Свойство времени

Поднявшийся с ветром снег лёгким шорохом скользил в оконных стыках — в такую погоду совсем не пели птицы, но, возможно, это было даже к лучшему. Сон отпускал с явной неохотой и не позволял даже попытаться противостоять пронизывающему холоду. Должно быть, ночью потухла курильница. Сяо, нахмурившись, медленно приоткрыл глаза — свалявшееся одеяло комком лежало на голом полу, остывшая за ночь курильница померкла в метельном полумраке. Сонливость не позволила свеситься с постели и поднять наверняка холодное одеяло, поэтому он поджал колени к груди и вновь провалился в дремоту. Чем дольше он пытался ухватить смывающиеся следы былого сна, тем прочнее закреплялась в голове мысль, что он должен был проснуться где угодно, но не в этой комнате. В спальне немногим посветлело, когда он вновь открыл глаза, но Сяо не мог сказать, лежал он так пять минут или же час. В коридоре по ту сторону двери было совсем тихо — неясно, все разбежались по делам или даже не проснулись. Воспоминания о минувшем вечере не заставили себя ждать: после ухода Тун Цюэ Сяо улёгся на смятую постель, дотянулся до стола, где сиротливо лежал свиток с предложениями Миллелита по имени Тао Гань, и, похоже, уснул, так и не развернув его. Сяо свесился с постели и тут же увидел его, закатившегося под кровать, и подобрал, надеясь прочитать сегодня. Он с силой протёр глаза и издал шумный выдох, не размыкая губ. Усталость никуда не исчезла, наоборот — сдавила голову и обволокла железом плечи, но теперь по языку растекалась кислым досада и раздражение на самого себя, что так и не выбрался ночью к Венти, хоть и собирался. Всё же кое-как поднявшись с постели, он открыл достаточно широкую щель в окне, чтобы просунуть руку, загрёб немного снега и растёр его по лицу, понадеявшись, что взбодрится. Кожу отвратительно защипало холодом, сместив все остатки сонливости, и только тогда, поправив одежды, которые неотвратимо смялись за ночь, покинул комнату. Странности начались в ту же секунду — почему-то почти на пороге, опершись спиной о стену из светлого дерева и уткнувшись подбородком в грудь, спал Тун Цюэ. Полы его ханьфу примялись под винным кувшином из высушенной тыквы, а носа Сяо коснулся резковатый запах, какой остаётся после байцзю. — Адепт Сяо, — услышал он знакомый голос за спиной и быстро обернулся. Он надеялся, его одежды достаточно широкие в ногах, чтобы прикрыть верхнюю половину тела Тун Цюэ и тем самым защитить его от позора, пускай ноги всё равно почти что безжизненно раскинулись поперёк коридора. Позади раздался всхрап. Гань Юй, чуть покраснев, отвела взгляд от ботинок с налипшей к подошве грязью и неглубоко поклонилась. — Адепт Гань Юй, — поклонился ей в ответ Сяо, всеми силами сдерживаясь, чтобы не пнуть пяткой Тун Цюэ в попытке если не разбудить, то хотя бы заставить замолчать. Если Гань Юй и было интересно, кто развалился в коридоре, она предпочла лишний раз не спрашивать. Сяо это ценил. — У вас ко мне какое-то дело? — На самом деле, да… — Она помедлила, выпрямившись и всеми силами постаравшись не отводить взгляда от плеча Сяо. — Вы, должно быть, уже наслышаны о графике дежурств в обители Хулао? Сяо нахмурился и медленно качнул головой. Он всё пытался понять, насколько постыдным было его неведение о каком-то графике дежурств и какое он имеет к нему отношение вообще. Гань Юй охнула. — Тогда… Расскажу. В последнее время мы заметили, что та девочка, которую вы с Творцом Гор и Владыкой Лун нашли после битвы за Заоблачный предел, как будто бы начинает… просыпаться, наверное? По крайней мере, выглядит лучше, чем обычно. Мы решили составить график дежурств на тот случай, если она проснётся. Чтобы рядом с ней кто-то был в этот момент. Вы были в Мондштадте, когда этот график появился, я думала, вам уже передали. В горле отчего-то встал странный ком, хотя новость была, вне всякого сомнения, хорошей, даже очень. Ещё не было известно, какой эта девочка проснётся, прошёл ли ритуал так, как Адепты планировали с самого начала, но знание, что она начинает понемногу просыпаться, должно радовать. Но вместо радости поперёк горла сдавливало стенки опасение, будто что-то может пойти не так. Будто что-то