Человечьи важности

                   Утренние лучики робкого осеннего солнца пронзали серо-голубой ковёр облаков и освещали Ла-Сьоту. К пению пташек и шелесту рыжей резной листвы теперь присоединился также гул проезжающих по дороге машин и разговоры суетливых горожан, спешащих на работу. Солнечный свет пробирался и в ванную юноши по имени Микаэль, в которой я просыпался от крепкого сна. Из-за вчерашнего стресса и переизбытка эмоций я и не заметил, как уснул прямо в человеческом жилище.       Вода в ванне уже остыла. Человека слышно не было — видимо, он ещё спал. Я потянулся, чтобы размять тело, и хотел положить хвост на бортик ванной. Но ко мне быстро пришло осознание факта, в который было трудно поверить.       Сначала я просто замер и молча пялил на две человеческие конечности, выглядывающие из воды. Затем я потрогал их руками и убедился в том, что это мои ноги.       Наверное, мой крик был слышен всему району и в ванной чуть не разбилось зеркало, а с полок почти попадали шампуни. Я вцепился руками в бортики ванной, слушая, как в ушах отдаётся барабанным стуком собственное сердцебиение, ощущая, как лёгкие вот-вот разорвутся на куски из-за быстрого дыхания.       Почти сразу в ванную ворвался Микаэль. Мы встретились взглядами: я смотрел испугано, он — вопросительно. — Ты чё орёшь? — Он опустил взгляд на ноги, торчащие из воды. Быстро подошёл к ванне и схватил мою стопу, осматривая, — Твою мать! Это что вообще?! — Я-я не знаю… Я просто проснулся и… И вот… — Мне трудно было подобрать слова. Я дышал часто и нервно. Казалось, что даже вены пульсируют из-за сильного сердцебиения.       Микаэль схватился за волосы и обильно выругался. Он рухнул на табуретку, стоящую рядом, да так резко, что та чуть не сложилась под ним. — Пиздец… пиздец блять… ну за что… Ну за что же мне это всё!       Я пронзил Микаэля взглядом, полным ненависти и отвращения. Если бы не этот человек, то ничего бы не случилось. Я вновь опустил взгляд на ноги. Пошевелил пальцами, согнул колени, разогнул. На моих бёдрах блестела влага, а ко мне в голову закрадывалась одна очень противоречивая мысль.

Я могу ходить.

