И рёву альфы подчинятся небеса. Потерянный вожак

       Как только сознание возвратилось к Приме, тот оскалился, сразу почувствовал, как морду что-то сдавливало, а потому вскочил, дёрнул головой, разрывая одну из цепей, тут же отшатнулся от прирученного электричества на концах длинных палок, которыми принялись тыкать в волка. Прима уткнулся задними лапами в клетку, обернулся, убеждаясь, что позади стена, снова стал рычать на мужчин, которые выставили вперёд себя оружие, мешая подойти. Вновь Прима мотнул головой, однако цепь только брякнула, сильно дёргаться ему не позволяли, как и сделать хотя бы шаг. Отойдя в угол клетки, Прима рычал на людей, чувствовал кандалы на своей шее и лапах, мощный намордник на пасти, начал оглядываться, изучать обстановку и запахи, восстанавливая произошедшие события. Этот мистер начальник полиции подозрительно много знал об оборотнях, даже способ помешать превращению, сумел ослабить бдительность, сосредоточив внимание на запахах пищи и поразить с дальнего расстояния. Весьма находчиво.        В слова своих тюремщиков Прима не вслушивался, всё равно не понял бы человеческую речь, продолжал осматривать помещение, анализировать запахи и звуки, заметил крохотное окно под потолком, похоже, находилась клетка ниже остального здания, кое-где покрылась ржавчиной, цепи закрепили на стенах намертво, едва ли их удастся вырвать. Прима повёл ухом, когда уловил шаги на каменной лестнице, скоро один из мужчин открыл дверь, впуская мистера Сноу, на того Прима обрушил взгляд тяжелее стали, видел огонёк азарта в крохотных глазах человека, он с восхищением рассматривал исполинского волка. — Ничего себе, а вчера он казался меньше, — мистер Сноу стал обходить клетку то с одной, то с другой стороны, словно причудливый экспонат разглядывал мощные когтистые лапы, длинный хвост, крепкие бока. Скоро шеф полиции заключил. — Прекрасный экземпляр. Не кормить, но воду давайте, и ни в коем случае не приближайтесь к нему. — Да, сэр.        Ответ пролетел мимо мистера Сноу, тот всё продолжал восторгаться оборотнем. — Уже руки чешутся взяться за дело, но придётся подождать пару дней, пока что он слишком опасен.        Прима склонил голову, забился в угол клетки, однако искоса продолжал наблюдать за происходящим. Едва Прима заметил, как один из мужчин опустил руки, резко метнулся вперёд, срывая цепь со своей шеи, лязгнул зубами прямо возле решёток. На мистера Сноу Прима глядел сверху вниз, скалился перед его лицом, однако мужчина даже не двинулся с места, сделал жест рукой, но Прима успел заметить движение и отойти от края клетки прежде, чем шерсть задела ручная молния. — Присматривайте за ним, и поменяйте цепи, если получится, — небрежно бросил мистер Сноу, а затем удалился куда-то по своим делам, за ним один из охранников закрыл дверь.        Охранников с шокерами Прима отгонял, для этого было достаточно резко подскочить к решёткам или просто лязгнуть зубами рядом с руками людей, они понимали, что сквозь частые прутья волчья пасть не протиснется, однако благополучно отходили, не желая рисковать. Прима слонялся по тесной клетке, то и дело мотал головой, иногда ударялся боками, словно пытаясь разбить цепи, но на лапах они оказались прочнее, как и на морде, Приме едва удавалось разомкнуть пасть. Несколько часов подряд Прима бросался то в один, то в другой угол, отгонял от себя тюремщиков, из рук одного выбил электрошокер, раздавил его лапой, тут же увернулся от удара током, снова оскалился.        Прошло много времени, которое Прима тратил на попытки порвать цепи, определить их слабые места или заметить, где сломать клетку, впрочем, этого оказалось мало, сил проломить прутья не хватило бы, слишком они мощные. В конечном итоге Прима отошёл в дальний угол, лёг, не сумев положить морду на лапы, цепи мешали удобно устроиться, но глаза волк не закрывал, продолжал следить за охранниками. Один из них особенно тщательно наблюдал за Примой, за его дыханием и лапами, чуть погодя нажал одну из кнопок и тогда в металлический таз по желобу стала литься вода, а Прима дёргал ухом в сторону звука. Когда стало тихо, Прима поднялся, принялся лакать, игнорируя настороженность людей. Они поили, значит, убивать сразу не собирались, вряд ли намеревались кормить, медленно ослабляли тело, но не позволяли погибнуть, всё это подсказывало Приме, что у него имелось около четырёх дней на побег. Если избавиться от кандалов, Прима сумел бы превратиться, протиснуться между решёток и попробовать сбежать, но вряд ли удастся сделать это, металл очень толстый. Следовало придумать другой план.        