Октябрежное

Мрачкуны мрачновались. Кружились, летучились, охотились на рыдающих человечков — в общем, всячески бесновались, пользуясь тем, что лучецветики отступили, не в силах справиться с охватившим подлунный мир горем. Луна ступала по алому полю, не обращая внимания на то, как пачкаются в оставшейся от сражения грязи босые ножки. Она знала — лучецветики не отступили навсегда, они просто немного ослабели в прошлых боях и им нужно набраться новых сил. И Луна, так уж вышло, среди усталых предков и испуганных их потомков знала тех, от чьих мечтаний и деяний может разойтись хорошая, правильная рябь. Где-то там, у границы Леса, вблизи от мест, именуемых раньше Паучьим Логом, устало и печально пела душа возлюбленного дитя Прискорбной Леди и бились два его сердца. Луна шла след в след по следам их и терзалась сомнениями — не слишком ли она невежлива, желая просить о помощи вот так, прервав отдохновение иного славного дитя? Варкалось. Близилось время пить чай. Луне подумалось: «чай — совсем другое дело», и она порылась в своей сумочке, доставая как раз начавший подогреваться фарфоровый чайничек. С чаем она уже не показалось бы столь неприлично воспитанной, как если бы явилась с пустыми руками и жадными словами. Претемнейшее дитя устало лежало на коленях разумнейшей из неверующих, наслаждаясь касаниями двух пар нежнейших рук. Луна застыла на границе между ласковой лесной тенью и зыбким светом уходящего дня и склонилась в поклоне, обхватывая чайничек ладонями. — Дозволено ли покорнейшей этой Луне нарушить чужой покой? — Полумна. — янтарная закатила глаза. — Полнолунная, — понимающе улыбнулись губы темноты. — Полоумная? — необидно нахмурился пламенный. Луна облегчённо выдыхает. Её визит не был сочтён невежливостью, и ей дозволено было танцевать со словами и просить. — Близится час чаепития, и смиреннейшая из Лун осмелилась явиться пред очи победителя лжецов и искать компании его самого и обоих сердец его, — произносит Луна и застывает, раздумывая, не слишком ли это было дерзко, выражать свою просьбу так прямо. — Чаепитие? — появляется на лице недоверчивейшей странное выражение лица. — Чаепитие? — оживляется рыжайший. — Варкается, — с задумчивым лукавством хмыкает славное зимнее дитя. — А нас ещё не ищут. — Мрачкуны мрачнуются, о прекраснейший из сыновей Скорбящей, а лучецветиков сияние тускнеет. Луна улыбается здесь и не-здесь, видя, как хмурится прекрасный и славный и как он наконец побеждённо вздыхает. — Перерыв закончен, настало время геройствовать? — рубиновый смеётся в ответ на эти слова, и даже золотая позволяет себе лёгкую сочувственную полуулыбку, играя с чёрными прядями. Луна улыбается, смотря за расходящейся рябью на водах мира, и просто знает. Красивое слово, однако, «никогда», когда оно ложится на судьбы врагов.