Цепи, кольца и петли

Прошло еще две недели. Евгений Рысь больше не видел, но часто слышал о нем: от Нэга, от Александра и, как это ни странно, от Вадима Сергеевича Иртеньева. «Уважаемый человек» внезапно оказался в белом списке, который составили бывшие пленники монстра. Вадим Сергеевич то ли не успел, то ли не счел нужным обзавестись элитными телохранителями, поэтому в порочащих связях замечен не был, бизнес вел относительно честно и охотно согласился помочь очистить город от поразившей его скверны. В том, что он блюдет свою выгоду, Евгений не сомневался, но обычное, привычное и понятное квазидобро было все же лучше, чем откровенное зло. На базе, она же интернат для будущих шпионов-телохранителей, люди Иртеньева нашли шестнадцать детей и подростков, в компании с четырьмя взрослыми. Детям теперь предстояла долгая реабилитация, но Иртеньев твердо обещал, что не пустит дело на самотек, лично проследит, чтобы все получили необходимую помощь, нашли новый дом или вернулись к родителям – те, кому было куда возвращаться. Евгений был уверен, что тот сдержит свое слово. Вероника, его бармен и жена Вадима Сергеевича, ждала ребенка; Иртеньев был откровенно счастлив, и, кажется, искренне хотел охватить этим счастьем всех, кто окажется поблизости, даже взрослых, не говоря уже о детях.

***

Евгений был в своем клубе в тот день, когда там объявился Рысь. Тот спокойно вошел через главный вход, стильно одетый, аккуратно подстриженный, невозмутимый как Будда и красивый настолько, что Евгений ненадолго прикрыл глаза, решив, что к такому нужно привыкать заново и постепенно. К счастью, Вероника Иртеньева заметила Рысь первой и дала Евгений немного времени для того, чтобы собраться с мыслями и прийти в себя. – Здравствуй, Евгений Александрович, – сказал Рысь, так отстраненно, что Евгению показалось, будто он открыл холодильник, и оттуда дохнуло морозом. – Нам нужно поговорить. Евгений кивнул и вслед за ним прошел на второй этаж, в кабинет с зеленым диваном и круглым столом. – Я принес тебе кое-то. – Рысь достал из-за пазухи маленький пластиковый пакет. – Здесь дневник, который мы нашли в кабинете Грача. Он утверждает, что это дневник первого из Мениров. Никто из наших не смог даже точно опознать язык, не говоря уже о том, чтобы прочитать. Может, ты знаешь кого-то, кто мог бы взяться за перевод? Евгений развернул пакет и достал книжицу в сильно потрепанном коричневом переплете с металлическими застежками. Внутри оказались ломкие пожелтевшие страницы, покрытые синей чернильной вязью. – Это армянский, – удивленно сказал он. – Так ты сможешь найти переводчика? – Конечно. А… ты чем сейчас занимаешься? – Пытаюсь начать новую жизнь, – усмехнулся Рысь. – Старая как-то не задалась. – Вся? – спросил Евгений и обругал себя за этот неловкий намек. – Нет, конечно, – ответил Рысь и впервые посмотрел ему в глаза. – Та ее часть, где был ты, оказалась очень даже ничего. Евгений на секунду зажмурился и сделал шаг ему навстречу. – Евгений Александрович, – сказал Рысь очень-очень тихо. – Ты уверен, что тебе это нужно? Обида шевельнулась где-то в глубине души, словно медведь в берлоге, но Евгений не дал ей шанса проснуться от зимней спячки. – Никогда ни в чем не был уверен больше, – ответил он, и Рысь кивнул. – Я приду сегодня вечером к тебе домой. Если вдруг передумаешь… можешь просто не открывать мне дверь. Евгений мужественно стерпел и это, только молча кивнул. – Да, передай Нэгу, что он был неосторожен, но пусть не волнуется – об этом знаю только я. – Ты о чем? – озадаченно нахмурился Евгений. – Он поймет. – Рысь махнул на прощание рукой и скрылся за дверью. Когда Евгений спустился в зал, Рыси там уже не было.

