Возвращение Вэнь Цин

На следующий день утром прибыли взволнованные Лань Сычжуй и Вэнь Нин. Они были вместе на ночной охоте, когда их нашла бабочка-вестница. Призрачный Генерал остался смиренно дожидаться у ворот главной резиденции, не осмеливаясь войти. Цзян Чэн послал за ним доверенного помощника, горько усмехнулся и сказал Цзинь Лину. — Никогда бы не подумал, что не только разрешу ему войти в Пристань Лотоса, но и буду чуть ли не рад этому. Цзинь Лин вцепился в рукав Лань Сычжуя в качестве моральной поддержки. Но при взгляде на бледное лицо Вэнь Нина, на котором, несмотря на его неподвижность, ясно читались и боль, и растерянность, и надежда, он почувствовал не ненависть, а глубокую грусть. Усилием воли удержался от того, чтобы не заплакать, и спросил Сычжуя. — Ты что-нибудь помнишь о том времени, когда вы все вместе жили на горе Луаньцзан? Сычжуй кивнул. — Смутно. Недавно начал вспоминать. Учитель Вэй закапывал меня в землю, как редиску и уверял, что если меня поливать, я буду расти быстрее. Сестрица Вэнь ругалась на него за это. Надо же… — он запнулся и умолк. — Что? — встревожился Цзинь Лин. — Просто подумал, что сейчас Вэнь Цин оказалась в похожей ситуации. Вэнь Нин неуклюже, скрипя суставами, опустился на колени перед низким столом, на который поставили горшок с духовным цветком и замер в молитвенной позе. Цзян Чэн готов был поклясться, что увидел что-то похожее на слезы в темных безжизненных глазах. Он сердито засопел. Вон у племянника глаза тоже на мокром месте, не хватало еще расплакаться самому. К счастью, в этот трогательный момент подоспел Вэй Усянь и атмосфера тут же изменилась. Вслед за ним степенно вошел Лань Ванцзи, оставив за порогом кроликов Байюна и Вуйюна. Те сильно соскучились по хозяевам и теперь следовали за ними повсюду. Цзян Чэн увидел любопытных ушастиков, которые заглядывали в комнату, и с облегчением почувствовал, что может дать выход своей сетиментальности. Он грозно нахмурил брови и заорал. — Вэй Усянь! Ты с ума сошел, приволок сюда этих грызунов. Они же опасны. — Не приволакивал я их, они сами пришли, — попытался оправдаться Усянь. — С тебя и взять-то нечего, но вот от вас, второй молодой господин Лань, я такого не ожидал, — сменил объект гнева Цзян Чэн. — Мгм. Приношу свои извинения. Немедленно унесу их отсюда. — Да уж, и побыстрее, пожалуйста. А то вон они уже клыки точат. — У кроликов нет клыков, — пискнул Усянь. — Тебя спросить забыли… Гоните своих саблезубых зайцев в шею и помогите мне оценить состояние девы Вэнь после переезда и ночи на новом месте. — А ночью что-то произошло? — невинно осведомился неисправимый Усянь. Цзян Чэн замахнулся было на него, но потом плюнул. — Идиотом ты был, идиотом и вернулся. И что только Лань Ванцзи в тебе нашел? — Мгм, — предостерегающе вмешался в разговор вышеупомянутый Ванцзи. Со стороны цветка донеслись знакомые мелодичные звуки. — Видишь, она смеется. Значит, ей понравилось ночевать в твоей спальне, — Вэй Усянь хотя и понизил голос до громкого шепота, но смех Вэнь Цин приобрел угрожающий оттенок. — Всё, всё, больше не буду дразниться. Просто у всех вас были такие лица, что я решил вас подбодрить. А-Юань, мальчик мой, вы хорошо добрались? Ты проголодался? Тут Цзян Чэн вспомнил о своих обязанностях хозяина. — Да, как раз пора завтракать. Идемте. Вэнь Нин пусть остается охранять сестру. После завтрака Цзинь Лин повел Лань Сычжуя осматривать Пристань Лотоса. Тот слегка осоловел