      Сколько лет я грезил о том, чтобы хоть раз попасть на сушу к людям? Я веками наблюдал за их жизнью, словно из аквариума. Я будто смотрел через окно на мир, который создан не для меня, в котором мне не суждено было появиться на свет. Я рисковал жизнью, чтобы изучать их; годами я собирал любую информацию, связанную с ними. Во снах мне виделась не прогулка по коралловому рифу, не мамин обед, не морская капуста, не волны, не игры с рыбками. Мне снились ноги. Такие же, как у людей. Я мечтал об этом.       Пока Микаэль думал о том, как ему прилетит от начальства, я взял всю свою русаличью волю в кулак и взялся сильными руками за бортики ванны. Затем я подтянулся, и… упал спиной прямо на плитку. Было больно! Но я не планировал сдаваться. Я принял сидячее положение и пронзил взглядом свои нижние конечности, которые мне ещё предстояло приручить.       Микаэль, услышав глухой шлепок об пол (который был вызван моим фееричным падением из ванны), вскочил с табуретки и рывком схватил меня за плечо. — Ты чё творишь, лосось?! Захотел черепушку проломить об кафель?       Я времени зря не терял, и впился руками в его ночнушку, подтягиваясь. Однако встать я не мог. Приобретенные конечности казались ватными и не хотели слушаться. Микаэль схватил меня под бок. — Блять, ты же мокрый! — Хватит орать! Поставь меня на ноги!       Микаэль явно был не рад этой идее, но что ему оставалось делать? Он покрепче обхватил мою грудь и приподнял. — Ноги напрягай!       Я послушно напрягся, и — ура! — у меня получилось встать. Оказалось, что я был на полголовы выше Микаэля и в два раза шире него. Мне понравилось чувствовать себя другим! Я осмотрелся, жадно цепляясь за каждый предмет, разглядывая всё с нового ракурса. — Только не вздумай шагать! Скользко же. Так, подожди, я сейчас… — Он метнулся к шкафчику, достал оттуда большое полотенце и сначала вытер мои волосы, а затем и всё тело, после чего обмотал полотенце вокруг меня, — Ебануться… ебануться… — Бормотал он словно в бреду и ругался себе под нос.       Я взглянул в дверной проем и увидел множество новых предметов в других комнатах человеческого жилища. Всё сильнее и сильнее разгоралось во мне желание изучить каждую непонятную штучку, потрогать, попробовать на вкус. И всё глубже в сознании терялась мысль о том, что в океане меня ждёт семья. Перед моими глазами был открыт новый мир — мир, о котором я грезил всю свою сознательную жизнь. Мир, полный приключений. — Научи меня ходить, — Я строго взглянул Микаэлю в глаза. Он такой новости не обрадовался. На его лице, бледном от ужаса и непонимания, отражался весь спектр негативных эмоций: страх, разочарование и злость. — Нет, ну как же так, так же нельзя… — Его взгляд бегал по комнате. Он выглядел напугано. Я выглядел уверенно и в какой-то мере устрашающе. Мы поменялись местами — мне это нравилось. — Я тебя сейчас сожру, — По моему хищному оскалу и торчащим клыкам можно было легко понять, что изменилась только нижняя часть тела. Я всё ещё был способен расчленить человека и съесть. Хотя я был вегетарианцем, Микаэль этого не знал, поэтому я испытал приятное тепло в теле, когда выражение его лица мигом сменилось от моих угроз. — Держись за мои плечи. Крепко. Да, вот так, а теперь медленно перемести вес на одну ногу, а вторую заноси вперёд.       Я внимательно слушал инструкции Микаэля, впитывая новую информацию, как губка. Обучение давалось мне легко, и спустя всего несколько минут я уже почти уверенно шагал. Тесная обстановка ванной комнаты сменилась широким и светлым пространством кухни. Моё внимание привлекал каждый предмет: столовые приборы, мебель, картины и, разумеется, вид за окном, из которого была видна родная гладь моря. Однако на ней мой взгляд долго не задержался — всё-таки вода была мне привычна, а сейчас мне хотелось рассматривать новые вещи.       Микаэль посадил меня на стул, а сам сел рядом. Он всё ещё выглядел опечаленным и раздраженным. — Чёрт, вот же… с вами одни проблемы, сраные русалки… — Бормотал он себе под нос, как вдруг его монолог был прерван стуком во входную дверь.       Грозный взгляд Микаэля медленно настиг меня. Он наклонил голову вниз и снова смотрел на меня исподлобья. Его густые, чёрные как уголь брови нависли под глазами. Жест был убедительным, потому я сразу замолчал, выжидающе рассматривая его образ. — Двинешься с места или издашь хотя бы звук — убью. Селёдку под шубой из тебя сделаю. Кильку в томате. Икру, сука. Ты меня понял?       Я не стал спорить с Микаэлем о том, что икру он из меня ну никак не вытащит; я лишь проводил его взглядом и прислушался. Входная дверь открылась, и из коридора послышался тонкий женский голос. — Привет, Микаэль! — Эмма… — Микаэль звучал робко и малость ошарашенно, — Ты зачем пришла? Извини, я сейчас не могу тебя принять, у меня тут по работе гости… Может, вечером сходим куда-нибудь?       Девушка мило захихикала, как куколка. — Нет, что ты, я не за этим. Вот.       Я услышал шорох ткани. — Это моя рубашка? — Да, я сегодня убиралась в кладовке и нашла её. Думаю, тебе она нужнее. — А, спасибо…       Пауза. Девушка снова заговорила, уже менее весело. — Ты выглядишь неважно, всё в порядке? — Я? Аа… да, конечно! Просто с работой сейчас лажа, даже постричься не успеваю… — Похоже, не только постричься, ещё поесть и поспать, — Она по-доброму хохотнула, — Ладно, не буду отвлекать от работы. Пока-пока! — А, ага…       Спустя время Микаэль вернулся ко мне на кухню и кинул куда-то в угол рубашку. — А кто это был? — Блять, тебе какое дело? Заткнись уже, а? Свалился, блять, на мою голову, ещё и рот открываешь. — Хватит уже делать из себя жертву! — Я был не менее зол, чем он, и сердито скалился. — А кто я по-твоему, если не жертва? Тебе-то небось всё всегда на блюдечке с голубой каёмочкой достаётся! А здесь надо ебашить, ясно? — Это не значит, что ты должен срываться на мне! Мне тоже нелегко приходится! — Да ты чё? Ой-ой-ой, блять, какой бедный. Да тебя даже специально решили переселить в другой водоём, сделать тебе ахуенно, а ты ещё и жалуешься! — Да так я тебе и поверил… — Процедил я сквозь зубы и опустил взгляд в пол. Я задумался о том, что, чтобы продолжать исследовать это место, мне придётся подружиться с Микаэлем. Потому что он — мой ключ, моя дверь в этот новый мир.       И для достижения своих целей нам обоим придётся постараться.       День продолжал быть насыщенным. Я гулял по дому и трогал всё, что видел, кое-что даже пробовал на вкус, чем вызывал у Микаэля недовольство. Он же в свою очередь иногда давал свои комментарии. Я удивлялся всему, о чём он говорил: физика, химия, биология — это всё было для меня в новинку. В морском мире не существует науки. У нас это зовётся магией.       Вечером Микаэль проводил меня обратно в ванную. — Тебе придётся спать здесь, — Он открыл кран с водой. — Почему? Я хочу спать на кровати вместе с тобой. — Нет, придурок, ты воняешь рыбой. Я не буду с тобой спать. И вообще, я надеюсь, что ночью твой хвост вернётся на место, и всё будет нормально. — Микаэль раздражённо помассировал переносицу, — Если захочешь добавить тёплой воды, то поверни кран вот сюда. Я спать.       Он ушёл, выключив в ванной свет и оставив меня совсем одного наедине со своими мыслями. Я вытащил руки из воды и увидел, что кожа на моих пальцах странно скукожилась. Похоже, она выталкивает влагу, а это значит, что вода в больших количествах теперь мне не требуется. Я задумчиво хмыкнул. А что, если…       Когда на город окончательно опустилась полуночная мгла, а за окном уже не было слышно ничего, кроме завывания осеннего ветра, я босиком вышел из ванной комнаты, оставляя на полу мокрые следы. Моей целью была комната Микаэля и кровать, о которой я наслышан уже давно. Тишину дома нарушали не только мои шаги. Подойдя к спальне, я также услышал бормотание. Я зашёл в комнату и увидел, что Микаэль говорит во сне, что вогнало меня в лёгкий ступор; я обождал, пока юноша утихнет, и только после этого осторожно подошёл к кровати, невесомо присаживаясь рядом. Мой взгляд упал на тонкие плечи Микаэля, которые в лунном свете казались ещё более бледными, чем они были на самом деле. Но меня зацепил не цвет его кожи, а то, что торчащие из-под одеяла плечи мелко подрагивали. Я с замиранием сердца смотрел на юношу. Мне оставалось только догадываться о том, что ему снится.       Я засыпал, смотря в потолок и думая о том, каким же себя покажет завтрашний день, и какие ещё приключения он мне уготовил.       В маленьком портовом городке Франции Ла-Сьоте начиналось утро. Солнце лениво поднималось из-за водной глади и скал, окрашивая верхушки деревьев и крыши домов в насыщенные тона. Розовые облака сладкой ватой укрывали светло-голубое небо. Землю устилал разноцветный ковёр листьев.       В тот день меня разбудило отнюдь не пение птиц и не гул машин. Меня разбудил крик Микаэля.       Он, вцепившись руками в простыни, широко распахнул глаза. Его тощая грудь то вздымалась, то опускалась от тяжёлых вдохов и выдохов. У меня зазвенело в ушах. Я подскочил в кровати вместе с ним. — Ты чё орёшь? — А ты здесь чё забыл?! Я тебе сказал спать в ванной! — Микаэль немного смутился, поняв, что я слышал его крик, но это не помешало ему злиться на меня.       Человек в спешке спрыгнул с кровати и начал куда-то собираться. Он натянул на худое тело рубашку и протёртые джинсы, затем попытался расчесать запутанные волосы расчёской, что не дало никаких результатов, потому юноша выбросил её в какую-то кучу одежды на полу. Я тоже вскочил с кровати и удивлённо на него уставился. — Ты куда? — Бля, тебе какая разница? — Он пронзил меня хмурым взглядом, — Надо кое-куда сходить. Ничего не трогай без моего ведома, ясно? Если я вернусь и увижу, что ты что-то сломал — прибью на месте, пиздюк, понял меня?       Я уже хотел показывать клыки и шипеть, но вспомнил, что, чтобы наладить отношения с моим человеком, мне, вообще-то, нужно быть сдержаннее. Это, конечно, сильно противоречило моему упрямому характеру, но я стиснул зубы и спокойно спросил: — Можно я с тобой? Я хочу посмотреть мир. — Нет, — Отрезал Микаэль и вылетел в коридор. Он накинул пальто и сунул в карман кошелёк и сигареты. Я побежал за ним. — Но если ты не возьмёшь меня с собой, то я убегу и потеряюсь, а, может, вообще умру где-нибудь. И что тогда с тобой сделает начальство?       Микаэль замер. Он медленно развернул голову в мою сторону. В бездонных тёмно-карих глазах читалось недовольство и злость. Губы сжались в бледную полоску. Он сжал руки в кулаки, выругался и распахнул шкаф. — Ты сраный манипулятор, русал! — Микаэль достал для меня какую-то осеннюю куртку и попытался нацепить на меня, но она даже не застегнулась. Маленькая, — Нихера у тебя габариты…       Микаэль долго копался в шкафу. В итоге мой осенний образ состоял из шапки-ушанки, растянутой футболки, куртки, вязанного шарфа, спортивок и кроссовок. В моде я ничего не понимал, но что-то мне подсказывало, что выгляжу я нелепо. Однако меня это ни капли не расстроило — наконец я выйду на улицу и увижу город во всей его красе!       Вскоре мы выдвинулись в путь. Кожу слегка холодил октябрьский прохладный ветер, несущий рыжие, мокрые листья. Я то и дело наступал в лужи, разглядывая причудливое круглое лицо в отражении. Мимо проходили люди с терпкими и приторными запахами — я стремился распознать и запомнить каждый непривычный аромат. Всё в людском месте для меня было ново: невысокие постройки, дороги, машины, даже кошки и собаки. С распахнутыми от любопытства глазами я поглощал новые знания, любуясь достижениями человеческой цивилизации.       