На тебе заканчивается бесконечность

Уёну никогда не хотелось нырять в учебу с головой и, если бы не Сан, не хотел бы дальше. Занятия с красавчиком-репетитором не входят в депрессивные планы, где обычно утро начинается с кофе, дождя за окном и мыслями о своей недостаточности. Часы тикают, словно отсчёт до взрыва бомбы. В шесть вечера Уён подорвется, разлетится на куски, а потом склеенными ошметками пойдет в соседний дом. По правде говоря, уже не вспомнить, когда он чувствовал себя целым — без швов, вмятин и трещин. Похож на картонную бутафорию, которую собирают на время спектакля. Он надеется, что после очередного представления с Саном новых трещин не прибавится. Стрелка на римской цифре шесть. В организме Уёна какой-то диссонанс и мигрень размером с Юпитер. Хочется все прекратить, даже не начав. Адекватность теряет силу. Ментально он готов на скорости света вмазаться в объятия Сана, а физически тело работает отдельно от влюбленного восприятия и замедляет процесс сближения. Но сколько бы их столкновение не оттягивалось и абсурдность не повышалась, пунктуальность Уёна побеждает. В конце концов, ему пересдача нужнее, чем кому-либо. Он идет, шаркая ногами, и сравнивает себя с пустой железной банкой, которую пинает ветер и притаскивает к месту встречи. Находиться дома у Сана непривычно и волнительно. Словно на приеме у врача, когда подозреваешь, что со здоровьем какая-то лажа, а оказывается все ещё хуже, чем предполагал. Диагноз: влюблённость. Лечения нет, инструкций тоже. Зато дезориентация и разгон со дна до космического трипа при виде Сана всегда с собой. Хоть бы направление дали на анестезию сердца, но зачем марать бумажки, если все как на ладони. Тебе пиздец, Чон Уён. Глобальный и неизлечимый. Комната в минималистичном стиле, и Сан на фоне мелких декоративных штук выглядит огромным. Уён чувствует себя абсолютно не вписывающимся в дизайн, как единственная мишура, которую забыли снять после нового года. Наверно, он плохо склеил свои ошметки — в груди сквозит. Уён не замечает ни одной награды или грамоты, а у Сана их должно быть предостаточно. Слышал краем уха, как его мама хвасталась. Мама Уёна слушала и смотрела на сына, как на сомнительное изобретение, не способное на выхлоп. Выхлопа могло быть больше, если бы к изобретению относились как к человеку, а не вещи. Утрированно, но правдиво. В этом мире можно просто жить, не испытывая вину за то, что ты есть? Лезть из кожи вон, чтобы оправдывать чьи-то ожидания — как по сантиметру обводить себя мелом. Во-первых, правда, морально умираешь. Во-вторых, в любом случае окажешься в черном пакете, но лучше с обведенными личными границами. Пока Сана гладили по голове, обнимали и чмокали в лоб, Уён крошился в пыль от несправедливости и непонимания. А потом понял, что бы он ни сделал, все сложится до сухой похвалы «молодец». Одно слово, без тепла, гордости и тактильности. Как само собой разумеющееся. Бессмысленно, и не стоит усилий. — А где твои награды за тхэквондо и прочее? — На Уёне помятая футболка, которая соревнуется с помятостью его самого. Он пытается отвлечь Сана от ее разглядывания, указывая на пустые стены. — У мамы в комнате. Мне они мозолят глаза, а ее — радуют. Неужели самого Сана не радует, что его успехам рады другие? Кто-то принимает это как должное, а кому-то, хоть в лепешку расшибись, прилетит сдержанное одобрение. Уёну завидно, но за Сана все же рад. Он не знает, как бы себя чувствовал, если бы Сану было хуже, чем ему. В поддержке он плох. Просто умеет быть рядом, но достаточно ли такого и надо ли вообще его присутствие? Сан приглашает сесть за стол, чтобы не тянуть время и больше успеть. Уён с недоверием смотрит на четырехногий предмет и не понимает, как они вдвоем поместятся. Дизайнер был настроен на одиночное существование и нечастых гостей. Ноль осуждения. Он аккуратно садится рядом со своей возможной причиной остановки сердца. Расставить локти шире, и Уёна прошибет током от прикосновения. Он к этой боли готов. Одной больше, одной меньше, подумаешь. О боже, знал бы Иисус, какой у Сана крышесносный парфюм, то мог дожить на этой тяге до наших лет! Так пахнет многомиллионный выигрыш, сбывшаяся молитва или первое место на доске успеваемости. Понятно, почему Ёсан так близко трется возле него — ради запаха бессмертия. Поначалу Уён очень сконцентрирован на учебе и объяснениях. Буквально пару раз дает