Час, когда расцветает багрянец (a.k.a. Spanktober 2023)

Дин, более известный в миру, как Денис Ушаков, был, своего рода, мастером в поддержании разговора на любую тему и с любым разумным существом на планете. Этому была целая куча причин, начиная от его потрясающего неумения заткнуться вовремя, из-за чего его поток красноречия мог бить неиссякаемым ключом до тех пор, пока его собеседник не сбежал бы, заканчивая банальным добродушием. Последнее могло показаться странным — но он всегда полагал, что нет ничего лучше старого доброго разговора между двумя знакомыми, чтобы каждому из них стало лучше. Честно говоря, юноша заслуженно гордился умением разговаривать с кем угодно — начиная от учителей в его небольшой школе, которые были поразительно скучны и занудный даже по его меркам, заканчивая сверстниками, что по всем законам жанра, должны были недолюбливать высокого, кареглазого, румяного, с вихрящимися светлыми волосами, любимчика учителей с весёлой, пусть и слегка придурковатой улыбкой на лице. В общем, его можно было обвинить во многом — в низких оценках, лени, которая часто его настигала, заставляя играть (и в компьютер, и во дворе) днями и ночами напролёт, забывая про школу и уроки, безответственности (всё, что нужно было знать — чаще Дин приносил домашние задания, нежели наоборот), но не в неумении разговаривать. Как раз в этом он был мастер, способный уболтать кого угодно сделать что угодно… Но в любом правиле были свои исключения. Пожалуй, можно было сказать, что в этот свежий полдень десятых чисел мая, коса нашла на камень. Или, если говорить точнее, Дин нашел на Розу. Сложно было представить себе человека, отличающегося от него больше, чем эта невысокая, темноволосая, обычно достаточно негромкая, но строгая до невозможности девушка. Сверстница, одноклассница и, что хуже всего, староста его класса, назначенная таковой во втором классе, и с тех пор занимающая этот пост без перерыва — которая сейчас сидела напротив него с таким лицом, словно могла придумать около тысячи способов провести время с большим удовольствием для себя, нежели заниматься тут ненавистным обществознанием с главным прогульщиком их класса. Эти тысячи способов включали в себя убегание от стаи разъярённых собак и попытку снять с дерева огромного и злого кота, что непременно бы расцарапал ей лицо… По крайней мере, она бы видела какой-то явный прогресс в происходящем. — Мне кажется, твоя методика не работает. — Авторитетно заявил парень, качнув головой и положив синюю ручку на стол. Лежащая перед ним девственно бледная тетрадь была пуста, как и тридцать минут назад — не изменившись ни на йоту. — Моя методика идеально работает. В отличии от тебя. — Отчаянно давя в себе желание ударить сидящего перед ней парня этой самой тетрадью негромко отчеканила та, одёрнув чёрную длиннуб юбку и поправив белую рубашку с кружевами на длинных рукавах. — Я не понимаю, что сложного в теме социальных санкций, особенно учитывая, что я рассказала тебе о ней приблизительно тридцать две с половиной минуты назад. — Тридцать три с половиной. — Поправил её Дин, вызывающе ухмыльнувшись. Глаз Розы дёрнулся, когда она медленно вдохнула воздуха и бросила на двоечника недобрый, полный скрытой угрозы, взгляд, который остался им мужественно проигнорирован. — Точное время не имеет значения. — Спустя добрую минуту нашла в себе силы спокойно произнести она. — Мы оба не уйдём отсюда, пока ты не закончишь это эссе. — Пока мы не закончим это эссе. — Мстительно поправил её парень, с наслаждением увидев, как она мученически закатила глаза, сжав кулаки и что-то тихо пробормотав. Ему было скучно, и бесить свою идеальную-отличницу-неформальную-лидершу-своего-класса было всё равно веселее, чем мучаться очередной скучной темой, которую он никогда в жизни не запомнит. — Ты тоже тут заперта, помнишь? — Я обладаю хорошей памятью. — Ответила она, оставив окончание «в отличии от тебя» висеть в воздухе. — О, раз так, тебе не надо напоминать, как ты оказалась в этом положении? — С откровенным ехидством заметил парень, откинувшись на стуле и принявшись покачиваться на задних ножках, отвлечённо вертя в руках гелевую ручку. Его белая футболка с пятном кетчупа на рукаве, что явно была ему велика и драные на одной коленке джинсы на размер больше, чем надо, вместе с растрёпанными волосами, создавали образ расхлябанного пофигиста, которому было, кажется, наплевать на все возлагаемые на него ожидания. Что было не так уж далеко от правды. Да, не особо всех книгах можно было судить по обложке — но он был исключением из этого правила. — Я, в своём бесконечном терпении и благожелательности, решила тебе помочь, и теперь трачу свой день не на подготовку к экзаменам предпредпоследнего класса обучения, а на ленивого лодыря, что