Змеиная Радость

      Новости о кровавой бойне в научном центре Готэма разлетелись быстро. Быстрее, чем хотело бы начальство этого центра и Брюс в том числе. Здание, с территории которого вывезли три трупа и двенадцать пострадавших, оцепили полиция и криминалисты, из архивов изъяли записи со всех камер наблюдения и все документы касаемые исследования нага. Брюс сидел в своём поместье и слушал репортаж с главного канала.       «… руководство TGSC пока молчит. По свежим данным из-за халатности погибло три человека, число пострадавших растёт. Пускай учёные научного центра молчат, но нам удалось узнать, что в кровавой бойне виноват сбежавший объект исследования. Руководство знало о нестабильности поведения исследуемого объекта, но продолжало халатно относиться к безопасности работников и вот, к чему это привело. Жителей города просим соблюлать осторожность и бдительность, введен комендантский час. При любых подозрительных активностей просим звонить в полицию…»       Телевизор погас – Альфред его выключил, видя, что с каждым словом репортёра Брюс становится все мрачнее и мрачнее. В данной ситуации Уэйн винил себя в большей степени, ведь это он убеждал всех в ненужности надзора над Джокером, а значит по его вине погибло несколько человек. Брюс позволил себе думать, что раз Джокер не вредит ему, то не навредит остальным – в этом и была ошибка, за которую пришлось заплатить окружающим.       Уэйн видел его тогда. Лицо и руки Джокера были измазаны кровью, наг на глазах у Брюса выгрыз кадык у случайного работника. Джокеру далось это так легко, как если бы он убил не человека, а мелкую букашку. Наг даже не обратил внимание на Брюса, прокладывая себе кровавый путь по зданию, вредя людям, что преграждали ему дорогу.       — Это я виноват. Я должен был попытаться его остановить. Изначально не должен был привозить его сюда.., — Брюс это говорил не столько Альфреду, сколько самому себе, осознав вес своей ошибки тогда, когда она дала свои плоды.       — Он неясно где, может навредить горожанам. А если его поймают, то наверняка что-то с ним сделают. Убьют в худшем случае, а в лучшем – отправят обратно в джунгли…       — Мастер Брюс, вы виноваты тут лишь косвенно, вам стоит перестать винить себя. Потеря велика, но самоистезания не сделают лучше, — Уэйн хотел бы сделать так, как говорит Альфред, но не мог.       Слова дворецкого не смогли обнадежить Брюса. Совесть Уэйна продолжала разъедать своего обладателя изнутри. Уэйн старался сам себя заверить и убедить в том, что он не виноват, что он не мог знать, что так произойдёт. Но Брюс никогда не был силен в самообмане, поэтому горечь осознания своей вины не давала покоя.        Лаборатории закрыли, TGSC активно судились с пострадавшими и родственниками погибших, администрация города устроила массовые проверки. Уэйн не лез в это и не вникал, потому что не хотел, и частично был рад, что суды пока что обошли его стороной. Вся вина легла на то, что лаборатория не имела охраны и на территории центра не было рабочих, для обеспечения безопасности людей.        Пока кто-то продолжал поднимать шум из-за случившегося, остальные тихо работали над устранением последствий. Отпустив рефлексию и самоистезание, Брюс поставил перед собой цель найти Джокера быстрее, чем городская полиция. Уэйна пугало, что в добавок ко всему они могли навредить нагу. Брюс уверял себя в том, что у Джокера были свои причины на то, чтобы напасть, Альфред ничего не говорил, но судя по взгляду дворецкого, он в это не сильно верил. Уэйн старался не обращать внимание на недоверие старика.        Поставив перед собой цель, Уэйн начал думать о том, как её достичь, ведь у обычного учёного, даже с таким наследством, как у Брюса, не было даже таких возможностей, как у полиции. Пока что самым лёгким способом было – это дача взяток нужным людям, но Брюс старался не рассматривать эту мысль.        Дни тянулись друг за другом, постепенно город начинал успокаиваться и затихать. В газетах и новостях перестали мелькать кричащие заголовки с упоминанием научного центра и нага. Готэм был достаточно большим городом, чтобы его захватили новые новости, а происшествия прошлого быстро тонули в круговороте событий.

