Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Но это слишком. И каждый день — новая рана. Каждый день — крик застрявший в горле и злые слëзы. Сыльги чувствует, как пол под её ногами рушится, и она почти не против упасть и разбиться, но...
Отступает
07 октября 2023, 04:17
***
— Ну и что сегодня произошло? — Тихая улица окутывала их двоих полусонной тишиной, нарушаемой редкими машинами и гудением фонарей в парке. Сыльги засунула руки в карманы джинс. Асфальт под ногами притягивал её взгляд. Несмотря на позднее время ей было тепло и относительно спокойно. Юнги шëл чуть поодаль на расстоянии вытянутой руки. Он тоже выглядел спокойным, даже отстранëнным. — Ничего — Юнги усмехнулся — То есть ты от недостатка острых ощущений сбежала? — и Сыльги, возможно, показалось, но стало на несколько градусов холоднее, Кан поджала губы, сосредотачиваясь на том, как ступают по асфальту белые кроссовки от puma. Что-то в его негромком расслабленном, чуть насмешливом тоне шептало Сыльги отвратительную правду, спрятанную между строк. Эта правда пугала, выворачивала мысли, перемалывала сознание. Сыльги чувствовала удавку на шее, которая грозилась затянуться узлом в любую секунду. Ты не сможешь бежать вечно. И как бы Сыльги не хотела попробовать, Юнги был прав точно также, как была права её мать. Как была права Сынван, наблюдающая с извечной понимающей улыбкой. Сыльги стало тошно. Вокруг неё было столько людей и мнений, и среди всего этого разнообразия она всегда оставалась единственной, кто ошибается. Юнги не торопил её, Сыльги кинула на него взгляд украдкой и облегчëнно выдохнула. Он смотрел в небо, лениво водил по нему глазами, хмурил брови и размышлял о чëм-то своëм. Стало чуть легче, словно одну из сотен удавок благосклонно сняли с шеи. Он на неё не смотрел. Не просчитывал, словно хищник добычу. Сыльги взяла себя в руки и выдохнула. — После тренировки какой-то придурок толкнул меня на лестнице, и я упала — Юнги промычал глубокомысленно, побуждая продолжить, Сыльги не поддалась на провокацию. Продолжать было стыдно, потому что несмотря ни на что, Сыльги не была дурой, она знала, как реагирует на её страхи большинство. С кривыми и едкими усмешками. И хотя Юнги никогда не давал поводов сомневаться, было тошно. Сыльги вновь захотелось сбежать. Надеть наушники и отгородиться от мира... Но ты не сможешь бежать вечно. Вот, что шептал ей ветер. Вот, что звучало в зловещей тишине и насмешливом смехе. — Но ты ведь не из-за этого сбежала, правда? — Сыльги поджала губы. Это была правда, её не расстроили разбитые коленки, лишь встревожило внезапное прикосновение. Но все парни — придурки, с этим было так просто смириться, ведь этот факт так легко вписывался в картину её мира. Так легко находил отклик в её душе... — Дело в Хосоке... — Он пытался навредить тебе? — и Сыльги стало вдруг за себя очень обидно. Она вспомнила, как почти сразу после падения, Чон бросился к ней, чтобы помочь, но... — Он подошёл сзади... — Сыльги подняла глаза, и сердце её пропустило удар от внезапного укола страха. Юнги смотрел на неё внимательно, не скрываясь и не пряча взгляда. Слишком честно и уверенно, чтобы сомневаться. Дрожь неконтролируемой волной пробежала по телу, Сыльги, не вынимая рук из карманов, сжала их в кулаки. — Схватил меня за локоть и... — И пробило осознанием, от которого девушка внезапно остановилась посреди тротуара. Она оправдывалась. Юнги сделал ещё несколько шагов вперёд, прежде чем остановится тоже. Обернулся, восстанавливая зрительный контакт. И Сыльги стояла перед ним неожиданно открытая, почти обнажëнная, несмотря на обилие одежды. И то ли ей показалось, то ли в этом мгновении хрупкого доверия они потонули вместе.***
— Спишь? — Сыльги устало отрывает голову от парты и поднимает на Сынван усталый взгляд. Девушка рядом с ней как всегда прекрасна, её светлые волосы аккуратно собраны в забавные комочки, а улыбка сияет искренним светом. Её присутствие словно бальзам на душу, оно успокаивает, заставляя сердце биться размеренно и без привычной боли. — У кого-то была бурная ночька как погляжу — Сынван призывно играет бровями, при этом смотря с хитрым прищуром, от чего Сыльги невольно начинает улыбаться. — Романтический вечер с историей современного танца — Сон усмехается, мимолëтно расправляя складки короткой клетчатой юбки. — Ах, как же я завидую твоим бурным вечерам, ты бы знала, вот у меня в жизни только кафе да прогулки с друзьями, сплошная скука! Кстати о прогулках, ты, я, кино, следующая пятница, идëт? — и не дождавшись ответа — Ой, ну конечно идëт, не всë же тебе с научными диссертациями кувыркаться! — Сынван хлопает в ладоши от воодушевления, а Сыльги чувствует, как постепенно затягиваются её раны. От Сынван веет теплом и духами с лавандой. От Сынван веет светом и добротой, и Сыльги счастлива, что они сумели найти друг друга когда-то. Рядом с этой девушкой, Кан чувствует себя в безопасности, потому что знает, что её примут. Сынван не спросит её о том, что случилось вчера. Она не осудит её побега, не сделает замечание её грубости. Но Сынван будет рядом, и это больше, о чëм Сыльги может просить судьбу. Она садится поудобнее, окончательно забывая об усталости. В отличии от самой Сыльги, Сынван сильная, она бы не стала сбегать и прятаться. Приняла бы бой и обязательно одержала очередную блестящую победу. — Кстати, Сыльги, ты уже знаешь, что будешь танцевать на отчëтнике? Ходят слухи, что в этот раз выступление хотят сделать парным, что скажешь? — Несмотря на то, что солнце всё ещё