Мир невыполненных целей

      На следующий день всю дорогу до школы я думал не о предстоящих уроках, как всегда, а о том странном сне. Странным он мне показался сразу по двум причинам: во-первых, это не какая-нибудь белиберда, которая снится мне каждую ночь, что уже очень необычно. Во-вторых же, именно этот сон подозрительно сильнее других отпечатался в моей памяти. Бьюсь об заклад, я мог бы даже запечатлеть на листе бумаги узоры на вратах из сна. На них были изображены позолоченные завитки, от которых росли в разные стороны овальной формы листочки. Весь узор соединялся в большую ветвь дерева. Помимо витого узора в верхней части дверей замечались шесть кругов — пять небольших и один крупнее остальных. Большой круг располагался в самом верху, как солнце на небе, и во время открытия створок он разделился пополам. Под ним находились маленькие круги, выстроившиеся в форме греческой цифры пять.       Такая же вьюга, как вчера, на улице не бушевала. Лишь иногда слегка мог дунуть ветерок, подталкивая меня вперёд. Небо ещё оставалось тёмным – начать светать должно только на втором уроке. Мороз щипал за щёки, и я пытался спрятать от него лицо в колючем шерстяном шарфе, связанном бабушкой. В воздухе пахло чем-то свежим, ледяным. Ночью шёл снег, и на утро все дороги посёлка замело. По пути я, кажется, раз семь краем глаза замечал дворников, со скрёбом лопат вычищающих тротуары, но поглощённый размышлениями о сне, не обращал внимания ни на них, ни на что другое. В этот раз я даже не прислушивался к чириканью воробьёв, вышедших на поиски пищи.       За завтраком я пытался поделиться с мамой непонятными чувствами ото сна, но она лишь отмахнулась и сказала перестать придумывать ерунду, так что только зайдя в класс, я собирался поведать о сне своему лучшему другу, Денису. Он, может быть, тоже не посчитает его чем-то значимым, но хотя бы выслушает до конца и не станет бормотать себе под нос о том, что я совсем отвлёкся от учёбы и ставлю самые мизерные мелочи на передний план.       Я понимал, что беспокоиться не о чем — вещих снов же не бывает, верно? Но спокойно отпустить эту назойливую мысль о сне и начать думать о чём-то другом, нормальном, я не мог. Её как будто кто-то прибил ко мне цепями и закрыл меня на ключ в тесной комнате, оставляя мысль всё сильнее и сильнее проедать мозг, пока не проглотит его полностью и я окончательно не сойду с ума.       Всё ещё немного расстроенный из-за вчерашней сорванной прогулки и одновременно озадаченный таким безумно загадочным сном я и не заметил, как дошёл до школы. Ноги всё это время шли за меня на автомате, как и бывает обычно, когда о чём-то задумаешься.       В классе царила почти полная тишина. Больше половины ребят из класса ещё не успело прийти. Зайдя туда я поискал глазами Дениса, и увидев его, первым же делом подошёл к нему, даже не оставляя полный учебниками портфель на своём месте. На моё удивление, в помещении нигде не было видно Лизу, ведь обычно она приходила в школу за полчаса до урока, не позже, дабы угодить учителям. А Денис наоборот, часто запаздывал и оправдывался перед учителем всякими глупыми причинами. Он стоял у окна и что-то рассматривал там. Я постарался незаметно подкрасться к нему, чтобы напугать, но тот услышал шаги за спиной и повернулся первее, чем я успел что-то сделать.       — Жёлудь! Привет! — друг взмахнул руками вверх. — Как мы с тобой вчера... эпично убегали от Лизы, скажи?       — Прямо как в какой-нибудь игре, — со смешком и улыбкой на лице добавил я.       — Точно! Жаль, что...       — Ольга Петровна, Ольга Петровна! — краем уха услышал я и повернул голову, не дослушав до конца Дениса.       Перед классной руководительницей с рюкзаком на одном плече стояла запыхавшаяся от явно очень продолжительного бега Лиза. Учительница перестала перебирать все на один цвет тетради, поправила на носу очки и сказала:       — Слушаю тебя. Опять Киселёв с Черняевым что-то вытворили?       — Да! Вы и не представляете, что вчера после уроков случилось!       Учительница приоткрыла рот и нахмурилась, готовясь услышать худшее, Денис насторожился, а я уже был готов дать Лизе по щеке. Наверняка же она собирается наговорить Ольге Петровне того, чего на самом деле не произошло!       — Они, — задыхаясь от возмущения из-за вчерашнего, Лиза показала пальцем на нас с Денисом, всё так же стоящих у окна, — они такое вчера хотели сделать! — она перевела дыхание. — Я выхожу из школы после дежурства, а Максим и Денис у калитки стоят и говорят о чём-то! Я к ним со спины подошла, чтобы послушать, а они знаете что? Петарду в школе взорвать хотели! — на слове «петарда» она сделала большой акцент, чуть ли не выкрикнув его. — Прямо в кабинете математики! Представляете?!       — Ох, ужас! — учительница схватилась за сердце. — За такое из школы отчисляют!       Мы с Денисом в момент посмотрели друг на друга. Враньё Лизы уже выходит за все рамки! Была бы возможность, мы бы объяснили, что всё на самом деле не так, но пытаться доказать обратное от слов Лизы Ольге Петровне бесполезно. Кто мы такие, чтобы она доверяла нам? Верить беспрекословно можно только Лизе и её компашке из таких же противных троих девчонок.       — А дальше? Ты их остановила? — классная руководительница вновь пальцем поправила соскользнувшие очки.       — К счастью, да! — Лиза с гордыней усмехнулась. — Но это ещё не всё! Я их когда собиралась к вам отвести, они убегать начали! Наверняка не хотелось им, чтобы я рассказала всё, кому нужно, и их грандиозные планы рухнули!       — Чего? — шепнул Денис. Он находился в таком же шоке, как и я.       — Я их догнала и уже хотела отвести в учительскую, но они стали отнекиваться, будто им по домам пора! И сбежали от меня! Вот! — в завершение староста скрестила руки на груди и задрала нос кверху.       Ольга Петровна с тяжестью вздохнула, положила очки сверху ровной стопки тетрадей и потёрла переносицу. После она подняла глаза на меня и Дениса, и тогда моё сердце сжалось от страха. Я уже приготовился, что сейчас учительница начнёт кричать и отчитывать нас на весь класс, но та всё прожигала и прожигала неморгающим взглядом одну точку. Я испуганно вжался в подоконник, у которого стоял, а Денис сделал шаг назад. Потихоньку начиная смиряться с тем, что сейчас, возможно, классная руководительница пойдёт за директором, я совсем сильно сжал в руках концы подоконника, ногтями впившись в окрашенную в белый цвет древесину.       Но учительница, так и не сказав в нашу сторону ни слова, снова повернулась к Лизе и спокойным, ласковым тоном, будто до этого ничего не слышала, проговорила:       — Ты следи за ними внимательно, — Ольга Петровна убрала руки со стола и положила себе на колени. — Особенно когда меня нет рядом. Мало ли что они ещё придумают учудить.       — Хорошо, буду следить! — громко отчеканила Лиза, как пионерка, и выпрямила плечи.       — Только не это, — Денис опустил голову. Его голос, конечно, услышала учительница, поэтому ответила:       — Киселёв, это почти крайние меры, — в её голосе пропали ласка и спокойствие, появилась такая же, как всегда, строгость и чёткость. — Следующим шагом будет вызов родителей в школу, а если вы вытворите что-то ещё, вас ждёт отчисление. Теперь ясно?       — Ясно... — совсем тихо, почти не открывая рта и не шевеля губами, сказал я за Дениса.       Мы замолчали. Внутри, вытеснив все мысли о сне, воцарились ужасное чувство вопиющей несправедливости, желание отомстить и понимание, что все попытки будут бесполезными. Друг молча забарабанил пальцами по подоконнику. Наконец, я тяжело сглотнул и обратился к Денису с предложением пойти подождать урок в коридоре.       Но и там Лиза, как и пообещала Ольге Петровне, нас одних не оставила. Денис, подойдя к окну, ловким движением забрался на него, и только он уселся, раздался визг старосты со стороны двери класса:       — Не сидеть на подоконниках! Это вам не стулья! — она сильно затопала низким каблуком туфли по полу. Звук был похож на молоток, забивающий гвоздь.       Денис цыкнул и поспешно встал, не желая ослушиваться — опять ведь Лиза наябедничает, и ситуация с учительницей и отчислением усугубится. Я опёрся руками на подоконник и уставился в окно, предварительно оглянувшись на Лизу. Мало ли, вдруг у нас в школе действует правило, по которому запрещается опираться на подоконники. Лиза продолжала внимательно за нами следить, стоя в уголке между открытой дверью и стеной. Мимо нас пробегали другие школьники. На них Лиза тоже ругалась, требуя не бегать по коридорам. Всё как всегда.       