от обилия и вкуса юньмэнской пищи и не сопротивлялся. Цзян Чэн призвал кланового лекаря Чэнь Фэя и все уселись перебирать привезенные лекарственные растения. Чэнь Фэй, опытный пожилой человек, похвалил их разумный выбор и выразил надежду, что, возможно, кто-то из уважаемых молодых господ захочет стать его учеником. — Я, я хочу, — встрепенулся Вэй Усянь, — правда, мне всегда не хватает времени. — И чем же таким ты занят, позволь спросить, — хмыкнул Цзян Чэн. — Нет, молчи, и вообще, лекарь из тебя… ты только спиртовые настойки и будешь делать. — А что в них плохого? Нужная вещь. Вэнь Цин все это время деликатно помалкивала, видимо, чтобы не смущать старичка-лекаря. Потянулись неспешные дни, заполненные привычными занятиями. Цзинь Лин и Лань Сычжуй, погостив с недельку, отбыли вместе в Ланьлин. Вэнь Нин остался. Ему выделили небольшой домик на окраине усадьбы, поближе к лесу, чтобы он поменьше бродил по округе и не смущал любопытных обывателей. И именно он стал учеником Чэнь Фэя. Всё то время, которое он проводил не возле цветка с душой сестры, он помогал старому лекарю. Тот явно догадался, кто он такой, но не выказывал ни малейшего страха. Наоборот, был доволен, что теперь его опыт попадет в надежные бессмертные руки. Тигровая лилия подрастала и аромат ее становился все более властным. Цзян Чэн уже начал волноваться, не вырастет ли она в человеческий рост и не пора ли пересаживать ее в большой вазон. Он завел привычку сидеть около цветка и рассказывать разные истории из их общего с Вэй Усянем детства. Когда он вспоминал всё это, то чувствовал, как горечь, насквозь пропитавшая его сердце, становится чуть менее горькой… Что не мешало ему регулярно орать на Вэй Усяня из-за того, что нахальные Байюн и Вуйюн повадились приходить к порогу его спальни практически каждый день. Лань Ванцзи пытался их убедить не делать этого, сажал в закрытый загон, но кролики неведомым образом просачивались наружу и устремлялись к желанной цели. Вэй Усянь смастерил высокую защитную решетку, Цзян Чэн ставил её у двери, но частенько сам о неё спотыкался и начинал орать ещё громче, поминая нехорошими словами кроличьих родителей, в данном конкретном случае Усяня и Ванцзи. Потом спохватывался и принимался извиняться перед девой Вэнь. В один особенно нервный день он не выдержал и заявил, что раз ушастых разбаловали до такой степени, что те принимают личные покои главы великого клана за свою нору, он вынужден принять меры. Защитные. И они будут заключаться в том, что он заведет себе сторожевую собаку. И пусть Вэй Усянь закатывает какие угодно истерики, Цзян Чэн не отступит от своего решения. Лань Ванцзи, услышав такое, посмотрел так тяжело, что если бы этот взгляд был камнем, Цзян Чэна расплющило бы в лепешку. Цзян Чэн поежился и смягчил приговор. Он, так и быть, заведет себе не взрослую собаку, а сторожевого щенка. К тому же Лань Ванцзи и Усянь живут отдельно и довольно далеко от главной резиденции, а щенок будет под постоянным присмотром, так что бояться нечего. На возражения о том, что щенок может быть опасен для Вэнь Цин, Цзян Чэн заявил, что он выберет самое воспитанное на свете создание с короткими лапами. Да по сравнению с ушастыми чудовищами это будет самый настоящий ангел. Вэй Усянь изменился в лице, расстроенно завздыхал и Лань Ванцзи повел его домой — отвлекать и утешать. — Нет, ты подумай, Лань Чжань, назвал наших милых Байюна и Вуйюна чудовищами, — возмущался Усянь