приветливо бьёт в окно, а Сынван смотрит с неизменной нежностью, Кан чувствует, как внутренности её сковывает липкий холод. — Что если это правда, то я переоденусь парнем и сделаю своей партнëршей Джухëн с выпускного курса. Серьёзно, она выглядит такой маленькой, что поддержки не должны стать проблемой — и Сыльги правда старается казаться непринуждëнной и говорить насмешливо, но Сынван всё равно смотрит слишком понимающе. — Ну... — начинает Сон неуверенно — Это же пока не точно, всего лишь слухи, мне вот об этом сказала Суëн из параллельной группы, я просто решила, что ты должна знать — Сыльги улыбается через силу. Она ненавидит становится причиной чужого беспокойства. Особенно ненавидит становится причиной беспокойства близких. Она должна учиться быть сильной, но это сложно. Всего несколько месяцев университета выжали из неё остатки моральных сил. Она думает о том, что в школе всё было гораздо проще, но всё равно берëт ладони Сынван в свои, чтобы переплести их с Сон пальцы. Подруга смотрит ей в глаза без жалости но с едва ощутимым сочувствием, Сыльги понимает. А потому смотря ей прямо в глаза, говорит уверенно настолько, насколько хватает сил — Я в порядке.***
Танцы были её жизнью. Ещё в детстве маленькая Сыльги становилась напротив барахлящего телевизора, включала музыкальный канал и безуспешно пыталась повторить движения известных айдолов. Она танцевала часами, пока не начинали отказывать ноги, а отец не возвращался домой. И это правда помогало ей. Через танец, Сыльги отпускала боль и страхи, она становилась другим человеком: прекрасным и цельным. Ей так легко было дышать, когда музыка текла по венам вместо крови, а мгновения неслись с невиданной скоростью, словно фотографии, которые создавали искусство. И Сыльги тоже становилась частью этого искусства, становилась чем то большим, чем человек с проблемами. Должна ли она была после женской школы интерната идти на хореографа в одном из крупнейших университетов Сеула? Несомненно да. Сыльги жила танцами и находила себя лишь в этих плавных движениях. Но это не значило, что было просто. М Сыльги горела, плавилась, кричала внутренне и разрушалась, каждый день встречаясь со своими страхами лицом к лицу. Но никто не мог помочь ей в этой войне. Никто не мог спасти её, кроме её самой. А потому Сыльги снова и снова каждое утро непреклонно рвалась в бой. А каждый вечер безуспешно пыталась собрать себя воедино. Расставить по местам все разлетевшиеся в разные стороны детали, запустить механизм заново. Не получалось. Истончались материалы, не хватало шурупов. Сыльги чувствовала себя бессильной. Перед ней располагалась бескрайняя пустыня, которую невозможно было преодолеть. — Сыльги! Эй, Сыльги, подожди! — Кан хмурится но останавливается. В беспрерывном потоке студентов, спешащих на обед, это было довольно чревато, поэтому какой-то парень в чëрной толстовке цокает не довольно, едва успевая обойти девушку а не врезаться в спину. Сыльги облегчëнно выдыхает. Время от времени её посещают до абсурда глупые мысли о том, что не пройдëт, ударит... И хотя этого никогда не происходит, Сыльги боится чужого гнева. Хосок догоняет её довольно быстро, и судя по его чуть сбитому дыханию, он бежал к ней с противоположного конца коридора. Чтобы не так сильно мешать окружающим, парочка отходит ближе к окну, Сыльги упирается лопатками в подоконник и недовольно передëргивает плечами. Ей кажется, что Чон стоит слишком близко, и несмотря на обилие людей, девушка не чувствует себя защищëнной. Разум кричит ей о том, как это глупо, напоминает о том, что Хосок никогда не пытался причинить ей вреда, что он болел чем то большую часть учебного года, и вышел на занятия лиш пару недель назад, что он не понял ещё, что Сыльги ненавидит мужчин, но... Но внутренний голос шепчет ей о скрытой угрозе. Он напоминает о том, что у отца была яркая внешность и красивая улыбка. Что родня души в нëм не чаяла, а соседские женщины завидовали украдкой. Внутренний голос шепчет с непреклонной строгостью, что жестокость имеет множество лиц. Что никогда нельзя быть уверенным, и тем более нельзя верить. От противоречий начинает мутить, и Сыльги злится. Злится на себя, на Хосока, на то, что эмоции управляют ею, тянут словно за поводок в нужную для себя сторону. — Чего тебе? — выходит резче, чем Сыльги планировала. Хосок ощутимо тушуется, но не уходит, лишь улыбается неуверенно и как-то робко. — Я хотел извиниться, мне показалось, что вчера я обидел тебя чем то... — и всё в нëм: осторожность, с которой он подбирает слова, искренность, с которой говорит, лëгкость, с которой вчера бросился на помощь — всë это раздражает Сыльги, напоминая о собственной беспомощности. И она не должна поступать так, но оказывается слишком слабой для сопротивления. — К чëрту, я не нуждаюсь в извинениях такого как ты — и прежде, чем Хосок успеет ответить, Сыльги отталкивает его прочь и исчезает в остатках толпы. Просто ей срочно нужно сбежать, вырваться из западни и вдохнуть полной грудью. Хосок пугал её как и все остальные мужчины, все кроме... Сыльги поднимает голову и встречается взглядом с Юнги. Мин смотрит на неё нечитаемо и словно бы осуждающе. И Сыльги как никогда сильно хочется убиться. Она не понимает, почему её настолько волнует мнение этого вечно хмурого студента музыкального. Она не знает, почему позволяет ему наблюдать за собой, а после сама просит его сигареты. Так не к месту Сыльги вспоминает, как тепло вчера было сидеть в его пиджаке, и краска прибывает к щекам. Сыльги чувствует себя идиоткой, понимает, что запуталась, не не может поговорить об этом. Она боится анализировать чувства и действия. Боится любить и быть любимой. У Сыльги так много страхов, что она сама в них путается. А после тонет без единого шанса выплыть на поверхность. Юнги делает в её сторону уверенный шаг, и Кан снова сбегает. Она знает, что не сможет видеть его сейчас. Ей отчего-то стыдно за собственную слабость. А ещё ей стыдно за собственную жизнь, но эти чувства точно стоит вырвать из сердца с корнем. Забыть, растоптать, выкинуть. И только сидя в пустынном кафе около института, Сыльги окончательно признаëт, что снова облажалась.***
