Принцок-с-ноготок

      Кап. Кап. Кап.       Раздражающе-мерное постукивание напоминало об известной китайской пытке, при которой на головы пленников день за днём методично капала вода, расплескиваясь во все стороны. Дешёвый, сердитый и гарантированный способ выведать нужную информацию, если что, так как ни подвинуться, ни просто шевельнуться несчастный не мог.       А ещё — здорово напоминало о точке отсчёта моих злоключений, погожем осеннем деньке в парке Крынского, «КнИгре» и новых знакомых, оставшихся в безопасном «где-то там».       Негодующе цыкнув и потерев капитально обкапанное темечко, я покряхтывая встала с холодных каменных плит и принялась обтряхиваться, ненароком стряхнув василёнка. Звонко шлёпнувшись, ящерка зашипела и быстро-быстро перебирая короткими лапками, взобралась обратно на шею, не преминув оцарапать голые ноги.       — Извини, извини, — повинилась я, поглаживая фамильяра или кем он там являлся, пальцем. — Вся на нервах, понимаешь. Интересно, где это мы очутились?       В том, что я по-прежнему пребывала во владениях недружелюбно настроенного семейства Экберрот сомнений не было, равно как и в том, что благодарный за жратву Санёк переправил меня в безопасное место. Тут бы вознести хвалу, принеся в жертву духу последние мятные карамельки, но я нутром ощущала ненадёжность текущего положения.       Расхаживая из угла в угол и нервно похрустывая костяшками пальцев, я не сразу обратила внимание на точно такой же задорный хруст, только под ногами. Когда же мои начавшие привыкать к полутьме глазоньки соизволили опуститься вниз…       — Мама дорогая, — сипло выдавила из себя я и, упав от неожиданности на задницу, человекообразным паучком ринулась к стене. — Какого хрена, Санёк?! Просто какого хрена?!       Устланный множеством костей пол. Едва различимые силуэты цепей и странных приспособлений. Эхом отдающийся от стен звук падающих капель. Молчаливым стражем перекрывающая путь на свободу решётка.       Да я в сраном подземелье!       «Неужели Санёк — предатель?» испуганно подумала я и, разозлившись на себя за неуместный испуг, добавила: «Вот так и делись шашлыками!»       Развить тему я не успела: «молчаливый страж» протяжно заскрипел и, распахнувшись, оповестил меня светящимся текстом: «ВЫХОДИ». Протяжно выдохнув и посыпав голову метафорическим пеплом, я высунула нос наружу, звонко чихнула и сообщила:       — Зажигай, Санёк!       Вспыхнувшие по стенам факела стали мне ответом, и я смогла убедиться в правильности собственных выводов. Судорожно сглотнув и приняв вертикальное положение, я с деланно-скучающим видом зашагала на выход, словно бы меня каждый день забрасывает чёрт знает куда.       Действительно, подземелье. Действительно, костяной пол. Действительно, покрытые подозрительными коричневыми пятнами инструменты.       «Санёк» дураком не был и, осознав причину моей скованности, успокаивающе вывел на полу мерцающим шрифтом: «НЕ БОЙСЯ». Лучше, разумеется, не стало и я просто кивнула по типу «понял-принял», кротким сусликом замерев в ожидании дальнейших указаний. Разве что лапки не поджала для полного сходства.       «ЗНАЧИТ, ТАК», предельно сурово закапсил мой невидимый спаситель. «ЛЕЗЕШЬ НАВЕРХ. ГОВОРИШЬ С МЕЛКИМ. ВМЕЩАЕШЬ МЕНЯ. ПО КОНЯМ!»       Дешифровать послания «Санька» было не в пример проще, чем загаженную бесчисленными «спойлерами» бумажонку Феодоры-Фэй и единственное, что не поддавалось распознаванию, так это «вместилище». Те же кони явно метафорические, а «вместилище» отдавало чем-то предельно буквальным.       — И куда ты хочешь, чтоб я тебя засадила? — наугад ляпнула я. — У меня из вещей разве что Пахомыч… ну, рюкзак. И василёк. Неужто в него вселишься?!       Воспалённый разум мигом нарисовал одержимую таинственным домашним духом Экберрот ящерку, способной одним моргом раздвинуть стены, вторым — прохудить крышу и третьим — обрушить потолок. Не выкупивший шутейку «Санёк» лишь отмахнулся от моих домыслов, стерев написанное и уточнив: «БОГЛАЗ».       — Отличный выбор, — похвалила будущий сосуд я и одновременно с тем расслабившись. — Правда, не понимаю, чего ты так стремишься сбежать от «ололосов», но дело твоё. Куда лезть?       