Сначала мы вновь стояли молча... Денис убрал руки за спину и ничего не делал, а я рассматривал пейзаж за окном, переваривая мысль, что теперь нормально гулять с лучшим другом не получится. Разве что в выходные, и то, тогда у меня ворох дополнительных занятий, а учителя, как назло, задают на понедельник уйму домашнего задания. Окно, в которое я глядел, выходило на небольшой двор за школой. Там дворник только что закончил чистить лопатой дорожку и теперь принялся разгребать снег с совсем крохотного футбольного поля с бортиками, где в зимнее время года ребята любят поиграть в хоккей либо покататься на коньках после занятий. За забором запаздывающие ученики спешили на урок, по посёлочной дороге ездили машины. А потом я вспомнил про то, что запланировал рассказать Денису.       — Кстати, Тарелка, хотел тебе рассказать, — обратился я к другу по его прозвищу, которое, как у многих друзей, у него тоже имелось. — Мне такой странный сон сегодня приснился.       Не удивительно, что как только я заговорил, Лиза вытянула шею и прислушалась.       — Знаешь ли, сны всегда странные, это не новость, — сказал Денис, засунув руки в карманы. — Мне тоже постоянно всякая ерундистика снится.       — Не-ет, — я помотал головой. — Этот сон был реально очень... необычный. Сначала я появился в полной пустоте у дверей, таких, как во дворцах, больших и расписанных какими-то узорами. Потом внезапно оттуда повалили яркие искры и двери начали открываться, а меня стало тянуть к ним.       — И что же там стояло, за этими дверьми? — перебил меня Денис. Ему явно не терпелось узнать, что было дальше.       — Без понятия. Как только они открылись чуть шире, чтобы можно было разглядеть, я проснулся.       — Эх, — друг разочарованно выдохнул. — А чем этот сон показался тебе странным? По-моему, сон как сон, ничего необычного. Мне вот недавно приснилось, что я верхом на медведе в школу ехал, а вокруг чайки летали! Вот это я понимаю, странно и глупо.       — Как по мне, странно в моём сне то, что он действительно очень сильно запомнился, каждая деталь, — мне надоело наблюдать за уставшим дворником, и я отвернулся от окна. Фигурка Лизы всё ещё следила за нами у двери в класс. — Даже помню узоры на тех дверях. Закорючки такие, а сверху круги.       В воздухе я пальцем начал выводить узоры.       — Это всё прикольно, конечно, — Денис поморгал. — Но голову этим не надо забивать, не может ведь сон быть вещим или иметь какое-то значение! Эта вся фигня — всего лишь сказки для детей.       Он дружески похлопал меня по плечу.       — Думаю, да, — усмехнулся я, пытаясь прогнать мысли про сон из головы.       «В самом же деле, зачем я себе забиваю этим голову? Просто дурацкий сон» — решил я. Но всё оказалось не так просто. Вернёмся к этому позже.       На дальнейших переменах Лиза не отлипала от нас ни на секунду. Совсем. Я не то что поговорить с Денисом, а урок не мог спокойно повторить. Только сяду за парту и открою учебник, как староста тут же возникает рядом, точно из-под земли, и недоверчиво глядит в книгу, словно я по её мнению каким-то образом могу там вести тайную переписку с другом. А эта Лизина улыбка? Терпеть её не могу. Может, не слишком правильно, но иногда мне хочется из-за неё ударить Лизу — так меня раздражает эта издевательская улыбка. Но сегодня мне показалось, что в этот раз она была слишком натянутой, точно на самом деле девочка вовсе и не хотела улыбаться.       На четвёртой перемене, когда староста вновь подошла следить за мной и другом, я не выдержал:       — Перестань!       Я с шумом бросил учебник по истории на парту и укоризненно посмотрел на Лизу. Она хотела что-то сказать, но Денис, в это время вертевшийся возле моей парты, поддакнул мне, не дожидаясь Лизиного ответа или продолжения моих слов:       — Именно, хватит за нами следить!       — А вот и не перестану. Тем более, я не слежу за вами, а всего лишь наблюдаю. Вам Ольга Петровна объясняла, что всё это — почти крайние меры! — процитировала Лиза слова учительницы. — Поняли?       — Нет, не поняли, — писклявым голосом передразнил её мой друг. — И никакие это не крайние меры, а глупости! Никакую петарду мы не хотели, не хотим и не будем хотеть взрывать в классе! Больно нам надо проблем!       — Не я сама решила наблюдать каждую перемену за вашей парочкой, мне так велела учительница! Повторяю для особо одарённых: у-чи-тель-ни-ца! Классный руководитель! — чуть ли не крича, говорила Лиза.       — Ты мне уже надоела! — Денис выпрямился и злостно блеснул глазами.       Вдруг Лиза изменилась в лице, и, запинаясь, воскликнула ломающимся от приступа плача голосом:       — Я... я... Хватит спорить!       Девочка закрыла лицо руками и тут же выбежала из кабинета, обратив на себя внимание всего класса. Учительница истории, сидевшая за своим столом, вскочила и поспешила вслед за ней расспрашивать, что стряслось. Мы с другом, оба не понимая происходящей ситуации, переглянулись.       — Чего это она? — наконец сказал я, который до этого, как часто случается, молча смотрел за разговором одноклассника с одноклассницей.       — Без понятия, — Денис пожал плечами. — Ольга Петровна ей, что ли, на нервы так действует?..       — Или мы, — грустно хмыкнул я.

***

      Вернёмся же к тому загадочному сну, не дающему мне покоя всё утро. К вечеру я, казалось, сумел полностью отпустить эту дурацкую мысль, как выпускники школы отпускают в небо воздушные шарики. Даже папе, поздно пришедшему с работы, не стал говорить о сне. Ложась спать, я уже приготовился увидеть какой-нибудь интересный, может, и немного глупый сон, но...       Снова он.       Снова этот сон приснился мне.       Всё то же самое: та же пустота вначале, те же врата с такими же узорами... Из врат тоже летели искры, и затем двери начали медленно открываться. Сон оказался ещё чётче, чем в предыдущий раз. На дверях стала видна ещё одна, незаметная до этого часть узора. На тех самых золотистых кругах, отпечатанных сверху, выявилась некая гравировка. На нижних кружках, по порядку слева направо, искусным мастером очень ровно были выгравированы четырёхлистный клевер; цветок, по всей видимости, лотос; росток; ящерица, и наконец, какой-то символ на неизвестном языке. На кругу сверху, возглавлявшем врата, красовался раскрытый глаз, пристально следящий за всем происходящим.       Но внезапно появившаяся гравировка не оказалась единственным отличием. Самое главное отличие заключалось в том, что врата будто бы раскрылись хоть и не на много, но шире. Это меня и напугало.       Проснувшись, я первым же делом побежал рассказывать маме о повторившемся настораживающем сне. Как и ожидалось, она опять прикрикнула на меня, сказав, что пора собираться в школу, а не выдумывать оправдание не идти на уроки.       Денис же выдвинул шуточную теорию о том, что это — послание от инопланетян, которые выбрали меня как подопытную крысу для своих ужасающе жестоких экспериментов и ищут подходящий момент, чтобы забрать на космический корабль и унести далеко-далеко в космос, где я больше никогда не увижу ни его, ни родителей, ни, удивительно, эту приставучую Лизу (последнее только обрадовало). Но и это была всего лишь шутка. Ждать дельного ответа было не от кого. Не пойду же я, в самом деле, с Ольгой Петровной, а лучше сразу с директором школы обсуждать повторившийся сон и его значение?       Ладно ещё, если один раз сон прокрутился в голове. Однако он стал сниться мне каждую ночь, на постоянной основе. И с каждым разом двери открывались чуть шире. В третий раз я дико перепугался и сразу после окончания уроков побежал в школьную библиотеку искать книги на тему снов и их значений. К слову, ничего кроме детских книжек и учебников за разные классы там не нашлось.       А на четвёртый раз во сне появилось изменение. Тогда врата открылись достаточно широко, чтобы можно было заметить очертания человека. Он стоял перед вратами в неизвестно какую сторону лицом. Одет человек был в плащ, а может, в длинное платье. Тогда сон я уже просто не мог игнорировать по маминому совету. И не стоило не обращать на него внимание...