за полчаса не написал ни единого слова по заданной ему элементарной теме. — С потрясающей грациозностью проигнорировала несколько незначительных деталей Роза. С кем-то другим это, возможно, сработало бы, но сидящему напротив Дину это было словно слону дробина. Серьёзно кивнув, он ответил, без толики иронии в голосе. — И желание выслужиться перед древней грымзой, конечно, не в счёт? Грымзой ученики 11 класса А, звали старую, решительно переступившую черту восьмого десятка лет, деву, обладающую, на зависть многим, белоснежной без всякой окраски шевелюрой и громким, но очень тонким и пронзительным голосом, что был похож на плод совместных усилий десяти тысяч комаров, воющих у тебя под ухом. Галина Георгиевна вела у них класс обществознания и истории, и была одной из тех немногочисленных учителей, на которую не действовал природный талант Дениса — у него так и не получилось очаровать педагога с шестидесятилетним опытом. Поэтому с его лёгкой руки старушка получила звание «грымзы», а он сам стал кандидатом на исключение или второй год — и только из-за одного (ладно, двух) предметов. Женщине и самой не хотелось оставлять ученика на второй год, но для этого было надо, чтобы тот проявил хоть капельку усилий — а Денис, кажется, воспринял отказ быть очарованным им очень лично, и решил не делать ни единого задания ни в классе, ни дома, доказав, что сможет пройти и так. Будь он обычным двоечником, всё было бы не так страшно — но помимо впечатляющих успехов (хотя, в данном случае, скорее неуспехов) в учёбе, Денис был гордостью школы в спорте — начиная от вышибал, заканчивая хоккеем — стоило тому выйти на поле, как он становился диким монстром, остановить которого мог только свисток тренера, объявляющий об окончании занятий и матча. Позволить себе потерять или даже оставить на второй год подобного ученика, которому пророчили большой успех в спорте, школа не могла. Проигнорировать Галину Георгиевну, яростно заявившую, что скорее сама уйдёт из школы, и пусть тогда сами ищут такого специалиста, как она, чем поставит ученику хоть на один балл выше, чем он заслуживает своей работой, школа тоже не могла. Оперируя шахматными терминами, как сделала бы Роза — цугцванг. Оперируя терминами людей, у которых была личная жизнь, как выразился бы Денис — бардак. — Ты напишешь это эссе, мы пойдём по домам. — Наконец, спустя, казалось, вечность молчания, подвела итог Роза. — Я пас. — Хмыкнул юноша. — Предлагаю альтернативу — я шурую домой, а ты можешь писать это эссе столько, сколько тебе захочется. Какие там санкции и контрсанкции бывают, я всё равно уже не помню. Напомнив мысленно, что ломать парту ученику об голову было непедагогично, Роза попыталась ещё раз объяснить ситуацию лыбящемуся напротив неё идиоту. — Твоё положение, Ушаков, совсем не повод для шуток. — А я думаю очень даже. Кстати, раз уж мы заговорили о шутка, я как раз недавно одну послушал! Зашёл как-то раз в бордель карлик с ослицей и медовыми сотами… Крак Именно с таким звуком сломался в руках Розы длинный деревянный карандаш, который она стискивала в руке последние несколько минут. Дин замер, с некоторой опаской глядя на сидящую в опасной близости, всего лишь за соседней партой, девчонку. Та улыбалась ему с каким-то инфернальным видом, словно прямо сейчас воображала, как потрошит его. Её белая рубашка чуть топорщилась из-за ветерка, доносящегося из раскрытого окна, и поэтому прямо сейчас обычно тихая одноклассница приняла вид разъярённой фурии. — Ну что же ты замолчал. — Неспешно произнесла она с таким ядом в голосе, что даже безбашенный и, в целом, не очень страдающий от инстинкта самосохранения спортсмен, решил немного помолчать. — Расскажи мне, что же там с борделем и сотами. Я. Тебя. Внимательно. Слушаю. — Эээ… — Протянул Денис, прикидывая, насколько ему дорога жизнь. Видимо приняв решение, что он ещё не готов отойти в мир иной, парень сглотнул и нервно улыбнулся. — Представляешь, совсем из головы вылетело продолжение… — Как печально. — Скривила губы в улыбке, скорее подходящей серийному убийце или хотя бы рецедивисту со стажем, Роза. — Итак, теперь, когда мы закончили обсуждение твоих невероятно остроумных анекдотов, я предлагаю вернуться к эссе. — Мне… — Начал парень, но когда его взгляд упал на осколок карандаша, остаток предложения «не хочется» мгновенно был заменён куда более дипломатичным… — Не очень ясна тема. Взгляд девушки заострился. — Я потратила двадцать минут своей жизни… — Девятнадцать и три четверти. — Заткнись. Я потратила двадцать… — Девятнадцать. — Заткнись, предупреждаю. Я потратила двадцать… — Девя… — Договорить он не успел, потому что Роза внезапно швырнула в него карандашом — охнув, он попытался уклониться, но из-за неустойчивого положения (он всё ещё качался на