Не метафорически, а буквально

Бронсон вышел из отделения спустя полчаса. Работа с бумажной волокитой добила в нем последнее желание жить. Хотелось нажраться. Основательно и бесповоротно. - Сбегаешь с бала, принцесса? - Знакомый голос заставил обернуться и скривить лицо в недовольной гримасе. - Че? - фыркнул Бронсон, наблюдая как ублюдок в дурацкой рубашке с таксами шагает ближе. - Ты “туфельку” обронил, - Румын нагнулся, поднимая что-то с земли и только сейчас Бронсон понял, что полицейское удостоверение выпало из кармана, пока он натягивал куртку. - Детектив Роберт Бронсон, - прочитал вслух Найджел, раскрыв маленькую книжечку. - Бобби, - поправил его коп, с нескрываемым раздражением. Но на этот раз вызвано оно было не самодовольной ухмылкой румына, а полной формой собственного имени. - Как скажешь, лáпа. - Показушно захлопнув удостоверение Найджел протянул его Бронсону. Бобби поднял руку, сжал корочку пальцами и потянул на себя, но почувствовал, что румын не отпускает. - Мне кажется мы плохо начали знакомство. Может позволишь угостить тебя пивом? - Промурлыкал Найджел, по-собачьи склонив голову на бок. Бронсон поморщил нос. Перспектива заводить подобные знакомства ему не прельщала. Но с другой стороны.. какой дурак будет отказываться от халявного пива? В конце концов он не девка, так что идея о том, что Найджел хочет напоить его и трахнуть, сразу отпала (очень зря). - Позволю. Но чур никаких “лап” и лапаний, держи руки при себе. Я не педик. - Бронсон решил сразу обозначить границы, все же подозревая, что намерения этого хмыря не так чисты и невинны, как Бронсон хотел верить. В сущности ему было насрать о чем там думал румын, потому что у Бронсона имелся весомый аргумент, в противовес всем его доводам - пушка. Но выслушивать пошлые шуточки и видеть кривые ухмылочки ему надоело ещё в первые 2 минуты. - Так точно, детектив Бронсон. - Отпустив корочку Найджел махнул рукой в воздухе вперёд от виска, отдавая честь. *** Спустя час, сидя за барной стойкой с бокалом светлого нефильтрованного в руках, Бронсон сделал для себя совершенно невероятное открытие - Найджел был нормальным мужиком. Оказалось, что этот хмырь такой же "несчастный" и поебаный жизнью, как и сам Бронсон. Вот только между ними было две разницы, существенная: один - коп, второй - барыга; и забавная: в отличие от Бобби, Найджел кажется и не думал унывать. Не смотря на угрюмый, даже слегка пугающий внешний вид румын продолжал в совершенно непринужденной манере, в формате шутки, вещать о том, как ему ломали нос, как пару раз чуть не пристрелили и в целом как он скучает по Бухаресту. Бронсон не находил ничего веселого в подобного рода деятельности, но не смотря на это улыбка почему-то перманентно сияла на его лице. И мысль о том, что перед ним сидит самый настоящий преступник шла прямо параллельно с чувством легкости и почти юношеского задора, будто ему было не под 40 лет, а около 25. И пиво он пил не с таким же 40-летним уголовником, а со своим старым корешем. Особенно приятно было найти поддержку Найджела в вопросе “баб”. Именно так и никак иначе они называли своих бывших. Обоих эти “бабы” опрокинули, оба зализывали раны, проклиная всю эту чепуху с “любовь до гроба” и оба в конце концов пришли к выводу - нахер это все. За всеми этими “брутальными” разговорами, Бронсон почти забыл про дурацкие пошлые шуточки, больше похожие на очень уж напористый флирт. “Почти” - потому что Найджел решил напомнить. - Ну а с парнями ты никогда не хотел попробовать? Мужик мужика всяко лучше поймет, - пьяным мозгом Бобби почти не распознал в этих словах какой-то мутной подоплеки, однако его “железная” гетеросексуальность не позволила промолчать. - Я не фанат посторонних предметов в заднице, - буркнул коп, а Найджел усмехнулся, мысленно отметив как легко и добровольно Бронсон принял позицию “нижнего”. - Как ты можешь быть уверен, если никогда не пробовал? - Найджел выпустил бокал с пенным из руки и наклонился корпусом чуть