себе полюбоваться Саном, а себя Сану отдал бы ещё больше раз. И тут впадает в грусть. Осознание невзаимности всегда не вовремя. Как его тело способно вместить в себя столько гребаной печали? Резиновое что ли? В полупустой комнате даже глазу не за что зацепиться, кроме ботана напротив. Космос необъятный, и Уён, вероятно, тоже, раз Сан его не обнимает. Мир очень драматичный, когда чувств больше, чем мозгов. — Повтори, что я объяснил. Уён теряется, хлопает глазами и старается сфокусироваться на реальности. — Можно я повторю на эльфийском? — То есть, что бы ты на нем ни сказал, будет считаться правильным? — Сан приподнимает бровь, мол, удиви. — Да. — С преподом такое не прокатит, но это интересно. Валяй. Уён начинает говорить выдуманный бред, что вызывает улыбку у Сана. Захватывающее зрелище, словно полное небо звезд увидел и впал в космический трип. В этом полном бреду ему вспомнились признания любви на разных языках мира, но в его случае самое подходящее — «саудаде». Это любовь по-португальски, она сравнима со словом «тоска» и означает, что человек влюблен настолько, что не вынесет тоску по возлюбленному. Сан, конечно, не поймет, а у Уёна все процессы в организме остановились, хоть он и произнес это мимолётно среди выдуманных слов. — Очень информативно, теперь вернёмся к учебе, — Сан под все еще тонким слоем веселья переводит внимание на учебники. После его острой улыбки к учебе не возвращаются. У Уёна колюще-режущие повреждения под ребрами и хаос в голове. Чувства неуместны при их занятиях учебой, а лучше бы учеба была неуместна в его чувствах. Уён любит разглядывать Сана. Уён любит Сана. А что любит Сан? Господи боже, только бы не Ёсана. Воображаемая фотография с ним усыпана дротиками вместо мишени. Не только же ему страдать от колюще-режущих. У Уёна нет желания сбежать с истеричными воплями от потока знаний, а значит, Сан отличный репетитор. Он за всю жизнь не слышал столько искренней похвалы за правильные ответы. Своей обеспокоенностью и внимательностью, чтобы весь материал был понятен, доводит до крайней степени симпатии. Сан удваивает эмоции, которые Уён стремится закатать под лед. В собственной жизни он чувствует себя пассажиром, а не водителем. Движение от него не зависит. Топографический кретин без навигации и опоры в себе. Напрягать свои три извилины, конечно, не хочется. Хочется бесконечно слушать Сана, как подкаст. По-честному, Уён в тайне надеялся, что будет намного хуже, чтобы были причины не симпатизировать Сану. Он же своими извинениями обнулил всю ненависть. Оставил чистую стену, чтобы разбиться о нее влюбленной головой. За подготовкой к экзаменам пролетает неделя. Уён не понимает, почему они избегали общения друг с другом. Точнее, по большей части, избегал Сан. Ему правда интересно проводить время с ним или это маска для того, чтобы быть прощенным? Сан при их долгом времяпровождении оказался открытым и дружелюбным. Что только, блядь, подтверждает свою роль принца. Уёна все еще штормит рядом с ним, но физическая оболочка не дает выплеснуть накопившееся. И трещин не прибавилось.

———

Репетиторство дает свои плоды, и Уён сдает экзамены, а с Саном сближается настолько, что в универе они не только здороваются, но и заводят полноценный диалог, выходят курить, возвращаются домой вместе после учебы. И апогеем сближения становится, когда Уён приводит Сана в свою компанию друзей. Никто не против, скорее наоборот, друзья двусмысленно шутят на тему объекта симпатии Уёна. Сан не понимает, о чем речь. Или делает вид. А Ёсан, конечно, сидит рядом, как охрана, чем бесит. Хонджун остервенело перемешивает салат, а Уён мельком стреляет взглядом на Сана. Выглядеть как секс, когда пьешь коктейль — нарушение всех правил и статей. Алло, полиция, никаких мер предпринимать не надо, звонок, чисто чтобы пожаловаться, как же Уёну плохо от привлекательности Сана. Сладкий коктейль, сладкий пончик и Сан. Уён в последнее время живёт на сахаре и от третьего пункта скоро словит передоз. Горьким вкусом от сигарет хер вытравишь приторность. — Что за гейская атмосфера? — Юнхо пришвартовывается к их столу последний и небрежно плюхает подносом. Уён чувствует себя в меме, где все смотрят на него. Все, кроме Сана. Вероятно, он периферией улавливает подъеб с ориентацией и тактично продолжает пить коктейль. Джентльмен. Вечно голодный до внимания Уён в данный момент хочет стать