стуле в момент движения) не удержался и рухнул вниз. В полёте тот попытался ухватиться за парту, но лишь увлёк её за собой. Грохот, последовавший за этим, был музыкой для ушей девушки. В наступившей тишине Роза продолжила. — Итак, как уже было сказано, я потратила двадцать минут своей жизни на то, чтобы объяснить тебе тему, которую до этого разъяснял ещё и учитель. Что именно ты не понял? — Ты рассказываешь ску… — Перед глазами Дениса вновь пронеслось воспоминание о карандаше, который просвистел через пару метров и чуть не рассёк ему щёку, и в последний момент он принял решение, которое, вероятно, спасло ему жизнь. — Я не очень хорошо понял, что ты рассказывала. Там, формальные санкции, неформальные, ещё что-то… Издав тихий стон, Роза встала и перетащила свой стул поближе, усевшись вместе с Денисом за парту, которую они совместными усилиями подняли и поставили на прежнее место. Сквозь распахнутое окно доносился лёгкий ветерок, и они оба были бы лишь рады покинуть этот старый и пыльный, ничем не примечательный класс, однако, вместо этого, сидели тут уже несколько часов — одна по причине излишней гордости, второй по причине отсутствия у него ключей — единственная пара находилась в кармане старосты класса, которая прямо сейчас серьёзно сидела перед ним, держа его словно на мушке прищуром своих голубых глаз. Красивых — чуть смутившись, отметил для себя парень. — Что именно тебе неясно? — Вновь повторила свой вопрос девушка, на этот раз спокойнее, устало покачав головой. — Ну вот эти вот санкции. — Денис потыкал пальцем куда-то в пустоту. — Они бывают формальные и неформальные, как ты говоришь. Так? — Верно. — Милостиво кивнула она. — И чем они отличаются? У них у обоих есть форма, и… — Формальные считаются официальными, неформальные — нет. — Просто ответила Роза. Или думала, что ответила просто, так как взгляд Дениса даже от такого простого объяснения остекленел, и покачала головой. — Э… Возможно, немного примеров… — Ох. — Устало протянула она. — Хорошо, будут тебе примеры. Вот представь. Я сейчас беру этот карандаш. — Она продемонстрировала сломанную деревяшку. — И со всех сил втыкаю тебя его в глаз. Что это будет? — Нествестимым с жизнью насилием? — Осторожно высказал, на самом деле, неплохой вариант чуть побледневший парень. — Какой санкцией это будет? — Попыталась скрыть улыбку от глупого ответа Роза, напомнив себе, что она не собирается смеяться над его тупыми шутками. — Санкцией… Несовместимого с жизнью насилия? — Предположил Денис, но, увидев, как ярость в глазах собеседницы становится всё более отчётливой, помотал головой. — Да ну не знаю я! Плевать мне на эти санкции-шманкции, ну вот честное пионерское! — Пионеров нет уже семьдесят лет как. — Заявила Роза, стиснув кулак и вновь напоминая себе о недопустимости использования насилия той, кто хотела стать детским педагогом в будущем. — И тебе не может быть на них плевать, потому что через две недели заканчивается одиннадцатый класс. И в двенадцатый, а, следовательно, и выпускной тринадцатый, ты не поступишь, потому что Галина Георгиевна скорее уволиться, чем поставит тебе лишние баллы. — Грымза. — Обиженно прокомментировал он. — Педагог старой закалки. — Поправила его Роза. — И именно поэтому я сижу здесь, стараюсь вбить в твою голову необходимость хотя бы одну работу сдать. А ты причиняешь вред себе, мне и всем вокруг, вместо того, чтобы начать, наконец, работать головой. — Ну знаешь. — Явственно обиделся Дин. — Мне это всё к чёрту не нужно! Какая мне разница, какие там санкции есть, если я юристом быть не собираюсь? Это ты у нас светлая голова, а я думать над такими сложными штуками не люблю. Я вот предпочитаю игры… Особенно футбол. И хоккей тоже неплохо. Волейбол классный… — Моя голова не светлее твоей. — Вздохнула Роза. — Просто я умею учиться, а ты — нет. Не всегда учиться это весело, знаешь ли. — Тогда зачем это делать, если это скучно? — Потому что это полезно! — Да ну? И как мне эти санкции помогут, если я их выучу? — Ты… — Она стиснула зубы, медленно выдыхая и понимая, что тот снова умудрился обвести её вокруг пальца и завязал с ней очередной спор, отвлекая от самого важного. — Это неважно. Мы здесь не обсуждаем, нужно учиться или нет. Мы обсуждаем твоё богами проклятое эссе, написать которое можно за десять минут! — Я тему не понимаю! — Тогда заткнись и слушай меня! — Рявкнула вышедшая из себя Роза. Она была сильно ниже и куда более хрупкой, нежели Дин — тот был почти под два метра ростом, она дай бог дотягивала до метра шестидесяти, да и выглядела не сильно угрожающе — белая кружевная рубашка и черная плиссированная юбка, аккуратные туфельки и даже, кто бы мог подумать, бантик в волосах, создавали образ совсем не похожий на яростную воительницу… Лицо её тоже не