Следующие несколько пар прошли словно в тумане, Сыльги рассеяно слушала лекции, ощущая как информация пролетает мимо. Она словно неслась в скоростном поезде и смотрела на свою жизнь из окна словно безучастный наблюдатель. Её голова была забита чем то типо ваты и это сильно мешало думать, разбивая на осколки все её жалкие попытки самоанализа. И она не замечала ни беспокойства Сынван, ни недовольство преподавателей, ни случайных взглядов одногруппников. Не вздрагивали и не пыталась собрать себя на части, лишь плыла по течению, словно листок упавший в реку. В этот день практики в расписании не было, но Сыльги нуждалась в чëм то, что заставить её считать, что она движется в нужную сторону. Что-то, что докажет ей, что это всё не зря. Пустой танцевальный зал, музыка в колонках на минимуме, Сыльги всегда была своим самым строгим учителем. Она следила за каждым своим движением, стремилась к большому через кровь и слëзы. Разбитая коленка пульсировала тупой болью, белый шум в голове не давал сосредоточиться, и ничего не получалось. Сыльги ненавидела такие дни, потому что разочаровываться в себе было чем то привычным, но вот разочаровываться в танцах было по настоящему страшно. Сыльги остановилась посреди пустого зала. Собственное отражение смотрело на неё со всех сторон, разочарованное, усталое. Сынван считала, что Сыльги прекрасна, она повторяла это по несколько раз на дню, словно надеясь, что Кан поверит. Но любить себя было слишком сложно. Потому что слишком сложно было разочаровываться каждый день. Сыльги хотела жить, честно. Хотела как все: ходить на свидания, смеяться и не боясь идти по коридорам. Она хотела не бояться сдавать зачëты профессору Киму, не впадать в панику от того, что кто-то подходит сзади... Но Сыльги была не такой. Сыльги помнила, как сильно могут болеть раны и понимала как долго они могут затягиваться. И даже если она признала, что её жизнь неполноценна, ей нужно было время. Больше времени. Гораздо больше, чем могла дать судьба. Было ли это правильно? Было ли её поведение самозащитой или необоснованной агрессией. И как бы Сыльги не хотела хоть раз сказать себе: "правильно", она была своим самым строгим учителем. Пронзительные ноты "Someone like you" Проникали под кожу иголками, текли по венам вместе с кровью. Сыльги заставила себя остановиться. Неоправданная саморефлексия имеет свойство превращаться в самоненависть. Девушка никогда не хотела разрушать, зачем ломать разрушенное? Пытаться убить мëртвое? Нет, Сыльги хотела воскреснуть и снова посмотреть на мир с безграничной любовью. Но чтобы сделать это, нужно было успокоиться. А потому под дрожащие от чувств ноты, Сыльги дышала. Медленно. Глубоко. Долго. Пока не отзвучали последние аккорды. Пустынные коридоры университета казались мрачными и окутанными холодом. Из-за приоткрытой двери этот холод крадучись проникал в аудиторию, но девушка уже не обращала на это внимание, она растворялась в танце также, как растворялась в страхе вчера. Без остатка. И хотя тело дрожало от напряжения и перехватывало дыхание, Сыльги продолжала. Она знала, что пары у магистрантов идут до самого вечера, а значит время ещё было. И это время совсем не хотелось упускать. Покой казался ей канатом, по которому она ходила меж башен близнецов почти как в фильме "Прогулка", только в отличии от главного героя не по своей воли. Но даже это было лучше чем ничего. Сыльги надеялась, что если загоняет себя достаточно сильно, то кошмары оставят её хотя бы на одну ночь. Что станет проще...***
Было больно. И Сыльги буквально физически ощущала, насколько сильно хромает. Коленка слегка кровила, но этого было достаточно, чтобы испачкать джинсы. Дорога до выхода из института показалась Кан бесконечной, и она уже подумывала заказать такси, но... Юнги стоял задумчиво выпуская в воздух дым. На улице было уже темно, и огонëк от его сигареты бросался в глаза словно незадачливый светлячок. Сыльги нахмурилась, потом расправила плечи и как можно более уверенно поплелась к воротам. Они встретились взглядами, и Сыльги пронзило словно электрическим разрядом от того, как красиво свет фонарей отражался от его глаз. Ситуация несомненно пахла жареным. Тëмная улица и они с Юнги. Только вдвоëм, однако разум кричал Сыльги, что всё в порядке, что такое происходит не впервые и можно выдохнуть. Он почти заглушал навязчивый страх, и Сыльги не знала причины. Было ли это из-за того, что Юнги никогда не подходил достаточно близко или из-за того, что он всегда оказывался рядом, когда это было нужно и понимал её без слов? А может дело было в том, что они похожи? В жизни Сыльги в последнее время стало слишком много вопросов, на которые невозможно было найти ответов. Они молча побрели по дорожке вверх к главной улице. Юнги шëл на полшага впереди на расстоянии вытянутой руки. Он всегда был нетороплив, но сегодня они шли особенно медленно. Девушка не