прозрачным. — Пока ты не пришел, атмосфера была нейтральной, — отбивается Хонджун. Веселье продолжается. Начинается обсуждение учебы и сплетни, а Уён просто слушает, улыбается и иногда вставляет свои пять копеек. В какой-то момент Хонджун тычет ему локтем в бок, пытаясь сделать это как можно незаметнее. Уён подхватывает вайб секретности, искоса смотрит на Хонджуна, а тот взглядом указывает на Сана. Уён не понимает, в чем дело, и тоже резко переводит взгляд на отмеченную цель. И… ничего? Сан смотрит куда-то в сторону, продолжая пить коктейль. В чем прикол? К Хонджуну много вопросов, которые Уён задает, когда они последними выходят из столовки. — Нам нужно потренировать общение взглядом. Ничего не понятно, что ты им хотел сказать? — Что ты дубина и реально не можешь уловить гейские нотки от Сана в свою сторону. — Так и знал, что ты подсыпаешь себе что-то в салат. Никто не будет его так тщательно и долго перемешивать, — настороженно отшучивается Уён. — Он же просто пил коктейль. — Не просто, мой туго соображающий друг, — Хонджун тяжело вздыхает, будто он властелин всех знаний мира и живет не первую жизнь, а Уёна буквально только что аист принес. — Сан залип на тебя, пока ты на него не посмотрел. И это не было похоже на дружеское залипание, он прям чуть не растекся по столу, наблюдая за твоей улыбкой. Походу он к тебе неровно дышит. — Думаешь, я вызываю у него астму? — Уён к изречениям Хонджуна абсолютно недоверчив. — Да, — бесцветно соглашается Хонджун и закатывает глаза, — а еще прилив крови в место для приятных утех. Чисто медицинское наблюдение. — Вероятно, тебе показалось или ему попался ахуеть какой вкусный коктейль. И эйфорию он словил от него, а не от моей улыбки. Хонджун сдается, хотя обычно такие препирания для него как красная тряпка для быка и он добивается веры в свои слова, что Уён — не пустое место и имеет ценность. Только сегодня Уён максимально прозрачный и недоверчивый, возможно, силы Хонджуна ушли на перемешивание ебучего салата, поэтому они оставляют все шуткой и расходятся. Уён плавает в мыслях и признает — наблюдение Хонджуна приятное, поэтому в следующие дни он ещё пристальнее следит за Саном, только под другим углом. Правда, толку мало, любые зацепки на взаимность и симпатию в свою сторону перекрываются оправданиями. Типа все друзья так делают. Например, часто остаются наедине дома, Уён сидит между ног Сана, пока они играют в плейстейшн, и дыхание отпечатывается у него на шее. Типичное времяпровождение с тактильностью больше, чем обычно. Словно между ними не было пропасти все эти годы. Каждый раз, когда они смотрят долго друг другу в глаза, радужка Сана как врата в ад, и Уён уверенно в них шагает. Он нуждается в Сане больше. Это нечестно. Сан самая пиздатая планета, а Уён мимо всех орбит. Тотальное саудаде.

———

После очередной тусовки на чьей-то хате, Уён и Сан возвращаются домой. Сан предлагает сделать круг через парк. На улице теплый вечер, почти закат и некуда спешить. Безмятежность, умноженная на два. А еще у Сана в портфеле две бутылки пива. Кто вообще берет портфель на вечеринку? Они размещаются на лавочке подальше от фонарей. Это могло быть отличное свидание, если бы в чувствах участвовали двое. Иногда Уёну хочется признаться и все разрушить, чтобы вместо эмоциональных качелей остались руины. Неподвижные и неизменные, как константа. Проблема в том, что когда озвучиваешь чувства, то они словно становятся не только твоей проблемой. А Уён не любит обременять людей. — Довольно романтичный вечер. Еще бы винил с джазовым треком. Или lofi плейлист. — Сан лениво растекается по лавочке, заполняя собой пространство. У Уёна пустота в голове и плюс пара трещин на сердце. Вот бы Сан действительно включил музыку и первым признался в чувствах, как по сюжету в слащавом фильме. По меркам Уёна, Сан делает что-то невероятное. Достает телефон и включает джазовый трек. В универе еще и чтение мыслей преподают? Кажется, что не Уён картонная бутафория, а происходящее. Он будто в один миг махнулся местами с параллельной вселенной, ну там, где все за-ме-ча-тель-но, с какой стороны ни посмотри. Почему бы не разрушить сказочность момента подъебом? — Для этого романтичного вечера тебе не хватает девушки, чтобы полностью погрузиться в атмосферу. Она куда более уместная, чем Уён. — А ты не подходишь на роль второй половинки? И ты вообще видел меня с