Иногда я возвращал взор на угрюмое лицо Микаэля. Время от времени он подносил к сухим губам сигарету и затягивался густым, едким, неприятным для меня дымом. Второй рукой он держал меня за ладонь, чтобы я не отставал и не терялся. Чёрные волосы мужчины развевались на ветру, оголяя румяные, замёрзшие уши и бледную шею, усыпанную родниками, словно тусклыми звёздами. Каждое движение Микаэля вызывало у меня интерес. Я думал о том, что, возможно, это последние моменты, когда я нахожусь так близко к человеку в безопасной обстановке. Наверное, мне стоит наслаждаться?       Из собственных мыслей меня выдернул его грубый голос. — Мы на месте, — Микаэль затушил сигарету. Я со всей заинтересованностью проводил взглядом падающий в урну окурок. Зачем люди курят?       Впрочем, у меня ещё будет время об этом спросить. Я поднял взгляд на большущую надпись в самом верху здания, к которому привёл меня человек: «Кинотеатр».       Но читать я не умел. — Где это мы? — В кино, — Без подробностей ответил мужчина. Будто бы я мог знать, что это…       Внутри было тепло. Микаэль снял с меня верхнюю одежду и отдал в гардероб. Я мгновенно учуял новый аромат. — Как сладко пахнет… — Протянул я с трепетом. — Здесь нельзя никого есть, — Процедил Микаэль сквозь зубы и снова небрежно схватил меня под руку, — Пошли! — Подожди, я хочу вот это!       Капризно хмыкнув, я указал пальцем на лавку с попкорном. В этот момент мне показалось, что человек хочет заткнуть мне рот. — Какого чёрта ты орёшь? — Микаэль долго испепелял меня взглядом. Однако против моего избалованного характера и щенячьих глазок пойти не мог никто. Человек ощупал карманы и со вздохом вынул кошелёк. Смирившись, он всё-таки купил мне заветную сладость. Я без промедлений опробовал непривычную пищу. Как только попкорн попал мне в рот, я почувствовал, как на языке тает карамель. В моей голове словно раскрывались бутоны наслаждения! Ещё никогда я не пробовал нечто настолько приторно сладкое, но при этом хрустящее. Я с удовольствием усердно пережёвывал попкорн. Микаэль только вздыхал, отдавая за это ведёрко последние деньги. — Невероятно! Люди — просто волшебники! Как можно было изобрести нечто поистине вкусное? — Поражался я, впихивая в зубастую пасть очередную горсть карамельного попкорна. Микаэль ничего мне не ответил, лишь в который раз закатив глаза.       Не успел я и глазом моргнуть, как мы оказались в большом, тёмном кинозале. Человек посадил меня рядом с собой на удобное красное кресло с номерком. Передо мной величаво простирался широкий киноэкран, который пока ничего не показывал. — Люди приходят в кино за этим? — Я встряхнул ведёрко с попкорном. — Отчасти, — Фыркнул Микаэль, — Мы сейчас будем фильм смотреть. Постарайся вести себя тихо. Если ты, конечно, умеешь… — А что такое фильм? — Забудь о том, что я сказал. — Микаэль замолчал и напряжённо потёр переносицу.       Совершенно внезапно экран передо мной загорелся яркими красками, а из огромных колонок полилась оживлённым ручьем музыка. Я вжался в спинку кресла, чуть не выронив из рук ведёрко с попкорном. Реснички широко распахнулись, по телу прошла лёгкая дрожь. Казалось, от громких звуков из колонок под моими ногами содрогается пол. Я вцепился в рукав кофты Микаэля и встревоженно взглянул ему в глаза, как бы спрашивая: «Так и должно быть? Всё в порядке?»       В тени зала мне на секунду показалось, как по искривленным губам Микаэля пробежался смешок. Меня наполнило какое-то светлое спокойствие и легкая эйфория. Я искренне улыбнулся, неуверенно возвращая взгляд на экран.       Из колонок прогремел мужской голос, озвучивший название фильма. Оказалось, что мы смотрим мелодраму «Девушка и Вампир». Перед моими глазами заменяли друг друга разнообразные кадры, лица, голоса, музыка. Мне было трудно осознать происходящее: я не понимал, как плоское изображение на экране смогло вдруг стать объемным. Настоящие ли все эти люди? Почему я могу их видеть? Видят ли они меня?       Хотел бы спросить всё это у Микаэля, но он велел мне помалкивать, так что я только молчал пялился в экран рыбьими глазами и впитывал все события, словно губка.       История повествовала о девушке, которая влюбилась в вампира. Она долгое время ухаживала за ним, не зная о его истинной сущности. Однако, когда тайна раскрылась, девушка не смогла принять личность своего молодого человека. — Ты… обманывал меня все эти годы, — Голос с экрана звучал звонко и эмоционально, — Ты чудовище! Не трогай меня, убирайся отсюда!       Каждое слово словно наносило мне новый удар. В носу странно защипало, а в глазах всё помутнело. Я почувствовал, как по щеке скатывается тёплая капелька слёз. Я не знал эту девушку и этого вампира, но почему-то так сильно проникся их историей, что испытывал те же эмоции. Словно на их месте на самом деле был я. В конце истории девушка и вампир полюбили друг друга навеки. Однако это была история с плохим концом. Девушка, которая теперь состарилась до старушки, умирала на руках вечно молодого вампира.       Спустя час или около того мы вышли из кинотеатра. Солнечный свет бликовал на моём мокром от слёз лице. Я посмотрел на по-прежнему безэмоциональное лицо Микаэля. — Почему ты так спокоен? — А почему я не должен быть спокоен? Ничего не произошло, — Он обратил взор на меня и охнул, — Ты чего ревёшь? — Не знаю… — Искренне ответил я, утирая слёзы рукавом куртки. Поразительно, как человечество придумало нечто настолько интересное и захватывающее, как кинематограф. Я восторгался тому, каким чувственным и понятным для меня предстал сюжет на экране. Наверное, нужно было постараться, чтобы создать историю, которой проникнется даже русал. — Это не по-настоящему всё. Не реви. Фильмы как раз и делают для того, чтобы заставлять людей ныть и собирать отзывы, а ты ведёшься, — Микаэль неловко отводил взгляд. Ему было очень не по себе, когда он успокаивал меня. Я обиженно шмыгнул носом на этот некрасивый жест. — Я думаю, что тебе стоит сильнее погрузиться в мир, в котором ты живёшь. Может, то, что я такой открытый — это моё достоинство! — Чем ты более открытый, тем легче тобой управлять, глупая рыбёшка! — Цыкнул Микаэль и взял меня за руку, — Идём.       Он потянул меня за рукав куртки и куда-то повёл. Мне оставалось только в недоумении хлопать ещё влажными ресницами. — Куда? — Мой глуповатый, звонкий голос словно ударил по ушам человека, и он достал из кармана пачку Мальборо. Обхватив сигарету тонкими пальцами, он раздражённо закурил. — Как же с тобой тяжело… — Он грузно выдохнул дым из лёгких, — В кафе.       Я хмуро провожал взглядом чёрные облачка, которые то и дело слетали с человечьих губ и растворялись в октябрьском воздухе, пропитанном запахом мокрых листьев. Очередной вопрос не заставил себя долго ждать, ведь я ещё с начала прогулки держал его в своей рыбьей голове. — А почему люди курят?       Микаэль разомкнул губы, чтобы что-то мне ответить, но не выронил и слова. Кажется, мой вопрос заставил его задуматься. — Не знаю, — Сказал спустя секунды раздумий он и снова затянулся. Меня такой ответ не устроил. — Это вкусно? — Продолжил я, — Дашь мне попробовать? — Это невкусно, и тебе я не дам. Это, вообще-то, денег стоит! Да и для тебя это смертельно, — Он хмыкнул с усмешкой. — А для тебя? — И для меня. — Зачем тогда? — Недоумевал я, рассматривая загадочный свёрток табака, — Зачем люди сами себя отравляют? При том, что это невкусно и денег стоит… — А зачем ты себе украшения в уши цепляешь? Зачем всякую хрень на пляже ищешь?       Теперь задумался уже я. — Ну… я чувствую себя отвлеченным от жизни русалок! — Вот ты и ответил на свой вопрос. — Ты куришь, чтобы от чего-то отвлечься?       Мой вопрос повис в воздухе без ответа. Впрочем, я быстро забыл об этом, потому что мы вошли в кафе, о котором и говорил Микаэль. Здесь было светло — даже светлее, чем у него дома. И пускай широкие окна закрывали кружевные шторы, прямые лучи света с улицы всё равно проникали в помещение, переливающимся ручьём укрывая столики и стулья. Пахло здесь приятно. В этот раз я ощущал больше запахов еды, чем в кинотеатре. Кроме того, здесь также пахло и какими-то цветами. Впрочем, я сразу понял, откуда исходит цветочный аромат, стоило мне опустить взгляд на столешницы, на которых красовались аккуратные, изящные вазы с лавандой.       Микаэль посадил меня за один из столиков у окна и протянул меню — хорошо, что с картинками! Кажется, у меня потекли слюнки. Никогда ещё я не видел такого разнообразия еды! Я был готов купить всё, что было в меню, и съесть за раз. Правда, Микаэль был бы против… — Выбирай то, что тебе нравится, — Сказал он, садясь прямо напротив меня. На его лицо красиво падали лучи солнца с улицы. — Вау! Хочу вот это!       Микаэль сощурился, чтобы разглядеть рисунок, когда я тыкнул пальцем на ежевичное пирожное. — Нет. Дорого.       Я расстроено склонил рыжую голову и продолжил смотреть аппетитные картинки. — М… а ты сам что будешь? — Неуверенно промычал я. — Чёрный чай. — Тебе нравится чай?       Микаэль с раздражением пронзил меня взглядом. — Чё за допросы? Не знаю. Я просто один раз взял чай и не пробовал брать что-то другое. Чай хороший — и славно, а за остальное они наверняка только бабла дерут, а по факту продают какую-то херню. — Ты странный. Не хочешь брать что-то новое… Я бы на твоём месте тут всё испробовал! Давай мы оба возьмём круассан, а если тебе не понравится, то ты просто отдашь его мне? — Это называется постоянство, селёдка на ножках. И это очень надёжная штука. — Микаэль изучил меню, — Ладно, круассаны не такие дорогие. Возьмём их.       Пока Микаэль общался с официантом, я рассматривал его лицо и думал о том, насколько мы всё-таки разные. Он ценит стабильность во всём, а я — рискованный малый, постоянно выдумываю что-то новое. Он — безэмоциональный, холодный, а я — громкий и надоедливый. Микаэль, как по мне, думает слишком много — а много думать иногда бывает вредно.       Когда нам принесли ароматные, тёплые, свежеиспечённые круассаны прямо из печи, я снова взглянул на Микаэля, чтобы понять, как правильно их есть. Человек ловко обхватил круассан пальцами, поднёс ко рту и жадно откусил, пережёвывая. Я последовал его примеру и надкусил булочку. Из сердцевинки полился приторно-сладкий, но от того не менее вкусный шоколад. Я облизнул губы, опять подняв взгляд на человека. Интересно, ему так же вкусно, как и мне?       Я завороженно уставился на молодое лицо Микаэля, внезапно осознав, что он был невероятно красив, хоть и неопрятен. Солнечные лучи освещали его кожу, из-за чего она казалась белоснежной, чистой, словно у скульптуры. Непослушные волосы падали на его лицо, а он каждый раз забавно встряхивал головой, чтобы они не мешали. Я с упоением опустил взгляд на бледную, худую шею человека, и заметил очаровательную россыпь родинок, похожих на крохотные чёрные дыры. Сложно было отвести от них взгляд.       Совсем забыв о еде, я снова поднял взгляд на его красивое лицо. Его глаза казались бездонными и тёмными, как пропасть или глубокий-глубокий океан. Будто в этих глазах сконцентрировалась вся тревога, неизведанность, безвыходность. Но я почувствовал где-то глубоко в душе, что с радостью утонул бы в них. Погрузился бы в эту пучину неизвестности, озарил бы её своим светом. И, может, я бы увидел нечто прекрасное.       