знала, нравится ли ей это. Странное ощущение недосказанности повисло между ними после вчерашнего вечера. И хотя они не были ни друзьями, ни тем более чем-то большим, Сыльги чувствовала себя предателем. Всё это было так похоже на вчерашний день но неуловимо по другому. Холоднее ли, страшнее ли. Она ждала его гнева. Была готова броситься прочь от внезапного удара, который всё никак не наступал. Это сбивало с толку и истончало нервы. Преддверие чего-то ужасного отдавалось тошнотой и слабостью, хотелось сбежать... ... Но хотелось остаться. Время близилось к развилке, на которой они прощались изо дня в день, и чем ближе было расставание, тем беспомощнее Сыльги себя ощущала. Каждый шаг — удар по выдержке. Каждый шаг — новая пропасть между. Кан хотелось поговорить с ним, но разомкнуть губы было страшно. Она помнила, что отец всегда бил сильнее, если начинаешь кричать. Она помнила, что даже самый ничтожный звук может вызвать гнев. Но было ли это правильно убегать и прятаться? Сыльги перестала понимать себя, она слишком устала чтобы думать обо всём этом. Дамоклов меч над головой уже отбрасывал устрашающую тень. И когда Юнги наконец остановился на развилке, повернулся к ней, поправил болтающийся на одном плече портфель... Сыльги не выдержала. Что-то в ней порвалось. Плотину сорвало, из-за чего все сомнения вырвались в вечерний воздух встревоженным — Я не буду оправдываться! — Сыльги сжала руки в кулаки и собрала всю свою волю, чтобы заглянуть ему в глаза, но не увидела в них гнева. Юнги был спокоен как удав и почти расслаблен. Вся его поза выдавала смесь равнодушия и откровенной скуки. Он осмотрел её с ног до головы одновременно бегло и пронзительно. И от взгляда этого захотелось поëжиться. Была ли она уверена в том, что Юнги не причинит ей вред, если решилась сказать хоть что-то? Была ли она уверена в том, что поступает правильно? — Мне не в чем винить тебя, Сыльги, и судить тебя мне не за что, потому что у меня никогда не будет на это права — Он ерошит волосы пальцами, а Сыльги впервые с начала пути задумываться о том, что делал он всё это время? Ждал ли её или это лишь совпадение? Чего хочет он и о чëм думает. Кан понимает, что выучила наизусть все его привычки, но при этом почти ничего не знает о том, кто такой Мин Юнги. Правильно ли это? Юнги уходит, а у Сыльги в голове ещё звучат его вчерашние слова: "Хосок не такой как мы, Сыльги, не будь строга к нему потому, что ему никогда не понять природы твоего страха. И знаешь, мы должны быть рады этому" Так была ли Сыльги рада тому, что так мало людей понимало её?***
— Обещай мне не высовываться, ладно? — тихо спросила мама, сидя рядом на полу и смотря в глаза серьёзно, устало. Сыльги нахмурилась но торопливо кивнула, чтобы не разочаровывать. В последнее время мама выглядела всё более и более измученной, словно что-то тяготило её, без конца выворачивая сердце наизнанку. Наблюдать за этим было страшно, но у Сыльги не было другого выбора. В ответ мама улыбнулась вымученно, словно не хотела этого вовсе. — Я люблю тебя, Мандаринка — она зажмурилась на доли секунд, а когда открыла глаза, в них отчего-то стояли слëзы. Но Сыльги не успела спросить её об этом. Мама взяла её на руки, чтобы отнести к шкафу и посадить внутрь. Шкаф в их семье был не особо большим, поэтому коленки девочки неудобно упирались в стенку. Мать нежно провела рукой по волосам Сыльги, заправляя за ухо непослушно выбившуюся из хвоста прядь. —Ни за что не выходи раньше времени, ладно? — Сыльги снова торопливо кивнула, и мать, кинув на неё последний долгий взгляд, закрыла дверцу. Там, за стенами из фанеры раздавались отдаляющиеся шаги, а Сыльги вслушивалась в них ревностно и молчала. Темнота окружала её со всех сторон, создавая ощущение плена. Она была одна. Запертая в несуществующую железную коробку словно в темницу. И хотя у неё была тысяча возможностей выбраться отсюда, вдохнуть искусственный свет от лампы вместо воздуха, Сыльги не двигалась. Что-то внутри неё парализовало. Стены и темнота давили на неё со всех сторон, но она оставалась на месте. Сыльги знача, что если выберется, станет хуже. Она знала, что отец может вернуться домой с минуты на минуту... Точно также она знала, что он может задержаться и на несколько часов... Но она обещала матери, и хотя неопределённость разрывала изнутри, превращая нервы и чувства в хлам, у Сыльги не было сих жаловаться. У неё не было права всё портить. Никогда не было. Он должен был скоро прийти. Он должен был быть не в духе. И Сыльги как никто знала, чем это может закончиться. Она чувствовала во всём теле непрекращающуюся нервную дрожь и боялась, что эта дрожь выдаст её. Она боялась всё испортить. Боялась дышать и шевелиться. Она боялась услышать как в замке со скрипом поворачивается ключ. Боялась услышать его грузные пьяные шаги и голос насмешливо презрительный. Этот страх прогрессировал в её сознании, перерастая из неясных детских опасений в нечто большее и конкретное. В преддверие настоящей боли... Но текли бесконечно длинные секунды, а ничего не происходило. И девочка всё никак не могла понять, застыло ли время вокруг неё или она сама больше не может называть себя живой? Она чувствовала, как холодеет на душе и боялась, что не сможет справиться с этим. Но если она не справится, то кто поможет маме? Кто поможет ей подняться с пола и дойти до их общей кровати? Кто.... Ключ в замке повернулся резко. И через несколько секунд тишины повернулся ещё два раза. Дверь с силой ударилась о стену, распахнувшись. Сыльги знала, она