Подруги с привилегиями

      Когда я, открыв глаза, почувствовала головную боль и неспособность двигаться, а в голове всплыли картинки танца на барной стойке и левого парня , который слизывал соль с моего пупка на том же столе, я поняла, что вчера явно перебрала со спиртным.       Волосы спутались, почему-то болело где-то в области руки, во рту была пустыня. Тусовку по окончанию девятого класса лучше бы не стоило делать. Это была плохая, очень плохая идея.

***

      - Але, Аль. У нас организовывают тусу по поводу ухода тех, кто по колледжам разбежался. По-скольку ты тут раньше училась, ты тоже приглашена, - Таня сообщила это радостным голосом, явно куда-то спеша. Послышался звук чего-то разбившегося. - Да блять!       - День добрый. Когда вечеринка? Где? А что у тебя разбилось?       Я спрашивала, честно сказать, без особого энтузиазма. В школе нашей я уже давно не была, да и общаться продолжала только со своей лучшей подругой. Подругой ли? Наверное, это было чертовски глупо, странно, не типично. Мы же не в Америке живём, а в восточной Европе.       И тем не менее. Она часто оставалась у меня с ночёвкой, родители, довольные моей прилежной учёбой в гимназии, в последние два года позволяли практически всё, чего пожелает моя душа.       Пользуясь вседозволенностью я отрезала рыжие волосы под мальчика, проколола хрящ в правом ухе, ежедневно красила глаза. В девятом классе это позволялось. Оказалось, гимназия совсем не такая строгая, как я представляла.       Я могла носить практически любую одежду, в приделе дозволенности. А он был очень размытым.       Буквально в 2011 году, когда я пошла в девятый класс, начали позволять носить рваные джинсы и не слишком уж открытые топы. Это было лучшее решение министерства образования.       В общем и целом, моя жизнь изменилась на сто восемьдесят градусов. Прежними остались лишь только отличные оценки в табеле.       С возрастом моё отношение к Тане поменялось. Начиная с тринадцати лет я замечала в себе странные позывы обнимать её. Поцелуи в щеку, которые раньше не значили ничего слишком уж особенного, вызывали странный трепет и завязывали узел внизу живота.       Я никогда в жизни не была тактильной. Но с молдованкой, почему-то, хотелось обниматься дни на пролёт.       Далеко не сразу до меня дошло, что, возможно, это что-то большее, чем просто дружба. Наверное, где то через месяц после того, как исполнилось четырнадцать. Тогда, на ночёвке, мне захотелось поцеловать её руку. Но даже когда я осознала свои возможные чувства, я спрятала их далеко за пределами сознания, гоня прочь все допустимые и недопустимые мысли.       Читать информацию об этом странном чувстве к собственной подруге я решила только неделю назад, когда во сне увидела весьма непристойную сцену с участием Тани. Напугало ли меня это? Нет. Была ли я готова к такой подставе от судьбы? Нет...       Спустя несколько часов, тысячи вкладок инкогнито в гугле, поиски ответов от пользователей реддита я наконец узнала больше о том, что это за болезнь. Как оказалось, в западных странах это не странно вовсе. Совсем нет.       Статьи подсказали, что я, скорее всего, отношусь к ЛГБТ-сообществу. Это такое название для группы людей, которые, похоже, отличаются от нормальных тем, что испытывают чувства к своему же полу или к обоим.       Похоже, я была лесбиянкой. Такой ответ пришёл мне в голову, так как ни разу в своей жизни я не испытывала сексуального влечения к мужскому полу. Мысли о такого рода слиянии вызывали скорее чувства полностью противополжные тому, что я испытывала к Тане.       Я даже не думала о том, чтобы доверить информацию о своей недавно открытой ориентации кому-либо. Меня бы сразу же объявили изгоем, а оценки портились бы из-за отношения от учителей. Страшно.       Да, мне было страшно. Очень. Никто в моём окружении не был таким, никогда в жизни они не задумывались о том, чтобы поцеловать, или, ещё хуже, переспать со своим же полом, а если и говорили об ЛГБТ, то только как о "прихотях гнилого запада".       