Люди часто говорят, что глаза — это зеркало души. Рассматривая карие радужки напротив себя, я мысленно соглашался с этим утверждением.       Я вздрогнул от неожиданности, а мои щёки залились лёгким румянцем неловкости, когда Микаэль неожиданно пронзил меня неспокойным взглядом. — Чё пялишься? У меня шоколад на лице? — Он засуетился и вытер щёку. Я не смог сдержать улыбку. — Нет, — Хихикнул я. Микаэль раздражённо фыркнул. — У меня к тебе дело есть. Это по поводу твоего хвоста.       Совершенно внезапно я почувствовал холод по телу. Мне словно дали отрезвляющую пощечину, из-за чего я всё вспомнил. Вспомнил, как мне было страшно, когда Микаэль привёз меня к себе домой. Вспомнил, как уплывал из дома без мысли о том, что это последний раз, когда я вижу своих родных. До мурашек пробирала мысль о том, что я, возможно, никогда больше не поем мамину еду, не поиграю в прятки с братьями, никогда больше не дам сёстрам заплетать себе косички. А как себя чувствуют они? У младшенькой совсем скоро день рождения. Как же она расстроится, когда узнает, что меня нет рядом. А как сейчас себя чувствует бабуля, которую только недавно тяжело ранили браконьеры? Она едва спаслась, а я? Я не смог. Они все думают об этом.       Я твёрдо решил, что пускай человеческий мир полон красок, здесь я — лишь временный гость, попавший сюда по ошибке. И в тот момент я подумал, что пора закончить визит и вернуться домой. — Мне кажется, что на тебе проклятье, и из-за этого хвост превратился в ноги. Иначе, чем магией, я не могу это объяснить. — Не уверен. Я сомневаюсь, что в ваше время на планете ещё остались заклинатели, способные наложить проклятье такой силы, — Я расстроенно опустил взгляд. — Остались, — Хмыкнул Микаэль, — Моя бывшая девушка была ведьмой или типа того.       Моё тело наполнилось необъяснимым теплом. «Домой, домой, домой!» — вертелось в моей голове. — Это же потрясающе! Давай прямо сейчас к ней пойдём! — Ммм, пожалуй, нет. Сейчас не время.       Я замер и в недоумении уставился на Микаэля. Непонимание ситуации постепенно сменялось на обиду. — Почему сейчас не время? — Потому что я не могу.       Я нахмурил брови. Мои губы сжались в недовольном выражении. — Почему? — Я настырно продолжал добиваться ответа. С каждой фразой Микаэля во мне разгорался пожар злости. — Тебя ебать не должно, — Спокойно, без единой эмоции ответил он. Но эта его реплика словно подлила бензина в огонь. Я взорвался. — Неужели ты боишься поговорить с собственной бывшей? Это же просто смешно, Микаэль! Возьми себя в руки и сделай это! Это важно и для меня, и для тебя. Так почему ты ведёшь себя, как слабак?       Казалось, мой взгляд вот-вот прожжет дыру в его безэмоциональном лице. Однако Микаэль был непоколебим. Он только медленно, зловеще посмотрел мне в глаза. Молчание давило на меня. Внезапно вместо яростного пса я почувствовал себя щенком, который очень крупно напортачил. Я замолк, виновато опуская взгляд в пол.       Микаэль, всё так же не проронив и звука, встал с места, оплатил счёт и пошёл к выходу. Я шокировано распахнул глаза и вскочил из-за стола. Ко мне во всей мере пришло осознание того, что без него я здесь — ничтожество. Я и правда временный гость в этом месте, но кто говорил, что меня примут с распростёртыми объятьями? Я попал в мир, в котором мне угрожает множество опасностей. Мои руки мелко задрожали, и я ломанулся вслед за Микаэлем, как ошпаренный. И несмотря на то, что я до сих пор не до конца освоил бег, у меня, к счастью, получилось его догнать. В тот же миг меня накрыло спокойствие, словно с сердца убрали огромный камень. Земля под моими ногами будто стала крепче. Люди вокруг меня уже не казались такими пугающими.       Микаэль неаккуратно схватил мою ладонь и грубо подтащил ближе к себе, чтобы я не отстал. Он одной рукой достал из кармана пачку сигарет, ловко вынул одну и привычно закурил, смотря высоко в небо.       Мы благополучно добрались до дома Микаэля. Весь оставшийся день мы провели молча. Хотя, кажется, моему человеку это никак не мешало. Даже наоборот — мне показалось, что он чувствует себя спокойнее. Весь вечер он был занят работой в компьютере. Он только работал, работал, работал и раз в час закуривал сигарету прямо в комнате. Клацанье по клавишам клавиатуры сводило с ума. Запах дыма в помещении не давал даже нормально вздохнуть. А Микаэль всё сидел за столом на своём местами рваном офисном стуле и со скрипом покачивался туда-сюда, непрерывно пялясь в серый монитор.       Мне не оставалось ничего, кроме как наблюдать за этой идиллией. Но, очевидно, в какой-то момент мне надоела эта удручающая картина, потому я встал с места и вышел из комнаты, чтобы осмотреть жилище человека.       Обустроено оно было совсем уж небогато. Пустой коридорчик, в котором одиноко горбилась вешалка ещё с доисторических времён; небольшая кухонька, в которой помещался только крохотный, неудобный столик и плита с холодильником; ванная комната, мне уже знакомая, заставленная пустыми бутылочками и упаковками; спальня, в которой одиноко ждала своего хозяина кровать, а в углу непримечательно стоял рабочий стол, за которым и сидел сейчас Микаэль, и комод для одежды. Это были все комнаты, в которые я смог попасть. Но была так же одна дверь, запертая на ключ. Как бы я ни пытался дёргать ручку, никак не мог войти в загадочную комнату. Спустя несколько попыток даже Микаэль крикнул мне из спальни, чтобы я «заткнул жабры и не мешал ему работать». Во мне проснулось любопытство, а вместе с ним — небольшая тревога. За дверью может быть что угодно — начиная развратными приборами, заканчивая хвостами русалок. Последний вариант мне совсем не симпатизировал. И всё же, я решил пока не спрашивать Микаэля об этом. Наверное, у него и так сейчас достаточно проблем.       Я бродил по дому, иногда читал журналы из ванной комнаты и смотрел в окно — так время и пролетело аж до вечера. Микаэль, наконец, вышел из своей каморки, называемой спальней, с хрустом изогнулся в спине, потянулся, а затем пошёл на кухню. Я был рад наконец видеть его не работающим, и поэтому решил вместе с ним сесть за кухонный стол.       Микаэль налил чаю нам обоим и, сгорбившись, начал пить почти что кипяток. Я же молча перемешивал ложкой крупицы сахара на дне чашки. В кухне повисла тишина. Тишина, которая вновь давила на меня. Глубоко вдохнув, я всё же решился завязать разговор. — Кхм, Мика… — Чё за дурацкое прозвище?       Я вздрогнул и стыдливо поджал губы. Чёрт, никогда ещё не чувствовал себя настолько нервным — что со мной делает этот человек? Мне хотелось подобрать какие-то особенные слова, хотелось не ранить его и расположить к себе. Я чувствовал себя жалкой рыбёшкой, которую по ошибке выкинуло на берег. Странно. Никогда раньше я таким не был… — Извини, тебе не нравится? — Мне всё равно.       Он замолк, будто между нами и не произошло никакого диалога, и снова сделал большой глоток чая, обжигающего горло. Микаэль смотрел в никуда, о чём-то думая. А я только пытался понять, что у него в голове. — Микаэль, слушай… — Блять, ты не можешь спокойно попить чай? Отъебись, а? Мне завтра на работу, я хочу хоть немного отдохнуть.       Я закрыл глаза и собрался с мыслями. Мне нужно было сейчас отгородиться от его слов. Мы оба упрямые и самовлюблённые до чёртиков, но я просто обязан сделать первый шаг. Потому что… Не знаю почему. Я чувствую нечто родное в этом человеке. И если я хочу увидеть мякоть, то я должен хоть немного расколоть скорлупу.       Я сжал руки в кулаки и уверенно посмотрел прямо в его карие глаза. — Я хотел попросить прощения. За то, что постоянно приношу проблемы. Прости, я не замечал этого, — Я нахмурил брови — не то жалостливо, не то обиженно, — И ты прав. Без тебя в этом мире я как морская черепаха на суше.       Микаэль долго молчал, словно как робот обрабатывая все сказанные мною слова. В его тусклом, почти безжизненном взгляде я заметил каплю удивления. Возможно, это даже был стыд. — …и без панциря, — В итоге добавил он и вздохнул, поднимаясь со стула и подходя к раковине, чтобы помыть кружку, — Ладно, забей. Всё нормально.       Я чувствовал, что человек хочет что-то добавить, и потому боялся даже вздохнуть. Я только в ожидании продолжения сверлил взглядом его худую спину. — Я тоже виноват. Не бери в голову всё, что я говорю. У меня пиздец дерьмовый характер, — Микаэль сказал это очень мрачно. — Не выражайся так. Мне нравится твой характер. Ты очень сообразительный и трудолюбивый. Я даже восхищаюсь тому, насколько ты иногда бываешь спокоен. Мне до этого далеко…       Микаэль не увидел мою светлую, искреннюю, наполненную пониманием и неким обожанием улыбку. Он поставил кружку на место, но не торопился куда-то идти или разворачиваться ко мне лицом — он так и стоял, отвернувшись, словно о чём-то глубоко задумался. — …Ну, ты меня так не хвали. А то зазнаюсь. Пойдём лучше спать. — Хорошо, — Я был невероятно счастлив в тот момент. И я гордился своим человеком, гордился тем, какое он испытание сегодня преодолел. Ведь работа над собой и признание ошибок — это самая тяжёлая работа.       Я встал с места и уже хотел свернуть в сторону ванной, но Микаэль внезапно схватил меня за запястье. Я в недоумении посмотрел в его глаза — а он неловко прятал взгляд и потирал затылок. — Это… ну… я думаю, твой хвост в ближайшее время не вернётся… короче, ты можешь поспать со мной.       Я думал, что ещё счастливее за сегодня я стать не смогу, но предложение поспать в кровати заставило меня чуть ли не прыгать от радости! Микаэль, конечно, привычно пресёк мою энергичность. — Если я из-за тебя не высплюсь, чёрт морской, то выкину на улицу, будешь спать по дворе!       Но меня такое заявление вообще не расстроило. Я только рассмеялся, а Микаэль смотрел на меня, как на глупого. Вот так и закончился этот сумбурный, но эмоциональный для нас обоих день.       Городок накрыла мгла. Люди разошлись по домам, птицы уснули, даже ветер замолчал — всё затихло. И лишь маленькие звёздочки сверкали где-то там, далеко-далеко. Звёздочки, которые казались родными, ведь и в океане, и на суше они оставались одинаково недостижимыми и холодными. Через окно лунный свет попадал в спальню и рассеивался белой дымкой, укрывая меня и моего человека неощутимым одеялом. Микаэль лежал, отвернувшись от меня. Его обнажённая грудь плавно поднималась и опускалась — он спал спокойно. Я же не мог уснуть. Всё смотрел в потолок и думал обо всём, что произошло за эти два дня. Снова не получалось побороть противоречия в голове: я так хочу домой, но в то же время мне здесь так хорошо! Две чаши весов — и обе равноценны. В душе незаметной тенью скрывалась тоска по родине, и становилась явной только в тишине, когда я оставался один на один с собственными мыслями.       Так я и смотрел в монотонный потолок, копаясь в собственных тараканах в голове. И, когда я думал, что Микаэль крепко спит, его голос вдруг развеял давящую тишину в спальне. — Слушай…       Я вздрогнул от испуга и посмотрел на его худую спину и на выпирающие лопатки. — Ты не спишь? — Как и ты, — Он отчаянно вздохнул и лёг на спину. Теперь мы смотрели друг на друга, — Я хотел спросить… у тебя имя-то есть?       