вперед, подперев голову рукой. - Один раз - не пидарас. Бронсон прыснул со смеху. Очевидно соблазнительный тон Найджела не сумел скрасить комичность фразы. Бобби был слишком пьян и расслаблен, чтобы сейчас вести конструктивный диалог, доказывая свою точку зрения. Алкоголь в крови щекотал изнутри, заставляя шутить и веселиться, и в этом Бронсон себе не отказывал. - По личному опыту говоришь? - Пьяно ухмыляясь парировал Бобби и уголки губ румына дрогнули в мягкой улыбке. Этот сраный коп заводил его, блять, с пол оборота. Это его недовольное выражение лица, сведенные к носу брови и хмурые морщинки между ними, голос с хрипотцой, очаровательные зеленые глаза, в обрамлении длинных ресниц, почти как у девушки, с недоверчивым прищуром. Все это сливалось в какую-то нереальную комбинацию. Найджелу хотелось разложить его под собой, заставить стонать. Сорвать с него маску саркастичного, вечно хмурого детектива. - Ну, опыт у меня и правда имеется, лапуля, - мысок черной лаковой туфли прижался к щиколотке, подцепил край брючины и скользнул выше, оголяя участок кожи. Найджел хищно ухмыльнулся, наблюдая за реакцией Бронсона. Коп был пьян. Коп был расслаблен. Коп облизал взглядом ноги Найджела, закинутые одна на другую, скользнул ниже. От колена к ступне, к черным лаковым туфлям. Зафиксировался на том, как стопа качнулась вниз, потом снова вверх, ритмично поглаживая. Бобби отвел ногу в сторону, разрывая прикосновение. - Без облапываний. - Напомнил Бронсон, поднеся бокал пива к губам. Будто ничего не произошло. Будто от этой дурацкой шалости по его ногам и спине не побежали мурашки. - О ногах речи не шло, - фыркнул румын, приподняв брови. Его терпение кончалось… Бронсон ломался как девка и с одной стороны Найджел мог его понять, с другой это бесило, а с третьей… сука, как же заводила эта упертость. Бронсон пьяно хихикнул, чуть не подавившись пивом и провел по верхней губе языком, собирая пенку. Найджел тупо залип на это… От любования строптивой лапулей Найджела отвлекли звуки ругани. Пара ужратых в слюни мужиков что-то не поделили и начали бить друг другу рожи. Румын усмехнулся, наблюдая эту картину - для него это было сродни походу в зоопарк. Вот только улыбка быстро сползла с его лица, когда один из этих бабуинов, после очередного хука с правой от соперника, не удержав равновесие отшатнулся на пару шагов назад и завалился прямо на Бронсона, заехав тому локтем по челюсти. У Найджела включился режим “сначала своего прикрой, потом разбирайся”. Румын вскочил со стула, собираясь оттащить мужика в сторону, но не успел. У Бобби была дурацкая привычка - сразу бить в морду, что он, собственно, и сделал. Схватив мужика за грудки, Бронсон одним четким ударом прописал ему в сальную рожу и нокаутировал. Найджел влюбился. Давно он не видел такого ахуенного удара. Да еще и Бронсон был таким запыхавшимся, злющим как черт, с разбитой губой. Коп потряс рукой в воздухе, разминая ушибленные костяшки. А румын облизал губы, борясь с желанием слизать капельку крови с уголка рта детектива. Чувство восторга омрачила компания товарищей, таких же побитых и бухих, как их отдыхающий на полу друг. - Ты хули творишь, мудила? - Самый смелый, или скорее, безрассудный, двинулся в сторону Бобби, напыжившись, как петух. - Могу задать тебе тот же вопрос, - вступился Найджел, перегородив своей фигурой путь к копу. - Подбирайте свой мешок с говном, - румын выставил указательный палец в сторону тела на полу, - и потеряйтесь. Тупая боль вспыхнула до обидного неожиданно. С каких это пор Найджел пропускал удары? Нос хрустнул и этот хруст отразился в голове оглушительным эхом. Румын открыл глаза, чувствуя как лицо пульсирует, а по губам заструилась теплая, солоноватая жидкость. Он сплюнул кровь на пол. - По хорошему, значит, не хотите… *** Перед дверями бара стояла машина с мигалкой, а зачинщиков повязали одного за другим, запихивая в полицейскую тачку, как сардины в банку. К собственному удивлению Найджел даже особо не