Ещё несколько дней назад я буквально боялась выйти на улицу, началась паранойя. Казалось, люди читают все мои мысли, все смотрят на меня, все осуждают, ненавидят. Казалось, ещё пара дней и меня сожгут на костре, словно ведьму в средневековье.       Я уж было хотела посмотреть на методы "лечения" от такой напасти, но вдруг до меня дошло. Дошло только при помощи песен тату. Они попались мне буквально недавно, как раз при поиске лекарств или хороших психиатрических клиник. Высветилось где-то во вкладке "видео".       Эти песни привлекли меня, хотя и не были особо популярны в Украине. Но, послушав всего несколько, до меня вдруг дошло.       Возможно, это не только сексуальное влечение. Что, если я испытываю к ней дружбу, просто более сильную? Привязанность?       Любовью я это назвать не могу, как бы не старалась. Я не испытывала к ней того, что обычно испытывают в отношениях. Я понимала, что если выбор будет стоять между её и моей жизнью, я выберу её и умру, но при этом мне понадобится несколько дней, чтобы принять решение. Я не кинусь в объятия смерти сразу же, как если бы была бесконечно влюблена.       Этим мои чувства и отличались от любви. Они были более холодными. От этого я и могла мыслить трезво. Но исключительно гетеросексуальными они так же не являлись, ведь мало какая девочка хочет заняться сексом со своей близкой подругой.       В мыслях без остановки, на вечном повторе звучало: "без тебя я - не я, без тебя меня нет. А они говорят, говорят это бред. Это солнечный яд, золотые лучи. А они говорят, надо срочно лечить!". Если это так плохо, неужели кто-то бы стал писать песни об этом, как пишут песни для дорогого человека?       "Не говори, им непонятно. Только без них, только не мимо. Лучше никак, но не обратно. Только не с ними... Только не с ними!", - думалось мне, при виде знакомых девочек из своей гимназии. Они подмигивали парням, а потом, после уроков, буквально съедали друг друга на лавочке. При всём при этом,через несколько дней эти двое уже и имена друг друга помнить не будут. Для них это просто минутное развлечение. Мне не хотелось тут быть. Они были мне отвратительны, гораздо больше, чем мои чувства. Эти чувства, по крайней мере, не вызывали рвотного рефлекса.       В этот момент я осознала, что не странная. Я не была странной. Никогда. И это не моя вина, что меня привлекали девушки. Девушка.       Но если я это приняла, не значит, что меня бы приняло общество. Из-за этого приходилось вести себя, как обычно. Уж рушить дружбу своими признаниями мне точно не хотелось. Особенно с Таней.       Поэтому, когда она затараторила про вечеринку, я думала лишь о том, как бы не смотреть там на её губы, а, я была в этом уверенна, накрашенны они будут ярко, слишком долго, как бы невзначай не потянуться к ним.       -Так вот, смотри. Туса будет дома у Вовки, помнишь его? Кстати, он так похорошеть, ты бы видела! Там будет весь наш класс, и, скорее всего, параллели. Ещё точно не сказали, но, как минимум, два класса точно. Это завтра вечером. Да, у нас ещё месяц до конца этого учебного года, ну и что с того? Круто же! Я уже думаю пойти. Там предлагают даже алкоголь под прикрытием. Вовкины предки уезжают, но стоят камеры, поэтому водку сливаем в бутылки от воды, а шампусик подкрашиваем в чёрный пищевым красителем, типо колы. Я уже даже наряд подобрала! Так ты будешь? А упал это ваза, не обращай внимания.       Таня говорила пусть и с некоторыми ошибками, но гораздо, гораздо лучше, чем это было в начале. Даже её оценки уже были выше среднего.       Я задумалась о том, стоит ли мне пойти. Меня бы, безусловно, отпустили, под предлогом что иду с Таней, к знакомым, останусь потом на ночь у них дома. Про алкоголь умолчу, про количество людей тоже.. Ну, в целом, заманчивое предложение. Только вот справлюсь ли я со своими же тайными желаниями?       -Я приду. Ты же тоже будешь? Идём вместе? - да, ляпнуть, а потом уже думать, молодец, Алина, так держать!       -Конечно иду, только что же вроде тебе сказала.. Ладно, не суть. Тогда встретимся внизу твоего дома, в семь?

