Принцок-с-ноготок

      Тёмный-тёмный дом, стоящий на тёмной-тёмной улице, поглощённой тёмной-тёмной ночью, приправленной тёмным-тёмным отчаянием, прочно свившем гнездо в наших с Асланом сердцах нисколько не внушал доверия. Наоборот, заставлял работавшие на полную катушку мозги выдавать леденящие душу картинки зацензуренной расчленёнки, развешанных по стенам голов незадачливых путников и пыточных штуковин с засохшими коричневыми пятнами.       Мелькнувшая в щели бледная-пребледная рука добавила подозрений, вырывая из горла панический «ик» и вынуждая покрепче вцепиться в Пахомыча, которому надлежало стать средством обороны. Аслан тоже напрягся и принялся в ускоренном темпе начитывать заклинания, способные если не ушатать гипотетического неприятеля, то хотя бы выиграть нам время для побега.       Продолжая нервно топтаться на месте, я задрала голову кверху и сильно пожалела об этом: заурядный с виду домик о двух этажах, не особо отличавшийся от тётки Зинкиного, украшали каменные образины из Диснеевского мультика. «Горбун из Нотр-Дама», кажется. Так вот, там были такие же истуканы, делившие с главным героем колокольню и оживавшие по ночам.       И сейчас как раз ночь, самое время ожить, обнажить клыки, скрючить когти и броситься на аппетитного путника, шуганным зайцем застывшим перед воротами.       Чёртова рука показалась вновь, нащупывая задвижку, которая медленно поползла в сторону, дико скрежеща и стеная. На ум невольно пришла крипипаста о тусовавшемся рядом с забором маньяке, усыплявшем подозрения жертв детским голоском и невесть откуда добытыми детскими же ручонками.       Возможно, один такой маньяк засел в Пономарёво и, закинув наживку в виде светящейся тропки, поджидает наивных дураков и дурочек. Те подходят поближе, чтобы посмотреть, ворота с тихим скрипом открываются и… и…       — Бу! — выглянувший из-за «тёмных-тёмных ворот» мальчишка скорчил рожу и наподобие когтей загнул пальцы. — Чего застыли? Проходите, гостями будете. Да поскорее, не могу же я всю ночь заклинание поддержива… Ай! За что?!       Нормальные девчонки бы уже визжали или убегали, но я относилась к категории не совсем нормальных и очень даже отчаянные. Такие сперва бьют, а уже потом спрашивают, как зовут. Вот и я от души припечатала шутника Пахомычем:       — За всё хорошее, придурок! А если бы у меня сердце было слабое?! Могла бы и умереть!       — Не умерла же, — беспечно ответствовал паренёк и вдруг цапнул меня за руку, утягивая в черноту двора. — Хватит упрямиться, Рудынская, ты не в том положении, чтобы выбирать. Резерв просаживать больше положенного не намерен.       — Откуда ты… — задохнулась от возмущения я, но он приложил палец к губам и зашипел «Тс-с-с!», призывая к молчанию.       Выпустив меня, любитель пугалок взялся творить колдовские пассы, по итогу которых жестом предложил выглянуть за надёжно запертые ворота. Осторожно привстав на цыпочки, я последовала немому совету и едва не заорала во весь голос: вся улица светилась алым.       Нет, конечно сама улица вовсе не светилась. Алчным огнём светились множество глаз то ли Имитаторов, то ли «ололосных» прислужников, вышедших по наши с Асланом души. Они раскачивались взад-вперёд, прислушиваясь, принюхиваясь и присматриваясь.       — Завсегда пожалуйста, — с нажимом произнёс хозяин дома, скрещивая на груди руки. — Хорошо, что я с самого начала подготовил заклинания, иначе бы вы уже находились на полпути в Одерес. Насмотрелась? Можешь отвернуться и засесть в беседке, Машка принесёт чаю.       — Почему ты нам помогаешь? — требовательно спросила я, не двигаясь с места. — Кто ты такой? Откуда нам знать, что в твоём чае не будет ни снотворного, ни яда? В чём твоя выгода?       — Ого, соображаешь, — присвистнул тот. — Вольдемар Жаворонков. Звучит ужасно пафосно, так что зови просто Волькой. Или мессиром. Травить или усыплять тебя, Рудынская, мне нет резона. Выгода… ты мне кое-кого напоминаешь. Особенно этими твоими бестолковыми хвостиками.       Шаловливо дёрнув меня за пресловутый хвостик, Волька кивнул на расположенную в глубине двора беседку, увитую лозами и пробормотав что-то там о «подновлении защитного слоя», благополучно слился. Тихо спросив у Аслана, можно ли доверять новому знакомому и заручившись напряжённым, но кратким «да», я зашагала к беседке.       