В полуночной темноте Микаэль не увидел моей нежной улыбки. — В человеческом понятии — нет. Русалки ведь не могут говорить в воде. Мы общаемся на языке жестов. Поэтому друзья называли меня просто рыжеволосым, а семья — старшим сыном. — Ох, так ты старший сын… — Микаэль стал немного грустнее, — Наверное, твои братики и сестрёнки тебя очень ждут.       Я удручённо кивнул головой. Микаэль помолчал ещё пару минут — старался подобрать слова. — …Но мне-то тебя как называть? — Не знаю, но «селёдка» мне не очень нравится, — Я снова натянул улыбку. — Тогда будешь Августом.       С интересом в глазах я склонил голову, словно пёс. — Август — это же название месяца лета? — Это ещё и французское имя, тупица. — А почему именно оно? — Откуда я знаю? Оно… достаточно миленькое. И тебе подходит, — С лёгким смущением ответил Микаэль и всё-таки отвернулся на бок, не выдержав моего любопытного взора, — Всё, спокойной ночи. Мне завтра рано вставать, так что не мешай.       Я послушно замолчал. Август… Я несколько раз губами произнёс это имя, словно пробуя на вкус. И мне оно понравилось. Я понимал настоящую причину, почему Микаэль так меня назвал — я ведь и правда похож на воплощение лета и жары. И позднее от моего человека я узнаю, что так оно и было.       Именно с этой ночи закончилась моя жизнь русала и началась жизнь человека по имени Август.       Утро следующего дня сразу началось с беготни. Меня разбудил назойливый звук будильника Микаэля. Я измученно рыкнул и закрыл голову подушкой. — Эй! — Человек уже вовсю собирался. Пускай торс до сих пор оставался обнажённым после сна, но на ногах Микаэля уже красовались широкие протёртые джинсы, — Ты вставать собираешься или чё?       После того, как в меня прилетела подушка, я всё-таки соизволил открыть сонные глазки. — А зачем мне вставать?.. — Промычал я. Свет из окна ослеплял, и я щурился, разглядывая силуэт Микаэля. — Ты со мной пойдёшь.       Теперь уже я распахнул глаза от удивления. — Погоди, к тебе на работу? К морю?! — Бля, не ори, а то передумаю.       Он открыл шкаф, из которого сразу вывалилась целая гора скомканной одежды. В самом верху кучи мой взгляд притянула розовая женская блузка с кружевным воротничком. Я подумал о том, что вряд-ли Микаэль такое носит. Впрочем, я уже и сам догадался, чья это вещь. Я сел на край кровати, свесив ноги вниз. — Почему ты не отдашь ей блузку?       Микаэль сначала и не понял, о чём я говорю, пока сам не заметил розовую кружевную сорочку на полу. — Ты чё, с дубу рухнул? — Микаэль раздражённо на меня зыркнул. Но почти сразу успокоился и поднял блузку с пола, — Не буду я ей это возвращать… это всё, что от неё осталось.       Я понимающе покивал головой и проводил взглядом блузку, летящую обратно в глубину шкафа.       В целом, мне уже давно стало понятно, что Микаэль — это далеко не самый чистоплотный человек. Чего стоило только то, что он, по ощущениям, расчёсывался в последний раз лет так пять назад. Его одежда была всегда мятая (интересно, почему же?) и пропахшая табаком. Кроме того, в доме обстановка была абсолютно идентичная — гуляя по жилищу Микаэля, я уже не раз спотыкался о брошенные кучи одежды или других вещей. На полу, особенно по углам, толстым слоем легла пыль. В некоторых местах на потолке даже висела паутина. Короче говоря, дом был настолько неубранным, что казался заброшенным.       А Микаэль всё швырял вещи из шкафа, разбрасывая их по всех комнате, в поисках одежды для меня. — Тебе нужно будет надеть маску и кофту с капюшоном, чтобы босс тебя не узнал. Хуй знает, как я буду ему объяснять то, почему пойманная на неделе рыба вдруг обратилась в человека, — Он рассеянно бросил в меня упомянутые атрибуты.       Собрались мы быстро — Микаэль постоянно подгонял меня, потому что «если мы опоздаем на работу, то нас на шпроты пустят». Да и ему собираться долго не надо было — он только напялил на себя чуть ли не рваную рубашку (на полу я увидел ещё две-три штуки таких же как по цвету, так и по состоянию), джинсы и выкурил сигарету. Когда я предложил ему позавтракать, то он снова послал меня куда подальше. Мне стало понятно, почему Микаэль такой худой.       На заре воздух казался слегка морозным. Северный ветер вздымал водную гладь залива, образуя шумные волны. Средь скал прятались птицы — их звонкое пение ручьём разносилось по всему пляжу.       Ла-сьота не очень популярна среди туристов. Этот городок, скорее, тихий, портовый — только для местных. Но несмотря на это пляжи здесь заполнялись с самого утра, правда в полной мере это ощущалось летом, а не сейчас, поздней осенью. Несколько человек стояли на берегу, активно что-то обсуждая. Один из них показался мне подозрительно знакомым. Внутри всё тревожно сжалось, и я нервно схватил Микаэля за рукав пальто. — Доброе утро, босс, — Прохрипел мой человек недовольным басом. — Ооо, кто это к нам явился! — «Босс», лицо которого мне уже было печально известно, лукаво похлопал Микаэля по плечу. Хорошо, что на моём лице была маска, и почти никто не услышал моё хищное рычание — кроме, разве что, самого Микаэля. — Сегодня патрулирование? — Он, всё так же смотря на начальника, незаметно взял меня за ладонь. Сложно описать волну спокойствия, которая в миг накрыла меня с головой.       Босс Микаэля с подозрением сверлил меня взглядом. — А это у нас кто? Подружка, что-ли? — Мужчина расхохотался, и его мерзкий хохот эхом прошёлся по водной глади, — Я то думал, ты до сих пор по своей принцесске горюешь. Ишь, ты! Ну молодец, молодец, — Его лапища снова опустилась на худое плечо Микаэля. Однако он сразу с отвращением её стряхнул. — Босс, к делу. — Всё, всё, понял! Значит, так…       Я внимательно слушал, как начальник объясняет моему человеку план работы. Я честно пытался вникнуть, но запутанные названия сбивали с толку, и я лишь сильнее вжался в Микаэля, провожая странного мужчину взглядом. — Противный какой-то, — Буркнул через маску я. Микаэль обернулся ко мне и стянул маску вниз, освобождая моё лицо. — Все начальники противные, — Он, не отпуская мою руку, двинулся вдоль пляжа, в сторону больших утёсов, — Я в этой сраной конторе уже семь лет пашу. Никакого, блять, повышения. — М… — Я задумался, — Как-то это нечестно. Разве так можно поступать? — Можно тем, у кого есть статус и бабло.       Мы шли по ещё мокрому после ночной росы песку и смотрели вдаль, на розовеющую линию горизонта. По небу умиротворенно плыли облачка, как и кораблики по морю. — А что значит «патрулировать»? — Я глуповато посмотрел на непоколебимое лицо Микаэля. — Ну… Это когда мы ходим по пляжу и ищем раненных русалок или типа того. В общем, докладываем о разных происшествиях. — Русалок… — Я опустил взгляд в ноги и глубоко задумался над словами Микаэля. Для меня было одновременно поразительной, радостной и неожиданной новостью то, что он и правда спасает русалок. Наверное, зря я не верил ему — он, на самом-то деле, очень хороший человек, — М, Микаэль… — Да? — Он, вздыхая и предвидя очередной вопрос, посмотрел в мои слегка потерянные глаза. — А почему ты так ненавидишь русалок? — С искренним непониманием спросил я. — Ой, да это долгая история… не уверен, что ты захочешь слушать. — Мы всё равно гуляем… ну, то есть, работаем. Почему бы нам не узнать друг друга лучше?       Микаэль неловко потёр шею и отвёл взгляд куда-то к морю. — Ну… я отучился в институте на профессию, которая мне нравилась, но она оказалась очень невостребована. Я очень долго пытался найти работу — сначала мне повезло, и я попал на работу в офис крупной компании, — Он сделал паузу, — Где я… познакомился с Эммой. В общем, выперли меня оттуда. Когда я оказался практически на улице, то пришлось искать любую работу, на которую меня вообще могут взять. В итоге я попал сюда.       Я внимательно выслушал рассказ Микаэля и понимающе покивал. — Нелюбимая работа… я понял. Мне очень жаль. — Да ладно тебе… всё не так плохо. Просто со временем помощь русалкам стала рутиной, а в сочетании с низкими зарплатами я начал сходить с ума на этой работе. Но всё дерьмо заключается в том, что я не знаю, куда ещё можно пойти, — Он снова замолчал на какое-то время, а я только с упоением внимал каждому его слову, — Наверное, я просто боюсь, что на новой работе меня не примут и я буду ненужным. Что она окажется ещё хуже той, что есть сейчас.       Мы так и шли по продуваемому берегу моря, держась за руки. Молчаливые паузы в монологе Микаэля прерывали только крики чаек и приятный шум прибрежных волн. — Мика… — Я с грустью посмотрел на него и сжал уже такую родную ладонь сильнее, — Я понимаю твои чувства. Страх — это эмоция, которая помогла человеку создать множество полезных изобретений, сделать множество открытий. — Хм, откуда ты знаешь? — Впервые за всё время я увидел на лице Микаэля нечто похожее на улыбку. По телу прошло непонятное тепло, а в животе словно вспорхнули разом миллионы бабочек. Я почувствовал как кровь прилила к моим щекам, окрашивая их в ярко-алый цвет. Сам удивляясь такой своей реакции на обычную человеческую улыбку, я даже начал заикаться. — Н-ну… мне уже почти двести лет, как-никак. — Так ты у нас старичок, получается? — Микаэль задорно пихнул меня бедром. Я смутился только сильнее. Мне казалось, что щёки уже сводит от этой дурацкой лыбы, которую я никак не могу проконтролировать и убрать со своего лица! Ох, как же я в тот момент надеялся, что Микаэль не увидит моего неоправданного смущения. Но он видел — и это заставляло его смеяться надо мной только больше. — Ладно, ладно, не бзди. Может, расскажешь о себе? А то мы постоянно только обо мне да обо мне… — Кхм… так. о чём бы ты хотел услышать? — Я глубоко вздохнул и отвёл взгляд — чёрт, нужно смотреть куда угодно, кроме его радостного лица, иначе я просто растаю… — У тебя красивые украшения. Я с самого начала заметил их, — Микаэль беззлобно хмыкнул, рассматривая золотые побрякушки в моих ушах, — Где ты их достал? — А, это? Ну, раньше наша, скажем так, русаличья община обитала в водах Испании. Там я познакомился с одной девчонкой… по чистой случайности. — Человеческая девушка? — С заинтересованностью присвистнул Микаэль, — И сколько вам обоим было лет? — Мне — около ста, полагаю. Я был совсем ребёнком. Да и она тоже… ну, это не важно, — Я неловко хихикнул и свободной рукой стал нервно перебирать рыжие пряди. Микаэль со всей нежностью сжал мою ладонь в своей, как бы намекая, чтобы я продолжал, — Кхм, так вот. Это она меня познакомила со всем человечьим. И с тех пор я начал рыскать по пляжам, искать разные безделушки, а ещё вести дневники. Вот на берегах Испании нашёл эти украшения, ещё давным-давно. Наверное, какой-то аристократ обронил. — Погоди, дневники? Ох, это, наверное, что-то личное.       Я благодарно улыбнулся. Наши волосы растрепались из-за сильного морского ветра. — Нет. Это мои… как бы сказать, заметки о людях. — А где они сейчас? — Я храню их на одном из берегов. Складываю в сундук и закапываю под песок. — Нихуя. Ой, то есть… круто! — Микаэль открыто заулыбался. Мне снова стало как-то слишком хорошо на душе…       …Пока внезапно вместе с принесенным с севера ветром я не почувствовал знакомый запах. Мои хищные зрачки сузились в тонкие полосочки, а заострённые ушки слегка вздрогнули. Я с силой сжал руку Микаэля. — Что случилось? — Он заметил мою тревогу. — Русалка. Там. Быстрее! Я чую кровь русалки, она ранена, — Я рванул вперёд на своих ещё неуклюжих ногах, а Микаэль, доверившись моему звериному чутью, побежал за мной.       