***

      — Мастер Брюс, как долго вы ещё планируете это продолжать? Вы изводите себя. Не думаете ли вы, что ваши старания бессмысленны?..       Уэйн тяжело молчал. Последняя ниточка для нахождения Джокера оборвалась на середине. У Брюса не осталось ничего, что могло бы ему помочь найти нага: ни сообщений в полицию, ни записей с камер, ничего.       Судя по взгляду и волнению дворецкого, безвыходность ситуации сполна отражалась на лице Уэйна, как и усталость. Брюс утверждал, что делает это все ради безопасности, но сейчас он был готов признать, что в большей степени делает это из-за волнения за Джокера. Где он? Что с ним? Жив ли он? Здоров? Ночи в Готэме холодные, люди бывают жестоки. Если рационально оценить сложившуюся ситуацию, то напрашивается мысль, которую Брюс старательно отгонял подольше на завторки сознания. Скорее всего Джокер либо попался живодерам или просто людям не высших моральных принципов и уже мертв, либо ещё хуже…       Ком тяжёлых мыслей так и продолжал бы расти, как и тревога во взгляде Альфреда, когда повисшую тишину в поместье разорвал стрекот дверного звонка. Брюс оторвал взгляд от ноутбука, озадаченно бросив взгляд в глубь коридора, что вёл к входной двери. За окном стучал дождь, за водной завесой трудно было разглядеть что-то дальше десятка метров. Дворецкий выглядел не менее озадаченным вопросом о том, кто мог прийти в одиноко стоящее за городом поместье в такую погоду?       — Я пойду открою, — Брюс встал и пошёл к двери быстрее, чем эта мысль могла посетить Альфреда. Уэйн думал о том, что возможно неожиданный визит – это отличный способ временно отвлечься от поисков нага.       Звонок в дверь повторился: гость за дверью явно не отличался терпением, хотя, находясь под таким ливнем, Брюс бы тоже не отличился от этого человека.       — Ты долго, Брюсиии, я успел подумать, что ошибся адресом, — далёкий блеск молнии придал открывшейся перед глазами Уэйна картине ещё большей гротесности. Ситуация напоминала сцену из какого-то сериала. Сильный дождь, желтоватый свет из дома и долгожданный гость на пороге, промокший до нитки и язвящий с хитрой ухмылкой на губах. Брюс так и потерял дар речи, смотря на возникшего будто из неоткуда на его пороге Джокера.       — Где твои манеры, мышка? Так и оставишь даму стоять на пороге и мокнуть? — Джокер саркастично изогнуд одну бровь, как будто ничего и не было. Будто он и не пропадал после той бойни, будто они давние приятели без пяти минут знакомые уже лет десять и как будто Брюс и не искал его уже почти месяц.       Уэйн, все ещё находясь в прострации от шока, смог только отойти в сторону, пропуская Джея внутрь. Наг тут же принял жест гостеприимства, заходя и оставляя после себя капли воды на полу и небольшие лужи. Джокер выглядел просто «великолепно», Альфред точно не будет рад. Закрыв дверь за гостем, Брюс последовал за ним. Уэйн не ожидал, что одна из его проблем могла разрешиться так легко, оказывается достаточно было просто ждать.       — Где ты был? — севшим, хриплым от волнения голосом поинтересовался Брюс, что Джокер же нагло проигнорировал. В свете дома наг выглядел ещё более печально: мокрый, грязный, весь в каких-то пятнах, Брюс отметил и пару садин – какие-то свежие, а какие-то почти уже зажившие.       — Что с тобой случилось? — попытался Брюс ещё раз, привлечь к себе внимание, продолжая идти за Джокером, что полз по поместью по какому-то своему маршруту.       — А что со мной? Не видно разве? Я промок, мышка. Знаешь, а мне нравится тут, очень мягкие ковры и так много красных тонов. Конечно это немного пафосно, но вкус есть…       — Я не про это. Что это было в центре? Зачем ты это сделал? — Уэйн не сдержался, схватив Джокера за плечо, возможно даже подняв тон голоса сильнее, чем хотел. Джей скривился.       — Я сделал что? — наигранно расслабленно, но с нотками раздражения поинтересовался змей, как будто издевки в его голосе и раньше не было чересчур много.       — Ты знаешь, о чем я.       Джокер снова предпочёл играть в молчанку, отвернувшись от Уэйна и проскользнув в одну из комнат. Брюс даже не заметил, как они оказались на втором этаже. Как Джокер умудрился из всех комнат попасть именно в спальню Уэйна – тоже оказалось загадкой. Хотя нет, Брюс уверен, что наг определил это по запаху и специально зашёл именно сюда. Как показали исследования, обоняние у Джокера великолепное и единственная незначительная проблема была только со зрением, но проблемой это было лишь в человеческом понимании. Если быть точнее, из-за особого строения глаз, что были схожи со змеиными, Джокер не распознавал некоторые тона, но менее зорким от этого все равно не становился. Так что да, его недостаток со зрением был не значительным. Частично, его можно было бы сравнить с обычным человеком, что страдал бы дальтонизмом, но как бонусом Джокер видел в темноте значительно лучше любого человека.       — Захотел, — деловито, как само собой разумеющееся объяснил гость, хотя это слабо тянет на объяснение.       Брюс смотрит на Джокера и понимает: других объяснений он не добьётся и что все, что могло быть сказано, уже прозвучало. Просто захотел, поэтому и сделал. Это осознание оседает неприятной горечью разочарования в горле, ведь раньше Уэйн успокаивал себя тем, что все поступки Джей совершал из-за того, что считал это нужным по причинам, известным только ему самому и что эта бойня – не исключение, и что Джокера возможно обидели или что-то сделали ему. Брюс успокаивал себя тем, что он просто не понимает этих причин или не знает их, но наступит время и он все поймёт. Но сейчас, после резкого осознания истинной природы поведения Джея, Брюс понимает, что нет никаких оправданий поведения нага. Уэйну приходится внутренне согласиться со словами окружающих, что Джокер опасен, неоправданно жесток и это является проблемой. Эту проблему надо как-то решить, ведь если так и продолжится, то тогда Брюс продолжит бессовестно подвергать людей опасности и зря надееться на отсутсвующее благоразумие Джокера. Теперь под сомнение попадает даже отношение нага к Брюсу, ведь раньше Уэйн уверено бы заявил, что Джокер ему не навредит, вернее не навредит серьёзно, но сейчас… Что мешает нагу захотеть напасть на Брюса? Как бы сильно Уэйн не хотел бы верить Джокеру, но поведение Джея теперь доверия совершенно не внушало.       — Земля вызывает мышей, Брюси, очнись! Выходим из астрала и все внимание ко мне, — Джокер пощелкал пальцами перед лицом собеседника и убедившись, что Брюс снова сконцентрирован на нем, наг расплылся в ехидной улыбке, к которой Уэйн уже привык.       — Что мне теперь с тобой делать? — печально, с нотками разочарования, которое Джокер не простит, и с сильной усталостью интересуется Брюс у нага, одновременно и не ожидая ответа, так что это был скорее риторический вопрос.       Брюс наблюдал, как Джокер раздражённо цикнул, закатив глаза и всей своей мимикой показывая, какой Уэйн «зануда». Брюсу, наверное, стоило бы выгнать Джокера, позвонить в полицию – что угодно, но не улыбнуться снисходительно, наблюдая за наигранной разражимостью нага и всей этой театральной обиде.       — Пойдём в ванную, тебя надо вытереть от воды. И твои ссадины… Их стоит обработать.       По уху резанули звуки недовольствия нага, отчего Брюс нахмурился, наблюдая за тем, как Джокер заползает на его кровать, пачка постельное белье.       — Всегда так серьёзен, Брюси, тебе стоит чаще расслабляться. Я начинаю волноваться за тебя. Когда ты последний раз улыбался? Хотя постой, мыши же не должны по идеи улыбаться… Что, не смешно? Мои шутки для тебя слишком низкие ?        Уэйн нахмурился, старательно давя в себе улыбку, причём весьма успешно.       — Когда ты в последний раз ел? Выглядишь изнеможденным, — Брюс помнил о том, что Джокер несколько недель мог спокольно обходиться без еды, это показывали, опять-таки, исследования и сам Джей это подтвердил. Но даже зная это, Уэйну все равно хотелось, чтобы наг питался регулярно, потому что вреда это ему точно не принесёт, даже будет польза, да и Брюсу было бы спокойной.        Лицо нага приобрело задумчивый вид. Джокер помолчал пару секунд прежде, чем вспомнить:       — Кажется последний раз был в научном цетне. Знаешь, скрываться от людей, когда они тебя окружают – очень трудно. Тут не до еды.       Джокер неохотно слез с кровати, направившись к Брюсу. В свете ламп чешуя нага поблескивала отдельными пластинками, когда хвост Джея извивался. Брюс не раз уже наблюдал это, но с каждым разом это зрелище становилось все более завораживающим из-за лёгкости этих движений и непривычной гибкости змеиной части тела.       Отмыв Джокера от грязи и обработав его ссадины Брюс отвёл нага на кухню, но заставить Джея съесть что-то кроме сладкого не получилось, поэтому Брюс сделал себе пометку, что утром он обязательно накормит нага нормальной едой.       — Расскажешь, где ты был все это время? — без особой надежды интересуется Брюс, уже идя в спальню, заодно думая о том, что лучшим решением будет разместить Джокера в соседней комнате.       — Там, здесь, в другом месте. Я много где был, — без особой заинтересованности в разговоре отвечает наг. Снова проскальзывая в спальню Брюса       — Ты решил оккупировать мою комнату? — Интересуется Уэйн, наблюдая за тем, как Джокер, сминая постельное, делает себе подобие гнезда, точно так же, как и в центре. Брюс задался вопросом, как выглядело гнездо нага в джунглях. Уэйн даже разочаровался в том, что так и не смог узнать это, находясь там.       — Только не говори мне, что ты против, — забравшись на кровать и свернувшись в клубок, ворчит Джей. Подойдя к кровати и присев на её край, Уэйн ещё раз придирчиво осмотрел обработанные раны, проведя ладонью по невредимому участку хвоста.       — Думаю я не буду против, но при условии, что ты все-таки расскажешь, где был, — Брюс понимал, что выведет Джокера из себя настойчивыми вопросами, но Уэйн считал, что важнее узнать, что случилось с нагом и потерпеть его недовольство, чем оставаться в неведении.       — Продолжай меня расспрашивать и узнаешь на себе, задушу я тебя или перекрою ток крови, сжав хвостом, — змеиный клубок в гнезде из одеяла и покрывала недовольно зашипел. Брюс для себя решил, что это не столько угроза, сколько предостережение, хотя по сути разницы нет.

***

       Тем, кто меньше всего был рад появлению нового постояльца поместья, был Альфред, пусть он и не высказывал явного недовольства, но по бросаемым многозначительным взглядам, Брюс понимал, что это так и есть.        Нельзя сказать, что с появлением Джокера что-то изменилось. Единственное, что Уэйн мог выделить, так это то, что окна в доме теперь никогда не закрывались. Джокер, привычный к постоянному движению, слишком активный для того, чтобы сидеть сутками внутри дома. В основном большую часть он дня проводил за пределами территории поместья, уползая в направлениях, известных только ему. Брюс заметил, что Джокеру понравились сады и окружающий их лес, поэтому предполагал, что Джей просто ведёт привычную для себя жизнь, находясь где-то среди деревьев и занимаясь своими… «змеиными» делами. Но это примечательно только потому, что возвращаться наг предпочитал, вползая в окна. После той ночи, воспользовавшись дверьми один раз, Джокер перестал воспринимать их существование от слова совсем и неважно, на какой высоте находилось окно: нижние этажи или верхние. Как понял Брюс, Джокер считал лозы дикого винограда и выступающие части фасада отличной причиной для того, чтобы забыть про двери, ведь залезать в окна куда веселее. Уэйн же в свою очередь решил для себя, что дикий виноград не так уж и обязательно теперь истреблять, не давая ему обвивать своими побегами дом, ведь если Джокеру так нравится, то почему бы и нет? Брюсу в свою очередь очень нравится наблюдать за тем, как Джокер с лёгкостью и свойственной ему прыткостью без труда взбирается наверх. Уэйн даже смог сделать пару особо удачных фотографий, что включил в папки, оставшиеся у него после исследований.       