given or taken

날 가뒀던 거짓 같은 paradigm Ложные суждения, что заперли меня 누군가 그어 놓은 border line 넘어 За границу, которую кто-то нарисовал, выйду I shout out, and this is my shout out Я прокричу, это мой крик 나 다운 날 위해 Ради самого себя Shout Out - ENHYPEN

      — Вы зря это, — бормочет О Чэнду. — Жаль расстраивать, но Сону сам приходил ко мне. У нас были некоторые отношения, я понимаю, что вам, как его друзьям, могло показаться, что мы в конфликте. У меня есть младшая сестра-омега, поэтому я понимаю ваши чувства. Но, уверяю, это лишь небольшая внутренняя ссора. Я поговорю с Сону, мы помиримся и…       — Что за бред вы несёте? — недоверчиво перебивает его Джей.       — Говори повежливее, Джей-а, если ты уже забыл, но ты ударил меня. Причём дважды, и я спустил тебе с рук такое отвратительное поведение.       То, как мастерски О Чэнду отыгрывал роль их сонбэ, даже после того как его застали на горячем, — поражало. Хисын видел, как Джей сходит с ума, совершенно растерявшись в том, что ему делать.       — Передайте Сону-я, что сегодня я не буду ему звонить, — как ни в чём не бывало, О Чэнду поправляет свою одежду и засовывает руки в карманы штанов. Хисын замечает, что тот вовсе не так равнодушен, как пытается показать. Если судить по сжавшимся кулакам, видным сквозь очертания костюмной ткани.       Джей смотрит на О Чэнду, сурово нахмурив брови. Желваки на его скулах вздулись. Мужчина же выразил явное намерение уйти, даже позабыв, что студия принадлежит не им. Ещё один показатель того, кто на самом деле выбит из колеи.       — Куда это вы собрались? — низко спрашивает Хисын.       — Вы никуда не пойдёте, — вторит Джей и слитным движением становится на пути. — Сначала… Вы, чёрт возьми, ответите мне, что вы сделали с Сону.       — Я же уже сказал, — вздыхая, устало говорит О Чэнду. — То, что вы друзья не даёт права вмешиваться в жизнь Сону-я. Тем более, что дело касается и меня, а мы с вами вообще никто. Без обид, — автор песен подаётся вперёд и тычет пальцем в грудь Джея. — Но я не люблю, когда посторонние, пусть и мои младшие коллеги, влезают в мою личную жизнь.       Джей перехватывает палец и отбрасывает, одновременно шагая на О Чэнду, чем вынуждает его потерять равновесие, но упасть не даёт.       — Даже будь вы последним человеком на Земле, ваша личная жизнь никогда не будет связана с Ким Сону.       — Отпусти!..       — Я видел, как ты напал на мою омегу, — Джей крепко держит О Чэнду в захвате, притянув ближе к своему лицу за полы пиджака, из-за чего мужчине приходится тянуться вверх практически на носочках. — Если ты не начнёшь говорить, я просто выбью из тебя ответы.        После чего он швыряет О Чэнду на диван и в ярости делает бессмысленный круг на одном месте. Энергия в его теле кипит, как вода в чайнике.       — Джей, твой телефон трезвонит уже в четвёртый раз, — подаёт голос Хисын, останавливаясь рядом с сыпящим угрозы мужчиной.       Словно сомневаясь в его адекватности, Джей долго смотрит в ответ, но видя, что Хисын серьёзен, чертыхается и лезет в задний карман. Оказывается, это был Джейк, с которым тот и разговаривал в момент, когда они обнаружили Сону.       Дождавшись, пока Джей не поднимет трубку и попытается быстро закончить вызов, Хисын поворачивается к О Чэнду и садится рядом с ним. Кругловатые глаза под двойными веками выглядят мягко и незащищённо. Но Хисын больше не обманывается.       Когда Сонхун лихорадочно объяснял ему, что вторым человеком на аудиозаписи вполне может быть О Чэнду, Хисын не сразу вспомнил, чем тот пахнет. В целом, невежливо указывать на то, какие феромоны у того или иного, поэтому никто из них не задумывался, какой суб-гендер у их коллег.       Но сейчас до носа доносится запах альфы, который действительно содержит цветочные нотки. Только в здравом уме никто бы не сопоставил феромоны О Чэнду и запах Сону.       — Я знаю, что вы каким-то образом шантажируете Сону, — тихо говорит Хисын. — Честно говоря, я очень надеялся, что Сонхун ошибся, и это не вы. Вы же были с нами с самого дебюта, мы поём ваши песни, и я всегда уважал вас за профессионализм и талант. Теперь я вижу, что, помимо совершённых преступлений, у вас за душой нет и капли раскаяния.       Слушая его, О Чэнду усмехается в сторону. Этой реакции достаточно, чтобы ногти Хисына впились во внутреннюю часть ладони до появления лунок.       — Я? Шантажировал Сону-я? — собственническое произношение имени омеги выводит злость Хисына на новый уровень, но он усилием воли заставляет себя держаться. — Вы говорите так, словно мне требуется нечто подобное, чтобы омега прыгнул на меня. Я проявил лишь немного интереса, а Сону уже согласился на всё. Если вы так радеете за него, то я вижу в том, чтобы открыть вам глаза на истинную сущность этого мальчика, свой долг.       Джей врывается в разговор, с ругательствами наклоняясь к сидящему О Чэнду и тянет к себе за воротник. Гнев в его голосе плещется наружу.       — Как ты смеешь своими грязными словами пачкать его имя?!       Малодушно Хисын позволяет Джею трясти мужчину и лишь после того, как густой запах лесной чащи насильственно давит на них, останавливает его.       — Что ты делаешь?!       — Подожди, Джей, дай ему возможность говорить.       — Тебе недостаточно того, что ты услышал? — лицо Джея кривится в отвращении и непонимании. — Он насмехается над нами! Что ты ещё сделал с Сону, отвечай немедленно!       — Убери от меня его! — кричит О Чэнду, потеряв с трудом восстановленный лоск. Его волосы торчат в разные стороны жёсткими клочками, так как сегодня он явно сделал укладку лаком. — Вы сумасшедшие, что ли?! Я ничего ему не сделал, он сам ко мне полез!       — Ну всё, я просто убью тебя…       — Джей! Прекрати это!       Хисын ввязывается в короткую борьбу, но сила Джея, приправленная яростью, не шутки. Лишь благодаря рвению О Чэнду освободиться от удушающей хватки, удаётся оторвать руки Джея.       — Ты не можешь просто взять и избить его! — пытается успокоить друга Хисын, следуя за разгневанным Джеем. — Мы должны узнать, что конкретно сделал О Чэнду, а затем отдать его тем, кто действительно имеет право наказать его.       — После всего услышанного и увиденного ты говоришь мне такое?! Хисын, Сону пытался убежать от этого урода, у него на лице следы ударов, и я даже представить боюсь, что здесь происходило до того, как мы нашли его! Я не могу быть спокоен при всём желании!       — Тем не менее, ты должен, — Хисын кладёт руки на плечи Джея и отчаянно смотрит ему в глаза. Глаза почему-то щиплет, но он только быстро промаргивается. — Мы должны. Если сейчас мы дадим волю своему гневу, то что произойдёт потом?       — Меня не волнует, что будет потом, я хочу, чтобы он получил сполна прямо сейчас!       — Лучше бы тебе послушать Хисынни, — тяжело дыша, говорит О Чэнду. — В отличие от тебя, у него есть капля мозгов, хотя я не понимаю, какое наказание следует за то, что вы находитесь с кем-то в отношениях.       Хисын прикрывает веки, мысленно уговаривая себя не натворить дел.       — Все омеги немного теряются, когда альфа обращает на них внимание. Даже моя сестра была такой, я знаю, о чём говорю.       — Закрой рот! — рявкает Хисын, оборачиваясь к мужчине через плечо.       — Я лишь даю вам жизненный совет, — корчится О Чэнду. — Всё-таки, мы все тут альфы, должны понять друг друга. Именно мы несём ответственность за отношения с омегами. Сколько таких мальчиков, как Сону, я встретил? Они умоляли меня взять их, даже если я не думал о таком раньше. Они специально пытаются быть похожими на омег, у Сону хотя бы есть причина, он и есть омега, но те ребятки совсем голову теряли при виде альфы. У меня даже есть видео, как они выёживаются, лишь бы получить узел.       