***

Первым делом он заехал к университетскому приятелю и оставил ему дневник, пообещав щедро оплатить перевод. Затем заказал огромный дизайнерский букет, сразу же отменил заказ и проехался по цветочным магазинам, где купил охапку белых махровых пионов и оранжевых цветочков с глянцевыми лепестками и сложным названием, которое тут же забыл. Потом заказал в ресторане каких-то деликатесов, не очень вникая в состав и суть: ресторан был проверенный, его вкусы там знали, и подобрать приличное меню могли и без подсказок. После чего подумал еще и отменил доставку из ресторана, вместо этого заказал столик на восемь часов. Цветы Евгений поставил в большую керамическую вазу. Вышло красиво, сдержанно и романтично без излишней слащавости. Затем сел на кровать и начал ждать Рысь; время от времени Евгений смотрел на часы и звонил в ресторан, чтобы перенести бронь на более позднее время. Рысь пришел в начале одиннадцатого. Первым прошел в комнату и застыл на пороге – должно быть, увидел букет. Евгений стоял сзади и пытался понять, о чем он думает, но затылок Рыси был крайне невыразителен. – Это тебе. – Евгений осторожно тронул Рысь за плечо. – Очень красивые, – отозвался Рысь. Евгению до того захотелось сказать что-то пошлое и банальное, вроде «не такие красивые, как ты», что аж челюсть свело. – Я заказал столик в итальянском ресторане, – сообщил он, наконец справившись с собой. – Подумал… Мысль Евгений не закончил, но Рысь, к счастью, требовать объяснений не стал, а сразу же сказал, что ресторан – отличная идея, и что он голоден как рысь, которую неделю кормили морковкой.

***

После ресторана они решили Рысь предложил прогуляться. Шли набережной. Было безлюдно и тихо, в небе висела луна, похожая на огромную румяную чиабатту. От романтичности обстановки и близости Рыси Евгения начал бить легкий озноб; это было так приятно и мучительно одновременно, что Евгений никак не мог определиться – ругать того за идею прогуляться или наоборот, благодарить. К счастью, идти до дома было всего ничего: еще немного по набережной, далее дворами и через дорогу; Евгений шел все быстрее, а луна гналась за ними, но догнать так и не смогла. У дома Рысь внезапно остановился. – Евгений Александрович, ты выключал свет? – спросил он, и когда Евгений кивнул, быстро схватил его за плечо и втолкнул в подъезд. В подъезде Рысь прислушался и подал знак идти сзади и не отставать. У двери квартиры снова замер, потом осторожно приоткрыл незапертую дверь, сделал пару шагов и остановился. – Нэг? – Рысь еще чуть сдвинулся вперед, держа Евгения за спиной. – Я. У вас тут незваные гости, – откликнулся Нэг и появился в прихожей. – Евгений… Александрович, я думал, что сделал глупость, когда послушался и не пошел с вами, но, как оказалось, вы были правы. Они прошли на кухню. На кухне обнаружился связанный человек. Незнакомый человек. Евгений подсознательно ожидал увидеть Грача, хотя и сильно подозревал, что это уже невозможно. – Признался, что он один из личных охранников Менира. Но какого черта здесь делал – сообщать не стал. – Понятно что, – тихо сказал Евгений. – Послушный и довольный раб – редкостная мерзость. – Сам ты мерзость, – прошипел пленник. – Как скажешь, – вздохнул Евгений. – Но ты уже и так неплохо мне отомстил – накрыл медным тазом романтический вечер. Рядом хмыкнул Рысь. Нэг тоже усмехнулся. – Давайте я его уведу куда-нибудь и прикончу, больше он вам не помешает. – Нет… не надо. – Евгений посмотрел на пленника и встретился с его удивленным взглядом. – Пусть идет куда хочет. Он вышел в прихожую и поманил за собой Нэга. – Нэг, я знаю, что ты… в общем, отомстил Грачу. Рысь сказал, что ты был неосторожен, я сразу его не понял, но потом созвонился с Александром и узнал, что Грач пропал. Я тебя не осуждаю – думаю, ты врал мне, когда говорил, что никому не был нужен. – Не врал, – мрачно сказал Нэг. – Просто отделался общими фразами. – Понятно. Но… – Обещаю, что на этом все. Но я сделаю так, что этот тип навсегда выкинет из головы мысли о мести. – Рысь. – Евгений обернулся к Рыси и тревожно вгляделся в его лицо. – Давай поедем загород? Что-то мне больше не хочется здесь оставаться. Рысь согласно кивнул, и Евгений с облегчением увидел в его глазах полное понимание и одобрение.

