Комната, полная искусства

— Ты звенишь как вся эта рождественская чепуха с колокольчиками. Мы в театр идем или в поле, где я тебя потерять не должен? Куда тебе столько украшений? — затягивая галстук и поправляя полы белого пиджака, ворчал перед зеркалом Хайтам. — А ты, видимо, в светоотражатели записался. Куда тебе столько белого? — парирует Кавех, поправляя выбившуюся прядь волос. — Кави, ты же знаешь, в чёрном я выгляжу как твой гребаный телохранитель. И вообще, сам говорил: «белый выглядит дорого» и все такое. — Ты и не в белом выглядишь дорого, — подходит со спины и вдыхает парфюм, прижавшись носом к затылку, — а без одежды ты выглядишь просто бесценно, — мурчит, и в ответ Хайтам лишь выдыхает и наигранно закатывает глаза. Аль-Хайтам поворачивается и прижимается лбом ко лбу Кавеха. — Ты выглядишь восхитительно, — от этих слов и без того блестящий при свете лампы украшениями Кавех буквально засиял, расплывшись в тёплой улыбке. — А ты — мне под стать. Взгляни, — он поворачивает парня вновь лицом к зеркалу, и тот не может сдержать такой же улыбки, — ну какие красивые. Представь, сколько девушек расстроятся, узнав, что мы вместе. Два таких сокровища пропадают, — усмехается, притягивая возлюбленного за талию. — А тебе бы только о девушках и думать, да? — самым мягким, не подразумевающим обиды тоном говорит, проводя большим пальцем по напудренной щеке, — у тебя губы накрашены? — Ещё нет. Я же знаю, как ты не любишь вкус блеска и как ты любишь меня, — Хайтам притянул Кавеха ближе и припал слегка к его губам. Забывшись, поцелуями перешел на щеки, но был прерван. — Пудра невкусная. И ты мне её смажешь. Пойдём уже. — Хайтам, прошу, расслабься, — сжимает напряженную руку, пытаясь заглянуть в глаза. — Я в порядке, правда, просто… Тут так много людей, — говорит тише обычного, не отнимая руки. — Ну, да… Мы в общественное место пришли. Разве ты не был к этому готов? — Был, но… Не важно. Я в порядке. Все хорошо, Кави, — и, садясь на указанное на билете место, отпускает руку, но кладет голову на плечо рядом сидящего возлюбленного. Постановка стала неинтересна примерно в тот момент, когда рука одного опустилась на колено другого, а носом провели дорожку от виска к щеке и завершили её невесомым поцелуем и шёпотом «если бы ты знал, как я люблю тебя», и неважно как старались на сцене актёры. Поцелуи не были громкими, не были страстными, только мягкими, нежными, любящими. — Кави, золото, мы в театр приехали наслаждаться сценой или друг другом? Потому что если второе, — его заткнули последним в серии поцелуев, а после отвернулись, обращая взгляд вновь на выступающих, вышедших уже на финальную сцену. Но руки так и оставались сцеплены.