Мозг Хисына пустеет.       Он отпускает Джея и полностью поворачивается к поэту, продолжающему заливаться соловьём и не замечающего перемену настроения. В попытках похвалиться, он полностью ослеп.       — Вы… Как давно вы встречаетесь со стажёрами?       — Тебе лучше спросить, как давно стажёры пытаются добиться успеха, пробираясь в постель мужчин. Им очень везёт, что они подходят ко мне, а ведь могли попасть в лапы кого-то менее благородного.       — Съёмка запрещённых видео теперь трактуется как благородство? — тихо спрашивает Хисын.       — Что за хрень? — шепчет Джей. — Он что, снимал на видео, как… Ты и с Сону такое провернул, ублюдок?!       О Чэнду улыбается, а кровь на его лице придаёт улыбке зловещий оттенок. Зрение Хисына белеет по краям.       Если… Если Сону действительно снимали, тогда всё намного хуже, чем представлялось. В этом случае у них будут связаны руки, ведь попади что-то подобное в сеть, тогда на спокойной жизни Сону можно поставить крест.       Хисын не может допустить это.       — Где?       — Что?       Взгляд Хисына останавливается на ноутбуке, стоящем рядом с рабочим. Что это личная вещь видно по тому, что один из них не подключён к системе колонок и другой аппаратуре.       — Видео на ноутбуке?       Глаза О Чэнду мечутся, на секунду торжественность сползает с него как шелуха, уступая нервозности. Этого достаточно, чтобы убедиться в правоте предположений.       — Джей, не позволяй ему уйти, — бросает Хисын и целенаправленно идёт к столу. Но по дороге останавливается рядом с О Чэнду, вздыхает, а дальше его рука действует сама, жёстко ударяя по лицу мужчины.       В последний раз он бил кого-то в средней школе. Тогда компания из другой школы приставала к их одноклассницам, и он с друзьями увидел это. Они здорово отмутузили друг друга, невзирая ни на какие последствия.       К сожалению, после кто-то нажаловался, и Хисына с другими наказали. Боль от безжалостных шлепков линейкой по ладоням накрепко вбила в него понимание, что после драки не всегда торжествует справедливость.       Приветственное окошко встречает его требованием пароля.       Грузно выдыхая, Хисын роняет голову на грудь и думает.       Затем его осеняет.       Как-то раз брат пытался войти в свой макбук и не смог.       С того времени он помнит, как это сделать.       — Помоги мне найти его айфон.       И дальше без объяснений начинает рыться по карманам. О Чэнду сопротивляется, в конечном счёте злобно ударив Джея в подбородок. Когда Хисын видит откинувшегося от силы удара друга, у него перехватывает дыхание. До этого поэт не пытался как-то физически воздействовать на них, предпочитая решать проблему словесно.       Если задуматься, то с Сону он позволял себе большее. Если вспомнить то сводящее с ума аудио.       Похоже, О Чэнду, несмотря на бахвальство, боится идти на конфликт с кем-то, кто более-менее равен ему. А вот на слабых нападает без тени сомнений.       — В отличие от Сону, который слишком добросердечен, чтобы бить кого-то, — Хисын крепко удерживает О Чэнду за шею и выплёвывает фразы ему в лицо. — У нас таких запретов нет. И, если я найду что-то в вашем ноутбуке, можете не сомневаться, что целым отсюда вы не уйдёте. Я гарантирую, что наказание будет соизмеримо вашим деяниям.       — Хватит болтать, — обрывает его Джей, мрачно разминая шею. — Раз уж взялся за что-то, то доводи до конца. Зачем тебе его айфон?       Не отвечая, Хисын, наконец, выуживает искомое из кармана брюк и отпускает О Чэнду. Тот падает на диван и скатывается с него на пол с хрипящим дыханием.       Холодно проследив за ним, Хисын возвращается к ноутбуку.       Быстро просканировав QR, он разблокировывает айфон с помощью Face ID и решает, что нужно и его потом проверить.       Джей запирает их на ключ и прячет его в свой карман. Когда он присоединяется к Хисыну, на некоторое время они погружаются в поиски.       — Вы ничего там не найдёте! — с пола хрипло кричит О Чэнду, они быстро проверяют его и снова опускают головы на экран. — Там ничего нет! Ха! Будет смешно посмотреть на ваши морды, когда я подам заявление в суд за избиение! Вы сядете за решётку, я обещаю! Но я могу передумать, если вы прекратите лезть к нам с Сону.       — Чёрт возьми, как же я хочу вырвать его язык, — вполголоса говорит Джей над плечом. Хисын солидарен с ним. — Ты уверен, что здесь есть что-то?       — Иначе он бы так не паниковал.       — Но как это поможет Сону?       Хисын молчит, проверяя очередную папку. Он понятия не имеет, как им поступить после, а ещё душу грызёт беспокойство за омегу. Радует, что Сонхун забрал его отсюда, достаточно уже Сону пробыл рядом с этой тварью. Не нужно давать им находиться в одном пространстве.       Пальцы сводит от желания встать и уйти. Хисын боится обнаружить разбитого Сону, но необходимость найти хоть что-то на преступника, дабы добиться отстранения от контракта с компанией, добиться справедливого суда. Мало просто избить его. Если бы всех насильников можно было исправить таким образом, то Хисын бы стоял первым в очереди.       Хотя неважно, исправятся они или нет, просто ему тоже хочется беззаботно отдаться гневу, как Джей.       Так, за попытками контролировать эмоции, Хисын копается среди кучи личного дерьма, пролистывает фотографии, видео, снятые дома, в студии, где-то в кафе, в компании знакомых продюсеров, даже председателя Бана однажды. Это напоминает, что им нужно ещё каким-то образом связаться с ним. Будет правильно, если заявление на преступника не свалится внезапно, а может, Бан Шихёк поможет им.       За размышлениями руки действуют сами.       — Стой, — Джей давит на его плечо, но и без чужой указки Хисын видит то, что кажется им подозрительным. Несколько скрытых папок.       Если в первой просто фотографии каких-то документов, то во второй целая коллекция видео и фотоматериалов. И с самого первого ему приходится сдерживать тошноту.       Хисын мало запоминает стажёров, которые ушли из компании, не выдержав тяжёлых условий для дебюта. Но по мере пролистывания в мозгу зажигается лампочка, вычленяя полустёртые лица и имена из недр разума.       Им Кёнгу, Ким Дживон, Ким Доун, Чхве Союль, Кан Минхо, и некоторые другие, чьи черты оказались слишком размытыми из-за трясущейся камеры и искажённых лиц. С одними просто откровенная съёмка, с другими чуть ли не сценки из порнороликов, которые Хисын несколько раз смотрел, когда был подростком.       — Какого хрена… — шепчет Джей поражённо, до боли стискивая Хисына. Он даже благодарен за то, что тот не может сдержаться. Так ему напоминают, что это всё реально.       Тёмная сторона индустрии, о которой всегда переживали его родители и предупреждали не сметь терпеть, если кто-то сверху возомнит себя вершителем судеб. Каждый хоть раз, да думал, что актёры и артисты находят путь к славе через постель, и Хисын знал, что где-то подобная порочная практика применяется и по сей день.       Он знал и всё же никогда всерьёз не воспринимал предупреждения. Как и любой человек, считающий, что грязь обойдёт их стороной, что насилие совершается над другими, а они в безопасности просто потому, что не дают повода для раздолья чужих мыслей.       — Думать, что я способен на что-то низкое только потому, что вы не удержали свою омегу в штанах, — бормотал себе под нос О Чэнду, пробираясь к выходу. — Да вам крупно повезёт, если я вдруг милосердно решу не губить ваше будущее. А вы ведь мне нравились, такие умные и способные ребятишки. С дебюта так преданно глазели вокруг, я думал даже, что должен приглядеть за вами.       — Сукин сын.       Хисын включает звук, и студия наполняется сдавленными криками, рыданиями и мольбами о пощаде, пока тот, кто снимает, лишь смеётся над потугами вырваться. О Чэнду застывает у двери, а затем лихорадочно начинает дёргать ручку.       Кровь, казалось, застыла навеки в его жилах. Хисын сглатывает вязкую слюну, осознавая, что всё это время до рези прикусывал язык. И встаёт, с шумом отталкивая кресло в стену позади себя.       — Как такая мразь только родилась на свет? — риторически спрашивает он, обходя Джея, не отводящего глаз от экрана и продолжающего листать. — Эти стажёры… они ведь ещё совсем детьми были, как вы… Как вы вообще посмели даже думать о чём-то таком?!       — Не подходи ко мне, я засужу вас! — кричит О Чэнду, прижавшись спиной к двери, которую безуспешно пытался открыть.       Хисын почему-то представляет, как Сону ранее точно так же стоял у двери, дрожа от ужаса и страха перед тем, что О Чэнду собирался с ним сделать. Или уже сделал. Хисын не знает и не уверен, что хочет знать.       Одна фантазия Сону, падающего под напором грязных рук, сводит с ума.       — Они сами просили об этом! Я никого не заставлял, не надо делать преждевременные выводы, увидев только одну сторону! Хисын, послушай… — О Чэнду мечется в сторону, когда Хисын продолжает идти на него. — Хисынни, ну ты же понимаешь, когда милый мальчик сам просит тебя взять его, то…       Почувствовав на себе вес кулаков другого альфы, О Чэнду боится, что его побьют прямо здесь, невзирая на рухнувший авторитет и оковы закона. Но Хисын слишком хорошо помнит о том, что один неверный шаг похоронит их всех. Никто не выберется. Ни они с Джеем, применившие насилие, как способ решения конфликта, ни Сону, ставший невольной жертвой, ни Сонхун, бывший лишь свидетелем. Остальные пострадают, даже не зная почему.       Хисын с ненавистью смотрит на О Чэнду, решившего в один момент погубить его омегу и остаться безнаказанным.       Эта мерзкая тварь в попытке увеличить расстояние между ними упала на задницу и теперь ползла, а его рот продолжал извергать новые подробности его прошлых злоупотреблений.       — Хисын, — напряжённо зовёт Джей, глядя на них с полностью бесстрастным лицом. — Я всё просмотрел.       — Там есть?..       — Нет, Сону среди них нет.       Но никто не спешит радоваться.       — Позвони менеджеру Ким, — наконец, решает Хисын. — А я позвоню продюсеру Бану.       Они разберутся со всем. Обязательно разберутся.       Бросив последний горький взгляд на О Чэнду, он возвращается к столу, чтобы проверить айфон на предмет опасных фото или видео. Переписку с Сону тоже нужно просмотреть.       Читая первые невинные сообщения, наполненные чисто деловым настроением, Хисын смахивает слезу с щеки. Он никогда раньше не сожалел, что дебютировал. Если бы не груз ответственности за группу, то, кто знает, может, О Чэнду вообще не вышел бы отсюда живым. ***       — Что он сказал?       Голос Чонвона напомнил Джейку, что он не один сейчас пытается понять, что вообще происходит.       Когда пришло первое сообщение от их лидера о ситуации с Ники, они с Джеем были вместе и вместе порадовались за него. Эта долгожданная презентация ставит жирную запятую на пути к тому, что сформируется в конечном итоге. Стая, о которой он мечтал с момента, как неожиданно представился альфой.       Родительская стая воспитала его хорошим человеком. Джейк считал, что строгость отца и широта мышления матери сделали его тем, кем он является сейчас, но время идёт. Птенцы вылетают из родного гнезда, чтобы свить собственное.       Он не говорил, но после того, как отказался от семейной стаи, Джейк чувствовал себя немного потерянным. Оторванным от целого, частью которого был всю жизнь.       Мама всегда твердила, что родных не по крови, а по духу можно искать очень долго и никогда не найти. Ей не нравилась навязываемая последними тенденциями в индустрии развлечений тематика «группа=стая». Джейк убеждал, что всё не так, что он любит каждого участника и те отвечают ему огромной привязанностью.       И всё же, червячок сомнений подтачивал решимость обрести новую семью.       Они все ждали презентации Рики. Казалось, что после этого всё наладится само собой, Джейк на самом деле не был так далёк от мышления Хисына. Просто хотел убедиться, что со своей стороны он сделал всё, чтобы стая, живущая лишь в их фантазиях, стала реальностью.       Чонвон подарил огромную надежду, что усилия не напрасны.       Нужно лишь ещё немного подождать. Немного постараться и принять Рики, а также дать ему возможность увидеть в них надёжных альф, которые всегда отныне будут рядом.       Едва ли он думал, что такой счастливый день омрачится неясными событиями.       Что происходит с Сону? Где он?       Почему Хисын и Сонхун так волновались за него?       Джейк сходил с ума от безвестности, не понимая, с кого требовать ответов.       Когда он позвонил Джею, стоя у стойки регистрации после нескольких поспешных вопросов, то получил дополнительную дозу беспокойства. Тот словно не слышал его слов, молчание на другом конце провода убивало.       Джейк спрашивал несколько раз, а затем услышал какие-то непонятные звуки, будто кто-то бежит, сталкивается с чем-то, чьи-то вскрики на фоне, напугавшие до ужаса. Он мог только беспокойно кричать в трубку, требуя Джея немедленно ответить, что происходит. Но линия оборвалась.       Если бы не Чонвон, появившийся с тёплой улыбкой на лице, Джейк не знал, что вообще делать.       А теперь они вдвоём застряли в комнате практик с рукописной запиской для Сону подождать их тут. Наверняка это Джей написал, а потом ушёл куда-то.       — Он сказал, что потом всё объяснит, — сухо ответил Джейк, прикладывая ладонь к сердцу. Оно билось как ненормальное, будто предупреждая о чём-то.       — О чём Хисын-хён и Сонхун-хён хотели поговорить? — отбросив тему с Джеем, спрашивает Чонвон, по дороге сюда потерявший былой жизнерадостный настрой. — Сонхун-хён злился на Сону-хёна? Ты знаешь, что вообще происходит?       — Мне тоже никто ничего не сказал!       Глядя на молчащего Чонвона, Джейк тут же сожалеет о своей вспышке. Он с силой щиплет переносицу и вздыхает.       — Извини, я просто… Я не знаю, что происходит. Вообще. Мы с Джеем были тут, когда Хисын-хён и Сонхун появились. Они были какими-то странными, злыми, а потом выяснилось, что Сону уже должен был придти, но его не было… После этого они словно с цепи сорвались.       Джейку не хочется думать, что, если что-то и случилось, то случилось с Сону.       — Я позвоню ещё раз, — решает Джейк и в последнюю секунду меняет абонента на Сонхуна.       Гудки пожирают нервы с каждым звуком, обозначающим непринятый вызов. Джейк ходит туда-сюда, напоминая самому себе зверя, загнанного в вольер.       — Давай же, возьми трубку, ну, — кусая заусеницу большого пальца, шепчет Джейк.       — Я попробую позвонить Хисын-хёну, — отдалённо доносится голос Чонвонна, и он просто бездумно кивает. Да хоть до кого-нибудь.       Но ни с пятого, ни с десятого гудка Сонхун не берёт трубку.       В отчаянии уронив телефон на пол, Джейк падает следом, грузно раскидав ноги в стороны. Завтра в шесть утра им вставать, а точнее, уже сегодня, на дворе третий час ночи, но они торчат тут в неопределённости.       