Мимо нас проносились скалы и деревья. Я иногда запинался в песке, но не сдавался — до безумства знакомый запах сводил с ума и становился всё ближе. — Я вижу её, — Микаэль рванул вперёд, а я встал, как вкопанный, увидев вдалеке рыжую макушку.       Рыжую, совсем, как у меня. — Стоять! Ассоциация по правам русалок, — Микаэль предъявил мужчинам, стоявшим рядом, удостоверение, — Что происходит? — Да тут… — Выбросило на берег! — Да, и камнем поцарапалась!       Когда мы с Микаэлем опустили взгляд на песок под русалкой, то ужаснулись. От лазурно-синего хвоста алым следом стекала кровь прямо на песок. Я не распознал рану от огнестрельного оружия, а вот мой человек был в этом спец.       Однако, не успел Микаэль сказать и слова в адрес браконьеров, как они удрали прочь. Я всё ещё стоял в стороне, наблюдая. Тот ураган эмоций, который я в тот момент ощущал, невозможно описать человеческим языком. — Мика, они убегают! — У нас люди по всему пляжу, далеко не убегут, — Усмехнулся Микаэль. Одной рукой он набрал чей-то номер на телефоне, второй — прощупывал тело русалки. Девочка была совсем истощена, и даже не могла открыть глаза. Но я видел, как её крохотная грудка поднимается от резких, болезненных вдохов.       На меня вдруг накатило ужасающее чувство стыда. Сестра никогда не уплывает так близко к берегу. Она искала меня. Она надеялась найти меня. Как же сильно я их подставил…       Микаэль оказал русалке первую помощь, а уже через пару минут приехали самые настоящие русаличьи спасатели. Они забрали девочку, а на мокром песке лишь остался кровавый след. — Август… — Микаэль подошёл ко мне и внимательно осмотрел, — Ты чего сопли развесил? — Да всё нормально, просто… — К моим глазам предательски подступили слёзы, но я натянул улыбку изо всех сил. Не хотелось казаться жалким перед Микаэлем, — Просто это была моя сестра.       Микаэль был ошарашен не меньше, чем я. Он осторожно, неуверенно взял меня за плечи и посмотрел прямо в глаза. Не знаю, насколько тяжело ему дался этот заботливый жест — но как бы то ни было, в тот момент это было именно то, в чём я так нуждался. Вновь стало немного легче. — Слушай, Август, её забрали хорошие люди. Они её обязательно вылечат, а потом отпустят в ещё более безопасный водоём.       Я жалостливо шмыгнул носом и с улыбкой покивал. Я тебе верю, Микаэль. Теперь я тебе верю. — Х-хорошо… — Я не смог продолжить зрительный контакт и виновато опустил взгляд на сверкающий в лучах солнца песок, — Она, наверное, из-за меня это сделала. Мне бы стоило вернуться к родным и всё объяснить…       Микаэль задумался, нахмурив тяжёлые брови. — Знаешь, что? — Он с уверенностью и всей серьёзностью взглянул прямо в мои мокрые от слёз глаза, сжимая мои плечи только крепче, — Я верну тебе хвост. Чего бы мне это ни стоило, я это сделаю.       Я, как кукла, глуповато похлопал глазами, и открыл рот, точно рыба. Хотел что-то сказать, но не находилось слов. — А сейчас, давай… — Он опять задумался и копался в мыслях, — М, давай отвлечёмся, да?       Он взял меня за лицо и вытер влажные щёки грубоватой, шершавой ладонью. Я так и стоял молча. Кажется, это был самый первый момент нашего времяпрепровождения, когда он говорил, а я молчал. Мне просто было непонятно одно — почему Микаэль так изменился? Ещё несколько дней назад на этом же пляже я видел бесчувственного робота с поломкой где-то в шестерёнках. Сейчас я вижу человека. Я вижу человека, который не боится говорить, мечтать, помогать и радоваться.       Он улыбнулся кривовато, совсем некрасиво по человечьим меркам. На его лице проявились мимические морщинки и ямочки на щеках. Пускай его натура чёрствая, холодная и бесчувственная, но улыбался он с теплом, способным растопить даже самый холодный айсберг.       И я улыбнулся в ответ. — Да… да, давай отвлечёмся.       Он неумело подхватил меня под руку. — Расскажешь, где закопал дневники? — Хорошо. Это где-то здесь…       Я подошёл к сосне, верхушка которой, казалось, пронзала облака. Опустился на колени и раскопал песок под ней. Мика с заинтересованностью смотрел, как из-под кучи песка я достаю маленький старинный чемоданчик. — Ого… это ты тоже на пляже нашёл? — Ага! — Я гордо вздёрнул нос, стряхнул крупицы песка с крышки чемоданчика и открыл его. Весь сундучок был заполнен различными бумажками, блокнотами — в общем, заметками. Я достал самую толстую записную книжку и протянул Микаэлю. — Ты хочешь, чтобы я прочитал его? — Он смутился, но всё-таки неуверенно взял дневник в руки. — Не то, чтобы тебе придётся читать… — Я неловко хихикнул, — Я же не умею писать. — Аа, точно… — Он открыл первую страницу и увидел множество разных рисунков, больше похожих на быстрые, хаотичные каракули, — Вау…       На каждой странице в ровную линеечку чередовались разные рисунки, и каждый из них что-то обозначал. Напоминало египетские символы или руны. — Хочешь, я расшифрую тебе что-нибудь? — Мы с Микой сели на большой камень рядом с деревом. — Я очень хочу — С замиранием дыхания проговорил он. Я засмущался. — Кхм-кхм. На главном пляже людей больше всего во второй половине дня. Обычно перед восходом солнца — самое безопасное время. Избегать ловушек и сетей со стороны причала — там их полным-полно. Люди часто оставляют на пляже много остатков еды. Ночью их можно собрать.       Микаэль внимательно рассматривал дневник, изучая каждый символ. Я перелистнул страницу и озвучил заголовок. — Человечьи важности. Что важно для людей? Ради чего они существуют? — Если честно, то я в ахуе. Ты ещё и философ. — Не знаю, кто это, — Улыбнулся я и продолжил читать, — Важность первая…       Я запнулся. Микаэль озадаченно взглянул на моё лицо. — Здесь ничего не написано? — Да… точно. Я пока не смог найти ни одной важности. — Я думаю, что мы можем поискать их вместе, — Мика неуверенно улыбнулся. Я улыбнулся в ответ. Мне стало очень-очень хорошо на душе, словно все проблемы вдруг исчезли. Мне казалось, что, что бы ни случилось, рядом с моим человеком я могу ни о чём не волноваться.       И я представил, сколько же приключений нас ждёт в будущем.       К вечеру мы закончили патрулировать пляж. С Микаэлем мы обсудили очень много вещей за это время. Думаю, в тот день мы стали намного ближе. В своих мыслях я уже спокойно называл его своим вторым человеческим другом.       По окончании патрулирования мы снова встретили босса Мики. Я натянул на лицо маску и внимательно вслушался в разговор двух людей. — Как поработал? — Начальник курил сигарету и смотрел на темнеющую водную гладь. — Всё в норме, — Немногословно ответил Микаэль. — Поделиться сигареткой?       Мика задумался. — Нет.       Его босс только с издёвкой рассмеялся низким басом. — Ну, как знаешь. Ты сегодня хорошо поработал. Я заметил энтузиазм в твоих глазах, как в самый первый день, Микаэль.       Мой человек промолчал. Я незаметно улыбнулся под маской, в то время как начальник продолжил. — Неужели на тебя так подружка влияет? — Вновь хохотнул мужчина и взглянул в мои голубые глаза, — Спасибо, мадемуазель. Мне кажется, что Вы в самом прямом смысле слова помогли ему не утонуть в морской глубине.       Я радостно покивал головой и взял Микаэля за руку. — Нам пора идти, — Недовольно буркнул мой человек, но босс прервал его. — Нет, у меня тут ещё дело, — Мужчина кинул сигарету в песок и затушил подошвой, — Хотел узнать, как поживает русал, которого мы поймали на этой неделе.       Мы с Микаэлем одновременно нервно переглянулись. Чуть погодя, он всё же ответил: — Нормально. — Неужели? В такой неспокойной обстановке ему очень некомфортно. Он даже не буянит? — Немного. Но терпимо. Сколько ещё он будет у меня? — Через неделю мы подготовим водоём. Но я приду проведать рыбёшку через парочку дней, — Босс пронзил его взглядом, полным надменности. И ушёл.       Мы так и стояли на пустом берегу. Шумные волны почти касались ног. Тьма скромно накрывала город одеялом, предлагая людям поскорее ложиться спать. Я тревожно посмотрел на хмурое лицо Микаэля. Совсем такое же, как в нашу первую встречу. — Ты в порядке? — Мой глупый вопрос на какое-то время повис в воздухе без ответа. Микаэль тяжело вздохнул и, небрежно взяв меня за ладонь, пошёл в сторону города. — Да. В норме. — Коротко бросил он, достал пачку сигарет и закурил. Я поморщился из-за отвратительного, непереносимого запаха. — Почему твой босс заставил тебя держать меня у себя в ванной? Если вы ещё не подготовили водоём… — Потому что долбаёб, — Шикнул Микаэль, — Не парься, Август. Разберёмся. — Твоим друзьям, наверное, очень повезло с тобой, — Я искренне улыбнулся. — С чего это? — Потому что у тебя всегда есть решение любой проблемы. За тобой как за каменной стеной.       Он промолчал, только думая о чём-то своём. Я решил не нарушать эту тишину. Думаю, что Микаэль был таким человеком, для которого тишина – это как глоток свежего воздуха. Как кратковременный перерыв, во время которого можно всё обдумать и привести себя в чувства. А я погрузился в красоту ночного города, и вовсе забыв о недавнем разговоре.       Ла-сьота – это совсем маленький городок. Здесь нет небоскребов, огромных рекламных щитов и неоновых вывесок. Но в ночи он был ещё прекраснее, чем любой мегаполис планеты. Звёзды были как на ладони, они накрывали бордовые верхушки домов красивым, холодным светом, от чего те приобретали тёмно-фиолетовый оттенок. Вокруг уличных фонарей кружили мотыльки, так похожие на людей своей суетливостью. Запах выпечки от уже давно закрытой пекарни всё ещё распространялся на всю улицу. Шум волн был слышен даже далеко от пристани.       Мы в спокойном темпе шли в сторону дома Микаэля, как вдруг он резко остановился и посмотрел на ещё открытый круглосуточный магазинчик. – Тебе нужно что-то купить? – Наивно спросил я. Микаэль слегка смутился. – Мм, да... продукты. Нужны продукты. Мы же хотим что-то есть завтра? – Мне пойти с тобой? – Нет! – Он смутился ещё сильнее. Я озадаченно смотрел на его порозовевшее лицо, – Нет, подыши свежим воздухом. Прогулка перед сном – это очень полезная штука.       Он ушёл так, будто его здесь и не было. Я проводил его взглядом, после чего присел на лавочку. Ах... как же хорош ночной город.       Вдруг я услышал чьи-то шаги и запах алкоголя. Ко мне неуклюже подсел какой-то молодой человек. – Здравствуйте, миледи!.. – Он кривовато улыбнулся. Я натянул ответную улыбку. – Добрый вечер. – Погодка хороша, не правда ли? Во мне прямо-таки просыпается поэт... – Он вжался в моё плечо. Я с неловкостью отодвинулся, но продолжил улыбаться. Я ведь не против новых знакомств, верно? Чем больше друзей, тем веселее! – Да, погода очень хорошая. Звёзды так хорошо видно... – Я мечтательно вздохнул и вновь поднял взгляд на небосвод, усыпанный звёздами. – Может, вы хотите стать моей музой в эту ночь? Каждый поэт нуждается в музе! А у вас такие красивые волосы... – Он провёл кончиками пальцев по моим запутанным огненно-рыжим локонам. Я немного смутился. – Правда? Ну, спасибо, конечно. Но прямо сейчас я не могу стать вашей музой. Я жду друга. Может, встретимся завтра? – С наивностью ребёнка я смотрел на стеклянные глаза незнакомца, которые он с трудом держал открытыми. – Детка, ты не понимаешь... – Он нагнулся к моему уху и обжёг кожу своим вонючим дыханием, – Я хочу тебя прямо здесь и сейчас...       