Writober. Тыквенный латте и дождь за окном

      Дин держит в руках гитару, стараясь вспомнить выученные давным давно аккорды. Он помнил, как Сонни, на третий день пребывания в приюте, принёс ему видавшую лучшую жизнь, изрисованную старенькую гитару с расстроенными струнами. Дин не собирался её брать — он знал, что отец скоро приедет и времени заниматься всё равно не будет. Да и не одобрит Джон что-то кроме оружия в руках сына. Но поняв, что отец не собирается забирать его в ближайшее время, Дин сдался. А чуть позже в доме он встретил Робин, которая была рядом и, как и Сонни, постепенно учила играть.       Дин нашёл гитару на распродаже в городе, случайно проезжая мимо. Чуть потрёпанная, но в хорошем состоянии, с отлично настроенными струнами, было видно, что её любили и заботились. Теперь он сидел в спальне, всё ещё немного стесняясь своих попыток игры, и старался подобрать аккорды. Получалось не особо — руки, годами не знающие ничего более менее нежного, казались неповоротливыми палками, а пальцы — толстыми сосисками, которые только портят музыку. Дин чувствовал раздражение поднимающееся изнутри, но не поддавался ему.       Он точно не мог сказать, сколько времени просидел так, плавая между воспоминаниями и попытками, когда у него наконец начало получатся то, что он пытался сыграть. По комнате полились первые уверенные аккорды «The House of the Rising Sun». В какой-то момент, Дину показалось, что пальцы сами парят по струнам гитары, наконец входя в нужный, выученный так давно, ритм. Тепло растекается внутри, стоит только вспомнить первые строчки песни — Дину нравится именно вариант The Animals, что прошёл с ним через всю жизнь и каждое слово отзывается в нём уютом и далёкой тоской.       There is a house in New Orleans       They call the Rising Sun       And it's been the ruin of many a poor boy       And God, I know I'm one       Дин вновь вспомнил о Сонни и его приюте, который стал домом. Он не мог остаться, не мог стать его частью, не было такой, даже призрачной возможности, но спустя долгие месяцы, после того, как отец забрал его — Дин скучал. Всегда скучал по странной замене дома.       Now the only thing a gambler needs       Is a suitcase and a trunk       And the only time he'll be satisfied       Is when he's all drunk       Голос Дина дрогнул на последней строчке, заставившей вспомнить то, что казалось давно забыто. Эта песня была не об отце, не о тех старых ранах, которым не суждено было зажить. Ничего нельзя было изменить, но можно научиться с этим жить. Дин усилил вокал на последних строчках, что повторяли первые и затих. Он вдохнул и выдохнул, усмиряя чувства внутри и поднял голову. Кас стоял в дверях, привалившись к косяку со сложенными руками на груди и мягко улыбался.       — Привет, — Кас прошёл в комнату, прикрывая дверь и подошёл к Дину, мягко целуя. — Было красиво. — Дин слегка покраснел и покачал головой.       — Давно не играл и чуть меньше не пел. Так что не могу сказать, что это действительно можно назвать чем-то красивым.       — Мне понравилось, — Кас провёл по отросшим волосам Дина и легко почесал его затылок, — готов слушать тебя вечно. — Он отошёл и сел на пол, перед ногами Дина оставляя тому немного пространства. — Сыграешь ещё что-нибудь?       Дин молчал смотря на мужа перед собой, а потом вспомнил о песне, которой учился многим позже, но аккорды всё ещё были где-то в голове.       — Есть одна, надеюсь она тебе понравится, — Кас подобрал ноги, внимательно смотря прямо в глаза.       Дин провёл по струнам и по комнате зазвучали первые аккорды «Angeles».