Для Примы стёрлась граница между днём и ночью, всё превратилось в единственный бесконечный час до начала охоты. Время от времени мистер Сноу спускался, чтобы проверить Приму и его состояние, убеждался, что за пару дней такое чудовище не ослабить, и пусть весь изводился от желания пополнить коллекцию, не проигрывал азарту, терпения в мужчине оказалось больше. Силы Прима экономил, много пил, чтобы хоть как-то восполнить энергию, впрочем, сверх меры ему всё равно не наливали, подолгу спать не позволяли, благо, будили шумом, а не ударами тока, однако своего добивались — не давали отдохнуть и выводили Приму из себя, понемногу отбирали способность к анализу. Как бы безупречно он ни владел эмоциями и собственным телом, но пойти против физиологии не мог, недостаток сна сказывался на трезвости ума, чёткости движений, самоконтроле, восприятии звуков, они стали намного громче.        Прима прекрасно понимал, чего мистер Сноу добивался, чего хотел, он пугал тем, как много знал, как чётко умел обращаться не просто с волком, но и с оборотнем, пленить его и держать на цепи. А значит Прима умрём. Это действительно удручало по той простой причине, что Прима намеревался погибнуть в бою с испепеляющим рокочущим драконом, защищая свою стаю, но никак не от человеческой пули. Прима дышал глубоко, пытался оставаться в сознании, игнорировать голод, на подсознательном уровне общался со своим организмом, объяснял ему, как важно выдержать всё это и попытаться бежать, при этом изображая из себя истощённого волка, вот только мистер Сноу на уловку не повёлся, видел, что его пытаются обмануть, не спешил с Примой, догадывался, что он намного более выносливый, а значит нужно ждать до последнего. И пусть ожидание стало невыносимым, вместе с ним разрастался азарт.        Самое обидное, жизнь ничему не научила Приму, каждый раз, когда он связывался с людьми, расплачивался за это, давно стоило начать избегать их, но нет, опять дал шанс человечеству и получил от него нож в спину. Возможности к бегству Прима не видел, клетка слишком прочная, цепи так и не удалось порвать, а охранники менялись каждые шесть часов, не давая возможности застать их врасплох, к тому же владели оружием. Какие ещё варианты? Никаких. Никто не знал, где Прима, куда он отправился, его бросало в дрожь при одной мысли о том, в каком состоянии сейчас Матео — его любимый обещал отлучиться на вечер и уже пять дней как не возвращался. Прима едва не скулил, представляя, как Матео летал по всему городу, кричал, чирикал, звал Приму, но тщетно. Тот наклонил голову, заскулил, прижимая хвост к боку. Единственная возможность сбежать представится во время охоты, но логика подсказывала, этот человек очень хорошо подготовлен, наверняка привезёт подальше от людей на ограждённую территорию, скорее всего перестрахуется с помощью вертолётов или чего-то наподобие, а Прима с каждым днём будет становиться всё слабее без еды и нормального сна. Этот человек готов к охоте и, похоже, выйдет из неё победителем.        Когда услышал шаг совсем рядом, Прима резко вскочил и ударился мордой о решётки, заставляя одного их охранников попятиться, упасть, повезло, что он выронил электрошокер и не задел себя; хотя Прима бы не отказался от этого зрелища. Даже стоял на ногах Прима с определённым трудом, мышцы затвердевали без движения и пищи, чтобы размяться, Прима стал бродить туда-сюда, гремя цепями, иногда фыркал, мотал головой, всё думал, есть ли шанс на освобождение. Все, кто находился в здании, являлись людьми, конечно, альфа сумел бы повлиять на их сознание, однако вой Примы имел власть исключительно над существами, так что попытаться подчинить себе кого-то из персонала не представлялось возможным. Что ещё? В теории, даже если удастся убить мистера Сноу, его люди наверняка готовы к подобному, немедленно застрелят, может быть успеют сделать это прежде, чем Прима перекусит подлого копа пополам.        