Я вздрогнул и чуть не подпрыгнул от неожиданности, но не успел я ничего ответить, как из магазина быстрым шагом вышел Микаэль с большим пакетом продуктов. Он был явно настроен не по-доброму. – Август, кто это? – Громко спросил он и пронзил взглядом незнакомца. – Н-не знаю... – Какие-то проблемы, пацан? – Пьяница поднялся с лавочки и боднул моего человека грудью.       Но, похоже, Микаэль не обладал терпением. Он распахнул глаза, наполненные яростью. В тот момент они казались не карими, а полностью чёрными, словно залитые чернилами. Мой человек замахнулся рукой и вмазал незнакомому парню с такой силой, что тот перелетел лавочку и упал спиной в какие-то кусты. Я вскрикнул от неожиданности. Микаэль, точно разъярённый бык, рассерженно выдыхал воздух носом и сверлил взглядом парня, улетевшего в нокаут. Теперь он не представляет никакой угрозы. – Микаэль, зачем ты его ударил? – Я был настолько в шоке, что раскрыл рот. – Челюсть с пола подними, и пошли домой, – Прорычал он и с силой схватил меня за руку. Я увидел на костяшках его пальцев ссадины от недавнего удара. Микаэль не пошёл в сторону дома – он почти побежал, а я только и успевал перебирать непослушными ногами. – П-погоди, я не понимаю... Это же был хороший человек! – Август! – Он резко остановился, и я врезался в него, – Просто пойми своими рыбьими мозгами, что не все люди – добряки. Этот мудак – плохой, как и я, как и мой босс и многие другие люди. А плохим людям можно хорошенько вмазать, чтобы они хотя бы что-то поняли.       В вечерней мгле я увидел на глазах Микаэля блики от слёз, которые он как можно старательнее пытался сдерживать. Я, словно недоумевающий пёс, склонил голову. – Мика, скажи, на кого ты сейчас злишься?       Он сдался. Словно стрела, этот вопрос пронзил его сердце, и по бледным щекам моего человека первые за время нашего знакомства полились слёзы. И в них я распознал ни что иное, как слёзы стыда и вины – ведь эти чувства были так мне знакомы.       Я обнял его, а он уткнулся лицом в моё плечо. – На себя, – Прошептал он, – Конечно, я злюсь на себя.       Мы какое-то время молчали, и только ветер завывал меж домов, присоединяясь к этому важному моменту. – Мика, – Я отодвинул его от себя и посмотрел в покрасневшие глаза друга, – Всего несколько дней назад я видел перед собой... тень. Просто призрака, который бесцельно существовал в этом мире. Что он есть, что его нет – от этого ничего бы не изменилось.       Микаэль стыдливо поджал губы. Я нежно провёл рукой по его щеке, вытирая ручеёк слёз. – Но сейчас я вижу человека. Яркого, эмоционального человека. Злость, грусть, страх – это все краски, которые делают из тебя не пустой холст, а потрясающую картину.       Я увидел, как взгляд Микаэля мгновенно затуманился так, словно он очень глубоко о чём-то задумался. Я будто сам услышал щелчок в его голове.       И мы молча пошли к нам домой, молча выпили чаю и так же молча уснули в обнимку. Мы думали об одном и том же, но решили ни о чём сегодня не говорить, а просто дать друг другу всё понять.       Так и прошёл этот день человека по имени Микаэль и человека по имени Август.       Следующее утро началось лениво и уютно. Солнце пригревало, а я, словно рыжий кот, потягивался и подставлял лицо под лучи. Мика лежал рядом, ещё не одетый, но уже проснувшийся. – Август? Ты встал? – Он пихнул меня в плечо. Я громко, протяжно зевнул на весь дом. Мой человек усмехнулся, – Доброе утро. – Доброе, – Улыбнулся я, – Какие у нас планы на сегодня? – У меня выходной, поэтому будем отдыхать. Я вчера купил продуктов. Хочу показать тебе пару рецептов французской кухни. – Тебе нравится готовить? – Мм, раньше увлекался, но как-то забросил это.       Я опустил взгляд на его выступающие от худобы ключицы и рёбра. Да, Мика, я заметил... – Так, – Он поднялся с кровати и подошёл к шкафу, из которого опять вывалилась огромная куча одежды, – Ух ты... – Не хочешь убраться? – Я свесил ноги с кровати и снова зевнул, жмурясь от игривых солнечных зайчиков. – Хм... – Мика оглянулся. Его взгляд постепенно прошёлся по каждой кучке вещей на полу, по каждой паутинке на потолке и каждой пустой упаковке от фастфуда в разных углах спальни. Вид у человека был озадаченный, – Чёрт, а ведь и правда... как я себя до этого довёл? – Ты только сейчас заметил? – Да, – Он удивлённо всматривался в беспорядок, – Мне было так лень убраться, что я просто привык к этому свинству. Так, ладно. Зато я придумал нам ещё одно занятие на сегодня, – Он с улыбкой посмотрел мне в глаза. Я в ответ улыбнулся.       Выбирая из шкафа одежду на сегодня, под руку Микаэля снова попала женская блузка. Я молчал, внимательно наблюдая за действиями моего человека, который так сильно изменился за эти дни. – Точно, я же хотел ей позвонить. – Ты уверен, что готов? – Я искренне заволновался. Но Мика только с уверенностью кивнул и достал телефон.       Несколько мгновений мы оба слышали гудки и уже подумали, что нам не ответят. Но когда из телефона послышался приглушённый женский голос, мы вдвоём подпрыгнули от неожиданности. – Ало? – Эмма звучала нежно и немного сонно, но не сердито или раздражённо. – Привет, Эмма, это я, Микаэль, – Я видел, как он нервничает, как часто моргает, как запинается и продумывает каждое слово наперёд. Но я видел, как он уверен в себе – и это придавало уверенности мне тоже. – Привет. Что-то хотел? – Да, у меня тут... небольшая проблемка. Ты когда-то говорила мне, что знаешь какие-то заклинания. У меня здесь такое дело...       Услышав нашу историю, Эмма сильно удивилась. – Ого! Звучит очень запутанно. Давайте встретимся у меня дома после обеда? Приходите вдвоём. Я осмотрю твоего русала, и посмотрим, что можно будет сделать.       Мы радостно переглянулись. Есть! – Огромное спасибо тебе! – Мика заулыбался. Мне стало тепло от его улыбки, и всё вокруг словно посветлело. – Да не за что! – Ответила добродушно Эмма и завершила звонок.       Мы оделись, умылись и пошли на кухню. Утреннее солнышко пробивалось сквозь шторы, наполняя комнату какой-то сказочной, семейной атмосферой. Микаэль нашёл в телефоне рецепт какого-то, судя по картинке, очень аппетитного блюда. – Что ж... – Он открыл один из шкафов и достал явно не новый фартук, весь запачканный уже высохшими пятнами, а затем надел его на меня, – Ты хочешь узнать, что мы будем сегодня готовить? – Похоже, что-то очень вкусное! – Я в нетерпении облизнулся, и мои хищные зрачки расширились от предвкушения. Микаэль очень по-доброму усмехнулся и начал доставать продукты из пакета, который приволок вчера домой. – Мы приготовим традиционное французское блюдо – рататуй. В каждой провинции и в каждой семье его готовят по-разному. Но у меня своего рецепта нет, так что посмотрим, что пишут в интернете. – А что такое интернет? – Я проследил взглядом за тем, как Мика достаёт овощи. Он был так увлечён чтением рецепта, что и не заметил, как из пакета вывалилась пара деревянных кубиков. Я удивлённо вскинул брови, но не стал ничего говорить – только убрал кубики обратно, будто ничего не видел. – Ох, интернет, это... как бы объяснить так, чтоб ты понял... – Мика открыл воду в кране и начал поочередно мыть баклажаны, кабачки и помидоры, – Это такая всемирная сеть, которая соединяет все устройства. В неё можно загружать любую информацию, а потом скачивать её, или просто смотреть, читать и так далее. – Сеть – это как для русалок? – Я слегка нахмурился. – О, нет-нет. Это образное обозначение. На, помой кабачок, – Он дал мне странный продолговатый овощ, который я первым же делом понюхал и уже хотел надкусить, но вспомнил, что мы будем его готовить. Я подставил кабачок под воду и водил по нему руками, – Да, вот так, молодец. Интернет – это, типа, такие сигналы, которые посылают специальные вышки. В общем, это всё очень запутанно... я как-то даже сам не интересовался. – Звучит круто. Каждый раз удивляюсь, как люди могут изобретать такие полезные вещи, – Я мечтательно закатил глаза, и кабачок вывалился у меня из рук. – Август, внимательнее, – Мика слегка стукнул меня баклажаном по лбу. Я улыбнулся и стыдливо покраснел. – Мика, можно кое-что у тебя спросить? – Я отдал промытые овощи ему, а он взял с полки две доски и два ножа. – Смотря что за вопрос, – Хмыкнул он довольно, – Держи. Только не порежься, лезвие острое. Возьмись за ручку.       Мика отдал мне один нож. Я с интересом осмотрел его, покрутив в руках. А мой человек тем временем протянул мне помидоры. – Смотри, как режу я, и повторяй. Но береги пальцы, – Он начал нарезать помидор "кружочками". – Я хотел спросить, почему ты тогда решил сходить в кино? Ты не был на тот момент похож на человека, который один ходит на фильмы. Да и у тебя изначально было два билета. – А, так вот, что ты хотел спросить, – Микаэль тяжело вздохнул, – Моя мама волнуется, что я сижу дома и никуда не хожу. Она у меня та ещё паникёрша. – Она просто тебя очень любит и беспокоится, – Я нежно улыбнулся и пихнул его бедром. – Не балуйся с ножом в руках, – Он дал мне слабый подзатыльник и встал ближе, взяв мои руки в свои, – Вот так нарезай.       Он нарезал помидоры моими руками, а я краснел с каждым его движением и чувствовал его спокойное, умиротворённое дыхание на своей шее. – Она купила мне билеты, – Продолжил Мика, – Но я не хотел никуда идти. А когда ты у меня появился... в смысле, когда мы тебя поймали, то мне приснился ужасный кошмар. Будто все мои близкие умрут, если я не выйду из дома... Наверное, это был знак. – Но мы очень хорошо сходили прогуляться! И фильм был интересный. – Наверное, – Он расслабленно выдохнул и отпустил мои руки, – Теперь сам. Аккуратно. Я не собираюсь твои сопли от мебели оттирать в случае чего.       Я, от упорства высунув кончик языка, надавливал ножом на помидор. Ничего дельного не получалось, и каждый новый помидор сминался под напором лезвия. Я сильно расстраивался, но Микаэль подбадривал меня похлопыванием по плечу, забирал измученный помидор и резал сам. – Не получается... – Вздохнул я. – Всё нормально. Ты же в первый раз готовишь. Когда я впервые взял нож в руки, то тоже не мог сделать ничего правильно. Всё приходит с опытом, Август. – И когда этот угрюмый дядька стал таким позитивным? – Мечтательно протянул я и положил голову на его острое плечо, а он в ответ недовольно меня оттолкнул. – Щас втащу. Бери кабачки и нарезай. Их точно не раздавишь.       Смеясь и разговаривая о том о сём, мы закончили нарезать овощи. Мика разложил их по форме и поставил в духовку запекаться. – Будет готово минут через двадцать, – Он сел за стол и включил телефон, – Так, Август, скажи мне, ты музыку когда-нибудь слышал?       Я сел за стол, закинув ногу на ногу и посмотрев на лицо Микаэля. Он собрал волосы в неопрятный пучок, и во всей своей неопрятности он казался мне всё красивее. – Конечно, слышал. На пляже постоянно что-нибудь играет. – Хорошо звучит, да? – Микаэль улыбнулся и начал писать что-то в телефоне. – Безусловно. Музыка – это самое потрясающее изобретение человечества. Просто невообразимо, как можно было додуматься соединить на первый взгляд хаотичные звуки в мелодию, способную вызвать любые эмоции у людей. – Ты так это описываешь, что я скоро начну верить в чудо, – Усмехнулся Мика. А у меня в голове пронеслась такая очевидная мысль: «чем тогда было наше знакомство, если не чудом, Микаэль?»       Он включил на телефоне какую-то песню с джазовым мотивом. Из динамика я слышал играющий саксофон и звонкие клавиши пианино.