по дороге, — а сам собрался привести зубастого монстра. И с чего он взял, что Вэнь Цин нравятся собаки? — Щенки многим девушкам нравятся. — Вэнь Цин не какая-то там девушка, а героиня, павшая смертью храбрых от рук злых сил, — пафосно заявил Усянь, тыкая Лань Ванцзи в бок. — И вообще, ты что, переметнулся на сторону Цзян Чэна? — Нет. Я всегда на твоей стороне. — И чем докажешь? — Подожди до дома. — Молодой господин Лань, что это вы такое говорите? Я ведь могу неправильно вас понять. — Мгм. Надеюсь на это. Цзян Чэн отбыл на поиски сторожевого щенка и через несколько дней возвратился с очаровательным белым пекинесом. Все, кроме Вэй Усяня, собрались на него посмотреть. Лань Ванцзи, отправленный в качестве лазутчика, тоже присутствовал Дабы уберечь его белоснежную шерстку от вселенской грязи щенок был облачен в крошечное подобие ханьфу из чистого шелка и такую же шапочку. При этом он взирал на людей с такой спокойной надменностью, что все сразу поверили Цзян Чэну, когда тот заявил, что родословная песика длиннее его собственной. Сразу было ясно, что это царственное создание точно не будет ничего грызть, потому как подобная пошлость несовместима с высоким статусом. Вслед за щенком внесли сундук с его приданым. Две роскошные лежанки с пуховыми подушками, сменный гардероб — летний и зимний, серебряные миски и набор щеток из слоновой кости. Адепт, отвечавший за финансы, поостерегся спросить, во что обошлась вся эта роскошь. — Чтоб я так жил… — пробормотал кто-то из слуг в задних рядах. — Разве только в следующем перерождении, — отозвался неведомый доброжелатель. Цзян Чэн повысил голос, перекрывая непочтительный шепот. — Поприветствуйте его светлость, молодого господина Чанмина. — Добро пожаловать, молодой господин Чанмин, — ответил разноголосый хор. Щенок не снизошел до ответа, на этом официальная часть церемонии завершилась и все отправились по своим делам. Цзян Чэн, до этого державший щенка на руках, осторожно опустил его на пол. Тот постоял пару минут без движения, потом в его круглых глазенках зажегся огонек любопытства и он засеменил в сторону Лань Ванцзи. Подошел вплотную к белым сапогам Второго Нефрита, задрал голову и издал тихий звук. По всему было видно, что его светлость распознал равного себе и решил поздороваться. Цзян Чэн немедленно взревновал. Да что ж такое. Этот Лань Ванцзи, что, медом намазанный? Вон Вэй Усянь так к нему прилип, не отдерешь, и Чанмин туда же… Лань Ванцзи вопросительно посмотрел на Цзян Ваньиня. Тот, скрепя сердце, кивнул — мол, так и быть, разрешаю погладить. Ванцзи нагнулся и легко погладил щенка. Песик удовлетворенно вздохнул, развернулся и направился в сторону хозяина. Цзян Чэн с видимым облегчением перевел дух и приосанился. К цветку Чанмин отнесся с полным равнодушием. Видимо, счёл его элементом декора хоязяйской спальни. А вот вездесущие кролики его заинтересовали. Они с живым любопытством таращились на него из-за барьера на пороге, подергивали носами и всем своим видом выражали желание познакомиться поближе. Но Цзян Чэн пресек их робкие попытки на корню. Он заорал так, что у него самого заложило уши и сумел отпугнуть их. Обиженные Байюн и Вуйюн побежали жаловаться родителям. Лань Ванцзи как раз в этот момент проходил мимо, направляясь домой. Он тоже слышал дикий вопль Цзян Чэна и не одобрил его. Не удивительно, что бедные малыши испугались. Он взял их на руки и посадил себе за отвороты ханьфу. И даже так, с двумя