сопротивлялся, когда чужие руки обхватили его под грудь, оттягивая к выходу. Неприятные рожи хотелось превратить в фарш, но упустить шанс на, пусть и сомнительные, но все же обнимашки с лапулей, румын себе не позволил. Бронсон тихо выругался, отлипая от узкого горлышка фляжки. - Ну и какого хуя это было? - Прохрипел коп, протягивая флягу побитому, но все так же ухмыляющемуся Найджелу. - Ты-то зачем полез? Румын пожал плечами, сделав пару глотков любезно предложенного горячительного напитка. Ему этот вопрос казался странным… там, где вырос Найджел, было принято без вопросов вступаться за своих. - Ну как… прикрыть спину товарища, - Бронсон фыркнул, позабавленный такой формулировкой. Найджел был уличной шпаной, в теле взрослого мужика. Такой же пылкий, безрассудный, дерзкий и, сука, как пуля резкий. - Ты чо, блять, Д'артаньян? Один за всех… - И все на одного! - Перебил его Найджел и оба заржали в голос. Найджел был идиотом. Совершенно очаровательным идиотом. Бронсон потянулся к бардачку в своей машине, утирая с глаз слезы, выступившие от смеха. Он достал салфетки, так удачно завалявшиеся под пустыми пачками от сигарет. - Тебе бы в больничку, - Почти заботливым голосом предложил Бобби, сворачивая бумажную салфетку пополам и потянулся к лицу румына, чтобы утереть кровь с разбитого носа. - Мне бы к тебе в кроватку, лапуля, - пророкотал Найджел, перехватив руку копа за кисть и прижался окровавленными губами к его ладони. Румын искренне верил - ничто так не сближает, как мордобой. И если после такого рыцарского поступка Бронсон продолжит ломаться - Найджел взвоет. - Найджел, прекрати. Ну что ты как пидор, ей Богу, - Бобби сказал это так, будто слабо журил нашкодившего ребенка. Коп попытался опустить руку, но пальцы на его запястье сжались сильнее, а губы настойчиво скользнули выше, к костяшкам. Найджел поочередно поцеловал каждую ссадину на выпирающих косточках, оставляя после себя алые следы, как от помады. Бронсон подзалип на эту картину…Он не назвал бы себя ценителем искусства, в нем он вообще ничего не смыслил… Но мысль о том, что Найджел похож на раненого зверя, ищущего ласки и утешения пронеслась в голове очень стремительно, плотно оседая в сознании. “Мой ласковый и нежный зверь.” Кажется это было название какого-то фильма… или книги… Бронсон решил не мусолить эту мысль, потому что к ситуации она не подходила. Найджел не был ласковым и нежным, и уж точно не был “его”. Хотя с первым противоречием Бронсон готов был поспорить (сам с собой), глядя на то, с каким обожанием в глазах румын смотрел на него, выцеловывая беспорядочные кровавые узоры на его руке. Найджел был грубым, хамоватым, без тормозов и чувства такта, но черт возьми, как же он смотрел на него. Бобби не вспомнит ни одной живой души, которая смотрела бы на него так же. В этот момент коп почувствовал себя венцом мироздания, будто не смотря на разбитый нос и наверняка ужасную головную боль, румына волновал только он. - Ну, в каком-то смысле я тот еще “пидор”, - усмехнулся он и Бронсон не понял, что именно Найджел имел ввиду. Пидор - как краткое описание скверного характера, или пидор - в смысле гей. Нет, Найджел геем не был… - Метафорически, - фыркнул Бронсон, решив, что про скверный характер все таки правдоподобнее. - Буквально, лапуля. Бронсон успел открыть рот, собираясь что-то сказать, но не смог. Найджел заткнул его поцелуем. Горячим, напористым, глубоким, бесцеремонно толкаясь языком между губ. Найджел целовал его так, будто хотел сожрать, а солёный привкус крови на губах румына подкреплял эту мысль. Подлый ублюдок уперся рукой в дверь, позади Бобби, захватывая его в ловушку в собственной машине, зажимая между собой и креслом. Бронсон вцепился в плечи Найджела, сжал рубашку с таксами, но оттолкнуть сил не нашлось. То, как изворотливый язык нагло исследовал его рот изнутри, сводило с ума. Тело копа явно было менее гомофобным, чем он сам и потому послушно реагировало на столь горячую ласку. Бобби промычал что-то, прикусил