обязательно пойдёт не так. — Когда мне заступать? — всё же спросил он, чувствуя, как пересохло в горле, и Гань Юй слабо улыбнулась. — Две палочки благовоний назад, на самом деле, — тихо отозвалась она, и Сяо, прикрыв глаза, шумно выдохнул. — Я поэтому решила вас поискать здесь. Сразу подумала, что вам просто не успели рассказать о графике. Сяо чуть кивнул. — Я сейчас же к ней подойду, — сказал он и для пущей убедительности медленно кивнул. Гань Юй поклонилась, метнула последний взгляд на ноги Тун Цюэ и неслышно ускользнула в тот же коридор, откуда пришла. Только тогда Сяо замахнулся и с силой треснул пяткой Тун Цюэ по бедру. Сначала он услышал всхрап, а затем — протяжный стон боли. — За что меня бьют?.. — в нос пробормотал Тун Цюэ и повернулся на правый бок. Издав громкий выдох, Сяо махнул рукой и спешно покинул жилое крыло бывшей школы Хулао. В тёплой, сухой пещере стало светлее, чем в прошлый раз, когда Сяо бывал здесь. Кто-то возвёл из камня подобие прямоугольного стола, пару тумб возле постамента с циновкой и книжный шкаф, отчего пещера стала больше похожей на жилую комнату, но всё ещё слишком ненастоящей. Стол и тумбы покрылись плотным слоем растаявшего и застывшего воска — одинокая некогда свеча отчего-то размножилась, и Сяо сбился со счёта на шестнадцатой, — и среди этих бежевых холмов застряла широкая лопатка из какого-то металла, которой явно соскабливали воск, прежде чем растопить и превратить в новую свечу. Кто-то оставил на краю циновки небольшую стопку книг и несколько свитков. Сяо приблизился, сдвинул их рукой в сторону и опустился на каменный постамент. И только тогда он выдохнул и поднял взгляд на девочку, черты лица которой за последний месяц несколько подзабылись. То ли всему виной обилие свечей, но её лицо словно стало более живым — мертвенная бледность всё ещё касалась её лба и щёк, но исчезли уродливые тёмно-серые круги вокруг глаз. Сдерживающих талисманов стало меньше; Сяо не разглядел одного, удерживающего душу в теле, который наклеил сам ей на горло в первые дни после войны. Её грудь легко вздымалась, а клочки бумаги на подбородке мелко дрожали от её дыхания. Возможно, она и правда вскоре проснётся. Когда фитиль одной из свечей на тумбе погас в растаявшем воске, Сяо встрепенулся. Он не знал, как долго находился в этой пещере, но ни один Адепт всё ещё не пришёл на его смену. Подумав немного, он устроился едва ли удобнее и вытащил из-за пазухи свиток, который передал ему Тао Гань несколькими днями ранее. Повертел свиток в руках, истёртая бумага хрустела под его пальцами. Тонкая веревочка, которой обвязали письмо, оказалось подпаленной на концах — возможно, Тао Гань отчаянно пытался придать ей более презентабельный вид, ведь раньше её использовали так часто, что края распушились. Подцепив ногтем узелок, Сяо отнял скрученную веревку и отложил в сторону. Заскрипела бумага, обнажая кривоватые иероглифы. «Господин Моракс, Гео Архонт, Бог Камня и Контрактов, Моё имя Тао Гань, я пишу это письмо под диктовку моего дедушки Тао Суна. Возможно, мы как никогда приблизились к разгадке природных бедствий, которые охватили наше королевство. Наверняка вы знаете о слухах о мандате Неба, которые в последнее время захватывают столицу. Знайте, что мы всеми силами пытаемся разубедить людей в этой гнусной лжи, недостойной благородных последователей вашего имени…» Сяо опустил руку со свитком на колени и шумно выдохнул. Кажется, он начинал понимать, отчего господин Моракс с непривычной резкостью вернул ему письмо с просьбой прежде читать, что ему отдают в руки. Это письмо было невозможно понять — со стольким количеством заискиваний ему никогда прежде не приходилось сталкиваться даже в те времена, когда был главой Уван. На секунду зажмурившись, он вновь поднёс свиток ближе к лицу. Огонь от свечей отбрасывал тусклый отблеск на жёлтую бумагу. «Интерес этого ничтожного Тао Суна связан исключительно с желанием помочь господину Гео Архонту вернуть королевству былое величие. Придёт время, и Ли Юэ вновь засияет золотом в свете полной луны, а великая птица Фэнхуан присягнёт вам в верности», — Сяо скривился. — «Мы с моим внуком Тао Ганем полагаем, что природа катаклизмов