увесистыми кроликами за пазухой, он умудрялся выглядеть безупречно. Ни дать, ни взять, наследный принц. А наоравшийся Цзян Чэн, довольный, что сумел прогнать этих двух надоед, собственноручно занялся приготовлением обеда для Чанмина. Среди вещей щенка имелся свиток с подробными рекомендациями, как следует заботиться о его светлости. Чем кормить, когда и как купать и расчесывать, промывать глазки, чистить зубки и тому подобное. Среди слуг имелись опытные собачники и Цзян Чэн уже выбрал одного из них, но сначала хотел разобраться во все сам. Да что там греха таить, ему ужасно нравилось возиться со щенком, хотя тот не отличался ни резвостью, ни игривостью. Просто гусуланец какой-то, недаром ему сразу понравился Лань Ванцзи. Но Цзян Чэн все равно с умилением смотрел, как Чанмин аккуратно ест мелко нащипанные кусочки вареной курицы и увлеченно рассказывал Вэнь Цин о разных породах собак. И какие у него в детстве были щенки, но из-за трусишки Вэй Усяня пришлось с ними расстаться. Он надеялся, что деве Вэнь это интересно, потому что она не шипела раздраженно и не шуршала грозно листьями, зато время от времени тихонько смеялась. Откушав, его светлость стал проситься погулять и Цзян Чэн повел его на лужайку за домом. Слава небесам, злокозненных зайцев, ни двуногих, ни четвероногих, нигде не было видно и они спокойно погуляли под стремительно темнеющим закатным небом. Злокозненные зайцы, тем временем, приходили в себя после бурного дня. Вэй Усянь, в отсутствие Ванцзи, от скуки создал новый амулет для ускорения роста растений. Пока он размышлял, может ли это изобретение помочь Вэнь Цин, им воспользовались растения вокруг их домика на озерном берегу и разрослись прямо до неприличия. Лань Ванцзи пришлось пустить в ход Бичэнь, чтобы добраться до дверей собственного жилища. Зато Байюн и Вуйюн несказанно обрадовались такому изобилию, скатились с Ванцзи и побежали пробовать на зуб неожиданное богатство. Вэй Усянь уже колдовал над вторым амулетом, отменяющим действие первого и не сразу заметил Лань Ванцзи. Только когда теплое дыхание зашевелило волоски на его затылке и к шее прильнули жадные губы, он очнулся. Развернулся, ответил на поцелуй и стал допытываться, как все прошло, и что за демона притащил Цзян Ваньинь. Лань Ванцзи пожал плечами. — Это белый пекинес, его зовут Чанмин и он вовсе не демон. Немного высокомерный, но милый. — Лань Чжань! И ты туда же? Тебя что, Цзян Чэн укусил и ты стал оголтелым собачником? — Нет. Я бы не позволил ему себя кусать, это только тебе можно… Но про щенка я говорю правду. — Ой, я как будто снова на учебе в Гусу… Мог бы и наврать, чтобы меня поддержать. — Всегда поддержу Вэй Ина. Но разве тебя не утешает, что Цзян Ваньинь принес крохотную безобидную собачку, а не какого-нибудь тибетского мастифа? Вэй Усянь задумался, сделав бровки домиком, и выглядел при этом так мило, что Ванцзи не удержался и снова его поцеловал. Дискуссия о собаках была отложена на неопределенное время. Пока Ванцзи и Усянь, забыв обо всем на свете, занимались исключительно друг другом, основательно подкрепившиеся Байюн и Вуйюн решили вернуться в главную резиденцию. Там сегодня было так весело, а их прогнали. Надо были восстановить попранную справедливость. Их решительность была вознаграждена в полной мере. В комнате оручего человека, который постоянно гнал их прочь, они вновь увидели то премилое существо, с которым им не дали познакомиться поближе. И, о радость, оно