Может, вообще уже не стоит ложиться.       — Хисын-хён звонит? — встрепенулся Джейк, заслышав трель айфона Чонвона, который так же не сумел дозваться до старшего. Но тот хмурится.       — Нет. Это менеджер Ким.       Они переглядываются.       Обычно менеджер Ким не звонит без повода в такое время суток.       — Да, здравствуйте, менеджер-ним, — Чонвон скрещивает ноги, становясь меньше на фоне огромного зеркала позади себя. — Что? Джей-хён звонил вам?.. Да, мы в студии. Хорошо, я понял.       — Что? Джей ему позвонил? Зачем?       Чонвон поднимается с пола, запихивая телефон в карман спортивных штанов.       — Он позвонил менеджер-ниму и попросил срочно приехать в компанию, — Чонвон облизывает сухие губы и серьёзно смотрит на Джейка. — Это касается Сону-хёна.       Сердце падает вниз.       Не чувствуя своих ног, Джейк подрывается и останавливается рядом с их лидером.       — Что случилось с Сону-я? Что-то… что-то плохое? Что с ним?!       — Я не знаю, хён, — качает головой Чонвон и успокаивающе поглаживает по спине. — Пойдём вниз, подождём там менеджера.       Однако менеджер Ким появляется не один. С ним продюсер Бан, которого никто из них не ожидал встретить таким образом. Посреди ночи в компании, когда никто не в курсе ситуации, которая потребовала их присутствия.       Джейк здоровается с Бан Шихёком, стараясь не хмуриться хотя бы при нём. Глубокое уважение к этому человеку, а также высокая должность накладывают тень на отношение Джейка к нему. Не хочется давать мужчине повод, что его не рады видеть, пусть и повод для встречи определённо не радостный.       — Как ваши дела, ребята? — спрашивает Бан Шихёк, когда они едут в лифте на пятый этаж. — Вижу, вы довольно уставшие, разве у вас не планируется съёмка сегодня утром?       Так он ненавязчиво спрашивает, какого чёрта ENHYPEN будят его и заставляют явиться на работу, но знал бы Джейк! Ох, если бы он знал.       — Мы занимались допоздна, — говорит Чонвон, как человек, лучше всего умеющий сохранять самообладание. — На самом деле, наш макнэ, Рики-я, представился сегодня.       Менеджер Ким приподнимает брови, явно удивлённый новой информацией. Но вопросы не задаёт ввиду присутствия руководства.       — Ох, неужели этот день наступил, — улыбается Бан Шихёк, когда лифт прибывает с противным звонком. Он выходит первым. — Я как раз недавно размышлял, что Ники-я уже в подходящем возрасте, и день презентации вот-вот наступит. Значит, теперь компания сможет обрадовать фанатов.       — Да, Ники стал альфой, — кивает Чонвон.       Они идут в направлении, неизвестном Джейку. В целом, каждый из группы знает приблизительно, где восседают создатели их музыки и песен, но бывают тут редко, да и заглядывают только в студию их основного продюсера, Wonderkid-а. Он оглядывается, подмечая, что в этой части появился впервые.       — Хисынни сказал, что есть нечто важное, что требует моего присутствия, — переходит к делу Бан Шихёк. — Выходит, тебя он тоже позвал.       — Мне позвонил Джей, — отвечает менеджер.       Они идут таким образом, что оба младших оказались посередине. Джейку это почему-то придаёт спокойствия.       — Что ж, похоже, дело действительно особое, раз они не подождали до утра. Интересно, как с этим связан Чэнду.       Имя поэта-песенника звучит неожиданно для них обоих. Джейк смотрит на Бан Шихёка, задумчиво шагающего чуть впереди, и гадает, что за ситуация может объединить Сону, О Чэнду-нима и Хисына с Сонхуном. А теперь ещё и с Джеем.       Когда они подходят к одной из дверей, айфоны Джейка и Чонвона издают одновременный звук пришедшего сообщения.       Он успевает прочитать полное ошибок сообщение Сонхуна о том, что он уехал домой, когда дверь открывается после стука с их стороны и начинается ад.       Кажется, будто Джейк попал на съёмки фильма. Всё вокруг слишком нереальное, чтобы быть правдой, однако самое жуткое то, что это и есть правда. Которую Сону так старательно скрыл от всех, что никто и не догадывался, через что омега проходит в одиночку.       О Чэнду внутри сидит на полу, в растрёпанной, местами порванной одежде, подбородок в алых засохших разводах крови, на рубашке в районе груди отчётливый след обуви. Их появление он встречает сдавленным ругательством и больше ничего не говорит.       Джей открывает им дверь, а Хисын стоит у стола с открытым ноутбуком. Оба быстро приветствуют Бан Шихёка и менеджера Ким, как-то странно взглянув на них с Чонвоном. Джейку кажется, что они тут не самые ожидаемые персоны.       — Прошу прощения, — напряжённый голос Хисына останавливает удивление по поводу того, в каком состоянии нашли всех троих. — Я очень извиняюсь, но, Бан PD-ним, менеджер-ним, вы можете сначала взглянуть на это? Я правда объясню всё, но сначала вам нужно это увидеть.       Когда Джейк и Чонвон движутся было в том же направлении, Джей останавливает их.       — Вам, а тебе, Чонвонни, особенно, — начинает Джей и бросает взгляд через плечо на Хисына, который согласно кивает. — Вам лучше не видеть. Серьёзно.       — Что происходит? — тихо цедит Джейк, наклоняясь к другу. — Где Сону? Что с ним?       — Джей-хён, — настойчиво давит Чонвон.       Вместо ответа Джей отводит глаза и крепко зажмуривается.       — Простите. Я не знаю, с чего начать.       Начинать и не нужно. Когда Бан Шихёк и менеджер Ким оказываются у ноутбука, из него доносятся дикие звуки криков, смешанных с мольбами, страдальческими стонами и плачем. Волосы встают дыбом, стоит только услышать подобную какофонию, а что происходит на экране в таком случае?       Учитывая внешний вид О Чэнду, тот факт, что Хисын и Джей находятся в его студии, показывая руководству некие видео с его ноутбука, страшные подозрения в разуме Джейка дрейфуют в определённом направлении. Он перестаёт дышать, прислушиваясь к звуку.       Чонвон рядом с ним хмурится и вопросительно смотрит на Джея.       В этот момент голос подаёт О Чэнду.       — Продюсер Бан! — кричит он, поднимаясь как захмелевший после распития спиртного. — Продюсер Бан, я хочу подать жалобу на Ли Хисына и Пак Чонсона! Посмотрите, в каком я состоянии, вы видите, что мне пришлось пережить? Это уму непостижимо, насколько отвратительно себя ведут хубэ. Невзирая на мой статус, уважения совершенно нет.       Почему-то Джейку хочется врезать ему.       Джей и Хисын избили О Чэнду. Кристально ясно осознает Джейк.       А его альфы не занимаются решением конфликтов через кулаки. Он знает их, как самых дипломатичных и мягкосердечных людей, несмотря на импульсивность Джея и неумение справляться с собой у Хисына.       Если сначала он чувствовал себя лишним, то сейчас Джейк, наконец, улавливает, в каком взвинченном состоянии остальные.       — Думаю, — спокойно говорит Бан Шихёк, но его слова творят чудеса: О Чэнду замолкает, настороженно качаясь посреди студии, — сейчас тебе лучше помолчать. Кёнвук, вызови службу безопасности.       Джейк бросается наперерез до того, как О Чэнду разворачивается к двери.       — Вы никуда не пойдёте, — говорит он, не собираясь так просто отпускать преступника. Пусть до сих пор неясно, в каких преступлениях тот виновен, однако достаточно намерения его альф проучить мужчину, чтобы Джейк принял их сторону.       Ему не нужно знать доподлинно и в подробностях. Он уверен в Хисыне и Джее.       Злобно уставившись на него, О Чэнду вдруг толкает Джейка и торопится скрыться, но кряхтит от боли, стоит Джею появиться за спиной и пнуть его на пол. Теперь понятно, откуда следы обуви на рубашке, даже не удивительно.       — Чёрт побери… — О Чэнду сгибается пополам, выплевывая кровь и вскидывается, заставляя их опасливо прищуриться. — Я же сказал, что он сам ко мне приходил! Ваша омега не такая уж и невинная, хватит его защищать!       Джейку кажется, что он оглох.       Мучительно медленно данные обрабатываются в мозгу. Настолько, что тягучесть мыслей буквально ощущается им, как стремительно бегущие секунды. Джейк опускает глаза на мужчину, воняющего прогнившими растениями, на альфу, который…       — Что вы сказали?       Чонвон дышит так медленно, но тяжело, что впору бояться за состояние его лёгких. В том случае, если бы Джейк был способен думать о чём-то другом, кроме Сону, связанного с О Чэнду, и стонах из ноутбука.       — Бан Шихёк-ним, — тихо говорит Хисын, нажимая на паузу. Наконец-то. — О Чэнду пытался навязаться Сону.       Мягкое сияние глаз Сону возникает перед мысленным взором. А затем картинка трескается.       — Мы не хотели вызывать полицию сразу, потому что не знали, есть ли у него что-то на Сону, — продолжает вбивать гвозди в крышку гроба Хисын. — Поэтому я предложил уведомить вас. Продюсер Бан, мы… Нельзя допустить, чтобы Сону пострадал. Мы нашли его в плохом состоянии.       «Мы нашли его в плохом состоянии».       — Что с Сону-хёном? — требовательно спрашивает Чонвон и поворачивается к Джею. — Он в порядке? Сонхун-хён написал, что поехал домой, Сону с ним?       — Да, Сонхун увёл Сону-я.       — Джей, скажи точно, каково сейчас состояние Сону? Ему нужно в больницу?       Менеджер Ким, Чонвон, Бан Шихёк болтают, как заведённые, задавая уточняющие вопросы. Пальцы Джейка дрожат.       Кашель с пола пробуждает от ступора, и Джейк с ошеломляющей ясностью воспринимает происходящее вокруг. Словно мутную камеру протёрли чистой тряпкой, и теперь можно чётко увидеть, что она снимает.       Ничего не говоря, Джейк наклоняется, внимательно вбирая в себя лицо человека, грязными руками дотронувшегося до Сону.       И бьёт со всей силы кулаком в лицо.       — Джейк! — Хисын прерывается на полуслове, бросаясь к ним. — Остановись, Джейк!       — Это вы скрывали с Сонхуном? — Джейк швыряет слова, как копьеносец своё оружие. Костяшки болят, потому что бить фактически по костям довольно опасно не только для получателя ударов. Он помнит, каким образом сломал палец во время своей презентации.       Изменившееся выражение лица говорит достаточно. Поэтому Джейк возвращается к О Чэнду, судорожно хватающему воздух распахнутым ртом.       — Сумасшедшие, — шепчет он, и вдруг начинает кричать: — Вам так просто не уйти! Я засужу каждого, поняли?!       Мужчина, всегда выглядевший как с иголочки, даже отросшие корни никогда не нарушали образ благочестивого гражданина, послушного закону и нормам общественной морали. Но какая же гниль скрывалась за внешним лоском?       — Что вы сделали с Сону? — Джейку срочно нужно выпустить гнев, пока он не сожрал изнутри. — Что вы с ним сделали?!       — Джейк.       Да пошёл ты к чёрту, честно говоря.        ***       Кухня кажется чужой.       Сонхун сидит там в одиночестве, сжимая и разжимая кулаки. Перед ним айфон с горящим экраном и подыхающим зарядом батареи.       Часа два назад он привёз Сону домой, бормоча всю дорогу извинения вперемешку с отвлечённой болтовнёй ни о чём. Вряд ли кто-то слушал. Но пустота в душе требовала заполнить её, пусть даже это будет рассказ о том, как в детстве за Йеджи гонялась соседская собака, пока она не психанула и не напала в ответ. Итогом стала грязная драка с плачем на весь двор, Йеджи в царапинах и покусанный ошарашенный пёс.       Хоть ему удалось немного отвлечь их обоих, Сонхун на самом деле понятия не имел, что сейчас чувствует Сону.       Или имел.       Когда они вернулись в общежитие, Сонхун сопровождал Сону везде. Даже помог принять душ, в котором омега отчаянно нуждался, весь потный, уставший, грязный после целого дня на ногах и тревожной половины ночи.       Он хотел оставить Сону одного, боясь каким-то образом задеть душевные раны, нанесённые… тем ублюдком. Но после краткого разговора в туалете компании Сону словно устал бороться.       Щиты пали окончательно, и то, что обнажилось, казалось слишком хрупким. Сонхун страшился разбить, максимально осторожно раздевая Сону, тупо подчиняющегося его действиям.       Как оказалось, не зря.       Ярость загорелась с новой удушающей силой, стоило снять футболку омеги. Плечи, бока, а самое обширное место поражения — спина, были покрыты широкими красными полосами, кое-где по краям с выступившими каплями крови. Сонхун перестал дышать, застывая с поднятыми руками.       Одновременно захотелось вызвать такси, отправиться к той твари, поднявшей руку на Сону, и обнять его в надежде стереть воспоминания о произошедшем. О том, чего никогда не должно было случиться.       Если бы Сонхун относился к Сону более внимательно, то ничего бы не произошло.       — Не смотри, — Сону обхватил ладонями его лицо, наклоняя к себе. — Не надо смотреть. Что было, то прошло, сейчас я с тобой.       Какая ирония. Не Сонхуна нужно успокаивать, но он настолько облажался, что потерял контроль, и теперь Сону утешает его.       — Давай смоем с тебя всю грязь, — хрипло говорит Сонхун, на мгновение позволяя себе слабость и утыкаясь носом в пальцы Сону. Он оставляет на них невесомый поцелуй и отстраняется. — Тебе нужно поспать, нам рано вставать.       — Зачем ты напомнил, — демонстративно морщится Сону. — Не могу поверить, что через пару часов придётся тащиться на съёмки.       — Тогда оставайся дома, — вырывается изо рта. — Оставайся и отдохни, я что-нибудь придумаю.       В маленькой узкой ванной, пропитанной запахами гелей для душа и феромонами альф группы и единственной омеги, Сонхун всматривается в лицо Сону, с болью отмечая опухшие щёки, красноту на его шее, начинающий синеть подбородок. Следы насилия, заявляющие о реальности сегодняшней ночи.       Сону задирает голову, обезоруживая пристальным взглядом.       — И что же ты придумаешь? — улыбается Сону уголками губ. — Я пойду на съёмки. Со мной всё в порядке, лицо не сильно пострадало.       — Лицо, может, нет, но как же твоя спина?       — Надеюсь, мне не скажут лечь, — отмахивается Сону, расстёгивая джинсы. Сонхун тут же приседает, чтобы помочь стянуть штанины. Наверняка ему будет больно наклоняться.       Сонхун выпрямляется, когда Сону уже полностью раздет. Пространство белой кожи обезображено ударами ремня, мурашки чётко видны на плечах, хотя Сону стоически делает вид, что не страдает и не замёрз.       — Прекрати притворяться, — необдуманно говорит Сонхун и тут же замолкает. Лучше бы с Сону пошёл Джей. Любой другой, но не он, постоянно тыкающий в свежую рану.       — Сонхун, — Сону берёт его руку и сжимает. — Если кто и должен прекратить притворяться, то это ты. Я знаю, что не всё хорошо. Всё очень плохо, и тем не менее… Сейчас я чувствую себя в безопасности и больше не хочу затрагивать эту тему. Мы поговорим, обязательно, но потом. Давай я просто приму душ и лягу спать, хорошо?       Впервые за час Сонхун смотрит в глаза Сону и действительно видит.       То, что О Чэнду творил в студии, прикрываясь одному ему ведомыми причинами, ударило Сонхуна исподтишка. Он не ожидал, что доверенный уважаемый человек способен на причинение вреда его омеге, он впервые узнал об ужасе, через который Сону проходит, и сразу же стал свидетелем подобной сцены.       Но Сону уже пережил это.       