нижнюю губу румына, Найджел издал тихий гортанный рык. Ладонь накрыла начавший твердеть член, сжала и Бронсон несдержанно простонал, дернув бедрами навстречу. Найджел ухмыльнулся, не обращая внимания на пальцы, судорожно сжимающие воротник его рубашки, игнорируя слабые попытки сопротивляться. Он потерял терпение и теперь просто брал то, что хотел. А хотел он Бронсона. Горячие влажные губы проложили дорожку поцелуев от губ к шее, очерчивая линию челюсти, царапаясь о щетину. Найджел не целовал - он впивался. Жалил, впрыскивая под кожу возбуждение, подобно яду. Ловкие пальцы справились с ремнем за секунду и Бобби услышал как вжикнула молния его брюк. Член копа оказался в плену умелых рук и предательски дрогнул, наливаясь кровью. Бронсон пытался балансировать на грани сознания, при этом успевая думать о том, почему его не тошнит, а наоборот подмывает толкнуться в грубую мужскую ладонь. Но все эти мысли будто цунами смыло, когда большой палец обвел влажную головку по кругу. Бронсон захлебнулся воздухом, откинув голову назад и ощутимо приложился затылком о дверную раму. – Ты себе так последние мозги вышибешь, лáпа, - мурлыкнул румын и прихватил мочку уха губами, посасывая. Найджел отстранился на секунду, поймал мутный взгляд зелёных глаз и показательно широко облизал свою ладонь, будто говоря "теперь точно не сбежишь". А Бронсон больше и не пытался. Он дурел от ласк Найджела. Грубых, нетерпеливых, напористых. Румын подхватил ногу копа под коленом, отвёл в сторону, заставляя упереться стопой в соседнее кресло и сесть спиной к двери. Найджел заботливо вдавил защелку на двери, запирая её, чтобы Бронсон не дай Бог не вывалился из машины кубарем. Коп мелко задрожал, когда румын задрал его рубашку, припадая губами к животу, выцеловывая дорожку волос от пупка до паха. Найджел делал это так, будто ничего лучше на свете не было. Он глубоко дышал, заполняя лёгкие густым запахом чужого тела. Бронсон пах душно и тяжело, жарко, будто запах Солнца впитался в чуть загорелую кожу, Найджела вело от этого запаха. Он скользнул кончиком разбитого носа ниже и раскрыв ладонь мучительно медленно провёл языком по всей длине каменной эрекции. Бронсон застонал в голос. Бывшая жена отказывалась от оральных ласк, называя их грязными. Шлюхи сосали механически, по четко заученной схеме, так что оргазм наступал, а внутри все равно оставалось чувство неудовлетворения. А Найджел… Блять, Найджел сосал с удовольствием. Будто кайфовал от этого больше, чем сам Бронсон. Румын кружил языком по разгоряченной плоти, прихватывал кожу губами, лизал, посасывал. Бобби не хотел думать о том, где и с кем Найджел так натренировался. А Найджел старался придушить нарастающий внутри ахуй, от того что хер Бронсона был первым, который побывал у него во рту. Найджел был прав, сказав, что мужик мужика лучше поймет, он точно знал куда и как давить, где приласкать. И это бесило. Бесило, что какая-то Румынская рожа заставляет Бронсона извиваться и дрожать, чувствовать себя так, как он никогда не чувствовал с женщиной. Не хотелось признавать, что с мужиком… было хорошо. Пиздец как хорошо. Бобби закусил губу и кое-как разжав пальцы на спинке сидения, переложил руку Найджелу на голову. Пальцы нырнули в копну волос, сжали, потянув вверх. Бронсон с трудом открыл глаза, наблюдая белых мушек и разноцветные вспышки. Взгляд пополз по потолку, ниже и ниже, пока не наткнулся на лицо румына. Блядский Боже… Найджел выглядел как воплощение слова “грех”. Волосы растрепались, небрежными прядями падая на лицо, переносицу рассекала рана, осоловелый взгляд и зрачки, залившие почти всю радужку. Губы были алыми от крови и блестели в слабом свете уличного фонаря. Найджел высунул кончик языка, собирая соленый вкус собственной крови и предэякулята Бронсона. Это было так грязно, так пошло… так ахуительно горячо. Как запретный плод, как что-то, что нормальным людям не постижимо. Бобби уже не считал себя нормальным… в эту ебучаю ночь он сошел с ума.