связана с духами сгинувших Богов, которые были вам неверны и когда-то оскверняли эту землю своим существованием. Их духи озлоблены вашей победой, и точно так же, как Великого Мудреца Сунь Укуна заточили под горой Пяти Стихий, необходимо заключить останки этих гнусных Богов там, где они никому не смогут причинить вред. По своей воле они никогда не покинут эти земли, надеясь в посмертии наблюдать за вашим провалом — так не позвольте им возрадоваться! Надеюсь, мои слова достигнут вашего слуха. Этот ничтожный Тао Сун сделает всё возможное, чтобы помогать вам и впредь, и надеется, что это послание окажется полезным. Тао Сун» Сяо отстранённо свернул письмо — только через несколько секунд его настигла благодарность, что господин Моракс не прочитал этот свиток до конца, иначе Тао Суна вместе с его внуком наверняка бы высекли на портовой площади. Конечно, вряд ли он знал, что именно произошло в столице Гуйли перед тем, как закончилась война Богов, иначе ни за что не использовал бы такие выражения. Сам он наверняка пребывал бы в ярости, реши кто-нибудь прислать такое письмо ему, и сейчас чувствовал себя самым большим дураком, что не посчитал нужным ознакомиться с содержанием свитка прежде, чем передать его господину Мораксу. Откуда-то сзади раздались лёгкие шаги и шелест ткани, и Сяо, едва не подскочив от неожиданности, спешно спрятал свиток за пазухой, поднялся с циновки и обернулся. Он пересёкся взглядами с Адептом, имя которого едва ли утрудился запомнить при их первом знакомстве после Лунной Охоты. Кажется, он пару раз видел его в компании Гань Юй во время вечерних собраний в главном зале Хулао. — Адепт Сяо, — слабо склонил голову он. — Прошу прощения за задержку. Теперь я могу заступать на дежурство. Должно быть, Сяо так долго сверлил взглядом стену, вяло раздумывая над письмом Тао Ганя, что перестал следить за счётом времени. Кратко склонив голову в ответ, он поблагодарил Адепта, имя которого так и не пришло к нему на ум, и в последний раз взглянул на девочку. — Давно вы стали снимать с неё талисманы? — спросил он перед уходом, уже почти стоя у выхода из пещеры, и Адепт неопределённо повёл плечом. — Не то чтобы. По два в неделю обычно убираем, но если её в жар бросает, то возвращаем. В последнее время всё указывает на то, что она может держаться и без них. Творец Гор думает, что она не просыпалась как раз из-за талисманов, якобы её тело привыкло полагаться на их помощь. Сяо издал краткое мычание и, попрощавшись, покинул пещеру. Время клонилось к обеду — если повезёт, он сумеет застать кого-то из Хранителей в Хулао. Когда он пересёк порог своей комнаты, Тун Цюэ внутри уже не было. Возможно, он успел немного отоспаться и поспешил исчезнуть, чтобы лишний раз перед своим шисюном не краснеть — впрочем, Сяо сомневался, что Тун Цюэ вообще способен на это. Бросив свиток Тао Ганя на стол, он собирался уже было развернуться к выходу, как скрипнула дверь. — Шисюн, помоги мне тут, — чересчур бодро для того, кто до сих пор пах байцзю, воскликнул Тун Цюэ, и Сяо отодвинул дверь пошире и отошёл в сторону. Его шиди вплыл в комнату, в обеих его руках плескался какой-то суп в глиняных мисках, а подбородком оказалась зажата горелая лепёшка. Его волосы торчали во все стороны, а расхлябанный хвост съехал набок. — Урвал для нас лотосовый суп, только без мяса. И лотос маринованный. В общем, на вкус почти наверняка какой-то ужас, но выбирать не приходится, да? Тун Цюэ опустился на кровать и скрестил ноги, прежде чем передать вторую миску Сяо и зачерпнуть полную ложку мутноватой воды. В воздух взметнулся едва заметный пар, шиди проглотил суп с громогласным хлюпаньем. — Да, я прав, это ужасно. Приятного аппетита. Сяо опустил взгляд в свою миску. Кружок коричневого от маринада лотоса вальяжно поплыл к противоположной стенке из глины, стукнулся о неё и отправился обратно. — Откуда ты его взял? — А, ты их не запомнил всё равно, — отмахнулся Тун Цюэ. — Но всё в порядке, это здесь готовили. Ли Тинтин и Жу Мэй, если вдруг в памяти откликнется. Сяо помолчал несколько секунд, мысленно разбивая услышанные имена на части, пытаясь вычленить из них воспоминания, где он мог их слышать. Тун Цюэ снова