было без своего оратора… то есть, орателя. Такое же беленькое, как Байюн, но с более длинной шерсткой, курносым носом и круглыми черными глазами. Не иначе, это их давно потерянный близкий родственник. Может быть, даже братик, с которым их разлучили еще в колыбели… По причинам, непостижимым для кроличьего ума, он был завернут в тряпочку, похожую на те, которые носили люди. Правда, их хозяева эти тряпочки часто с себя скидывали, но вновь обретенный братик ничего такого не делал. Он наклонил голову набок и милостиво посматривал на новых поданных, явившихся его приветствовать. Более близкому общению мешала пресловутая решетка, преграждавшая путь в комнату. Кролики в нетерпении топтались около нее, толкали носами, но она нагло не поддавалась. Тогда его светлость Чанмин подошел к преграде со своей стороны, задумчиво ее оглядел, а потом подцепил своими крошечными зубками крючок-задвижку. Та слетела с укоризненным звяком. Песик пригнул голову и легонько боднул решетку своим круглым лбом. Он проделал все это так аккуратно, что даже шелковая шапочка с него не слетела. Дверца открылась и кролики робко вступили в запретные пределы, с уважением глядя на родича. После ритуального обнюхивания хозяин гостеприимно повел гостей к своим мискам, но они, как истинные гусуланьские вегетерианцы, от мяса отказались. Зато громадная тигровая лилия над головой заинтересовала их чрезвычайно. Она и раньше, издали, производила на них большое впечатление, а уж вблизи… Они поднялись на задние лапки, активно работая носами, чтобы напитаться дивным ароматом. Крамольная мысль, что вкус цветка тоже должен быть божественным, на миг мелькнула в их взволнованных умишках, но тут же была отброшена, как святотатственная. А вот выразить свое восхищение торжественным танцем вокруг пьедестала божества было более чем уместно. Они сосредоточились и начали ритмично топать лапами по полу, двигаясь вокруг стола с цветком плавным кругом. Чанмин понял их задумку и присоединился. И если его топот был едва слышен, то шум, производимый разъевшимися в Юньмэне кроликами, был довольно громким. Цзян Чэн, который ненадолго отлучился, а теперь возвращался к себе, услышал его еще издалека. Цзыдянь на его пальце налился грозным фиолетовым огнем и он со всех ног бросился к себе, готовый немедленно покарать врагов. Когда он увидел дебош, который устроили бессовестные грызуны вместе с его драгоценным Чанмином, его вопль «Вэй Усянь!!!» достиг противоположного берега озера, перепугав всех — и запоздалых рыбаков, и парочки в кустах, и речных гулей. Усянь и Ванцзи, которые беспечно нежились в объятиях друг друга, резко подорвались с кровати, накинули на себя первое, что попалось под руку и кинулись на зов. Когда они ворвались в спальню главы клана Цзян, их глазам предстало душераздирающее зрелище. Разъяренный Цзян Чэн гонялся с Цзыдянем за перепуганными Байюном и Вуйюном. Они зигзагами метались по всей комнате. Чанмин занял стратегическую позицию за своими подушками и наблюдал за битвой. Он, может, и хотел бы заступиться за симпатичных ушастых гостей, но его габариты, да и происхождение, не позволяли участвовать в таких компрометирующих деяниях. Он не совсем понял, почему хозяина так разозлил их чинный ритуальный танец, но пока лучше было держаться от него подальше. К тому же эти непрестанные вопли оскорбляли его чувствительные ушки. А тут еще к ним присоединился надрывный визг «Лань Чжань, спаси, собака!». Чанмин