походило на того, кто мог так рявкнуть — красивый курносый носик, тонкие губы, чёрные волосы и голубые глаза — она выглядела почти как милая девочка-отличница-тихоня… Большую часть времени — пока кто-то не выводил её из себя. И в такие моменты она преображалась. — Мы могли бы закончить это за двадцать минут! Но ты, придурок с куриными мозгами, не можешь сесть, заткнуться и послушать! — Но… — Молчать! — Крикнула она, её рука метнулась по столу в поисках чего-нибудь, что можно кинуть в парня, и тот смолк, с ужасом глядя на преображение старосты. — Замолчи, заткнись и не говори ни слова! Ты, невыносимый придурок! Безалаберный, ленивый идиот, который не даёт мне уйти и заниматься делом, так ещё и себе вредит! — Да тебе то какая разница? — Возмутился, справделиво, надо сказать, Денис. — Ну завалит меня эта грымза на экзамене, ну даже если останусь я на второй год… — Ты — мой одноклассник! Мы знакомы с детского сада, с первого класса сидим за одной партой! И ты думаешь, что я тебе позволю что, просто так дезертировать?! Да никогда! Я тебя, Ушаков, если понадобится, лично протащу за уши до экзамена, но ты у меня его сдашь, понятно?! Наступила тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием брюнетки, медленно успокаивающейся после оглушительного крика, который бы непременно привлёк внимание, если бы в этом старом здании уже около часа никого не было бы. Всё ещё нервно дрожа от переполняющей её энергии, Роза легко смахнула с лица чёрный локон и мрачно уставилась на Дениса. Тот, помолчав, прочистил горло и аккуратно заговорил. — Ну ты, конечно, даёшь, Ворона… — И в этом «Ворона» звучало куда больше уважения, чем раньше. — Я и забыл, что тебя злить не стоит. — Ворона? — Не могла не улыбнуться она, хотя всё ещё чувствовала ужасную злость на придурка перед ней. — Нам что, опять четыре года, что ты меня так зовёшь? — Ну а что? — Почти с вызовом произнёс юноша, чуть покраснев. — Ты же что в четыре года была такой громкой, что всех могла перекричать, если тебя обидеть, что сейчас, вон как орёшь. — Я не… — Начала Роза, но потом неохотно закончила. — Ладно, может быть, немного и ору. Но это невозможно терпеть! Я просто хочу уже закончить это дурацкое эссе! Ты думаешь, мне тут нравится торчать с тобой? Да и тебе, держу пари, тоже не очень интересно. — Ну не знаю. — Весело улыбнулся Денис, чувствуя, что буря миновала, и его одноклассница и подруга детства, кажется, вернулась к своему нормальному состоянию. — Мне с тобой нравится. Тепло, уютно, мы вдвоём. Свечей не хватает, и совсем свидание получится. Он её провоцировал. Она видела это в его пылающих весельем глазах, и только поэтому смогла скрыть предательский стук сердца, который эхом раздался в её ушах. Титаническим усилием воли Роза Вранова (за фамилию и волосы получившая прозвище Ворона) закатила глаза и не покраснела, произнеся, всё же, на йоту глуше, чем обычно. — Рада, что хоть один из нас, судя по всему, получает удовольствие. — И, не дав ему закончить, продолжила. — Пожалуйста, Денис. Я уже устала тут сидеть. Ты меня знаешь. Я не собираюсь никуда уходить, пока ты не закончишь это чёртово эссе. — А ты прекрасно знаешь, что я не собираюсь это писать! — Ответил он. — Ну серьёзно, Ворона, давай, закругляемся. Ну не понимаю я в этом ничего. Не моё это. — Да это элементарно. — Вздохнула она. — Ты просто даже не пытаешься это понять. Ну правда, это просто. — Да ничего не просто! Какие-то официальные, какие-то неофициальные… И при чём тут социум, если они могут быть между двумя отдельными людьми? — Ох. — Приложила руку ко лбу Роза и покачала головой. — Тяжёлый случай. Ладно. Давай развернём ситуацию. Вот предположим… — Она задумалась, постукивая пальцем по столу, затем кивнула. — Вот предположим так. Тебе надо меня похвалить. Как ты это сделаешь? — Похвалить? — На мгновение задумался юноша. — Ну, куплю тебе цветы, скажу, что ты умница, и всё такое. — Так, и как думаешь, это будет официально, или нет? — Ну… — Тот задумался, на этот раз всерьёз. Роза молчала, стараясь скрыть глупую и мечтательную улыбку от фразы «сказать, что ты умница», терпеливо ожидая. — Не… официально? — Почему? — Официально? — Да нет же! — Мотнула она головой, позволяя волосам взметнуться за ней ореолом. — Я не говорю, что это неправильно. Просто подумай, почему это неофициально, хорошо? — Ну а какой официоз тут может быть? — Пожал тот плечами. — Я же там бумаги никакие не подписываю, не пишу, что Роза Вранова признаётся самой умной девушкой всея России? — Вот и я о том же. — Улыбнулась она от незамысловатого комплимента. — Да, всё верно. И, поскольку эту похвала, это была бы какая, позитивная или отрицательная санкция? — Позитивная… Но почему санкция то? — Да какая разница? Замени «санкцию», если она тебе не