захлюпал супом. — Не откликнется, — пробормотал он и зачерпнул немного супа под хохот своего шиди. Он боялся, что лотосовый суп обернётся для него стойкой тошнотой так же, как рисовые лепёшки госпожи Линь. Благо, после того, как он проглотил ложку супа, чувствовал он только соль соевого соуса и кислоту разваренного помидора. — Как там твоё дежурство прошло? — спросил Тун Цюэ, когда в его тарелке остался только надкушенный лотос. Сяо неопределённо повёл плечом. Кажется, его шиди вовсе не до конца спал в коридоре. Либо он знал о графике, но забыл рассказать. — Девочка понемногу просыпается. Наверное, стоит навестить её мать. Узнать, ждёт ли она её всё ещё. Тун Цюэ фыркнул. — Да ждёт, конечно. Только, слышал, она больше не живёт там, где мы видели её в последний раз. — И где же тогда? — Поговаривают, её часто видели неподалёку от Дома цветов, — протянул Тун Цюэ, ворочая ложкой по дну миски. Из недоеденного лотоса выходили остатки воды. — Кто знает, может, и мы найдём её там? Сяо ни разу не сомневался в способностях Тун Цюэ собирать слухи по всему королевству; иногда это было полезно, бесспорно, но сейчас он сомневался, что им действительно стоит воспринимать их всерьёз. — Не думаю, что репутации Адептов поможет наш визит в квартал удовольствий, — медленно проговорил он, и Тун Цюэ отмахнулся. — Ты преувеличиваешь. Там генералы иногда дипломатические встречи проводят, это в порядке вещей! В Доме собраний говорят, на одну из таких даже господина Моракса приглашали, но он отказался. — Потому что его позвали в Дом цветов. Где эти самые генералы потом с девушками развлекаются. Тун Цюэ громко вобрал воздух, будто собирался горячо возразить, но быстро передумал и закрыл рот. Всё происходящее отчего-то казалось Сяо до омерзения скучным, причём с самого начала дня, хотя, казалось, именно так и прошёл весь предыдущий год. Если у него появлялось свободное время, он проводил его, праздно шатаясь с Тун Цюэ по горе Хулао, тренируясь с другими Хранителями или занимал себя чем-то, что в корне своём было обычной работой, какой занимались все Адепты — поддерживал мало-мальский порядок в обители, готовил, когда приходила его очередь… Он не помнил, чтобы такой образ жизни казался ему тягостным когда-либо, но сейчас больше всего хотелось вырваться из непрекращающейся череды обыденности. Не во вред чьей-либо репутации, конечно. Иначе сам предложил бы Тун Цюэ наведаться в квартал удовольствий, чтобы проверить правдивость слухов, которые его шиди старательно собирает по всему королевству. Быть может, всему виной его регулярные ночные вылазки к Венти. Не то чтобы его визиты отличались от тех времён, которые они проводили в Цинцэ: в его сне они по большей части разговаривали, хотя к этому моменту все темы должны были исчерпать себя, изредка Венти показывал ему краткие фрагменты старой жизни, когда был ветром под куполом Декарабиана. Ещё реже он показывал Сяо воспоминания о дальних краях — только те, которые въелись в память больше всего. Не покидая телом Ли Юэ, он побывал в глубоких ущельях Натлана, в бескрайних вспаханных полях Снежной, на крошечных островах Инадзумы, на поверхности спокойных морей Фонтейна — даже в причудливой листве Сумеру. Быть может, поэтому сегодня, когда он случайно уснул в своей постели и не побывал во сне Венти, настойчиво затрещало в голове понимание, насколько однообразной была его нынешняя жизнь? Он не любил вспоминать ту ночь в Чэньюй, когда они с Хранителями перевернули чайные поля вверх дном, но отчего-то захотелось вновь испытать нечто подобное. Убедиться, что он выдумывает, и жизнь его не настолько тоскливая, как он себе её представил. — Давай тогда в столицу наведаемся, — заговорил Тун Цюэ вновь. — У того старьёвщика были такие красивые чарки для вина. Глазурные. А раз вечереет, то после и Ми Ну с Фа Нань из Дома собраний заберём! Сяо безразлично повёл плечами. — Вымойся только сначала, — сказал он. — А то в комнату сначала заходит запах вчерашней попойки, и уже потом ты. Тун Цюэ заверещал со смеха, мелко закивал и покинул комнату так быстро, что сначала скрипнула за ним дверь, а затем лицо Сяо огладил ветер, поднявшийся от вскочившего с постели шиди.