О Чэнду вредил ему уже какое-то время, нанося незаметные раны одну за другой, так что Сону не впал в шоковое состояние, как сам Сонхун.       Для Сону насилие продолжалось продолжительное время.       — Залезай в ванную, — хрипло просит Сонхун.       Он помог Сону распределить мыльную пену по спине, действуя максимально аккуратно и останавливаясь всякий раз, когда тот вздрагивал. Затем притащил из спальни огромное полотенце и закутал, как ребёнка.       — Я могу дойти и сам, — безуспешно призвал к рассудку Сону, но Сонхун молча подхватил его поудобнее за бёдра и перенёс в комнату.       Найдя в шкафу хлопчатобумажную пижаму, Сонхун дал себе секунду, чтобы привыкнуть к запаху. Если на теле есть раны, то лучше носить не раздражающую ткань, но он так недолюбливал хлопок, что никакой одежды из этого материала в гардеробе не было.       Сонхун принюхивается, с облегчением распознавая цветочный аромат знакомых феромонов и порошок для стирки, которым пользуются все они.       Сону быстро переоделся, отказавшись от очередного предложения поехать в больницу, и спрятался под одеялом. Снаружи осталось только белое личико с парой блестящих глаз, наблюдающих за Сонхуном.       — Поспи, — тихо просит он, неуверенно тянясь к мокрым волосам. — Надо было просушить.       — Потом, — отмахивается Сону, впервые забив на обязательный вечерний уход за кожей. Вместо него это делает Сонхун, сначала долго копошась на туалетном столике в поисках обычного крема, затем нанося средство аккуратными мазками.       Когда он уснул, Сонхун долго всматривался в темноту, пока на горизонте не стало светлеть. Тогда до него дошло, что никто из ребят не вернулся домой, а Ники спит в своей комнате, даже не шелохнувшись по их приходу. Презентация, должно быть, сильно ударила по организму, вырубив на всю ночь.       Рассвет находит одинокого человека за столом. Сонхуну пришлось поставить айфон на зарядку, о чём он совсем забыл, пока отчаянно ждал хоть какого-то сообщения. Но не забыл зарядить телефон Сону. Ему хватило тех пятнадцати минут безуспешных поисков.       Ключ щелкает в двери без предупреждения.       Сорвавшись со стула, Сонхун едва успевает поймать его, стремительно ставит на ножки и выбегает в коридор.       Лица Чонвона и Джейка громче слов говорят о том, что кота в мешке утаить не получилось. С одной стороны правильно, ведь ситуация слишком опасная, чтобы скрывать от других участников, но с другой — реакцию Сону сложно предугадать.       — Где Сону? — резко спрашивает Джейк, неряшливо сбрасывая обувь. Он выглядит бесконечно измотанным и осунувшимся, как человек, постаревший за одну ночь. Переживания глубоко отпечатывались на его лице.       — Потише, — упрекает Сонхун. — Сону спит. И я не хочу, чтобы он проснулся раньше будильника. Ему нужно… отдохнуть.       Слова таинственным образом снимают груз, что явственно отражается в Джейке, опустившем плечи.       За его спиной Чонвон молча снимает свои кроссовки и отпихивает в сторону, после чего проходит в гостиную, проверяя Ники. Джей и Хисын следуют на кухню, делясь бутылкой воды из холодильника.       — Что с О Чэнду? — убедившись, что Джейк скрылся в своей комнате, говорит Сонхун и напряжённо ждёт ответа.       — Председатель Бан вызвал полицию, — Чонвон появляется неожиданно.       На случай, если другие всё-таки не в курсе, Сонхун специально пошёл за Хисыном и Джеем, однако его предусмотрительность оказалась излишней.       — Сонхун-хён, ты был с Сону-хёном, поэтому я спрошу и хочу услышать чистую правду, — Чонвон сел на стул, одним своим видом вынуждая альф сгрудиться за столом. — Каково состояние Сону-хёна? Если ему нужно в больницу, то я сообщу менеджеру Ким, чтобы записаться на приём к врачам компании. Пока мы не в курсе, до какого предела дошёл О Чэнду, нужно держать распространение информации под контролем.       Сонхун поражается, вспоминая, как настаивал на поездке в больницу. Он тогда думал о благополучии Сону, старался учесть все детали, однако не додумался, что в государственной клинике велик риск нарваться на сасэнов.       — Мы не поехали в больницу, потому что Сону настаивал, что не хочет, — заговорил Сонхун, и Хисын подался вперёд.       — Он пострадал? — низким голосом спросил Джей, постукивая пальцем по столу.       Бросив случайный взгляд, Сонхун оторопел: руки альфы сплошь покрыты ссадинами в районе костяшек. Быстрый осмотр показал, что Хисын тоже не остался в стороне.       Что ж, если О Чэнду избили, то Сонхун ни в коем случае не против.       — Сону… — Сонхун сглатывает. — Там был ремень на полу.       — Он избил Сону-хёна ремнём?       Тяжёлые феромоны, которые альфы принесли с собой, становились сильнее, чего Сонхун практически не чуял. Он настолько привык к ним, что только регистрировал негатив, сквозящий в испорченных запахах, да и его собственные распространялись с такой же интенсивностью.       Хисын закрыл глаза и прикрыл лоб ладонями. Его поза стала совершенно закрытой, пока он прятал от них лицо, помрачневшее от выясненных деталей.       — Да, — кивнул Сонхун резко. — На спине много следов от ремня, они все красные и кровавые.       — Твою мать, — выдыхает Джей, хлопая себя по лицу. Яростно растерев кожу, он с силой стукает кулаком по столу. — Твою мать, я должен был ударить его сильнее.       — Не шуми, — вполголоса говорит Хисын, не поднимая головы. — Сону спит.       Они замолчали.       Через минут пять Чонвон оторвался от телефона и встал с места, устало потягиваясь.       — Менеджер Ким сказал, что, к сожалению, съёмку отменить не получится, по срокам мы опоздаем с камбэком, но если Сону-хёну станет хуже, то мы можем немедленно уехать.       — Он правда не может остаться? Чонвон, он пережил дикий стресс, — нахмурился Джей.       — Если… — Чонвон колеблется. Сонхун видит, как решение формируется в нём. — Если Сону-хён не захочет, тогда я не буду заставлять. Я поговорю с менеджером и…       — Нет, мы все сейчас соберёмся и поедем на съёмки.       Четыре головы молниеносно поворачиваются к дверному проходу, где стоят Сону и Джейк. Последний за спиной омеги, переплетая их руки в крепкий замок.       — Сону!       Джей вскакивает с места, в беспокойном порыве приблизиться снося стул и не замечая. Хисын встаёт следом, сканируя Сону с головы до ног, чтобы облегчённо прикрыть глаза на мгновение.       — Сону, ты не спал? — холодеет Сонхун от перспективы, что Сону слышал их обсуждение. Ему не хочется создавать впечатление, что они решают за него его же судьбу.       — Честно говоря, — вдруг вздыхает омега и бросает недовольный взгляд через плечо, отчего Джейку бы стоило чувствовать себя виноватым, но его эмоции настолько притуплены, что он только смотрит в ответ. — Меня разбудили три вещи: будильник, один альфа, забравшийся в мою постель, и вы, четверо, галдящих на кухне, как стая ворон.       — Прости, — отзывается Чонвон с мягкой улыбкой. — Мы не хотели шуметь.       — Ничего, — пожимает плечами Сону и осматривает их с предельным вниманием. Затем тоже улыбается. — Я доставил неприятности, правда? Извините за это.       Сонхун так сильно мотает головой, что боится потерять её.       — Не говори так, — упрекает Джей и тянется к свободной руке. — Ты никогда не доставишь нам неприятности. Сону, это не так.       — Я серьёзен насчёт своего предложения, — прерывает бормотание Чонвон. — Никто не скажет и слова против, если ты захочешь отдохнуть.       — Тебе стоит отдохнуть, — добавляет Хисын. — И сходить в больницу.       — Зачем?       