Привыкший к околописьменным уточнениям «Санёк» отменным навигатором проложил мне стрелочки и услужливо защёлкал незримыми механизмами. Задрав голову, я успела заметить отъезжающую плиту и заойкала, пропуская целеустремлённо бредущую деревянную лесенку.       Чудо-сервис.       — Короче, я просто лезу вперёд до упора, просто нахожу Аслана, и мы просто валим, предварительно запихнув тебя в куробога? — проговорила предложенный Саньком план я. — Так?       «КОРОЧЕ, ДА», согласился со мной дух, нетерпеливо потряхивая лестницей. «ЗАЛЕЗАЙ».       — Эх, была не была, — провозгласила я, втискиваясь в узкое, не предназначенное для всяческих диверсий пространство. — Темнотища здесь, конечно… Брелок-фонарик, пришло твоё время! Ах да.       Другие шорты.       Вдоволь посетовать мне, впрочем, не дали. Торопливо скатившись с шеи, василёнок громко зашипел и распахнул зенки, осветившие путь не хуже автомобильных фар. Продолжая шипеть, ящерка целеустремлённо затопала вперёд.       — Ничего себе, — восхитилась я, кое-как двигаясь следом и периодически ударяясь башкой об потолок. — От тебя, оказывается, есть польза, малыш Уод.       Единственные наручные часы, как и прочие вещички, осели боевым трофеем в кармане тётки Зинки, от которой мне пришлось свалить, но по внутренним ощущениям ползли мы около часа. И доползли до места назначения также внезапно, без перехода.       — …маешь! — воскликнул мужской голос. — Сопляк! Дал обещание какой-то человечице, хоть и Рудынской. Хорошо ещё, что не демон, они от подобных штук реально в кабалу попадают. Забудь!       — Ни за что! — пылко возражал в ответ второй голос, успешно распознанный Асланом. — Мы с Белкой… Изабеллой заключили договор! Всамделишный! На кону честно имя семейства Экберрот.       — Давно ли ты — часть семьи, братец? — насмешливо поинтересовался новый голос, противный, склизкий, змеиный. — Она тебя расколдовала, тут не отвертишься, но разбрасывать именем Экберрот за так… Не ожидал.       — Искандер, заткнись, — зазвенел сталью первый голос. — Ты тоже виноват. Шалить нужно в меру.       — Шалить?! — задохнулся от возмущения Аслан. — Да я из-за его «шалостей» чуть рассудка не лишился! Если бы не Белка, заклинание стало бы необратимым, и я бы окончательно утратил рассудок! По-твоему, это шалость, отец?!       — Ошибся, с кем не бывает, — отмахнулся от слов младшенького глава семейства. — Так или иначе, контракт с Изабеллой Рудынской — недействителен. Хватит с неё и мешочка самоцветного.       — Воспоминания стереть не забудьте, батюшка, — подсказал мерзкий Искандер, радуясь, что обошлось без выволочки. — Девчонка должна забыть дорогу в Одерес и к нашему дому в частности.       — Само собой, само собой…       Дико жалея об отсутствии попкорна, я жадно прильнула ухом к плите: слушать семейные склоки оказалось столь же интересно, сколь смотреть фильмец по телику. Особую пикантность происходящему добавляло то, что яблоком раздора выступала именно я и именно от меня всеми правдами и неправдами хотели избавиться.       Немного обидно, но всё равно увлекательно.       Споры нарастали, дрязги закипали, достопочтенный батюшка Экберрот уже не стесняясь орал во всю глотку, общий градус драмы зашкаливал. И быть разладу, если бы злокозненная плита, об которую я с упоением грела ухо, не истаяла в воздухе и я, соответственно, не выпала к ногам яростных спорщиков.       — Приветики, мои светики, — глуповато улыбнувшись, я сграбастала выпавшего рядом Уода и, нашарив в кармане «Боглаз», добросовестно шмякнула его об пол. — Покакусики, мои роднусики… Кроме тебя, Аслан, ты мне ещё пригодишься, понял? Санёк, выручай! В каменюку полезай и телепортируй нас… куда-нибудь.       — Че… чего?! — дружно выдавили никак не ожидавшие такой подставы «ололосы».       Не меняясь в лице, я цапнула стоявшего ближе всех Аслана и повторила призыв «Санька». Внутри обиталища Экберротов что-то застонало, заохало, заухало, завыло фамильным привидением и, для острастки встряхнув поместье, успешно втянулось в приносящий удачу камень с дырочкой.       — Действуй, Санёк! — вытянув руку кверху на манер японских девочек-волшебниц, я повелительно тряхнула «Куробогом». — Куда-нибудь!