девушками? Подъеб выходит из-под контроля. У Уёна ни защиты, ни контратаки. Сейчас была бы к месту выброшенная визитка по ремонту техники. Он лагает, как перегретый комп, и в конец зависает. — Так ты правда голубых кровей? — ему трудно сдерживать шок и облегчение одновременно, поэтому на лице вырисовывается глупая улыбка. — Ты думаешь, я аристократ? — Сан хмурится, сосредотачивается на понимании, что подразумевает Уён, и начинает смеяться, запрокинув голову. — Если ты имел в виду не аристократа, а кое-что другое голубое, то, да, я голубых кровей. Это все чертов Хонджун со своим завуалированием, передается воздушно-капельным. А внезапный каминг-аут кого угодно поразит, особенно от Сана, особенно в таком ключе. У Уёна глупая улыбка не стирается с лица и расплывается ещё больше. Догадливый Сан на всякий случай уточняет: — Ты же тоже? — Да, — чеканит Уен и чуть не добавляет «пососемся?». Это тоже все из-за Хонджуна с его мемами. В учебных пособиях не написано, как дотянуть до уровня Сана во всех сферах. Уен проверял, и его проверяли. Наукой многое объяснимо, но Сан — необъяснимое мифическое существо и никогда не снизойдет до земного уровня, чтобы Уёна продолжало колбасить от атеиста до верующего и обратно. — Если честно, то я не думал, что ты окажешься классным парнем, — Сан говорит куда-то в сторону. Скрывает смущение? Как же это, черт возьми, мило. — Да и вообще все, что я думал о тебе до близкого знакомства, оказалось надуманным. Ты в курсе, что похож на инфантильного подростка? А начиналось так красиво. Романтические разговоры — не его сильная сторона. — Да, и у инфантильного подростка есть свойство обижаться на характеристику, что он инфантильный подросток, — в голосе максимум драмы и поворот к фонарному столбу. Очевидно, все наиграно, и Уёна уже не задевает эта формулировка. Он финишировал к стадиям принятия и смирения. Сан явно понимает, что обида не взаправду, но все равно пододвигается к нему и мягко тянет за щеку. Сопротивление Уёна заканчивается, когда Сан обхватывает его подбородок и поворачивает голову в свою сторону. Опасное положение, и, если для других парфюм Сана — запах бессмертия, для Уёна — смерть. Их кончики носа соприкасаются. Поразительно, какие прочные ребра, что не дают сердцу выпрыгнуть, раздробив кости. Не хотелось бы, чтобы оно упало под грязную подошву. — Помимо музыкальных битов я слышу еще какие-то удары, — а когда Сан успел положить руку на эти прочные ребра, в прочности которых уже появляются сомнения? Какое домогательство, срочно никому не сообщайте, пусть это продолжается! — Это называется тахикардия. И разве в джазе есть биты? — Уён теряется от близости и глупо отшучивается. — Скорее не биты, а свинг. Сан усмехается и облокачивается на спинку лавочки. Уён снова может дышать и гнобить себя за упущенную возможность тактильности. Может, матрица слетела и все это ошибка? Сан в открытую флиртует, жмется ближе, и Уён испытывает два страха: что это может исчезнуть, и что этого в принципе никогда не было. Он встревоженно оглядывается в поисках прожектора, чтобы убедиться, что Сан не голограмма. Уён от переизбытка эмоций обессилено кладет голову на плечо Сана и чувствует тепло от прикосновения, значит, все реально. Если реинкарнация существует, то все прожитые жизни были ради этого момента. Интересно, в прошлых жизнях его также тянуло к душе Сана? Он был к нему ближе, чем сейчас, или это первый раз? Или каждая жизнь была испытанием, но в итоге они смыкали руки в замок? — Я покажусь чсв, если предположу, что тебе нравлюсь? — Сан растягивает время, делает долгие паузы, чтобы дольше не слышать ответ. Волнуется. — Да, нравишься. Быстро и четко, отпираться бессмысленно. Единственный выход, когда надвигается цунами — позволить волне унести себя. Ладно, похуй. Все карты раскрыты, конечная остановка, Уён устал от качелей. — Взаимно, — коротко признается Сан. Уён отстраняется от него в удивлении. — Я правильно расслышал, что тебе нравится инфантильный подросток-прилипала, который завалил экзамены и припахал тебя в репетиторы? — Абсолютно точно. Купидон беспощаден. Сан берет Уёна за руку и переплетает пальцы. Уён очень надеется, что в этой жизни испытания на любовном фронте закончены, и их руки сцеплены в замок — та самая неизменная константа. Без разрушений, уродливых руин, и полный штиль. И, возможно, стоит больше прислушиваться к Хонджуну.