Прима измученно выдохнул, ощущал, как начала кружится голова от нехватки пищи, попытался перебить голод водой, взял зубами цепь, потянул, попробовал оторвать, мотая головой, но никакого результата не добился, впрочем, неудивительно. Спустя какое-то время Прима снова лёг подальше от людей, признавал, что не сумеет выбраться отсюда, и это ладно, свою жизнь Прима не так сильно ценил с тех пор, как лишился стаи, но Матео, при одной лишь мысли о том, что он останется совсем один, Приму бросало в дрожь, в глотке собирался комок. Такого не должно случиться, но, похоже, это неизбежно, Прима не видел ни единой даже самой эфемерной возможности для побега. Прима понимал, что до последнего будет бороться, до самого последнего вздоха будет пытаться сбежать, ровно так же чётко понимал, что не сумеет, что оставит Матео. Наверное, Ориан позаботится о нём, может быть однажды Матео найдёт того, кого полюбит сильнее, кто не оставит его, не придаст, однако Прима этого уже не узнает.        Прима закрыл глаза. Какая жалкая смерть, суметь выжить после нападения на рокочущего, но погибнуть усилиями людей. Разве можно придумать более нелепую кончину для вожака? Вряд ли. Физически Прима ощущал, как последние крупицы силы, а вместе с ним надежды на спасение и намерения бороться покидали тело, их будто отщепляли по кусочкам, Прима предчувствовал свой конец. Он задрал голову, не стал тратить силы на то, чтобы встать на лапы, вряд ли сумел бы сделать это, и завыл. Никогда прежде Прима не выл так громко, так пронзительно и высоко, с отчаянием, от всей души, словно с воем отпускал её, просил хотя бы свою душу спастись. Замолчал Прима резко, когда один из охранников чуть не задел электрошокером, Прима прорычал, правда, больше из приличия, в это рычание не смог вложить даже капли агрессии.        Прима не понял, что ему сказали человеческим языком, наверное, ввели запрет на вой, не важно, Прима как сумел положил голову на лапу, снова опустил тяжёлые веки, ощущал, как усиленно тело пыталось провалиться в сон, но пока что не позволял этому случиться. Ничего изменить уже не удастся, но Прима не мог отступить, даже если имелся самый жалкий шанс на побег, Прима намеревался воспользоваться им, но на всякий случай напоминал себе, что в своей жизни, даже под самый её конец сделал всё, что только мог, помог обезопасить волчью стаю, позаботился о Матео, лишь бы он возвратился в город к Ориану, уж он сумеет помочь преданному своим вожаком жулану.        По подсчётам Примы прошла уже неделя заточения, хотя разум мог начать подводить без витаминов, минералов и банальных калорий, каждый час Прима чувствовал, как худели мышцы, как сложнее становилось оставаться в сознании, даже не поднял головы, когда вошёл мистер Сноу. Тот жадно изучал оборотня сперва с одной стороны, затем с другой, жестом велел потыкать волка, тот не сразу услышал шаги, тяжело поднял голову, совсем коротко прорычал на охранника. — Наконец-то. Не могу поверить, что дождался этого момента, — голос мистера Сноу дрожал от возбуждения. — Спасибо за службу, господа, уже завтра утром вы можете отправляться домой. — Вы будете ждать до утра? — Да, — мистер Сноу позволил себе усомниться, но тряхнул головой, чтобы взять себя в руки. — Да, на охоту нужно идти с рассветом. Сегодня пусть выспится, не хочу убить его слишком быстро.        Мистер Сноу догадывался, что долго не сможет заснуть от предвкушения охоты, поэтому после того, как проверил снаряжение и протёр ружьё, надеясь, что сильно не попортит шкуру, выпил пару таблеток снотворного. К утру мистер Сноу приказал себе набраться сил, чтобы прочувствовать всю особенность момента, наконец сумеет получить в свою коллекцию столь ценный экземпляр. Кто бы мог подумать, что потомок Фенрира окажется в городе и выдаст себя? Это мистер Сноу рассматривал, как знак судьбы, не иначе. Благодаря лекарству заснул шеф полицейского участка довольно быстро и не подозревал, что проснётся раньше, чем скажет будильник.        