***

Когда они добрались до поселка, было уже далеко за полночь. Из загородного дома почти все уже разъехались, если не считать двоих охранников – Слона и кого-то смутно знакомого, невысокого и шустрого, как воробей. Евгений порадовался, что долго думать над кличкой не пришлось, и в ответ на удивленные вопросы сообщил, что решил побыть здесь день или два. Бассейн уже подготовили к зиме, воды в нем было едва ли наполовину. Евгений не вдавался в тонкости, но вроде слышал, что оставлять бассейн пустым нельзя, иначе к весне он сломается. И что купаться в нем тоже нельзя, что было понятно и так: от воды ощутимо воняло хлоркой. Это немного расстраивало. – Жаль, больше нельзя искупаться, – эхом его мыслей отозвался Рысь. – У меня есть ванная, – сказал Евгений и почему-то смутился, словно это прозвучало чересчур уж интимно. Отопление в доме не включали, поэтому Слон быстро притащил в комнату камин и так же быстро ушел, оставив их вдвоем. Евгений повернулся к Рыси и наконец-то понял, что вся его бравада, холодность, дурацкие вопросы и намеки были всего лишь ширмой, хрупкой бумажной стеной, за которой скрывались неуверенность и страх. – Рысь, – сказал он. – Ты как насчет выпить? Рысь медленно кивнул. Евгений достал из шкафчика бутылку вина, налил вино в бокалы и окончательно почувствовал себя коварным соблазнителем. – Ты вообще когда-нибудь пил? – Пил, конечно, – отозвался Рысь. – Это было частью тренировки. Мало ли, пить все-таки придется, это не должно было нам помешать. – Понятно, – вздохнул Евгений и протянул ему бокал. Они сидели на ковре перед камином и пили вино. После пары бокалов Рысь заметно расслабился и больше не смотрел так, словно ежеминутно ожидал какого-то подвоха. Евгений решил, что ничего не будет делать. Вот просто ничего, просто посидит, послушает, как тихо шуршит мелкий грибной дождь, и так же тихо заснет – если повезет, то рядом с Рысью, хотя Евгений и не был уверен, что при таком раскладе сумеет заснуть. Потом посмотрел на Рысь, на его порозовевшее от тепла и выпитого вина лицо, и передумал. – Знаешь, когда мы были… там, я пообещал себе, что если мы останемся в живых, то подарю тебе цветы, приглашу в ресторан и напишу стихи. Первые два пункта уже выполнены, теперь тебе придется пережить и третий. Евгений закрыл глаза, настраиваясь на нужную волну, и прочитал стих, который написал в первый же день, когда вернулся из пещеры со змеей. Потом перевел дыхание и допил остатки вина; теперь и ему было страшно и неловко, а Рысь все молчал, глядя на огонь камина. – Ну… что? – не выдержал Евгений. – У тебя шок? – Что-то в этом роде, – усмехнулся Рысь. – Спасибо, это было… я не знаю, что сказать. Можно, я подумаю? – Думай, конечно. И давай спать. Я тоже не знаю, что еще сделать, с фантазией у меня не очень. Раньше оно случалось… как-то само. – Я тоже, – тихо сказал Рысь. – Тоже сам, с первого взгляда. Ты был растерян и испуган, но не подавал вида и держался, и смотрел на меня, все время смотрел, как будто слышал, о чем я думаю. Я уже смирился с тем, что меня убьют, даже был, наверное, рад, что все закончится. Но когда увидел тебя, то понял – больше всего на свете я хочу, чтобы мы ушли оттуда вместе. Он говорил монотонно, быстро, не глядя на Евгения, словно спешил выговориться до того, как его перебьют. – Я сам себя загнал в ловушку. Тем, что боялся, тем, что не верил тебе... тем, что тогда сказал. И теперь я смотрю, как ты ведешь себя так, словно меня… нужно уговаривать и не знаю, как мне быть. Рысь вдохнул и затих, глядя на Евгения потемневшими глазами. А Евгений вначале даже и не понял, что именно ему сказали. Но когда опомнился, то прижал Рысь к себе, снова почувствовал дрожь волнения и принялся целовать так, словно никого, никогда не хотел сильнее его. Тем более что это было правдой. Но почти сразу же отстранился и тихо спросил: – Рысь… теперь ты меня не обманываешь?.. – Больше никогда, – сказал Рысь и наконец-то ответил, вначале осторожно, потом все смелее, и Евгений успел подумать, какие у Рыси твердые и нежные губы, а после не думал уже ни о чем. Они лежали в постели, и мягкий дождь шуршал за окном. Евгений невесомо гладил Рысь, просто так, наслаждаясь теплом его тела и гладкостью кожи, и думал, что Станиславский все же был прав: «хотеть касаться» – чертовски верное определение, а вовсе не сентиментальная чушь для пабликов в соцсетях. Он столько раз представлял, что будет делать, когда заполучит Рысь, и все равно оказался не готов. Не готов к этой вот нежности, которая окажется даже сильнее страсти. Он боялся потерять голову, но потерял только собственную непробиваемую уверенность в том, что никаких чувств не существует, и секс – это приятное развлечение, а более ничего. – Чжэнь, – сказал Рысь. – Я так тебя называл. Про себя, конечно, вслух ты запретил. – Я не… и что это значит? – Точно не знаю, – тихо рассмеялся тот. – Но уверен, что-то очень хорошее. – Рысь, – спросил Евгений, внезапно решившись. – А как тебя зовут на самом деле? – Мне нравится, когда ты называешь меня Рысью. А имя... пусть оно останется в прошлом. – Рысь, – с удовольствием повторил Евгений и снова осторожно погладил его грудь и живот. Рысь вздохнул; кольцо его рук сомкнулось легко и словно бы не до конца, потому что никого нельзя удерживать силой, как бы тебе этого ни хотелось.