Ô la belle vie!

Sans amours,      

Sans soucis,            

Sans problèmes,

Hm la belle vie!      

On est seul,            

On est libre,      

Et l'on traîne...

– Какая красивая песня, – Я вслушался в энергичную мелодию, пока Микаэль отложил телефон и начал расхаживать по кухне, странно качая бёдрами и плечами, – Что ты делаешь? – Танцую, тупица, – Он взял меня за руки и поднял со стула, – Давай со мной! Двигайся в такт движениям, вот так!       Я повторял за ним, и с каждой новой нотой музыки я ощущал, словно ритм проходит через меня, наполняя счастьем и энергией. – Вау... Это... очень необычно! – А ещё это весело, – Мой человек рассмеялся и прижал меня ближе к себе. Мы, качаясь, ходили ко кухне и просто танцевали, отдаваясь этому ленивому утру.       

On s'amuse à passer avec tous ses copains

Des nuits blanches,      

Qui se penchent,            

Sur les petits matins...      

Mais la belle vie,

Sans amours,      

Sans soucis,            

Sans problèmes...      

– Ох, погоди! – Я вдруг перестал танцевать и посмотрел в его глаза, – Я хочу записать кое-что в дневник. – Ничего себе, как резко, – Микаэль усмехнулся и с лёгким удивлением выгнул бровь, но останавливать меня не стал.       Я взял с тумбочки дневник, который мы ещё вчера принесли с пляжа и открыл на нужной странице.

«Человечьи важности»

Важность первая: ...       Я задумался лишь на пару мгновений, взглянул на Микаэля, танцующего под музыку, и сразу же написал:

Важность первая: человечьи эмоции.

Oui la belle vie...

On s'enlace,

On est triste

Et l'on traîne,

Alors pense que moi je t'aime,

Et quand tu auras compris,

Réveille-toi

Je serai là

Pour toi!