Комната, полная искусства

- У нас скоро годовщина, ты помнишь? - спрашивает как-то за чашкой кофе Кавех. - Помню. Через две недели. Я просил тебя освободить неделю, помнишь? - Помню. Проведём неделю вместе? - Вроде того. Теперь, сидя в поезде, Кавех вспоминает это "вроде того". Вспоминает, как вчерашним вечером, аль-Хайтам дрожащей от небольшого волнения рукой - всё-таки, это его первый такой крупный подарок - протянул ему два билета. - Мы едем?.. - Да. Завтра в ночь. Только, прошу, не собирай с собой половину дома. Всего неделя. - Целая! - бросается в объятия и покрывает поцелуями щеки мужа. Тот целует в ответ. Счастливые глаза обоих, казалось, буквально сверкали и искрились. Неделю на горнолыжном курорте - "и пришло же нам в голову жениться зимой!" - они проведут в идиллии. Будут ходить на кофе, заниматься разного рода зимними видами спорта, а вечерами вместе греться в большой ванной номера в отеле и отдыхать на огромной кровати. Будить друг друга не в спешке рутинных дней, а в тягучем наслаждении неспешного пробуждения. Ленивыми поцелуями, объятиями, близостью. И всё прошло прекрасно. Почти. Кавех научил Хайтама кататься на коньках. Хайтам научил Кавеха кататься на лыжах. Но именно в последний день Кавеху уж очень захотелось - "ну пожалуйста, всё будет хорошо, обещаю!" - скатиться на лыжах с высокой горы. И, видимо, захотелось врезаться в дерево. Больница, рентген, перелом костей стопы. - Дурачок, ей богу, - нежно треплет по голове, наклоняясь, чтобы поцеловать страдальца. - Сам такой! - обиженно отворачивается, зарываясь в одеяло. - Конечно. Я ведь вышел за тебя замуж. Давай, бери костыли, поехали домой. Радуйся, твой отпуск растягивается. - А твой? Я что, один буду? - А жить мы будем на что? - Ясно, оставляешь умирать одного. - Угомонись. Мой тоже, солнце, куда я тебя одного.