Когда услышал грохот, мистер Сноу гневно сел на постели, поглядел время на часах, те показывали пять ночи. Снова что-то упало, что-то тяжёлое, причём не внизу, а в холле, и тогда мистер Сноу схватил ружьё, вместе с ним стал спускаться, не успел крикнуть с лестницы, что за ерунда происходила, как услышал болезненный крик, а за ним — удар. Как только мистер Сноу выскочил с оружием вперёд себя, обоих повалили на пол. Один мощным ударом ягуар выбила ружьё из рук мистера Сноу, зашипела на него, раскрыв клыкастую пасть, но смотрела лишь один глазом, правый был закрыт и разрисован шрамами. Мистер Сноу не спешил шевелиться, мог бы сбросить с себя ягуара, однако та будто почувствовала намерение оказать сопротивление, опустила зубы прямо к шее, задела кожу клыками, капнув на неё слюной. В это время Матео в облике птице крикнул: — Ви, сторожи его. Эйден, Ласка, за мной!        Матео превратился в человека, позволил чёрному псу изучить комнату, наполненную самыми разными запахами, но среди них один улавливал лучше всего, рефлекторно завыл, когда взял след. Вместе с Матео и неуклюжим гризли пёс помчался к одной из дверей, которую медведь сбил ударом лапы, все трое спустились по лестнице, остановились перед новой дверью, в этот раз металлической. Жестом Матео велел не спешить, прислушался, как и его помощники, различил тихие шаги по ту сторону. Вдруг зазвенела цепь, зазвучали человеческие голоса, тогда Матео указал на дверь и гризли, насколько сумел разбежавшись, ударился о неё боком, срывая с петель, чёрный пёс немедленно накинулся на одного из охранников, Матео врезал другому, руку которого вместе с электрошокером Прима прижал к решётке; а не следовало руки в клетку совать.        Лишь один беглый взгляд Матео бросил на Приму, торопливо стёр слезу, стал шарить глазами, пытаясь понять, как открыть клетку, Прима в это время натянул цепь, а медведь принялся бить по ней когтями, всё же сумел сломать звенья. Чёрный пёс первым нашёл рычаг, поднял на задние лапы, чтобы дотянуться до него, и потянул зубами, гризли в этот момент принялся открывать одну задвижку, Матео — другую. Они вдвоём успели отскочить, ведь едва дверь приоткрылась, Прима мощным прыжком вырвался из клетки, разрывая цепи. Он тяжело дышал, рыча на каждом вдохе, оставил глубокие борозды в полу, готов был сорваться с места и убить человека, который сделал всё это, а заодно всех его подчинённых, сравнять это здание с землёй, но Матео не позволил. Он обхватил морду Примы, прижал его голову к себе, стал гладить и целовать, пока гризли превратился в невысокую девчушку, та сняла с пояса одну из отмычек, принялась копаться в замках, освобождая сперва пасть Примы, затем шею и лапы. Его Матео изо всех сил держал возле груди, старался не позволить ступить и шага, иногда задевал зубы, когда волк скалился, и пусть Матео понимал, что Прима не различит слов, всё равно шептал ему: — Знаю, тебе страшно, ты злишься, но, пожалуйста, не делай этого.        В гневе и усталости Прима рычал, то и дело пытался высвободить морду, но Матео держал крепко, а сил у Примы почти не осталось. То и дело в нём вспыхивало желание оттолкнуть Матео и броситься за мерзавцем, что осмелился пленить, однако нежность Матео оказалась сильнее ненависти, помогала постепенно успокоить дыхание, а вслед за ним биение сердца, медленно Приму перестало сковывать напряжение, он сумел закрыть глаза, легонько ткнуться в грудь и живот Матео, а тот стал гладить увереннее, чаще целовать. Ласка вместе с Эйденом убедились, что здесь всё в порядке, больше опасностей не имелось, поэтому поспешили наверх, оставляя Приму с Матео наедине, а тот всё гладил шерсть и мокрый нос, касался его губами, непривычно-сухого. Спустя время Прима окончательно восстановился, вернул человеческий облик и вместо того, чтобы обнять Матео, упал на колени, уткнулся в его живот лбом, почти сразу почувствовал руки Матео вокруг своей шеи, его прикосновения к волосам. На них упало несколько капель, а ведь Матео так силился не заплакать, дышать стал более рвано, но глубоко. — Всё хорошо… я рядом.        