Все, кто не одинок рядом со мной

      Иногда этот мир казался таким большим — неудобным, громоздким, норовящим вывернуться из рук. Лежащим на плечах мировой тяжестью — вот-вот задавит, и не попросит прощенья. Не дающим дышать, не дающим сделать хоть шаг.       Но даже тогда Джейна в глубине души знала, что этот мир очень маленький. Даже она — о, как Джейна была мала по сравнению с Создающей миры, по сравнению с одним только её любящим сердцем — даже она могла легко поместить его в ладони. Прижать к груди. Задохнуться, захлебнуться нежностью.       А по сравнению с этим миром — маленьким ли, большим — славный город Рианнар на реке Найле, много лет как не столица — вот уж точно был маленьким. Крохотным. Джейна могла бы взглянуть на него с такой высоты, что он был бы не больше яблока.       В маленьком-маленьком мире, в маленьком-маленьком городе с маленьким-маленьким мальчиком случилось что-то плохое. И, конечно, Джейна сразу узнала об этом. Ведь мир помещался у нее в ладонях, помещался в сердце, и море раскинулось в животе, и реки текли под кожей. О, какой она была огромной, такой большой.       И Питер Гарриэт, от роду семи лет, на самом деле был таким же. Каждый человек — это целый мир, чудесный и необъятнейший. Пусть даже он помещается в объятия старшего брата.       Её мальчики, её глупые мальчики. Сначала Джейна помогла старшему из них. Приобняла Джела — коротко, на большее не было времени, а потом взяла за руку и вытащила сюда, окончательно и бесповоротно. Карриан раскрыл рот, удивлённо оторопел, и Джейна мягко забрала у него Питера.        — Джелле, помоги пока остальным. Ты теперь можешь, — попросила она.       Он кивнул, и принялся за работу, справляясь даже слишком легко. Мальчики Клинтон и Сьюзан проснулись после лёгкого касания к плечу. Нору он будил ещё бережнее — убрав волосы со лба, погладив по голове. Она открыла глаза, и тут же была готова броситься, но её удержала Сьюзан. Кивком показала, куда смотреть, где что-то происходило.       Ничего ведь такого не делалось, на самом деле. Джейна просто держала Питера на руках. Просто и бережно, потому что нет ничего более хрупкого, чем маленькие дети и большие миры. Ей нужна была ещё минуточка-другая, так что славно вышло — Сьюзан удержала Нору, Карриан — Хельма, а Блэйд сам всё понял по загадочным причинам. О, он всегда понимал больше, чем думали окружающие.        — Почему у меня не получилось? — жадно спросил Джел. У него были такие голодные глаза — соскучившиеся по Джейне, соскучившиеся по магии. — Да, у меня вообще сил не было, но я же пытался передать чужую…       Джейна осадила его, приложив палец к губам, и тихонько ответила:        — Потому что он меня знает, и знает, что от меня можно брать. Да, Питски? У меня и так выше крыши.       Питер все ещё спал, но выглядел уже получше, и даже промычал что-то утвердительно. Спать ему оставалось недолго, потому что все остальные тут же удивлённо зашумели:        — Отку-уда? — громче всех крикнул Карриан, но Блэйд как-то весомее брякнул:        — А я знал!        — Отку-уда? — протянул Карриан тише, но не менее озадаченно.        — А вот! — довольно отбрил Блэйд, и каким-то невыносимо учительским тоном добавил: — Ты поди и почему он призраков видит, не знаешь!        — Это даже я знаю, — перебила Сьюзан. Кажется, она постепенно привыкала к ненормальности окружающего мира, и ей всё это не нравилось. — Он родился зимой, слабеньким. И тут же заболел какой-то бронхитной дрянью. Мог и… Ну…        — На грани жизни и смерти был, — бросил Карриан глухо и невпопад.        — И вот тогда он и видел Джейну! — радостно вставил Блэйд, не давая истории перейти во что-то невесёлое. — Она взяла его на руки, улыбнулась, и сказала: «Рано тебе умирать». Ну, мне Питски так рассказывал.       Все тут же уставились на Джейну как по команде. И она поняла, что ей трудновато сохранить самообладание.        — Ему и правда было рано умирать, — всё же вышло сказать это спокойно. — Мне даже ничего делать не пришлось.        — А надо было, наверное, — сказал Джел после недолгого молчания, — Чтоб он тебя не помнил и призраков не видел.       Нора тихо и крайне нецензурно высказалась о том, что некоторым надо бы придержать язык, руки, ноги и прочие части тела — пока они у них имеются. И именно этот момент Питски выбрал, чтобы проснуться.        — Я в порядке, — сказал он, ещё даже не открывая глаз. — И, и не надо ничего делать, я хочу помнить Джейну, и призраков видеть хочу. И вообще, Блэйд говорит, что помнить — это важно. Самое важное.       Он кинулся обнимать Карриана, и потом остальных поочереди, даже ошалевшего Джела. Но на мгновение его взгляд встретился со взглядом Джейны. И там было столько — в одних глазах больше всего мира и всего маленького города.       Да, может, и стоило что-то сделать. И тогда маленький Питер Гарриэт не искал бы новой встречи настолько сильно. И тогда он бы, поняв, что сил ему не хватает выбраться на ту сторону мира, не наслушался бы своих друзей-призраков и не попробовал бы одолжить силы у кого-то ещё. У кого-то близкого, кто, в теории, не отказал бы, даже если бы попросили.       Это было всего два года назад — для Джейны почти ничто. Это было два года назад — целая вечность для Питера. Почти другая жизнь — ещё без школы, без Блэйда Клинтона. Но Джейна знала, что Питски всё отлично помнит. Может, даже лучше её самой.       Лёгкий снег, падавший в тот день. Розовый деньрожденный торт — тогда Питски очень любил розовый. Карриан и Сьюзан, и книжка, которую они согласились почитать ему вслух, и даже очень старались не разругаться в процессе. То, как легко сила полилась от них к нему — будто не было никаких преград, будто они были одним целым. То, как быстро они оба потеряли сознание.       Джейна вернула их в нормальное состояние так же легко и быстро. Сложно и долго было успокаивать Питера, выводить его из истерики. Он раз за разом просил забрать у него всё хорошее — и призраков, и книжки, и игрушки, потому что ну разве можно после такого, такого…       «Можно», — разрешила Джейна. — «Ты только помни о том, что делать нельзя».       И он помнил, очень хорошо помнил. Он тогда извинился перед Каррианом и Сьюзан, хоть те и ничего не поняли. Джейна знала, что теперь, когда они кое-что понимали, он извинится ещё раз. И конечно, его простят. Для такого маленького мальчика в Питере Гарриэте была огромадная пропасть хорошего. И ещё больше хорошего он заслуживал в своей — пока что — маленькой жизни.        — Все наобнимались? Точно все? — звонко и злобно спросила Нора Клинтон. — Дайте я уже кого-нибудь прибью!       Но прежде чем она смогла исполнить свою угрозу, ещё более звонко — и разве что чуточку злобно — постучали в окно.       Джейна высунулась наружу третьей — потому что, несмотря на всю божественность, Блэйд Клинтон оказался быстрее всех, а Нора очень мощно пихалась локтями. За забором стояла Фора, которая ну никак не могла бы дотянуться до окна второго этажа.        — Знаешь что, — сказала она, обращаясь к Джейне, — чтоб я ещё раз тебе поверила. Если этот город такой уж маленький, почему мне пришлось топать пять кварталов?