***

      Так, начало вроде было вполне нормальным. Как же это привело меня к теперешнему состоянию? Ничего не понимаю. Да почему так болит в руке?!       С трудом разлепив глаза, я посмотрела на руку, и, мягко говоря, очень удивилась. На ней красовался сине-фиолетовый засос. А сверху него явная царапина от чего-то острого, но, кажется, широкого. Это плохо. Очень плохо. Кто мог оставить засос? После этого мой взгляд спустился ниже, на тело. Вот жешь. Я была не в своей одежде. На мне была длинная футболка до колен. Это ночнушка? Или эта мужская футболка?! Как много вопросов, как мало ответов.       Когда я посмотрела на ключицы, я пришла в ещё больший шок. Синяки. На ключице. Какова вероятность, что я просто ударилась? А какова, что кто-то их оставил?       Я боялась смотреть позади меня, так как на явно не моей кровати, мог лежать явно кто угодно. Только в этот момент до меня дошло, что ещё и кровать не моя. Ну прекрасно! Где я вообще? Что вчера такого было? Неужели я настолько перебрала, что решила поучавствовать в каком-нибудь шоу с беременными детьми?!       Такая себе перспектива. У меня должно быть такое будущее! Неужели я действительно... Без предохранения... В сердце похолодело.       Я собиралась с мыслями, стараясь вспомнить хотя бы что-то после весьма эротичного танца. Ну угораздило же тебя, Аля, напится! Ты же вроде собиралась только сок, да уйти через несколько часов. А сейчас сколько время?       Всё же обернувшись, в надежде, что в кровати окажется кто-нибудь, кто лишь скажет, что засос это синяк, а царапина от.. Ногтя? А не от зубов. Кто-нибудь, типо Иры, которая привезла меня домой. Что всё вчера было окей.       Но к сожалению, или к счастью, рядом со мной не оказалось никого. Я лежала одна, на двуспальной кровати, в не Вовкином доме, это тоже было видно сразу.       С трудом преодолев головную боль, я поднялась на локтях, посмотрев на прикроватную тумбочку. На ней стоял стакан, рядом с ним таблетка, кажется, аспирина, и мой телефон, на зарядке. Телефон! Хоть что-то, что просвятит сознание.       Быстро проглотив таблетку и подождав, пока она немножко подействует, я включила главный экран.       Время десять утра. Первое, что бросилось в глаза, это сначала пропущенный от мамы и потом, через несколько минут после звонка, длинное сообщение. Сначало стало страшно. Она, наверное, в шоке!       Слегка трясущимися пальцами я ввела пароль на своём маленьком айфоне, подаренным на прошлый день рождения.       Наконец, зайдя в мессенджер, я смогла выдохнуть. Маменька -Аля, не смогла дозвониться, предпологаю, что ты сейчас спишь. Мы с папой уехали на выходные к папиной бабушке. Ей не здоровится. Таня только что написала, что ты у неё. Мы разрешаем остаться на все выходные с ней, либо пригласить её домой. Постарайся не скучать. Целую, мама 7:03

Вы

Доброе утро, мам. Всё хорошо. Прабабушке передай скорейшего выздоровления. У меня всё хорошо. До понедельника.

10:18

      Какая же наглая ложь. У меня всё совсем не хорошо. Я проснулась в чей-то кровати и одежде, с жёстким похмельем! Все прекрасно! Погодите-ка. Ей сообщила.. Таня?       И тут в голове прояснилось кое-что ещё.