уже видела это однажды... Но от знаний не было проще. Кан чувствовала, как что-то внутри всё сильнее замерзает, превращаясь в настоящий камень. Она чувствовала, как её чувства и мысли смешиваются, превращаясь в одно сплошное ни-че-го... У неё в висках билась лишь одна мысль, она выжигала на сознании уродливые следы, которые уже не залатаешь. Она убивала, медленно отравляя жизнь страхом. За стеной раздался звук первого хлëсткого удара... Сыльги вскочила с кровати и поняла, что не может дышать. Её сердце билось, словно обезумевшее, молило о помощи и покое, но у Сыльги не было сил прислушаться. Мыслями она ещё была там, в лапах своего главного детского кошмара. Она помнит, как сильно она хотела в то время выскочить из шкафа и бросится в коридор, чтобы защитить маму... Не бросать её одну, но... Но лишь став взрослой она поняла, что всегда боялась больше всего на свете, что отец сам откроет эту чëртову дверь. Она боялась, что её хлипкое убежище развалится словно карточный домик, и ни останется ничего, кроме бесконечного страха. Сыльги перевела дыхание. Её грудь болела, словно воспоминания были способны воскрешать на теле синяки и раны. Но это было не правда. Девушка была уже не в том возрасте, чтобы плакать из-за плохих снов и будить маму. Раньше, в детстве, после подобных кошмаров она пробиралась в комнату матери, забиралась на её кровать и засыпала, наконец-то почувствовав себя защищëнной. От воспоминаний этих стало тоскливо. В последнее время они с матерью стали всё сильнее отдаляться друг от друга, словно вместе со всеми страхами, Сыльги невольно отгоняла и её... Кан встала с кровати и кинула усталый взгляд на часы. На бледно-жëлтого цвета экране высветилось четыре сорок. Смысла ложиться дальше уже не было, а потому Сыльги в абсолютной темноте вышла из комнаты. Проходя мимо двери матери она на миг остановилась. Иррациональное желание зайти туда в поисках тепла и защиты обожгло внутренности, но Сыльги сдержалась. Всё ещё не включая света, она поставила чайник, а после взяла телефон в руки. Хотелось поговорить с кем-нибудь, но... Одиночество сковало её невидимыми тисками. Беспокоить Сынван не хотелось. Сон была солнечной и яркой, с ней всегда было тепло, но... Но Сыльги так не хотелось разочаровывать её своей слабостью. Она стремилась и всей душой желала стать такой же искренней и смелой, поэтому... Поэтому от мыслей о том, чтобы рассказать правду ком подкатывал к горлу. И даже если Сынван понимала больше чем говорила, Сыльги не могла так поступить с ней. Но если не она, то кто? Взгляд невольно задержался на номере Юнги, и Сыльги отбросила телефон в сторону, словно очнувшись. Нет... Никогда... Рассвет нежно-розовой дымкой виднелся из-за горизонта. Он словно кисть талантливого художника пробуждал небо ото сна, превращая его в самый прекрасный свой холст. И небо послушно распускалось на глазах подобно самому прекрасному цветку. Сыльги наблюдала за ним, отстранëнно размешивая остывший чай. Её телефон валялся на противоположной стороне стола.***
— С добрым утром, Спящая красавица! — Сынван с шумом опускает сумку на противоположную сторону парты, из-за чего Сыльги всё таки приходится оторвать голову от парты. Сынван оглядывает внимательно и хмурится неодобрительно. Сыльги знает, что выглядит ужасно, серая и помятая, словно её пережевали и выплюнули, но сил прихорашиваться сегодня не было абсолютно. — Когда нибудь я раскрою страшную тайну того, чем ты занимаешься по ночам, помяни моë слово! — Сынван садится и начинает разбирать тетрадки, а Сыльги невольно фыркает. — Я училась — на это заявление Сынван лишь закатывает глаза — Да-да, я помню, бурные ночи с современными танцами или что-то такое.... — Иди ты!***
Это произошло неожиданно. Просто во время разминки Чонхëн не успел затормозить вовремя и врезался Сыльги в спину... Непреднамеренное прикосновение, длящееся всего несколько секунд, ничего более, но... Но Кан на мучительно долгое мгновение забыла как дышать. Чонхëн отступил на шаг, неловко взъерошив себе волосы, и улыбнулся как ни в чем не бывало. Он сказал своë бессмысленное но, кажется, искренне — Прости И простить его было бы так просто. Кивнуть, улыбнуться в ответ, рассмеяться, возможно. Забыть, переступить, не вспоминать никогда. Но Сыльги чувствовала, как внутри неё проносятся штормы и разрушают города цунами. Как тело содрогается в преддверии боли. Слишком хорошо выдрессированное. Сыльги выдыхает. Ей не нужна ни очередная истерика, ни очередной побег. Есть вещи, которые нужно учиться контролировать. Она смотрит на одногруппника, пытаясь понять для себя, как ей следует реагировать, но грубость сама собой срывается с языка, не давая времени на раздумья или сожаления. — Мне казалось, что у хорошего танцора реакция должна быть хотя бы уровнем выше, чем у бронепоезда — Чонхëн поджимает губы но ничего не отвечает. То ли решает не связываться, то ли признаёт поражение. Но на самом деле это не так важно, потому что Сыльги уже повела себя отвратительно, остальное лишь звук. — Эй, как ты? — Сыльги улыбается Сынван и отводит взгляд. Она всегда так, ненавидит агрессию, но всё равно срывается. Ненавидит ошибаться, но поступает неправильно. Так может она ничем не лучше отца?***