Прима и Матео обернулись на крохотное окно, через которое пробрался звук полицейской сирены, тогда Матео взял Приму за руки и повёл наверх, где оборотни рычали на персонал мистера Сноу и его самого, ягуар не отрывала челюстей от его глотки, так и норовила сжать зубы, но не делала этого. Скоро в выломанную дверь ворвались полицейские во главе с Орианом, тот искрил рогом, гневно размахивал хвостом, оценил обстановку, что люди живы точно так же, как существа. Стоило Ориану кивнуть, как полицейские принялись поднимать с пола людей, на мистера Сноу же надели наручники, чем тот оказался крайне возмущён. — Что за?! Как вы смеете?! — Мистер Сноу, вы обвиняетесь в похищении и попытке убийства степного волка класса альфа, — предупредила капитан Мариа Грант, но мужчину слова только сильнее разозлили, он попытался вырваться. — Вы шутите?! Это же чудовище! Я хотел сделать этот город безопаснее! — Всё это вы расскажете в суде, у вас есть право хранить молчание...        Пока полицейские выполняли свою работу, а оборотни нехотя отходили, провожали тех, кто напал на Приму, рычанием и шипением, размахивали хвостами, Ориан подошёл к нему, вдруг выдохнул. — Как хорошо, что вы оба в порядке… Когда Матео сказал, что вы пропали, я и не знал, что делать, — признался Ориан, старался говорить уверенно, хотя всё так же сыпал искрами с рога, а голос то и дело дрожал. Ориан было сделал шаг, но почти сразу отступил обратно. — Я провожу вас в номер. — Спасибо, — кивнул Прима, пока Матео прижимался к его руке, иногда шмыгая носом, стирая слёзы, которые то и дело скатывались по щеке.        Уходить Прима не спешил, обернулся на Ви, поправившую повязку на глазу, Эйдена, из пса превратившегося в человека, и Ласку, которая в облике гризли жевала какую-то ветку, встрепенулась, заметив на себе взгляд бывшего вожака. Когда тот подошёл, медведь стала человеком, но сучок грызть не прекратила. — Как вы оказались здесь? — Нас Матео позвал, — откликнулась Ласка. — Матео написал, что вы пропали, — в один с ней голос ответил Эйден. — Матео сказал, что вы в беде.        Прима оглядел оборотней, невольно вспоминал, как спас каждого из них и привёл в стаю, как практически вырастил, научил, как быть человеком и зверей, как после этого отдал на попечение альфы. Они не должны были возвращаться, Прима перестал иметь значения после того, как потерял титул вожака, и всё же… — И вы пришли помочь? — Конечно, — Ви сложила руки на груди. — Может, вы нам больше не вожак, но всё ещё наш друг. — Да! — пылко поддержала Ласка. — Вы мне почти как папа.        Эйден закивал, подписываясь под каждым словом бывших товарищей. — Вот как… — Если понадобится помощь, мы обязательно придём.        Тело Примы молило об отдыхе, крепком сне и пище, однако Прима отложил всё это ещё ненадолго, отыскал силы для благодарной улыбки, плавного кивка. — Спасибо вам, друзья. Надеюсь, больше не придётся просить вас о помощи, но если потребуется, я не буду сомневаться.        Если Ви мягко поклонилась в ответ, то по спине Ласки от сказанных вожаком слов мурашки пробежали, девушка воодушевлённо распахнула глаза. С улицы раздался голос одного из полицейских: — Прошу покинуть частную собственность.        Прима первым направился к двери, а за ним последовали остальные оборотни, пробуждали в нём не так давно забытые чувства, будто Прима снова вёл стаю, пусть даже всего лишь на улицу после освобождения его из плена. Снаружи Ориан гладил по переносице Джеррера в драконьем облике, целовал, что-то шептал, а Прима понимал, за чем именно дракон ждал здесь, снова обернулся к некогда своим оборотням. — Я очень благодарен, вам пора возвращаться. — Уверены? Мы можем остаться на пару дней. — Уверен, — Прима слабо улыбнулся, старался не упустить разум, который то и дело норовил отключиться, а Матео как будто почувствовал это, придерживал за руку. — Я позабочусь о нём, не волнуйтесь… Спасибо, друзья.        Вместе с Эйденом и Лаской Ви забрались на спину дракона, того на прощание поцеловал в нос Ориан, погладил, но провожать взглядом до победного конца не стал, жестом пригласил Матео с Примой в такси. Всю поездку Матео не прекращал целовать Приму, ласкал его, заглядывал в глаза, пока сам Прима силился не потерять сознание, Ориан между тем следил за картой, в какой-то момент попросил свернуть и не в сторону отеля. Спустя пару минут машина остановилась. — Я быстро.        