Тяжело плюхнув Пахомыча на скамейку и плюхнувшись сама, я ссадила Аслана на сервированный к чаю стол. По моим скромным представлениям время близилось к одиннадцати часам, если не к двенадцати и видеть заготовку «на пожрать» было предельно странно.       Особенно странной виделась возившаяся с посудой голозадая девица в фартуке. Ужасная мысль о нахождении в сутенерском пристанище не успела как следует развиться, когда я заприметила торчащий между булок «хвост» и козлиные копытца.       Не сутенёр, заурядный фетишист.       — Твоё имя, случаем, не на «а» начинается? — неожиданно спросила меня хвостатая девица. — Мессир собирает коллекцию, почти все отирающиеся рядом с ним девицы — «ашки». Аделаида, Азраэльдина, Ася, теперь вот человекова Алесса…       — Нет, я «ишка», — рассмеялась я, физически ощущая рассеивающееся напряжение. — Изабелла Рудынская, Белка. А ты?       — Машка, — деловито зазвенев посудой, она взяла с подноса чайник и разлила по чашкам кипяток. — Тебе крепкий или не очень? Сахар каждый накладывает сам. Тебе повезло, что мессир вступился, Изабелла.       — Почему ты зовёшь его «мессиром»? — задалась новым вопросом я, плеснув себе заварку и завершив приготовление глухим «бухом» рафинированного сахара. — Немец, что ли?       — Потому что «Мастер и Маргарита», — Машка пододвинула ко мне тарелку с бутербродами и — чисто бабушка! — села напротив, подперев щёку. — Не стесняйся и кушай. Подземничек, ты тоже присоединяйся. Нам нет смысла вредить вам.       «Мастера и Маргариту» я не читала, но смотрела, причём в добровольно-принудительном порядке. Относительно новейший русский сериал одно время беспрестанно крутился на мамином стареньком ноутбуке, не давая сосредоточиться на уроках и вынуждая возненавидеть бессмертное творение Булгакова.       — Так ты — Маргарита? — уточнила я, с трудом припоминая главных персонажей истории. — Современная интерпретация, полагаю?       — «Маргаритой» у нас выступает Ася, — грустно хмыкнула девушка. — Единственная любовь и, по совместительству, головная боль мессира. А я — скромная ведьмочка Геллочка.       Она звонко цокнула копытцами на манер каблучков и весело подмигнула. Успокоившись, я открыла было рот для очередного вопроса, но в районе ворот завозились, забренчали и, под конец, откровенно заорали: «Хозяин!» Мигом смекнув, что к чему, я схватила безмятежно булькавшего заботливо налитым в подобие напёрстка чаем Аслана и полезла под стол.       Долбаные «ололосы», ни минуты покоя.       Судя по звукам, «хозяин», он же Вольдемар Жаворонков, он же мессир Воланд, он же «просто Волька», взялся что-то там растолковывать незваным гостям по типу «моя хата с краю — ничего не знаю». Ничуть не смущённые отказом «ололосы», напротив, агрессивно настаивали на необходимости обыскать участок и лишь малопонятное, но внушительное словосочетание «политические разногласия» вынудило наших преследователей заткнуться, развернуться и сдуться.       Чуть погодя раздались шаги, целенаправленно направлявшиеся к беседке, а, следовательно, и к нашему укрытию. Не до конца уверенная в доброжелательности «мессира Воланда», я вся подобралась и сжала руки в кулаки, чтобы врезать незнакомой наглой морде, которая неминуемо заглянула бы под стол.       — Всё в порядке, ребята, — наученный горьким опытом Волька не стал рисковать своей мордой лица и озвучил намерение: — Они ушли. Наглые до ужаса! Мало того, что незаконно проникли на территорию посёлка, так ещё и требовать что-то там смеют. Эй, вы там живые?       — Типа того, — призналась я, вылезая из-под стола и запрыгивая на скамейку. — Спасибо.       — Спасибо, — повторил Аслан, мрачно сверкнув глазами. — Одного не понимаю: чего это высокочтимый наследник Великого Рода взялся нам помогать? Про симпатии можете не затирать, вы такой же демон, как и остальные. Чего вы добиваетесь?       — Наследник? — округлила глаза я. — Выходит, ты тоже какой-то там принц или полупринц?       — Угу, полтора принца, как в «Стране невыученных уроков», — буркнул Волька, разваливаясь напротив.       До безобразия самоуверенный, с невообразимо янтарными глазами, взъерошенными пепельными волосами, излучавший надёжность и спокойствие — мессир действительно мог сойти за титулованную особу, посланную мне в награду за всё пережитое.       Если бы не какая-то там Ася, успевшая прибрать Вольку к рукам прежде, чем наши с ним пути-дорожки пересеклись. Ну что за невезуха!..