с некоторым опозданием понял, что визг о нем и зарылся в подушки с головой, пожалев этого несчастного. Визг стих, но тут же сменился жестокой перебранкой. — Вэй Усянь! — Цзян Чэн разве что огнем не дышал, — кто посмел впустить этих негодяев?! Кролики, завидев хозяев, резво рванули к ним и спрятались в полах одежды Лань Ванцзи. Вэй Усянь огрызнулся. — Сам ты негодяй. Специально привел собаку, чтобы меня извести. — Какую еще собаку?! Где ты ее видишь, ну? Ах, вот она, спряталась за подушкой, так что не сразу заметишь и даже не лает. К твоему сведению, это его светлость Чанмин и ты одного его коготка не стоишь! — Рры, — это подал голос Ванцзи, — следите за языком, глава Цзян. — И что? Что ты мне сделаешь, а, зятёк? Лань Ванцзи многообещающе перенес руку с плеча Вэй Усяня на рукоять Бичэня. В этот момент со стороны цветка раздался ужасный грохот, горшок раскололся на части и всю комнату заволокло красным туманом. Цзян Чэн бесстрашно кинулся в самую гущу этого тумана, но его остановил возмущенный окрик. — Глава Цзян, вы совсем стыд потеряли! Сначала гоняетесь с оружием за домашними животными, запугиваете Вэй Усяня, а теперь врываетесь ко мне… А я, между прочим, не одета. Все ошеломленно замерли. Сердитый голос, несомненно, принадлежал Вэнь Цин. Усянь хорошо помнил эти металлические нотки еще с времен горы Луаньцзан. Цзян Чэн покраснел так, что Вэй Усянь, несмотря на обиду, испугался за его здоровье. Они так и стояли памятниками самим себе, пока снова не послышался голос девы Вэнь. — Ну и чего мы ждем? Господа заклинатели, будьте добры, ступайте вон. А вы, глава Цзян, задержитесь и подайте мне во что одеться, а потом тоже ступайте вон. Лань Ванцзи и Вэй Усянь послушно вышли, а Цзян Чэн, двигаясь, как марионетка, подошел к сундуку, в котором хранилась одежда, вынул оттуда что-то и наугад протянул это в особо плотный сгусток тумана. Перед его ошеломленным взором мелькнула тонкая белая рука и выхватила одежду из его ослабевших пальцев. Он попятился, потом спохватился, отвесил глубокий поклон, снова попятился и, споткнувшись о порог, покинул комнату. Следом за ним степенно вышел Чанмин и удалился в сторону кухни. Чтобы не пугать странного худого парня с всклокоченными волосами. Песик еще не решил, гордиться ли ему тем, что он сумел испугать взрослого мужчину или это недостойное тщеславие и надо принести извинения жертве своего обаяния. Первым опомнился Лань Ванцзи и велел слугам немедленно позвать Вэнь Нина. Цзян Чэн до того ошалел, что и не подумал возражать против того, что Второй Нефрит командует тут, как у себя в Гусу. Он тяжело осел на стул в коридоре и прошептал. — Она вернулась… Я уж приготовился ждать годами. — Твои крики её достали, — попытался пошутить не менее ошеломленный Усянь. Цзян Чэн не обратил внимания на эту реплику и робко спросил. — Как думаете, уже можно пойти посмотреть, как она там? — Думаю, можно, но лучше подождать Вэнь Нина. Она обрадуется ему и не будет никого ругать. — Мгм, — подтвердил Ванцзи. Ждать пришлось недолго. Призрачный Генерал примчался, взметая пыль полами одежд и замер около Усяня, боясь и надеясь услышать новости о сестре. — Вэнь Нин, — голос Усяня дрогнул, — она очнулась… воплотилась… вернулась. Бедный Вэнь Нин даже порозовел от волнения и радости и выглядел в этот момент по-настоящему живым. Вэй Усянь подтолкнул его в спину. — Иди первый. Мы подойдем следом. Цзян Чэн открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же