайф, когда что-то свербит, пердит, не по делу жужжит и залупается, усёк? — Мужик, я не Ба…       Преодолевая короткое расстояние, Ваас успевает задаться вопросом: у всех ли умственно отсталых проблемы с трактовкой услышанного или приятель Барри один такой уникальный? Впрочем, всё можно вбить в головушку силой. Процесс энергозатратный, однако результат стоящий.       Контрабандист опускает одну руку на плечо подчинённого, а другой наносит прямой удар в солнышко. Реакция бедняги заторможена синтетикой, поэтому он не особо сопротивляется: рефлекторно складывается пополам, кашляет, хрипит, однако в сторонку не рвётся и ладонь босса с себя не скидывает, позволяя ей беспрепятственно перекочевать на затылок. Монтенегро крепко захватывает волосы, жёстко фиксируя чужую голову и лишая всякой возможности выбраться из полусогбенного положения. С силой давит, наклоняя ещё ниже, и тем самым приближая долгожданную встречу носа с коленом. Точнее, колена с носом. Хрящ от соприкосновения влажно чвякает и хрустит, а изо рта Барри вырываются болезненные вопли. Успокаивает, но недостаточно. Пират нежно поглаживает большим пальцем кожу затылка, пока придурок переводит дух. Гнусавое «отпусти» сигнализирует о нормализации состояния.       Заливаясь нервным хохотом, наёмник снова перемещает руку – с головы обратно на плечо, – одновременно делает подсечку и толкает тельце приятеля, чтобы тот завалился на спину. Подчинённый ещё в сознании; сдавленно охает, ударяясь задницей и лопатками о твёрдую поверхность – приземление не из мягких. В открытую всхлипывает, прикрывая лицо скрещёнными верхними конечностями то ли с целью защититься от очередного поцелуя, то ли с целью сохранить остатки мужского достоинства – негласное правило: нельзя, чтобы твои слёзы заметили окружающие. Новая волна неприятных ощущений не заставляет себя долго ждать – работорговец оживлённо принимается стирать носки и подошву берцев о плоть. Куда пинать и наступать Ваас не задумывается: нога сама находит цели.       Жестокое шоу завершается, лишь когда распластавшийся по земле затихает; мужчина присаживается на корточки и озабоченно проверяет пульс на шее Барри. Вытирает кровь об его одёжку, расплывается в задушевной улыбке и мурлычет: — Amigo, ты, похоже, перегрелся на солнышке и не отошёл ещё, — склоняется, подставляя ухо к чужому рту, словно желает разобрать шёпот. — Без вопросов, чувак, я ж не tirano какой-то. Лежи, отдыхай, набирайся сил. О работе до утра думать не смей, окей? Тебе нельзя напрягаться в таком состоянии.       Легко чмокает бессознательное тело в висок и поднимается на ноги. Замечая, что никто из ребят больше не галдит, удивлённо вскидывает брови. — Так, бля, я не понял, хули пялимся? Вы, суки завистливые, выходные не заслужили! Не заработали, ясно? Так пиздуйте же… не-не, погодите, не расходитесь. На чём мы там остановились? Ставки. Точняк. Хотел сказать, что у нас здесь, вроде бы, интеллигентное общество, поэтому… — Ваас озирается по сторонам и недовольно цокает языком, во всю глотку кричит: — Бенджамин, дорогой мой, почему – почему, блять! – ты до сих пор не организовал ту херню, о которой я просил? Проблемы с пониманием? Или слухом? Тебе повезло, у меня есть лекарство от всех болезней! Или тебя тоже долбят в уши, а? В общем, срать я хотел на причины. Даю две минуты. Тик-так, тик-так, мудак! — Монтенегро снова обращается к толпе: — Незапланированная заминка, извините. Короче. Бенни доску закинет на нашу импровизированную сцену. Вы по очереди отметитесь, черканёте вариантики, ну, по поводу Броди. По очереди, без криков и драк, как хорошие мальчики, окей? Ладушки? Дальше – хоть в ноздри ебитесь. Мне похуй.       От прежнего энтузиазма пиратов не осталось ни следа. Наркоторговец резкой смены настроений не понял: да, пришлось подождать малёха из-за проёба Бена, но только и всего. — Разве это повод для уныния? — Ваас ложится на землю рядышком с Барри и глядит в ночное небо. — Hermano, я так и знал, что ты грёбаный экстрасенс! Мысли мои читаешь!       Покопавшись по карманам брюк, Монтенегро вытаскивает пак с марками, пропитанными лизергином. Одну отправляет себе на язык и, недолго думая, закидывает вторую в рот отключившегося паренька. Триповать вместе куда интереснее.