С их разговора с Юнги проходит четыре дня, а Сыльги кажется, что она топчется на месте. Избегает разговоров, сбегает из института обходными путями, чтобы не пересекаться с Мином более и не видеть его вечно хмурое лицо и чуть сгорбленную фигуру. Чтобы не чувствовать... Не знать... Дни тянутся мучительно медленно. Серые и наполненные бесконечным самокопанием. Сыльги не чувствует себя в порядке но упорно молчит. Раньше, когда она училась в школе, было проще. Все мужчины казались ей тогда одинаковыми: жестокими и холодными. А потому она с одинаковым презрением слушала истории одноклассниц о тайных романтических вечерах и разбитых сердцах. Просто в то время Сыльги ещё чëтко помнила о том, что всё, что связано с мужчинами, заканчивается болью. Она училась в школе для девочек. Входила в женскую группу по танцам. Ездила только в тех такси, в которых водителями были женщины... Она никогда не стремилась найти отношения или познакомиться с кем-то, потому что видела, как мать украдкой плачет в подушку вечерами. Ненавидеть их было просто. Ненавидеть то, чего не знаешь всегда просто. И Сыльги ненавидела глупо и абсолютно по-детски, потому что сильно и искренне. Не верила сказкам, не верила фильмам, считала себя умнее всех, опытнее... А потом поступила в институт и поняла, как сильно ошибалась. Все люди — люди, и все одинаковые. Так сказал ей Юнги в их первую встречу. И Сыльги ему поверила. Не потому что хотела, а потому что впервые за десять лет увидела это собственными глазами. Видеть было больнее. Контролировать себя сложнее. Жить с этим страшнее. Но Сыльги слишком боялась стать похожей на отца и слишком хотела жить нормально. А потому решила попробовать.***
— Мне кажется или он на тебя запал? — Сынван шепчет в самое ухо, почти прикасаясь к ушной раковине губами. Сыльги чувствует запах исходящий от неё духов, и это настолько приятно, что она не сразу вникает в смысл слов. — Что? — Посмотри, он вечно на тебя косится — Сыльги следит за взглядом подруги, и ком встаëт у неё в горле. Сон смотрит на Хосока, и отчего-то Сыльги уверена, что в случае Чона, дело вовсе не во влюблëнности. Она утыкается назад в свой конспект и шипит бескомпромиссное — Чушь — на это Сынван лишь пожимает плечами.***
Без Юнги и его молчаливой поддержки Сыльги чувствует себя на удивление потерянной. Одиночество сковывает её словно ледяная вода. Но спасают танцы. — Ты серьёзно ни разу не смотрела Алые сердца Корë? Ладно тебе, это же культовая дорама! — Просто я не очень люблю подобную чушь — Сыльги закатывает глаза, а Сынван качает головой наигранно негодующе. — Это потому что ты ещё не смотрела... Решено! Сегодня вечером у нас будет вечер сериалов, приходи к пяти — Я вынесу этот ужас только ради тебя — они смеются в унисон, пока профессор Ли не делает им замечание. На сегодня это последняя пара, и хотя Сыльги любит танцевать всей душой, а практика проходит хорошо, девушка устала. Хочется поскорее переодеться и пойти домой. И будет здорово, если удастся, вздремнуть хотя бы полчаса перед тем как пойти к Сынван. Неделя выдалась тяжëлая настолько, что моментами Сыльги была уверена в том, что не выдержит. А потому Кан малодушно надеялась, что профессор Ли отпустить сегодня пораньше. Но этого не происходит. Молодой преподаватель относился к своей работе настолько ревностно, что любой профессор мог позавидовать. Он гонял студентов по танцевальному залу так, что к концу пары многие с трудом держались на ногах. Сыльги устало выдохнула и стëрла тыльной стороной ладони пот со лба. Звонок оказался настоящим спасением, о чëм ей любезно сообщила Сынван. Однако вопреки своим словам Сон казалась чуть ли не самым свежим и довольным человеком из здесь присутствующих, уступая разве что профессору Ли. — Ну что, Мандаринка, пошли? — спросила Сынван, проворно беря Сыльги под руку. Кан мученически простонала. — Господи, я же просила никогда не называть меня так больше! Никогда, Сынван! Ни-ко-гда! — Сынван рассмеялась. — И лишить себя такого зрелища? Вот ещё! Они уже были в дверях, когда профессор Ли, словно опомнившись, воскликнул — Кан Сыльги, задержись, пожалуйста Сынван кинула на подругу обеспокоенный, чуть вопросительный взгляд, и Сыльги пришлось ободряюще кивнуть, чтобы показать, что всё в порядке. Конечно Сынван волновалась за неё, ведь понимала, насколько некомфортно Сыльги было оставаться наедине с преподавателем. Поначалу, Кан даже хотела поддаться страху и попросить подругу остаться, но потом решила, что на это нет абсолютно никаких оснований. Господин Ли никогда не показывал агрессии и всегда вëл себя крайне профессионально, поэтому Сыльги решила, что справиться. Она улыбнулась Сынван и прошептала одними губами — Иди***
Сыльги некуда было бежать, но что страшнее, ей не от кого было бежать. Только от себя. Сердце её бешено билось, и девушка всë никак не могла понять до конца, что ей делать. Думать не хотелось совсем, анализировать что либо тем более. Сыльги шла вперёд, не разбирая дороги. Пока они разговаривали успела начаться следующая пара, из-за чего коридоры совсем опустели, словно ток перестал поступать в провода, а кровь циркулировать по венам. И несмотря на то, насколько обманчивым казалось это ощущение безразмерного одиночества, коридоры казались пустыми и холодными. Шаги Сыльги эхом отражались от стен, и хотя обычно девушка терпеть не могла привлекать внимание, сейчас ей было не до этого. — Подумай над моим предложением, ладно? — Сыльги вздрогнула и машинально обернулась. Коридор был всë таким же пустым, из-за чего она не сразу поняла, что голос звучит в висках. Это всё не на самом деле. Хотелось то ли кричать, то ли смеяться, а что сильнее, Сыльги не знала. Подумай... А над чем тут думать? Нет, Сыльги точно не справиться, нет... Она вылетает из здания университета, надеясь, что все её тревоги