нравится, на «воздействие» и ничего, в данном случае, не поменяется. — Энергично кивнула Роза. — Да, всё верно. Когда тренер говорит тебе на тренировке, что ты хорошо поработал, это позитивная неформальная санкций. Как и любой комплимент. А вот если он тебе медаль выдаст и грамотой наградит, это… — Будет официальной позитивной! — Щёлкнул он пальцами. — Точно! Блин, а это не так сложно… — Вот именно! — Радостно улыбнулась Роза, закатив глаза и картинно повернувшись к окну. На мгновение золотой луч заходящего солнца осветил её бледное лицо, и Дин на мгновение замер, глядя, как-то играет с её антрацитовым шёлком волосам. — А теперь, если бы тебе надо было меня наказать, что бы ты сделал? — А? — На мгновение не понял вопроса парень, заворожённо глядящей на неё. Но потом, поняв суть вопроса, сначала как-то странно хмыкнул, а затем, почему-то, покраснел. — Что такое? — Непонимающе склонила голову та. — Ну… — Тот замялся, а потом покачал головой, словно стараясь отогнать непрошенную мысль. — Да нет, ничего. Роза нахмурилась, скрестив руки на груди. — Ты что-то придумал. — Заключила она. — И это что-то некультурное. — Ну… немного… — Пробормотал он, хмыкнув. — Но постановка вопроса обязывает! — Ох, какой же ты всё же идиот! — Фыркнула Роза, отвернувшись. — Давай, говори, что ты там надумал. — Да ничего… — Я не успокоюсь, пока ты не скажешь. — Предупредила она. Их взгляды скрестились, и, кажется в её глазах было что-то, сообщающее о решимости во что бы то ни было узнать, что такого придумал её друг. А ещё ей было немного любопытно и… — Да правда, ничего. — Покачал Денис. — Просто когда ты так сказала, я представил, что наказать имеется в виду, ну, ты понимаешь… — Он замялся, подбирая нужное слово. — Отшлёпать. Она закрыла глаза руками и ещё одно «идиот», раздавшееся из-за них, было приглушено. Дин неловко хихикнул, пожав плечами. — Ладно… — Вздохнула она, отрывая руки от всё ещё горящего лица и стараясь не встречаться с ним взглядом. — Предположим, ты меня «отшлёпал»… Хотя это должна сделать я тебя, за все твои выкрутасы, но опустим это. Это будет формальная или неформальная санкция? — Неформальная. — Быстро уловил суть он. — Хорошо, а теперь представим, что тебе надо меня наказать официально. Что бы ты сделал? — М… — Тот задумался. — Не знаю, поставил бы перед классом и сказал, что ты слишком умная или что-то в этом роде. — Ну… Выговор, пожалуй, сойдёт. — Вздохнула она. — Понял принцип? Если хвалят — санкция позитивная, если ругают — негативная. Если это можно представить как какой-то документ, или что-то такое, что может сделать учитель с учеником, не боясь проверок и проблем с начальством и законом, это, скорее всего, официальная санкция. Если это делается между двумя друзьями и без купюр, то неофициальная. Понял? — Ну… Вроде да. — Вздохнул он, переводя взгляд на лист бумаги. — Но я всё ещё не понимаю, что мне писать. — Да про это просто напиши, и всё. — Вздохнула Роза, всё ещё чуть красная, обиженно косясь на друга. — Я думаю, Галина Георгиевна будет в таком шоке от того, что ты хоть что-то сдал, что в обморок рухнет. — Неофициальная позитивная санкция! — Важно кивнул Денис, и Роза прыснула, прежде чем бросить полный злобы взгляд на торжествующего парня, что наконец пробил броню её невозмутимости. — Иди ты… — Буркнула она, усевшись на кресло. — Ладно, горе ты наше классное. Пиши уже. Хоть что-нибудь, пиши. — Ну, не знаю… — Пробормотал он, а затем, ухмыльнувшись, покачал головой. — Слушай, с неофициальными негативными санкциями так и не разобрался. Можешь продемонстрировать, как это выглядит? На мгновение она замерла, а затем волна чего-то безумно сложного захлестнуло Ворону с головой. Конечно, на первом месте было смущение, но и злоба с яростью, и радость от этой странной шутки, и чего-то ещё — теплого, прошедшего сквозь всё её тело и бросившего её в дрожь. — Сначала могу показать на тебе. — Всё же, мгновением спустя, буркнула она, прикрыв глаза со всё ещё горящими щеками. — Пиши уже. Но тот, казалось, тоже был захвачен странным моментом, и лишь мотнул головой, упрямо улыбаясь — очевидно чувствуя, что каким-то неведомым образом попал по самой уязвимой точке соперницы в деле лени и невыполнения задания. — А вот и нет! Не понимаю тему. Хочу чтобы ты продемонстрировала неформальную негативную санкцию… Или что, трусишь, Ворона? Это была его ошибка. На самом деле, несмотря на весь свой опыт общения с людьми вокруг, Дин часто совершал одну глупую ошибку — забывал, когда надо остановиться. В конце-концов, он идеально вёл этот разговор — заставил её засмущаться, они вместе посмеялись — и сейчас юноша мог, при должном усилии и осторожности, заставить её сойти с ума от смущения и убежать от него в другой класс, освободив путь к выходу. Это не было