***

      - Сколько лет, сколько зим, зеленка! Ну проходи, - Вовка ухмыльнулся. Про себя я отметила, что он и правда похорошел. Выделились мужские острые скулы, рост наконец-то превысил метр сорок, носил хорошую одежду. Да, родители его, видимо, тоже разбогатели.       Зеленка это моё прозвище со второго класса. Когда я в него пошла, уж очень хотелось покрасить волосы в зелёный. Понимая, что родители никогда не разрешат, я покрасила их зелёнкой. В итоге волосы смылись через три дня, а пальцы были зелёными ещё неделю. От этого и кличка.       - И тебе не хворать, чижик. Все такой же дрыщ, я смотрю, - оставаться в долгу я не собиралась. Мы оба понимали, что это просто дружеские подколы. Возраст обид и серьёзных ссор мы уже давно переросли.       Я стиснула его в своих объятиях, на которые он охотно ответил. Всё таки, я за ним правда скучала.       - Спасибо, что пригласил. Я так давно вас всех не видела! Что нового?       Таня, смотря на нас, лишь довольно улыбалась. Пусть она и не сказала вслух, но на её лице читалось удовольствие от всего, что происходит. Я редко обсуждала с ней школу, но она знала, что друзей в гимназии у меня нет. По крайней мере, настоящих.       Пройдя в дом я немного удивилась количеству учеников. Похоже, он собрал все четыре девятых класса. Ну, Вова, ты конечно даёшь.       -А Ира здесь? - спросила я у нашего организатора. За эти два года я не получила от неё ни одного сообщения. Мне было очень грустно. Я боялась терять людей, всегда боялась. А Иру я, похоже, потеряла. От этого в душе становилось больно. Мы никогда не были теми, кто отдал бы жизнь друг за друга. Но она была дорога мне.       -Странно, что ты спрашиваешь. Но да, она уже пришла. Вроде бы, с Глебом.       -С Глебом?! - брови автоматически поползли вверх. Это всмысле? Он же уехал. Я же сама слышала, сама с ним разговаривала.       -Да я ему приглашение написал, а его предки, как увидели, решили, что не против на выходных в Донецк приехать. Вот они и здесь. Уезжают в воскресенье вечером, поэтому, если хочешь, у тебя есть шанс поговорить. Так пошли?       Я лишь кивнула, следуя за Вовой. Он отвёл меня к аля барной стойке. На ней стояло много бутылок "воды" и "кока-колы". Я мысленно ухмыльнулась, вспоминая рассказ Тани про гениальный план чижика. Кстати, где она? Подруги рядом не оказалось.             Наверное, она отошла к кому-то из своих знакомых. Меня кольнуло чувство вины, ведь я осознала, что ни разу не спрашивала, подружилась ли она с кем-то ещё из класса.       Впрочем, это чувство быстро исчезло, посмотри я на воркующих Иру и Глеба. Как будто они не два года не виделись. Неужели всё ещё что-то чуствуют? Неужели она Глеба всё ещё не кинула?!       Я кашлянула, дабы привлечь внимание. Вовка, решив не мешать, ретировался с места, ровно как это делала Таня.       Ирка глянула на меня, видимо, уже изрядно выпив, не сразу осознала, кто перед ней. Но когда её взгляд сконцентрировался, она лишь спросила:       -Зачем ты здесь?       Ее губы не дрогнули в улыбке, она не сделала ничего, кроме как гордо подняла подбородок.       -Я.. Вообще-то, я тоже была в вашей школе. Вот меня и позвали. Ира, ты всё ещё обижаешься? - вот таким поворотом я действительно была шокирована. То есть, спустя два, даже больше, года, она не захотела помериться? С той, с кем дружила три года? Ну спасибо.       За то Глеб, явно соскучившись, поднялся, и, как и Вовка несколько минут назад, мягко обнял меня. Я слегка коснулась его спины руками, чувствуя, как его пальцы перебирают волосы.       Спустя несколько секунд я мягко отстранилась, улыбнувшись.       -Ну что, сосенка, как ты? Как пианино?       Мы с ним долго обсуждали нашу жизнь, как старые добрые знакомые, хоть и в последний год обучения даже не общались. Он смотрел на меня тёплым взглядом, как на младшую сестру.       Рассказывал, как они в Киеве с его группой знакомых катаются на метро. Я начала его расспрашивать, какого это, каждый день перемещаться под землёй? Он явно это оценил.       Я рассказывала ему про гимназию и жаловалась на немецкий язык, который, казалось, было невозможно выучить, на что он вдруг начал петь раммштайн. Мой смех, казалось, было слышно на весь зал.       Вдруг, я почувствовала на своей спине прожигающий взгляд. Слегка оглянувшись, чтобы не смущать Глеба, я заметила, что на меня смотрела Таня. Очень странно смотрела. Я не знала, что означает этот взгляд, но почему-то, в нём читалось недовольство.       Я попрощалась с Глебом, на последок кивнув Ире, под предлогом желания выпить, пошла к своей лучшей подруге, что не переставала смотреть на меня.       -Что-то случилось?       -Все ахуенно. С чего ты спрашивать? Я выглядишь не очень? - и пусть лицо Тани не выражало особых эмоций, она старательно их скрыла, ее предательски выдавали ошибки в словах. Когда молдаванка злилась, она начинала путать слова или падежи между собой. Это меня насторожило. С чего бы ей злиться?       -Тань, ты только что сделала две ошибки в трёх предложениях. Я вижу, что-то не так. Я что-то сделала? - мне была непонятна её реакция. Я просто поговорила с другом, старым знакомым, если быть точнее. Мы ничего вроде ещё не делали.       -Да отъебись. Всё отлично, - маты это не новость. С момента, когда она учит русский и украинский, маты стали её любимыми словами. В прочем, я ничего против не имела, хоть и не разговаривала так сама.       - Ладно, не хочешь, не говори. Пойдём выпьем? - мне было крайне некомфортно от осознания, что молдованка могла быть в таком состоянии из-за меня. Я не хотела причинять боль любимому человеку. Хотела ли она причинить боль мне? Я не знаю.       Таня молча взяла меня под руку и то место, где казались её пальцы, будто обдало пламенем. Я же не могла возбудиться? Твою ж мать.       Старательно пытаясь скрыть предательский румянец я пошла за подругой, что вела меня к барной стойке.       В помещении среди множества людей вдруг стало безумно жарко. В надежде что алкоголь немного освободил разум от непристойных мыслей, я вылила в себя стакан покрашенного шампанского.       Тепло напитка с пузырьками приятно разлилось по телу. Чувство притяжения к подруге оно не убрало, но притупило.       Алкоголь я в свои пятнадцать лет почти не употребляла. Мне не особо нравился его вкус, запах. Это было вредно для здоровья. Но сегодня, спустя всего ничего после открытия для меня собственной ориентации, и попыток скрыть её от объекта моей влюблённости, я позволила себе выпить.       Зря? Наверное.       После первого бокала я налила второй, после третий, четвёртый.. Таня сначала пила со мной. Ей спиртное было более привычным и обыденным. По когда я начала пить водку в бутылке из под воды, прям с горла, она забеспокоилась. И не зря.       Я уже не понимала, что делаю, говорю. Непривыкший к алкоголю организм бил тревогу, меня слегка тошнило, но это было пока терпимо. Я сидела за столом, выпивая из бутылки, пока Таня не выхватила её из моей руки, начав что-то орать.       С того момента события забылись в моей голове до того, пока я не увидела сообщение мамы. Но оно ударило в нужные части головы, возращая картинку происходящего.       - Та-а-анюш, не', ик, кипишуй. Я ж свою норму зна-аю. Иди, ик, ко мне, - моя рука потянулась к её волосам, слегка поглаживая их.       Таня от отакого знатно опешила, несколько секунд не двигаясь, явно думая, ударить меня по руке посильнее или увести отсюда, а потом поговорить.       Вот только эти пару секунд пьяная я восприняла, видимо, как "отказ". Что бы это в моей головушке тогда не отключило.       Заиграла какая-то активная песня на английском языке. Я сняла свою футболку, кинув её куда-то ближайший стул, осталась лишь в мизерном топе, мини-юбке, которую я носила раз в пятилетку, и залезла на барную стойку, начав танцевать довольно откровенный танец.       Вова, увидев это, быстро сориентировался, моментально отключив камеры. Родителям он потом скажет, что что-то сломалось. Такое зрелище обрывать не хотелось никому.       Мои бёдра двигались в такт, руки то поднимались выше к потолку, то, обводя изгибы, выравнивались. На каблуках было не удобно, поэтому, замаскировав это под движение, я изящно стянула туфли, теперь танцуя с голыми ступнями. Волосы приходилось время от времени поправлять, открывая и так уже помутневший взор. Игриво закусывая губу, я старалась поймать на себе кажый взгляд, каждую эмоцию смотревших.       Таня, сначала отторопевшая от всего происходящего, уж было хотела снять меня со стола, как вдруг.. Я вспомнила её взгляд, в котором читалось наслождение. Молдованка оставила меня танцевать, при этом смотрела, не отводя взгляд.       Пьяная я не особо обращала внимания на это, лишь фиксируя в сознании.       Потом события плохо помнились даже сейчас.       После своего танца, я лягла на стойку, Какой-то парень, о котором я говорила в начале, то ли соль слизывал, то ли водку, я теперь уже и не уверенна.       Возмутившаяся Таня стаскивает меня, погодите-ка, она ударила его по щеке? Выглядит больно. За что она его так? Он же вроде заниматься со мной особо глубокими непристойностями не собирался.       Она грубо схватила меня за руку, повела куда-то, вроде, в туалет.       