***

Утро было солнечное и яркое, и Евгений, едва открыв глаза, сначала увидел Рысь, а потом солнечные лучи, запутавшиеся в его волосах. Это было очень красиво, а после стало и вовсе прекрасно, потому что Рысь проснулся и сразу же потянулся к нему. А затем раздался тихий стук. Евгений накинул халат, приоткрыл дверь и тут же получил в руки тяжелый поднос. Принес его не Слон, Воробей или Выдра, а Нэг. На подносе оказались вафли с сыром, омлет и кофе. После завтрака Рысь заявил, что хочет прогуляться к реке, раз бассейн закрыт до весны, и непременно пешком. Евгений не был против: идти куда-то с Рысью было так же здорово, как и просыпаться рядом с ним. Они прошли полем и сосновым бором, где нашли штук пять крепких рыжих моховиков. У реки постояли, глядя на темную быструю воду, и Евгений сказал, что ни за что не полезет купаться, а Рысь полез, и смотреть на это было холодно, но все равно приятно. – Рысь, – спросил Евгений, когда Рысь выбрался из воды и оделся. – Ты расскажешь мне, что ты вспомнил… ну, кроме имени? Он не хотел портить хороший день, но почему-то решил, что больше тянуть нельзя. – Да в общем все не так трагично, – отозвался Рысь. – Своей матери я не помню, а отец... ну, скажем так, я был ему не особенно нужен. Так что большую часть времени бродил сам по себе. Тогда на меня и наткнулись. Наверное, я выглядел как самый настоящий беспризорник, при этом был здоровым и крепким – папаша меня поколачивал, но голодом не морил. Настоящая находка, и сама шла в руки. Он зачем-то подобрал кусок коряги и с размаху утопил в реке. – Я ездил туда. В свой родной город. Сразу после того, как ты меня освободил. – И… что? – Давай поговорим об этом потом? Лучше пройдемся еще раз по лесу – пяти грибов, даже с учетом картошки, не хватит и Воробью, если мы вдруг решим с ним поделиться.

***

Из поселка они уехали на следующее утро: «Гусеница», пусть и руководимая твердой и опытной рукой Константина Львовича, все же чувствовала себя заброшенной и одинокой, если Евгений не посещал ее дольше двух дней. Вернувшись в город и оставив Евгения на попечение Нэга и Лося, Рысь снова исчез, но теперь Евгений был уверен, что тот надолго не пропадет; эта уверенность делала его абсолютно счастливым. В последующие дни он разрывался между клубом и офисом «Виктории», поэтому, когда позвонил университетский друг и сообщил, что перевод готов, в первую минуту не мог сообразить, чего от него хотят. Сообразив, сразу же позвонил Рыси, радуясь поводу увидеть его снова.