останутся за массивными дверьми, но этого не происходит. Не наступает внезапного облегчения точно также, как и не наступает успокоения. Сыльги останавливается как вкопанная посреди двора. Ей плевать, что подумают о ней окружающие. Студенты и так шепчутся у неё за спиной, что она ненормальная. Это не важно. В конце концов это правда, и она на всю голову тронутая. Точно.... Абсолютно сумасшедшая... Сумасшедшая, раз хотя бы допустила мысль о том, что всё получится, что она станет танцором, выйдет на сцену и... — Эй, ты в порядке? — Сыльги оборачивается и встречается взглядом с обеспокоенным Юнги. Его дыхание чуть сбито, словно он бежал. Ни сумки, ни пиджака... Увидел её в окне и сбежал с пары? Сыльги хмурится. Она не понимает его и никогда наверное не поймёт. Они ведь не друзья и даже не знакомые но... — В полном...***
— Чего он хотел? — как бы между делом спрашивает Сынван, садясь на диван с чашкой попкорна, Сыльги неопределенно пожимает плечами, включая ноутбук — По поводу отчëтника — Сынван хмурится — Ты же понимаешь, что всегда можешь рассказать мне всё, что угодно, правда же? — Сыльги мычит утвердительно, откидываясь спиной на подушки. — Кажется, ты хотела устроить мне перерыв от учëбы, разве нет? Очередной побег казался Кан всë более и более заманчивой идеей. Мыслей становилось настолько много, что в голове им не хватало места, и Сынван со своими романтическими дорамами казалась лучшим вариантом, чтобы забыться. И всë было прекрасно, пока не наступила ночь. Они с Сынван лежали вдвоём на одном диване, то и дело соприкасаясь то коленками, то локтями, рядом с ними на подлокотнике сидел ярко-розовый кролик Чаби, он наблюдал за Сыльги своими глазами пуговками словно очередной тюремщик. А девушка всë смотрела на него в ответ, и с новой силой убеждалась в том, что единственная проблема в ней самой. Хотелось встать, Сыльги никогда не относила себя к тем детям, которые считают одеяло спасением. Ещё сильнее хотелось домой. Сыльги боялась уснуть и разбудить Сынван своими криками. Боялась погрузиться в пучины своих кошмаров. Но оставаться наедине со своими мыслями было... Невыносимо почти настолько же, насколько был неотвратим выбор. И чем чаще Сыльги возвращалась в воспоминания о нëм, тем сильнее осознавала, что не справится. Никогда. Не она...***
Выходные прошли как в тумане. Сыльги уже приняла решение, но отчего-то всë же сомневалась. Закрывая глаза, она представляла себя на сцене, и от этого сердце еë пускалось в пляс. А после осознание накрывало её словно ведро ледяной воды. Он дал ей время до понедельника, хотя на самом деле в этом не было необходимости. Всë было очевидно с самого начала, но почему тогда Сыльги не дала ответа сразу? Почему замешкалась и обещала подумать? Почему до сих пор не могла смириться с очередным поражением и искала в себе силы на положительный ответ? Закрывала глаза и, погружаясь в темноту, пыталась заглянуть поглубже в себя и найти там что-то кроме бесконечного желания. И этот контраст между страхом и восторгом был настолько оглушающим, что не давал сосредоточиться ни на чëм кроме. Он занимал все мысли, лишал остатков сна, потому, что это был шанс один на миллион. Сыльги знала об этом, ведь выступить на открытии фестиваля было огромной честью, которой почти никогда не удостаивались первокурсники. А Сыльги дали шанс, и каждый раз, когда она, забывшись, представляла себя на сцене, представляла восторженные взгляды и свет софитов... Она начинала верить, что её мучения не зря. Она справится и когда-нибудь сможет с высоко поднятой головой идти по этой жизни. Она станет известным танцором, возможно, устроиться в театр. Она хотела выступать до лëгкой дрожи. Мечтала об этом до жжения в груди. Но каждый раз представляя себе этот момент, Сыльги разрушалась, зная, что уже не сможет собраться воедино. Их должно было быть двое... И голос господина Ли снова и снова опускал её с небес на землю — Я настоял на твоей кандидатуре, Сыльги, только помни, что это должен быть парный танец и ты должна будешь найти себе партнëра Партнёра... Сыльги никогда не сможет танцевать с тем, кому не доверяет, так зачем соглашаться? Зачем делать себе больнее, если игра не стоит свеч, и в ней нет шансов на победу?***
— Ты должна согласится, Сыльги! — Кан вздрагивает и отступает на пол шага назад. Сынван залетает в пустынный туалет словно маленький ураган, а Сыльги хочется то ли курить, то ли провалиться под землю. Всё это слишком сложно, и Кан даже знать не желает, как подруга обо всëм узнала, иногда девушке казалось, что Сынван подрабатывает по ночам главным информатором Сеула, и как бы это не было абсурдно, факт оставался фактом. Сынван знала всё. — Об этом и речи быть не может, Сынван, я... Я не справлюсь, понимаешь? — Нет не понимаю. Это твоя мечта, Сыльги и она прямо сейчас идëт к тебе в руки. На ежегодном фестивале собираются не только всевозможные представители искусства, но и люди из развлекательных агенств, ты же знаешь! Ты молода, красива, если тебя заметят, то.. — А если нет?! Если я облажаюсь и сбегу от своего партнëра? Если я не смогу даже выйти на сцену рядом с ним Если... — Сыльги прерывается, чтобы перевести дыхание, потому что чувствует, что волнение берëт верх над разумом, а на язык просится слишком много лишнего — Танцы это контактный вид искусства, Сынван — И ты позволишь страху разрушить твою жизнь?***