Обычно Джей мог покинуть поместье на несколько часов или суток, самым длительным был срок в пять дней. Наг просто уполз в солнечный полдень и вернулся только ночью пятого дня. К слову, с наступлением холодов длительность прогулок нага сокращалась, и, когда наступила середина сентября, Джокер стал предпочитать оставаться в поместье, забравшись в рукотворное гнездо из подушек и одеял. В особые дни, когда у нага было такое же особое настроение, Джокер выбирался из гнезда взъерошенный, с блеском в глазах и хитрым интересом. Обычно в такие дни Брюс как на зло был особенно занят. Уэйн даже начал считать, что наг специально выбирает именно такие загруженные дни. Именно в такие моменты Джокер полюбил лезть к Брюсу, отвлекая того от любых возможных занятий с особой настойчивостью. И обычно Джей опутывал Уэйна хвостом, не давая тому сбежать, и долгим, вдумчивым взглядом изучал Брюса, проводя кончиками пальцев по лицу и волосам Уэйна, весело хихикая, когда Брюс хмурился от прикосновений или пытался выторговать свою свободу уговорами.       — Что ты делаешь? — Уэйн уже смирился со своим положением и перестал пытаться освободиться. Джокер задумчиво трогал губы Брюса, оттягивая уголки в стороны, имитируя улыбку на чужом лице. Когда Уэйн хотел снова что-то спросить, Джокер шикнул, мол «не мешай», продолжая свое занятие, но теперь оттягивая вверхнюю губу, оголяя зубы и десна мужчины.       Брюс думал о том, что это очень странное занятие и что он точно не хочет, чтобы сейчас в комнату зашёл Альфред, одновременно не понимая интерес к своим зубам.       — И все же, — Уэйн убрал руки Джокера от своего лица, перехватил его тонкие запястья.       — Думаю о том, что вампир вроде тебя не смог бы выжить с такими миленькими зубами. Как бы ты кусал своих беззащитных жертв, чтобы выпить их кровь с такими аккуратным клыками? — язвит наг, выкрутив кисти рук из ладоней Брюса, слегка недовольно хмуря брови от того, что его интересное занятие прервали.       — Тогда мне повезло, что я не вампир, — реплика мужчины явно подняла настроение нагу, отчего в глазах Джея заплесали задорные огоньки.       — Тебе не стоит волноваться, Брюси-boy. Кто-то, а именно добрый я, позаботился бы о тебе. Я бы ловил тебе слабенький пухлых детишек, чтобы ты пил их кровь, прятал бы тебя от солнца, ведь каким бы кощунством было бы позволить такой красоте сгореть в его лучах, — урчал Джокер особенно сладким голосом, склонившись к лицу Уэйна.       — Ты можешь позаботиться сейчас. Дай мне доделать работу и через два часа можешь продолжить свои рассуждения, — Уэйну стыдно признать, что слова нага слегка смутили его, но подобные фантазии оставляли лёгкое тепло на сердце. Сейчас Брюс ожидал, что Джей на подобное предложение снова начнёт притворяться обиженным, как обычно делал в похожих ситуациях, но нет. Видимо решив удивить брюнета или уже получить желаемое от него, наг, хитро прищурившись, хмыкнул.       — Как прикажите, мой король.       Уэйн смотрел, как наг отстраняется от него и, развернувшись, уполз из комнаты, оставив мужчину наедине с собой и своими мыслями. Смотря на то, как в дверном проёме исчезает хвост нага, Брюс на короткий миг почувствовал себя брошенным, но это ощущение быстро исчезло. Отогнав от себя лишние рассуждения, брюнет вернулся к работе, а именно к редакции статьи.