Когда дверь салона закрылась, Матео с волнением заглянул в глаза Примы, взял его за лицо. — Как ты?        Прима немного поводил головой, смотрел неясно, то и дело ненадолго опускал веки. — Неважно... Если упаду в обморок, не пугайся, это от голода.        В растерянности Матео заскулил, а Прима неожиданно посмеялся, потёрся о него макушкой, хотел бы сказать, что шутит, но не стал. Оба поглядели на возвратившегося Ориана, чуть не заурчали желудками от запаха, Ориан протянул то, что люди называли шаурмой, одну огромную Приме, вторую Матео, заметил, как тот на миг растерялся. — Мне тоже? — Конечно, — Ориан одарил мягкой улыбкой, — ты наверняка давно не ел. — Ну… да.        Только сейчас Матео понял, что голоден, что не ел последние сутки из-за беспокойство, но есть начал после Примы, Ориан между тем положил рядом с обоими по бутылке воды, разрешил водителю продолжить поездку. Матео заставлял себя не торопиться и не переставал держать Приму за руку, слышал, как тот глухо рычал от смеси усталости, голода, страха и злости, к счастью, постепенно приходил в себя, в отличие от организма, тот понимал, что одной лепёшкой, даже полной мяса, сыра и овощей, тут отделаешься, но Прима знал, как важно не переедать, жевал тщательно и как мог неспешно, хотя был готов проглотить всю порцию целиком. Бутылку воды Прима осушил, вытер губы и почти с удовольствием выдохнул, секундой позже Матео поцеловал его, поймал взгляд. Матео тёрся о Приму, а тот обнимал, гладил по спине, легонько подцеплял пряди, ощущал, что волосы Матео давненько не мыл, впрочем, не удивительно. От него Прима не отрывался, перестал испытывать чудовищный голод, хотя, казалось, желудок только разозлился, уже надеялся на настоящий пир, а пир, мало того, что не устроили, так даже добавки никто не обещал. Урчание Прима игнорировал, прислонился к Матео, закрыл глаза, так и норовя провалиться в сон, однако немедленно просыпался из-за каждого звука, причём готовый напасть или защищаться. К счастью, этого больше не потребовалось, поездка прошла спокойно, к тому же Матео и Ориан находились рядом, охраняли, Ориан проводил до отеля, до номера, с некоторой настороженностью поглядел на Приму и Матео. — Я могу остаться, если вам так будет спокойно. — Спасибо, думаю, теперь всё будет хорошо, — промурлыкал Матео, крепко обнимая Приму за руку. — У вас наверняка много дел… Вам нужно возвращаться. — Да… Вас обязательно вызовут в суд по делу Карвера Сноу. Прошу вас прийти. — Понимаю, — заговорил теперь Прима, рыкнул, — этому делу нужно придать огласку.        Ориан плавно кивнул, ещё недолго смотрел на оборотней прежде, чем уйти; наверное, раз теперь они вместе, с ними ничего не произойдёт. Матео помог Приме дойти до кровати, ведь тому каждый шаг давался всё с большим трудом, тело практически выворачивало наизнанку, оно было не против упасть и немедленно заснуть на полу, и только благодаря Матео Прима этого не сделал. Он обнял Матео и вместе с ним лёг на постель, тут же прижал Матео к себе, спустя всего пару секунд заснул, дышал часто, точно так же билось сердце Примы, которое Матео слушал. За последние дни он и сам практически не спал, вот только боялся сделать это, боялся закрыть глаза. Вдруг Прима исчезнет? Вдруг это всего лишь сон? В страхе перед этим Матео обнимал возлюбленного, прижимал к себе бережно и крепко, чтобы обязательно чувствовать тепло кожи, запах, дыхание Примы на своей шее. Матео боялся вообразить, что бы случилось, если бы Прима не вернулся… думать об этом Матео себе запретил. Всё обошлось.        То недолгое время, пока не заснул, Прима размышлял над всем произошедшем, делал выводы, предполагал, как следовало бы поступить, что сделали люди, что сделали оборотни, что будет дальше и с теми, и с другими. И в этой веренице мыслей Прима допускал, что, может, есть способ помочь и себе, и Матео, и всем существам? Способ странный, дикий для волка, однако почему-то Прима всерьёз начал рассматривать его как единственный верный вариант.