его планом… Но, на самом деле, всё вполне могло бы сработать, если бы, как уже не было сказано ранее, Ушаков не совершил одну маленькую ошибку. Не мудрено, учитывая, сколько лет прошло с тех пор, как Дин и Ворона были двумя пятилетними варварами, державшими все местные дворы в ужасе от своих выходок. Он думал, что она изменилось. Но распахнутые ледяные голубые глаза, полные в равной степени ярости и какого-то безумного предвкушения, в которых он на мгновение чуть не утонул, внезапно напомнили ему о том, что люди, как говорили некоторые, не менялись. И если это было правдиво в отношении его подруги, то он только что создал себе огромную проблему. Потому что, кто бы что ни говорил, а заводилой и лидером в их проказах всегда была Ворона. И сейчас та безбашенная психопатка, способная поднять на борьбу с задирами соседнего села половину города, устроив самую массовую драку десятилетия, кажется, вернулась. Ногой та отпихнулся разделяющий их стул и одним коротким, слитным движением, вторглась в его личное пространство, вцепившись рукой ему в футболку и коротким движением рванула на себя. Он чудом сохранил равновесие, попытался возмутиться, но замер, когда его карие глаза столкнулись с пронзительной синевой. — Неформальное наказание, значит… — Почти прошипела она, отчего по спине самого счастливого бедолаги в мире пробежал целый табун мурашек. А затем — улыбнулась, нешироко, холодно, но отчётливо. — Что же, прекрасно. Ты заслужил. И, не сказав больше ни слова, она легко опустилась на стоящий рядом стул, отпустив его воротник и выжидающе глядя на него. Староста расправила юбку, смахнув с неё несуществующую грязь — и выжидательно, вскинув изящную бровь, встретилась с ним взглядом. Не говоря ничего — так как слова были излишни. Она оба знали, в какой он находился ситуации. Он сам загнал себя в эту ловушку. Отказаться — признать, что струсил. Согласиться… При мысли об этом ему стало невероятно нервно — немного страшно, но скорее просто очень… Непонятно. Слишком много противоречивых эмоций скопилось в нём при одной только мысли о том, чтобы перегнуться через её острые и худые колени. Нет. Отказываться было нельзя. Не после того, как он сам это предложил. Оставалось только… Попробовать переиграть её на её же поле. Медленно позволив напряжению выйти из его фигуры, вместе с глубоким выдохом, Денис весело, безбашенно улыбнулся, делая вид, что ему всё нипочем сделал шаг ближе, чуть склонившись к ней, дабы их глаза были на одном уровне. — И чего ты ждёшь? — Холодно, пусть он и знал, что это притворство, поинтересовалась Роза, легонько похлопав себя по коленям. — Или что, боишься того, что хотел сделать со мной? — Ехидно закончила она. Ворона, в конечном итоге, тоже ошиблась. Если до этого стоящий перед ней парень испытывал хоть какие-то сомнения, то теперь, кажется, последний стоп-кран в его сознании сорвало — а поезд, как ни в чём не бывало, помчался дальше, к пропасти. Задорно кивнув ей, он легко обогнул подругу с правой стороны и откровенно неуклюже, медленно, перегнулся через её колени. Глаза девушки распахнулись, дыхание на мгновение перехватило — и Розе пришлось облизать пересохшие губы и говорить очень медленно, чтобы скрыть отчетливую дрожь в своём голосе. Он согласился? Почему?! Он что, совсем с ума сошёл?! Нет… Её сапфировые глаза сощурились. Это блеф. Двойной блеф, тройной блеф — он блефует, считая, что она сама блефует, поддавшись на его блеф. Череда уловок… Он думает, что она отступит сейчас, откажется, попробует спрятаться и убежать… Ну уж нет! Роза резко дёрнула его, схватив за ремень и потащив на себя, ближе — заставляя его прижаться бедром к её животу, легко проводя рукой по ткань джинс, с придыханием отметив, как всё его тело нервно дёрнулось. — Испугался? — Попытался придать она своему голосу как можно больше насмешки. — Д-да ну ещё бы. — Ответил он. — Ты что, думаешь, что я испуг-ай! — Вскрикнул он скорее от неожиданности, когда Роза резко опустила занесённую руку на его обтянутую тканью джинсов попу со звучным «хлоп». — Во время наказания надо молчать. — С какой-то непонятной даже самой себе злорадностью произнесла девушка, вновь резко хлопнув по тому же самому месту, игнорируя вспыхнувшую боль в ладони. К её разочарованию, юноша даже не дёрнулся. Кончики его ушей, отчётливо видимые сквозь вихры его светлых волос, отчаянно покраснели, а руки крепко вцепились в ножки стула, но в остальном он никак не отреагировал на следующий удар. Нахмурившись, Роза резко хлопнула ещё несколько раз — но каждый раз лежавший на её коленях Дин лишь коротко дёргался, почти сразу расслабляясь после того, как ладонь опускалась на его зад. — И это всё? — Раздался его приглушённый, но явно непокорный голос. Ворона стиснула зубы, чувствуя, как жжение