Тупая игла пронзает сердце Сонхуна. Не взирая ни на что более, он обходит Джея.       — Ты снова накрутил себя, — прежде чем он успевает что-то сказать, говорит Сону. — Я же сказал, что в порядке. Сейчас я хочу узнать, что с О Чэнду?       — Его забрала полиция, — темнея лицом от упоминания мужчины, цедит Джей и выдыхает в сторону. — Его будут судить. Больше не нужно переживать о нём.       — Как ты вообще с ним связался?       Сонхун пинает Хисына в голень, не веря, что тот осмелился задать такой бестактный вопрос. Для жертвы насилия нет ничего ужаснее, чем слышать о своём мучителе.       Он знает по себе.       Хоть Сонхун старательно отгонял эти мысли, твердя себе, что боль Сону не сравнится с тем, что он испытал от преследования Ким Юны; тем не менее, он не может не вспоминать о том, какие средства она использовала, чтобы сблизиться с ним.       Сону действовал, как он, не желая упоминать о прошлом.       — Я не знал.       Бесстрастное лицо Сону кажется неправильным, когда он не излучает жизнелюбие одним присутствием. Богатая мимика словно капитулировала под шквалом эмоций, которые Сону испытал ночью, отказываясь воспроизводить страх, панику, отчаяние, которые Сонхун видел тогда.       — Я не знал, что он такой, — просто говорит Сону и высоко поднимает подбородок.       — Бан Шихёк прислушался к нашему желанию не впутывать тебя в материалы дела, по которому будут привлекать О Чэнду к ответственности, — спустя долгую паузу продолжает Чонвон, убедившись, что никто не собирается высказаться. — Так что теперь ты можешь забыть о его существовании. Того, что нашли в его ноутбуке, достаточно, чтобы упрятать его за решётку надолго.       Сону хмурится, но тень рассеивается, когда Джей и Джейк поглаживают его ладони трепетными движениями.       — Это замечательно и… ужасно по отношению к тем, кто пострадал.       — Ты тоже пострадал, — твердит Хисын, напряжённо всматриваясь в лицо Сону. И тот, наконец, смело встречает его взгляд.       — Да, — соглашается Сону, одним словом заставляя Сонхуна прикусить внутреннюю сторону щеки до крови. — Но не так, как мог, если бы вы не пришли за мной. Спасибо, что пришли, боюсь, один бы я не справился.       Джейк не выдерживает и крепко обнимает Сону со спины. Только в отличие от них, он остался в неведении относительно ран, поэтому отскакивает в панике, когда Сону вскрикивает.       — Сону?!       — Тебе больно?       — Твоя спина, — осеняет Джея, и он пытается повернуть Сону. — Покажи мне свою спину, Сону-я.       — Потом, — пытается вырваться Сону, но Джей неумолим в своём беспокойстве. — Потом, Джей, пожалуйста. Сейчас нет времени, нам нужно собираться.       — Сонхун сказал, что у тебя следы от ремня по всей спине.       — Что? — очнулся Джейк. — Какие следы? Стой, он избил тебя?!       — Он избил меня, — повышает голос Сону, не замечая, как дрожит. — Просто избил. Больше ничего. Хватит смотреть на меня так, будто О Чэнду меня изнасиловал. Ничего не было, ясно?!       Не давая никому шанса вмешаться, Сону бросает на них остервенелый взгляд, полный боли, и уходит. Джейк порывается следом, но Хисын ловит его.       — Это ужасно, — говорит Чонвон, судорожно сглатывая. — Но дайте Сону-хёну пространство.       Сонхун переглядывается с остальными альфами, незримо чувствуя, как нить связи между ними и Сону опасно натянулась. ***       Менеджер Бэк забирает их на фургоне, сонно позёвывая во всю ширь рта.       Вчера Рики отправился с Даниэлем в общежитие стажёров, чтобы поужинать с ним и Таки. Они давно планировали собраться как-нибудь, но никак не удавалось выкроить свободную минутку, поэтому сами не заметили, что прошёл год после окончания I-LAND.       Донгю сам сказал ему, что стал альфой, и они виделись случайным образом пару раз, так что вид друга не стал неожиданностью. Рики глубоко вдохнул запах лесных ягод и фыркнул.       — Чего корчишься? — оглядывался Донгю. — Ты меня обнюхал сейчас?       — Тебя и нюхать не надо, — морщится в притворной брезгливости Рики. — Ты воняешь на всю округу.       — Ты, наверное, просто привык к феромонам Хисын-хёна, Джей-хёна, Джейк-хёна и Сонхун-хёна, — пожал плечами Даниэль, когда они шли к общежитию. — Так-то у меня нормальный запах, К-хён говорит, что довольно сильный.       — Просто я ещё не представился.       — Вот именно, — усмехается Даниэль, бросая лукавый взгляд. — Ты до сих пор не представился, мелюзга.       Рики набросился на придурка с намерением повалить на землю, и они просто пару минут шутливо боролись. Потом пошли как ни в чём не бывало, обсуждая другие темы.       Уже в общежитии, где Ники не был очень долгое время, они примолкли. Даниэль писал Таки, спрашивая, не надо ли чего купить, пока они внизу, а Ники ностальгировал.       — Ничего не изменилось.       — Да что тут изменится, — убрав смартфон, Донгю откинул чёлку. — Пошли, там Таки уже начал готовить, пока мы тащились как черепахи.       — Разве не из-за твоих коротких ног?       — Хочешь сравнить?       Неожиданно они начали соревноваться друг с другом, у кого ноги длиннее, стопа больше по размеру, кто выше и так далее. Рики давно не ощущал такого соперничества с кем-то. С хёнами в ENHYPEN особо не подразнишься, они, конечно, улавливали любые темы и подхватывали их, но всё равно ощущалась некая разница в возрасте. Или они просто не были Даниэлем, с которым можно бороться до последнего вздоха, чтобы доказать свою правоту и знать, что соперник будет делать тоже самое.       Попробуй Ники провернуть что-то подобное с Джеем, к примеру, так тот просто сделает вид, что сражается, чтобы потом сдаться. В общем, Ники устал от лёгких побед.       — О, вон Таки.       Таки готовил окономияки в довесок к лапше, чем сразу напомнил Ники о доме.       Джей иногда делал крутой разворот в сторону японской кухни, чтобы порадовать макнэ, но что-то в том, как настоящий японец жарит его любимые блинчики из капусты и мяса, выглядело иначе.       — Отнесите тарелки к столу, — просит Таки, отвлёкшись на приветственные «дай пять».       После плотного обеда они поиграли в настольные игры, которые быстро наскучили Рики, уставшему от них из-за постоянных съёмок EN O`CLOCK. Так что они решили выйти во двор, чтобы успеть поймать последние лучи солнца и сфотографироваться.       Кто знал, что в холле им встретится парочка придурков, не нашедших ничего лучше, кроме как придраться к Рики.       Доподлинно он не помнил, что именно вылетало из их ртов, но гнев бурлил в нём с неведомой силой. Его и так раздражали феромоны Донгю, так ещё и эти альфы воняли на всё общежитие странным острым запахом. Только потом до него дошло, что они были возбуждены чем-то, словно коллективно пересмотрели порно на телефоне перед тем, как Рики, Таки и Даниэль спустились.       — …ну, ты наверное понимаешь, всё-таки у тебя в группе настоящая омега. А твои хёны уже оприходовали его?       Феромоны Даниэля усилились.       — Как ты смеешь говорить что-то такое? — сдержанный в своём гневе Таки выступил вперёд, старательно выговаривая каждое слово.       — Не надо так реагировать, — закатил глаза один из них. — Я лишь спросил, было или не было. Если нет, то просто скажи, не зачем вонять тут.       — Когда альфы и омега живут в одном доме, знаете ли, подозрения всегда есть, — пожал плечами другой. — Люди уже давно интересуются.       — Люди? — Рики обрывает начатую фразу Таки. — Такие люди, как ты, которые умеют думать только одним местом?       После этого они подрались.       