И дни проходят, а сомнения остаются. Сыльги просят подумать ещё и она думает. Сынван в ней уверена, под грузом её ожиданий становится трудно дышать, но Сыльги пытается. Выдыхает урывками. Она срывается почти каждый день и теряет себя в бесконечных: "я в порядке". Она сбегает с пар а после, раскаявшись, задерживается до поздна. Игнорирует Юнги, избегает Сынван, грубит матери и абсолютно не понимает, что происходит с ней, а главное в ней. Напряжение медленно приближается к точке кипения, обнажая нервы. И каждый взгляд — наточенный нож. Каждое слово — угроза. Сыльги ссорится с одногруппниками, травит всех вокруг своим ядом, все сильнее убеждаясь в том, что не справится. Собственное самобичевание загоняет её в тупик, западню, из которой нет выхода. И хоть кричи хоть плачь, никаких результатов. Выступление занимает всё её мысли. Сыльги представляет себе, как они вдвоëм выходят на сцену. Как вместе кланяются залу, а после поворачиваются лицом друг к другу на первых аккордах и... У её напарника нет лица, он нависает над ней словно призрак прошлого. Абсолютно чужой. Пугающий. Сыльги представляет, как он сделает к ней шаг на встречу... И снова оказывается запертой в тесном узком шкафу, в котором пахло пылью и безысходностью. Она осматривается, бессмысленно ощупывая стены руками, но темнота не позволяет ей ничего увидеть. И остаëтся слушать, как поворачивается ключ в замке. Как в коридоре раздаются тяжелые шаги, а после звук первого удара и мамин вскрик. Сыльги закрывает уши руками, но словно наяву слышит, как отец кричит в соседней комнате. Как он бьёт неизменно безжалостно и словно бы с азартом. И Сыльги хочется проснуться, сказать себе, что это не правда... Но это её правда и её реальность. Сыльги живëт в этом кошмаре точно также, как жила раньше. В её сознании, неизвестный парень сжимает её талию до синяков, наклоняется к уху и шепчет, шепчет, шепчет голосом отца... Что Сыльги мерзкая Что бесполезная Что такие как она никогда не справляются Что Сыльги его главное разочарование... И не должно быть, но больно. Сыльги распахивает глаза и понимает, что всё ещё абсолютно одна, вот только вместо тесных стен её окружают зеркала в танцевальной комнате. И этот контраст обжигает словно прикосновения огня. Сыльги замирает посреди комнаты, не понимая, как ей жить дальше. Из окна на лицо её падают осколки закатного солнца... И всего на миг, но Сыльги позволяет себе представить другую картину. Она думает о том, чтобы почувствовала, если бы путь этот ей предстояло пройти одной. Она старается, заглядывает внутрь себя, но не находит так ничего кроме восторга. Чувство свободы, почти переходящее в эйфорию ласкает её измученное сознание, успокаивая. Хочется поддаться. Поверить и сделать решительный шаг вперёд, вырваться из лап осточертевшего страха. Хочется сказать себе "да". И хоть раз отпустить ситуацию... Но как только Сыльги позволяет себе забыться, она снова вспоминает отца и вспоминает страх. Вспоминает, как в какой-то момент звуки ударов сменялись неопределенной вознëй, а вскрики матери начинали мешаться с хрипами и тяжëлым дыханием... Вспоминает. А после медленно опускается на пол и, пользуясь абсолютным одиночеством, срывается на беззвучные рыдания.***
"Тебе так повезло! " — говорит ей Суëн при встрече "Жду твоего выступление больше своего выпуска" — сдержанно кивает Джухëн. "Ты уже выбрала напарника? " — спрашивает Йерим. "Разве ты позволишь страху испортить свою жизнь? " — повторяет подсознание голосом Сынван. А Сыльги лишь беспомощно улыбается, чувствуя как камень из всеобщих ожиданий тянет её на дно. Проходит чуть меньше недели, а Сыльги чувствует себя настолько сломленной, что не хочется ни существовать, ни тем более выходить из дома. Профессор Ли улыбается ей в коридорах, и от его улыбки холодный пот бежит по вискам. Сыльги не знает, поступает ли она правильно, когда врëт подругам, но ей не у кого спросить об этом. Она не хочет, чтобы её считали слабой, не хочет, чтобы волновались и лезли в прошлое, но... Хочет, чтобы понимали и не требовали многого. Она пытается анализировать свои поступки и всё сильнее разочаровывается. Должна быть смелой. Быть доброй. Быть мудрой. Должна как никто другой знать, как болезненно сильно порою ранят слова... Но несмотря на это ранит всех вокруг, не выражая ни понимания, ни жалости. Так достойна ли она прощения? Или Сыльги всего лишь бездушный монстр, такой же как и все те, кого она боится. Все люди — люди. И все люди разные. Она говорит себе об этом изо дня в день, повторяет и утром, и вечером. Но верит ли? Должна ли верить? Хочет ли?***
И Сыльги срывается, не совладав с чувствами. Пятница наступает внезапно, словно удар чем то тяжëлым по голове. Сынван обрывает телефон бесконечными звонками, словно чувствуя, что это не рядовое опоздание. А Сыльги... Слишком устала, чтобы бороться. Она бежала прочь, пока не стали огнëм полыхать легкие. Бежала не разбирая дороги сквозь пелену злых слëз. Чувство собственной ничтожности и бесконечного страха выжгли её до самого дна. И среди всех окружающих её людей, она не находила успокоения. Не находила уверенности в том, что её выбор правильный. Всё бурлило кипело и плавилось, не поддаваясь ни логике, ни контролю. Вечернее небо сегодня особенно хмурое, не помогало придти к покою. Сыльги смотрела на него, но чувствовала лишь пустоту. И в этот момент в голове словно что-то щëлкнуло, меняя все ориентиры на сто восемьдесят градусов. Дрожащими руками, девушка разблокировала телефон и со второй попытки набрала нужный номер. Это было неправильно, но он был нужен ей. Нужен сильнее, чем кто-либо другой. Именно сейчас. Именно здесь. И Сыльги решилась. — Юнги...