в руке отступает, а глупые вопросы, вроде «что она вообще творит?!» отошли на второй план. Но что она может… Её глаза прикипели к ремню его брюк и её глаза коварно сверкнули, когда она резко дёрнула за них вниз — приспуская те вниз. Впервые за последний час Дин отчётливо ойкнул — а потом резко повернул голову на неё. Его глаза — распахнутые в шоке, были отчётливо видны даже в полумраке закатной комнаты. Тёмные топазы встретились с непоколебимым, чистым сапфиром… И отступили. — Снимай. — Не попросила, но спокойно приказала она. И его руки медленно, словно сами по себе, потянулись вниз и по сантиметру, отчётливо подрагивая, стянули джинсы до середины бедёр. Показались ноги — чистые, светлые, без следа загара на их то севере, аккуратные серые трусы-боксеры, которые сейчас прижимались и отчётливо рисовали силуэт его ягодиц. Сглотнув, Роза медленно, словно заворожённая провела по ним рукой… А потом резко вспомнила, зачем она здесь, и мстительно улыбнувшись, вновь размахнулась и со всех сил наотмашь хлестнула небольшой ладонью прямо по попе, особо не целясь. Хлоп! Он дёрнулся. Роза с невероятным восторгов ощутила, как наглый, самодовольный идиот который сводил её с ума, наконец, молчал. Лишь нервно поёжился… Его руки стиснули стул так сильно, что костяшки пальцев побелели. Забыл о боли, Роза вновь вскинула руку. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! — М… — Это был тихий, на самой грани слышимости звук, но Роза замерла, стоило ей услышать его. На этот раз восторга не было — скорее беспокойство. Ему больно? Неужели она… Причинила ему боль? Точнее, да, но… Она нервно облизала губы… И тут услышала смешок. Дёрнувшись, она перевела взгляд левее — повернувшись на её коленях, Дин смотрел на неё, с откровенным вызовом в глазах. Она улыбнулась, а затем мгновенно помрачнела. — Смотри в пол! — Прикрикнула она, и резко хлопнула вновь, заставив его чуть дёрнуться и резко повернуть голову вниз. — И думай над своим поведением. — Нравоучительно добавила она, резко мотнув кистью руки, подозрительно оглядывая его тело. Хлоп! Он чуть дёргался под её ударами, едва видно отворачивая бёдра при каждом ударе, резко выдыхая, судорожно — и делая широкие глотки воздуха в перерывах. Хлоп! Одна из его ног в беговых кроссовках, которые этот придурок надевал даже в класс, чуть поднялась — а затем опустилась на землю. Хлоп! Он чуть подался вперёд, на этот раз отчётливо попытавшись уйти от удара. Хлоп! — Ммм… — Недовольно промычал лежащий у неё на коленях парень. Роза сделала паузу. Её рука болела — так, словно была готова отвалиться. Её покалывало, так, словно она молотила по какой-то каменной стене, а не мягкой коже! Но… Ещё хотя бы немного… Но как заставить эти удары быть чувствительнее? Не обращая внимание на беспокойное ёрзание у неё на коленях, девушка задумалась, легко оживляя в памяти карту нервов человека. Она издала тихий смешок, а затем внезапно подняла одну коленку чуть выше — заставляя лежащего у неё на коленях паренька ещё сильнее выпятить выше пятую точку. А затем, нисколько не сдерживаясь, прицелилась прямо в небольшую складку — между бёдрами и ягодицами. — Ай! — На этот раз отчётливо звонко вскрикнул Дин, дёрнувшись. Хлоп! — Ауч! Хлоп! — Ай-ай-ай! Хлоп! Денис вытянулся в струнку, дёрнув бёдрами так, что чуть не сполз с её коленей — и на мгновение их взгляды встретились. И тогда Роза, к своему почти ужасу увидела, что из глаза её единственного и любимого друга этого ничем не важного ей парня сверкнула слеза. Воцарилась тишина — и только сейчас Роза поняла, что лежащий на её коленях Дин чуть подрагивает, тяжело дыша, судорожно, втягивая воздух сквозь сжатые зубы. — Вставай. — Буркнула она — и того не надо было просить дважды. Он почти кубарем скатился с её коленей — и нервно, морщась и растирая отчётливо покрасневшую (это она могла увидеть даже сквозь плотные серые хлопковые трусы) попу и косясь на неё с каким-то странным выражением в глазах. Ещё, наверное, минуту, они молчали, просто глядя друг на друга, не зная, что сказать. Там, в моменте, всё казалось им столь естественным и нормальным, но сейчас, когда всё закончилось… — Так… Вот как выглядит неформальная негативная санкция? — Внезапно пробормотал он, и Роза не могла не хихикнуть от неуместности реплики. — Ну… — Пробормотала она, в равной степени смущенная, растерянная и довольная. — Вроде того… — Понятно… — Негромко, задумчиво произнёс он, а затем поднял глаза и впился в неё взглядом. В нём было что-то… Глубокое. Давящее. Словно Роза внезапно вгляделась в морскую пучину — прозрачную, но очень-очень глубокую. Именно поэтому она пропустила его следующие слова, разобрав только концовку. — …потом? — А… — Она нервно помотала головой, а затем резко втянула воздух, стараясь