***

Приятель встретил их во дворе, попросил подождать и вынес дневник Менира вместе с тонкой пачкой бумажных листов. – Все готово, Женя, – сообщил он и отдал Евгению распечатки. – Это обычный рабочий дневник. Да ты сам увидишь, ничего интересного. Разве что один фрагмент… извини, но я не смог его перевести. Что-то отдаленно похожее на демотическое письмо, но только очень отдаленно. Я бы советовал тебе поговорить с профессором Гореловым, если он не сможет перевести, то хотя бы посоветует, к кому еще можно обратиться – Спасибо, я так и сделаю, – кивнул Евгений. – Вот, сам посмотри. Приятель открыл дневник на последних страницах и осторожно обвел пальцем небольшой кусочек текста. Для Евгения что остальной текст, что выделенный кусок казались всего лишь набором символов: языки, не использующие латиницу, он никогда не изучал. Но, вглядываясь в неровные строки, вдруг с изумлением понял, что они больше не кажутся ему такими уж непонятными – с каждым мгновением знаки обретали значение и смысл. – Сейашш са иммер та исманн ша, – сказал Евгений вслух и вздрогнул от звука собственного голоса. Перед глазами внезапно вспыхнул ослепительно-белый свет, пошел зелеными всполохами, а в уши заполз неприятный звук; он все усиливался и крепнул, пока не превратился в оглушительное шипение, но не мелодичное, серебряно-звонкое, а похожее на то, что издает масло на раскаленной сковородке. «Или уж на сковородке», – подумал Евгений и с ужасом понял, что почти угадал. Шипение налилось злобой и наполнилось такой яростью, что он немедленно бросил бы читать, если бы не странная уверенность: делать этого ни в коем случае нельзя. – Куирра на шшеен… – с трудом выговорил Евгений и внезапно почувствовал, что куда-то летит. Полет прервался сразу же, совершенно заурядным столкновением с землей. Он приподнял голову и увидел, что Рысь стоит, запрокинув голову к небу, словно высматривая там что-то видимое ему одному. – Наи шшенн, – сказал Рысь, и в голосе его звучала просьба, почти мольба, – Неаи! В ту же секунду все прекратилось. Сковородки, масло, всполохи и шипенье исчезли без следа, остался только шелест ветра и шум проезжающих где-то вдалеке машин. – Ты тоже говоришь на этом… демоническом? – тупо спросил Евгений. – Пришлось, – отозвался Рысь и поднес дрожащую руку к лицу. Нэг помог Евгению подняться, а затем сесть на ступеньки крыльца. Рядом опустился Рысь, бледный, как новообращенный вампир. Приятель смотрел на них в полнейшем изумлении. – Все в порядке, – сказал Евгений. – То есть не то чтобы совсем, но… ты не принесешь воды? Тот кивнул и ушел в дом. Выпив кружку воды напополам с Рысью, Евгений немного пришел в себя и встал. – Может, расскажете, что это сейчас было? – спросил приятель, но по его лицу было видно, что он не слишком рассчитывает на ответ, да и услышать его не очень хочет. – Все равно не поверишь, – наконец-то усмехнулся Евгений и обнял Рысь за пояс. – У тебя не найдется бочки? Железной. И чего-нибудь горючего. Бочки не нашлось, зато нашелся мангал. Евгений положил в него дневник, сверху забросал распечатками, старательно полил жидкостью для розжига и вскоре с удовольствием наблюдал, как дневник корчится на дне словно живой, чернеет и рассыпается легким пеплом. – Так вот зачем приходил этот тип, – сказал Нэг, когда они вышли за ворота. – Вовсе не отомстить, а за дневником. Он не знал, что вы его уже отдали. – Похоже на то, – отозвался Евгений. – Рысь, спасибо, что пнул меня. Ух, как она была зла – решила, что кто-то снова хочет ее… поймать. Хорошо, что ты догадался извиниться. Они улыбнулись друг другу, и Евгений как-то сразу и без тени сомнения понял – вот теперь все действительно закончилось.