Нишимура поверить не мог, что кто-то смел за их спинами обливать Сону грязью. Казалось диким, что парни такого же возраста таили подобные мысли.       Самое раздражающее то, что злыми словами они выразили правду.       Его хёны действительно встречались с Сону.       Но будь он проклят, если их отношения связывала только тяга альфы к омеге. Ни одно плотское влечение не передаст той гармонии, в которой находились Сону и любой из его альф. Рики хоть и рассчитывал, что в гонке победит Джейк-хён, но всё же был готов принять любой исход. Если таково решение Сону.       Весь год он наблюдал за муками Хисына, решившего отказаться от собственных чувств ради группы.       Упорство Джея в стремлении сделать комфортными свои отношения с Сону для каждого участника группы.       Неловкость Сонхуна, когда он оказывался рядом с Сону, пытаясь не казаться очевидным и проваливаясь.       Джейк, за переменчивым настроением крепко держащий сердце на открытых ладонях ради Сону.       Рики и Чонвон пару раз обсуждали, как может измениться динамика группы в связи с влюблённостями, поразившими их старших одного за другим. Хоть никто из них не понимал, как Сону удаётся справляться с любовью, столь широкой и всеобъемлющей, что его парни были готовы принять друг друга, но это не их дело.       Сону любит их, так что пусть все остальные закроют рты.       Рики уже достаточно, что руководство вмешалось, запретив им взаимодействовать на камеру из-за всплеска негатива от фанатов. А что какие-то стажёры? Тоже будут лезть туда, куда не просят?       Он очнулся, когда Даниэль схватил его за плечи, оттаскивая от упавшего под его весом стажёра. Взглянув на лицо, помятое кулаками, Ники почувствовал удовлетворение.       А потом испугался.       Такая ярость несвойственна ему. Он даже не знал, что может так разозлиться.       Разве Ники уже не прошёл этап, когда позволительно устраивать истерику на людях? Так почему сейчас его терпение кончилось?       Жужжащее ощущение под кожей раздражало.       — Убирайся отсюда! — крикнул он напоследок уходящим с ругательствами стажёрам. Не выдержав, Ники показал средний палец в спины.       — Ты успокойся немного, — напряжённо попросил Даниэль, крепко обхватывая за плечи. — Понимаю твою злость, но не тот способ для её выхода ты выбрал.       — Ники, пойдём в нашу комнату, тебе надо умыться, — вторил Таки.       Лишь когда Ники сел на кровать, до него дошло, что он просто-напросто набросился на другого человека, потому что тот позволил языку распуститься. Что ж, привет, последствия.       Он со стоном уронил лицо в ладони.       Хотя Ники не ожидал, что Даниэль позовёт Чонвона и Сону, а потом начнёт распускать хвост перед его омегой.       Да какого чёрта всех тянет к Сону?       Цокнув, Ники плотнее закутывается в бомбер и прыгает в фургон.       Остальные тихо зашли следом, почему-то долго топчась у входа. Скорее всего, ждали Сону, который вышел последним в чёрной маске и кепке.       Ники тут же махнул рукой, которой занимал соседнее рядом с собой кресло.       — Сону-я, сядь со мной, — говорит было Джей, но Ники пинает его кресло.       — Я занял тебе место. Садись быстрее, тут не так сильно воняет.       — Эй, — недовольно отзывается Сонхун, но его игнорируют. Бог знает, каких трудов Ники далось проснуться посреди враждебных запахов других альф. Ему срочно нужно разбавить их приятным цветочным ароматом.       Не споря, Сону молча садится рядом и позволяет улечься на своё плечо. Ники, наконец-то, ощущает себя правильно и прикрывает глаза.       Всю поездку даже сквозь плотно прикрытые веки и дрёму, Нишимура проводит с постоянными проверяющими взглядами на них. Что ж, кто первый пострел, тот и успел. Сону постоянно с ними, ничего страшного, если Ники заберёт его на некоторое время.       Сам Ники понимал, что слегка островато реагирует на хёнов, но не имел сил спорить с собой. Возможно, когда эструс перестанет трясти его, он извинится за плохое поведение.       Вчера Чонвон сказал, что ему предстоит отправиться в корпоративную квартиру, чтобы пережить там эструс. Но они так поздно вернулись, а он так устал, что вырубился, едва голова коснулась подушки. А утром стало не до выяснения, кто куда и где уйдёт ночевать. Добраться бы до места съёмок.       Следующие часы сливаются в один, пока их гримируют, переодевают, выводят, как стадо баранов, на поле, чтобы снять в новых локациях. Затем их в спешном порядке грузят в фургоны и увозят к океану, чтобы снять пару кадров и там.       Ники теряет счёт времени, бесконечно уставший от присутствия других альф и омег на площадке. Ладно, вторые не так беспокоят, как первые, особенно, когда они приближаются к нему и Сону.       — Ты горишь, — положив прохладную ладонь на лоб, говорит в один момент Сону. — И пахнешь. Не могу понять, чем.       — Наверное, — бурчит Ники, желая зарыться лицом в живот омеги, но не может из-за тонального крема. Зачем надо было наносить так много? — Я будто заболел. Эструс всегда такой противный?       Сону хихикает, ветер разносит мелодичный смех по округе. Краем глаза замечая, как альфы повернулись на звук, Ники собственнически обвивает талию и фырчит. Сону вздрагивает всем телом.       — Ты чего, как злой кот, на хёнов весь день рычишь?       Да если бы он знал.       — Просто, — в итоге говорит Ники, сдаваясь. — Просто кажется, что их феромоны будят во мне зверя.       — Зверя или двери?       — Ну ты ещё поглумись надо мной, — обижается Рики, вспоминая тот эпизод, когда он случайно ляпнул про «дверь» при Сону, Сонхуне и О Чэнду. Кстати о нём. — Слушай, я всё спросить хотел.       — Что такое?       — О Чэнду тебе часто пишет?       Сону застывает.       — Я как-то видел, что он писал тебе ночью, вот и… Странно, что меня это беспокоит сейчас, а не тогда, — Ники видит странное состояние Сону и торопливо объясняет: — Я не специально в твой телефон заглянул, так получилось.       Но атмосфера беззаботности развеялась без следа. Впечатление, что Рики со всего размаху прыгнул в лужу, и брызги полетели во все стороны, пачкая белоснежную чистоту грязными каплями.       — Иногда по работе, — глухо отвечает Сону, упорно избегая зрительного контакта. — Сейчас уже нет.       — А он же тоже альфа? — вдруг осеняет Рики.       Потребность выяснить, что за человек начал ошиваться в близком окружении Сону, поднимает голову. Рики любопытны детали, в конце концов, хоть их поэт и является коллегой, с которым они рука об руку прошли от дебюта до нынешнего периода, он так и остался далёким человеком.       — Он альфа, ты закончил меня допрашивать? — Сону тыкает его в нос пальцами, испачканными в песке. От этого действия крупинки сыпятся на белые шорты. — Стал альфой и решил, что отныне будешь контролировать меня?       — Если нужно, — буркнул Рики, тут же жалея о своих словах.       Конечно, он не такой придурок, чтобы указывать своей омеге, что ему делать и с кем общаться. Обычное беспокойство за того, кто априори слабее физически и не способен дать отпор в случае чего. Рики жалят изнутри комментарии стажёров, а сколько таких людей, у которых слова с действиями не расходятся?       У него младшая сестра, скорее всего, станет омегой, так что Рики как бы немного включён во все эти темы с детства. Пусть наличие Конон, как старшей, и небольшая разница в возрасте между ними тремя не давали в полной мере развиться бешеному братскому комплексу.       Вместо негативной реакции Сону грустно улыбается.       Рики хочется спросить, почему, но режиссёр призывает их вернуться к съёмкам.