собраться. — Прости, я прослушала. Скажи ещё раз? — О… — Тот замер, а затем повторил — с вернувшейся на лицо улыбкой. Уже менее вызывающей… Скорее заинтересованной. И… Она не могла разобрать эту эмоцию, но она была уверена, что на неё никто и никогда не смотрел так. И от этого становилось жарко. — Ты сказала, что сначала покажешь на мне. А потом? Роза замерла. Он… Нет. Не мог же он… Но его глаза говорили что, кажется, впервые за весь разговор, Денис полностью, кристально серьёзен. Он сел на стул (она с каким-то трепетом отметила, как он поморщился от такого простого действия), и легко, явно копируя её, легко похлопал по коленям. — Я… — Она замерла, уже готовая ответить что-то внятное, но внезапно поняла, что её рот пересох, и она лишь заворожённо смотрела на его колени, словно загипнотизированная. Голова была пуста, мыслей не было — ни одной, кроме паникующей и страшной «он же поднимет мою юбку!». Но почему-то даже это наполняло её непонятным жаром по всему телу, а не должным ужасом. Облизнув губы, она нерешительно посмотрела ему в глаза. Дин был серьёзен, глядя не с вызовом — но почти с ожиданием. И… Серьёзно. Куда серьёзнее, чем обычно… Она уже говорила это, да? — Я… Он ждал. Сидел на своём стуле, откинувшись на спинку — высокий, намного выше её, с ослепительными яркими волосами и зародившейся ободряющей улыбкой на лице. Его губы пошевелились — она не сразу поняла, что он уже заговорил — все звуки доносились словно сквозь вату. — Не так уж это страшно. Давай, Ворона. Неформальные санкции вовсе не так ужасны, как ты думаешь. — Я не боюсь. — Легко соврала она, сделав резкий шаг вперёд и стиснув кулаки. Он вновь улыбнулся ей, отчего внутри всё ёкнуло — и, к её ужасу, легко схватил за руку и перекинул через колено одним слитным, коротким движением. Она пискнула и закрыла лицо руками, когда он, нисколько не стесняясь, задрал её юбку и положил свою огромную руку на её аккуратную попу. От этого ощущения по её телу побежали мурашки, и, судя по всему, он это заметил, раз издал этот свой довольный смешок. — Не смешн-ааааААА! — Громко взвыла Роза, не успев закончить, содрогнувшись всем телом. Его рука ударила резко, впечатавшись ей в бедро. Её подбросило, она взвизгнула и всхлипнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Это было совсем не приятно! Это было больно! Очень-очень больно! — Прости! — Раздался паникующий голос чуть выше. Она почувствовала, как её попытались поднять с колен, но упрямо мотнула головой. — Нет. — Чуть подрагивающим голосом пробормотала она, все ещё ощущая, как полыхает место безжалостно удара. Её трясло — так, словно она была на важной контрольной или экзамене, но тысячекратно сильнее. — Просто… Слабее… Пожалуйста… — Закончила она почти шепотом, не желая признаваться, насколько боится повторения этого. Свист — она сжалась, стиснув всё тело… Но следующий удар лишь чуть-чуть обжёг её попу, оставив, мгновением позже, покалывание в месте удара. Неприятное… И и в то же время достаточно… У отличницы с лучшим в школе словарным запасом и близко не хватало возможности описать ощущения. Хлоп! Они поменялись местами. На этот раз она вздрагивала — чуть-чуть, дёргалась, тихо постанывала, когда Денис позволял себе чуть усилить удары, но неизменно послушно лежала в одной позе, прикрыв глаза и чувствуя, как щёки затопил багровый румянец. Это закончилось даже слишком быстро. Вот она лежит на его коленях — а вот, мгновением позже, он поднимает её и сажает на колени, прижав к груди. Это было странно — но она позволила себе понежиться в его объятиях с минуту — и лишь потом резво спрыгнула с его колен. Так они и застыли — друг напротив друга. Оба покрасневшие, запыхавшиеся, с чуть саднящими и покалывающими телами… Взвинченные и недовольные тем, что остановились — но, вместе с тем, решительно не понимающие, что они вообще творили. — Так… — Внезапно улыбнулся Дин, откинувшись на стуле и вскинув бровь. Его улыбка была чуть кривовата, но искренняя. — Судя по тому, как ты звучала пару минут назад, это точно была неформальная санкция… Но мне кажется, для тебя скорее позитивная, да? На секунду она замерла. Затем, случилось сразу несколько вещей. Во-первых, она отчаянно покраснела от смущения, от того, что этот невыносимый придурок все понял! Во-вторых, Роза Вранова, более известная как Ворона, староста класса и очень красивая и серьёзная девушка, яростно закричала и швырнула в своего хохочущего визави вторым осколком карандаша, на этот раз не промазав, и угодив ему по носу. Эссе они так и не написали, а потому завтра, после уроков, им вновь пришлось остаться в этом классе, и повторяя тему санкций. В том числе и неформальных. А вот негативных или позитивных… Вопрос открытый. Хотя, учитывая, что они собрались вновь… Скорее, все же, второе.