***

– Чжэнь, – сказал Рысь как-то утром, когда они завтракали вдвоем на кухне: такое случалось нечасто, но тем больше радовало. – У меня для тебя сюрприз. – Приятный? Рысь отчего-то смутился. – Думаю, что да, но лучше проверить. Они быстро собрались и вышли на улицу, где их уже ждал Лось, который был за рулем вместо Нэга – у того сегодня был выходной. – Я бы предложил завязать глаза, – нервно усмехнулся Рысь, когда они выехали за пределы города. – Но боюсь, тебе это не понравится. Вскоре Лось вырулил на подъездную дорогу и остановился возле длинного, крытого черепицей здания. Вокруг были поля, кое-где расчерченные на квадраты невысоким забором. – Это же… – удивленно сказал Евгений. – Ты что – вывез меня на верховую прогулку? – Почти, – отозвался Рысь и повел Евгения с Лосем к зданию. С торца открылись ворота, и навстречу вышла девушка, которая вела на поводу гнедого коня с тонкими ногами и густой темной гривой. – Это тебе, – сообщил Рысь и принял у девушки поводья. – Конечно, не за миллион, но… – Какой красавец, – восхищенно сказал Евгений. – Красавица. Это… ну… лошадка. – Можно ее погладить? – спросил непосредственный Лось и тут же огладил лошадиный бок. – А покорм… – Ну, нет, это моя лошадь, – строго одернул его Евгений. Рысь достал из кармана половинку яблока и протянул ему, а Евгений передал яблоко лошади; та взяла угощение осторожными мягкими губами и довольно захрумкала. – Прогуляемся? – спросил Рысь. – Дмитрий, подожди нас здесь, хорошо? Они пошли по тропинке в сторону близкого леса. А Евгения начала мучить совершенно дурацкая мысль, которая внезапно окрепла и приобрела все признаки мании. – Рысь, а ты… ты это сделал не для того, чтобы рассчитаться со мной и уйти? – сказал он прямо, решив, что лучший способ борьбы с навязчивой идеей – это вытащить ее на свет. – Дурак что ли, – усмехнулся Рысь, почему-то ничуть не обидевшись. – Я просто хотел сделать тебе подарок. Нравится? Я оплатил содержание на год вперед, а дальше будет видно. – Очень нравится, – искренне сказал Евгений. – Ну вот и отлично. И чтобы ты не придумал себе еще чего-нибудь, сразу скажу, что деньги, которые я за нее заплатил, мне были совершенно не нужны. – Деньги Мениров? – спросил Евгений. – Нет. Это деньги моей матери, точнее, ее отца. После того как я засветился в родном городе, меня нашел адвокат и сообщил, что если я смогу подтвердить свою личность, то вступлю в право наследования. Я решил не отказываться, но потратить все на что-нибудь приятное. Для того, чтобы начать новую жизнь, мне не нужны ни деньги родителей, ни деньги Мениров. Сам как-нибудь справлюсь. – Рысь, – осторожно спросил Евгений. – Ты же не будешь считать, что я… – Ни за что, – успокоил его Рысь. – Я этот… гордый и свободолюбивый, но не самовлюбленный болван, я не буду думать, что ты покупаешь меня бассейном и завтраком в постель. Евгений притянул его к себе и поцеловал. Лошадь ревниво фыркнул в ухо, и Рысь поспешно скормил ей вторую половинку яблока и кусок моркови. – Рысь… – спросил Евгений. – Как ты думаешь, мой отец, он принял бы нас? – Думаю, да, Чжэнь. Уверен, что да. Он очень тебя любил. Подумав, Евгений кивнул и почувствовал, что ему становится легче, почти совсем легко, как в раннем детстве. – Я очень по нему скучаю, – все-таки сказал он. – Конечно, – отозвался Рысь. – Но я точно знаю, что теперь бы он тобой гордился. – Правда? – неуверенно спросил Евгений. – Истинная правда. Ты не испугался и не сдался, и спас кучу народа, а еще отлично справляешься с «Гусеницей». И это не считая того, что заполучил такого прекрасного меня. – Еще раз скажу, что от скромности ты не умрешь, – усмехнулся Евгений. – Кстати, ты умеешь ездить верхом? – Разумеется, – с достоинством ответил Рысь. – Смотри. Он похлопал лошадь по холке, что-то тихо сказал ей на ухо и запрыгнул в седло. Лошадь двинулась шагом, но вскоре сорвалась в галоп; Евгений и опомниться не успел, а Рысь уже был далеко – темный силуэт на фоне неба, холмов и реки. Но Евгений твердо знал, что Рысь вернется, не потому, что должен или обязан, а потому, что хочет этого сам.