его и закрыл. В прошлой жизни брат был самым близким Вэнь Цин человеком. И не так уж важно, что сейчас он не совсем человек. До Цзян Чэна, хотя и с трудом, дошло, что иной раз лютый мертвец может быть праведнее живого человека. Когда они некоторое время спустя подошли к спальне Цзян Чэна, то услышали доносившиеся оттуда сдавленные всхлипы. Брат и сестра сидели на полу, обнявшись, и Вэнь Цин утешала своего малыша. — Я думал, что уже никогда тебя не увижу, цзецзе. Глаза Вэнь Нина были полны непролитых слез. Увидев вошедших, он вскочил и бухнулся перед ними на колени. — Молодой господин Вэй, глава Цзян, Ханьгуан-цзюнь, благодарю, вы спасли мою сестру. Лань Ванцзи и Цзян Чэн одновременно потупились. — Его благодари, — Цзян Чэн ткнул Усяня в тощий бок. — Ай, — взвизгнул тот, — чего опять пихаешься! Торжественный момент сразу уступил место привычной семейно-скандальной атмосфере. Вэнь Цин тоже поднялась и поклонилась заклинателям. — Я очень вам всем благодарна. Вэй Усянь, ты — гений, а глава Цзян так преданно за мной ухаживал. И… прошу прощения за хлопоты. — Что вы, дева Вэнь, — покраснел Цзян Чэн, — мне это было только в радость… то есть, я очень беспокоился о вас… чувствовал вину. Вэй Усянь вцепился в руку Лань Ванцзи, сделал знак Вэнь Нину и они все трое вышли из комнаты. Цзян Чэн даже не заметил этого и продолжил свои несвязные речи. В коридоре Вэй Усянь обеспокоенно повертел головой по сторонам в поисках опасности в лице, то бишь морде, его светлости Чанмина. Щенка нигде не наблюдалось и он вздохнул с облегчением. — Ух, я так переволновался, мне необходимо выпить… Пойдем домой, Лань Чжань. Там же у нас припасена пара кувшинчиков «Улыбки императора»? — Мгм. Вэнь Цин терпеливо внимала речам Цзян Чэна, потом спросила. — Правильно ли я поняла, что помимо всего прочего, вы еще извиняетесь за возможный ущерб моей репутации, потому что несколько месяцев, и днем и ночью, я находилась наедине с вами в вашей спальне? Пусть и в виде духовного цветка? — Д-да. — И что вы предлагаете? — Н-ну, учитывая все обстоятельства…загладить свою вину. — Выйти за вас замуж? — Вот именно! Это то самое, что я хотел сказать… как вы четко и внятно выразили мою мысль! — возликовал Цзян Чэн. — И вы мне всегда нравились, дева Вэнь… вот, — его запал угас и он испуганно посмотрел на Вэнь Цин. Она чуть нахмурила брови и оценивающе посмотрела на него. На одно мгновение он почувствовал себя пациентом, чья судьба зависит от решения лекаря, но это ощущение быстро прошло и он залюбовался хорошеньким личиком Вэнь Цин, ее большими глазами, пухлыми губами и точеной фигурой. По губам Вэнь Цин скользнула легкая улыбка. — Хорошо, я согласна. При условии, что смогу продолжить заниматься медициной. — Да-да, конечно. Кстати, о медицине. Вы, наверно, хотите подкрепиться? Вы же столько времени нормально не ели. Пойдемте, сейчас подадут ужин. И… можно спросить, вы не боитесь собак? — Нет. Они симпатичные. — Чувствую, мы будем идеальной парой. Усянь со своим Нефритом мне еще обзавидуются… — Что, простите? — А… это я так, к слову пришлось, не обращайте внимания. Они рука об руку направились в парадный зал и тут до их слуха долетел приглушенный расстоянием крик Усяня. — Лань Чжань, спаси скорей! Эта собака меня преследует. Вон она, переманила на свою сторону Байюна и Вуйюна. У-у, предатели. Цзян Чэн удовлетворенно усмехнулся, чувствуя, что его радость и счастье достигли своего апогея.