***

— И что произошло потом? — спросил Венти, едва ли бросив в его сторону взгляд. Он вышагивал по золотой крыше стены внутреннего двора дворца Гуйли, разведя руки в стороны больше из понимания, что так делают люди, нежели из попытки балансировать. Под его ногами скрипела черепица. Сяо пригляделся — вокруг Венти скользили потоки ветра в бесшумной поддержке. Сам он смотрел на него снизу вверх, изредка теряя его из виду из-за пышных сосен. Понимал, что во сне его вряд ли поддержат ветра, если он потеряет равновесие и сверзится со стены. — Он все равно решил зайти в Дом цветов, — выдохнул Сяо и услышал тихий смешок. Венти шагнул к ребристому карнизу и опустился на корточки. Он не касался пятками черепицы; любой на его месте давно бы свалился со стены и переломал ноги. — Не спрашивал, знает ли он её имя вообще. Я сказал, что подожду его на торговой площади. А там Ло Фу опять надрывается. И не один. — Он привёл друзей? — склонил голову Венти и протянул к нему руку. Приподняв подол одежд, Сяо шагнул было на молодую траву, но стопой словно опустился в речной ил. Он хорошо помнил это ощущение, поэтому так сильно, как только смог, выпрямил спину и продолжил подниматься по воздуху. Он не сводил взгляда с Венти, с того, как он вёл пальцами, будто перебирая струны эрху, которую никогда не держал в руках. Вокруг него сгустился лунный свет. Сяо опустился на карниз рядом и выдохнул, сгорбившись. Он не помнил, когда в последний раз позволял себе расслабить спину. — Вряд ли это его друзья, — заговорил он тихо. — Скорее, завсегдатаи «Дома Пяти Блаженств». Чуть больше десяти человек. И они действительно слушали, что говорил Ло Фу. Он помолчал немного, опустив взгляд на траву, в свете луны казавшуюся чёрной, и развернул кисть, когда Венти взял его за руку. Они сплели пальцы; ладони Венти казались обжигающе-горячими. — Я боюсь, что в один день их будет гораздо больше. — Чжун Ли пытается с этим что-то сделать? Сяо неопределённо качнул головой. — Не знаю. Гуннхильдр прислала повозки с помощью. Там еда, которая долго не портится, тёплая одежда, лекарственные травы… Адепты всё раздали, но этого недостаточно. Всё, что мы можем — это начать закупать хотя бы зерно у других королевств, но господин Моракс считает, что мы останемся в долгу, который не сможем оплатить. Похоже, мы начинаем торговые отношения с Мондштадтом только потому, что Гуннхильдр первая предложила. Венти чуть склонил голову. — Но ведь предложил первым Чжун Ли, — протянул он недоверчиво. — Незадолго до моего отбытия из Ли Юэ. Я помню это. — И об этом забыли на год, — поджал губы Сяо. — Гуннхильдр просто первая вспомнила. Венти медленно выдохнул. Задрав голову к звёздам, он помолчал немного, а затем прикрыл глаза. Всё вокруг них расплылось, и Сяо показалось, будто он начинает падать, но не успел даже испугаться: падение плавно замедлилось, и в следующий миг он оказался посреди залитого лунным светом луга где-то в Мондштадте. В его спину врезались стебли диких цветов, а носа коснулся запах свежескошенной травы откуда-то неподалёку. Он даже не понял, где именно находится, но отчего-то это место тут же ему понравилось. Возможно, потому, что его щёку защекотали чужие тёмные волосы. — Я уверен, что в скором времени эта история закончится для всех благополучно, — произнёс тихо Венти, склонившись над ним. — И хочу, чтобы хотя бы здесь ты мог отдохнуть. Чтобы тебе было здесь хорошо. — Мне хорошо, — в тон ему отозвался Сяо и тут же шумно вдохнул, когда Венти коснулся его губ своими. Возможно, то была ещё одна причина, по которой Сяо предпочитал сон Венти своей повседневности. То, как разбивается о его кожу чужое дыхание, как ладони скользят по мягкой рубахе и осторожно приподнимают полы, чтобы коснуться горячей кожи, как грудь сдавливает от веса другого тела, как щёки горят, а в животе что-то щекочет — голова готова пойти кругом от осознания, насколько сильно он скучает по всему этому. Когда кожу за ухом прихватили зубами, внутри него стрельнуло, а с губ сорвался звук, который ещё год назад он называл постыдным, но здесь отчего-то казался закономерным, затерявшимся в луговых цветах и смешавшимся с ночным воздухом. Гораздо позже, когда он перебирал пальцами мягкие волосы, тонкий звон в голове показался совсем далёким.