Вот черт. Я обычно не сквернословою, но вот же дьявол-сатана. Я вспомнила, как, заведя меня в уборную, она, посмотрев на синяк, оставшийся от её грубой хватки, прильнула губами к коже, целуя, мягко покусывая, оставляя на месте, где уже и так красовалось синее пятно, ещё более ясное.       Я простонала в голос, что, видимо, сорвало Тане тормоз ещё больше.       Она приблизилась к моим губам. Моё сердце забилось так громко, что, казалось, я бы не дожила до утра. Её дыхание чувствовалось на моём носу, сыграла разница в росте. Таня почему-то медлила.       Тогда я, поднявшись на носочках, медленно, но уверенно, прикоснулась своими губами к её.       Потом воспоминания вновь начали расплываться.       Мы целовались с такой страстью, что, увидел бы кто со стороны, сказали, что пожираем друг друга. Её язык проник в мой рот, изучая, проходясь по каждому зубу. Я позволяла ей вести, наслаждаясь этой сладостной пыткой. Её руки были везде, но их одновременно было так мало.       Когда воздух закончился, она, вновь схватив меня за руку, буквально понесла к себе домой, ведь я была не в состоянии нормально передвигаться.       Дорогу я помню плохо, но вот что было дальше, лучше бы было забыть и никогда, никогда не вспоминать!       Её руки касались разгоряченной кожи, забираясь под одежду, проводя по изгибам талии. Я поддавалась её ласкам, словно кошка.       Стала бы я делать это с трезвым разумом? А она?       Мои губы вновь нашли её, я прикусила нижнюю губу, слегка оттянув. На языке почувствовался привкус метала. Она на это лишь ухмыльнулась, закидывая меня на кровать.       Мы делали все тихо, понимая, что разбудить её бабку нам на данный момент уж точно не хотелось.       Таня отстранилась, проведя носом по моим волосам, спускаясь ниже, по шее, к ключицам. Благодаря алкоголю моё тело реагировало с удвоенной силой. Я всё-таки тихонько простонала, стискивая челюсть.       Пальцы молдованки пробежались по груди, задевая чувствительные зоны. От холода я немного сжалась, но возбуждение только сильнее ударило в голову.       Нет, сегодня мы поиграем по моим правилам. Я взяла ничего не понимающую подругу за запястья и уложила, сев сверху.       Мои губы блуждали по её телу, где-то просто целуя, время от времени прикусывая кожу, оставляя багровые метки. Я специально избегала открытых мест. Как мне удалось не растерять хоть каплю мозгов?       Вот я коснулась ее груди, отзеркаливая ласку, что она проделывала со мной ещё несколько секунд назад.       Я задела правый сосок, тут же взяв его в рот, проделывая активные движения языком. Я обводила по кругу, посасывала и легонько прикусила, выбив из Тани стон, чуть громче дозволенного.       Моя рука накрыла её рот, вторая же, отпустив запястья, погладила её по животу, спускаясь ниже, быстро двигаясь к лобку. Больше терпения ради прелюдий не осталось.       Когда я наконец коснулась ее клитора, подруга выгнулась в спине.       Получив такую реакцию на свои действия, как одобрение, я продолжила играть с её чувствительной точкой, слегка оттягивая, надавливая, а когда Таня приближалась к развязке, прекращала движения, в ответ слыша разочарованный вздох.       Но у меня не было много сил, да и желания, чтобы мучать подругу и себя. Когда я заметила, что молдованка уже на приделе, я притянула её лицо к себе, как бы совершая наш последний поцелуй.       Я бы желала, чтобы он длился вечно.             Возможно, отголоски сознания и шептали мне, что завтра я буду жалеть, но помутнение разума было сильнее. Все же, этим поцелуем я как бы прощалась с ней, отдавая и часть себя.       Таня задрожала, вновь выгнулась дугой, да так сильно, что чуть не ударилась о спинку кровати. Спасибо моей руке, что находилась над её головой и уберегла от нежеланного и явно отрезвляющего удара.       После того, как подруга отошла от оргазма, она притянула меня в объятия. Таких чувственных удовольствий я ещё никогда не испытывала, да и, наверное, не испытаю.       Я уж было подумала, что всё закончилось, но у Тани на меня были явно другие планы.       Когда я закрыла глаза, готовясь ко сну, я вдруг почувствовала шорох ткани, и повязку, что вдруг лягла на мои глаза.       В своём обычном состоянии я бы наверняка возмутилась, заставив её снять, но из-за долгой вечеринки, дозы спиртного и не лёгкой ночки до этого, сил совсем не осталось.       Даже на нормальный голос.       Я смогла лишь выдавить из себя несколько слов, с трудом и очень не чётко, но в целом, доступно для такого же пьяного ума.       -Т ч'т делш?       В ответ на мой вполне себе ожидаемый вопрос я получила фразу, которой мы обычно перекидывались, если кто-то из нас выглядел не очень.       То есть, мешки под глазами, покусанные губы, красные щеки и тому подобное.       -Иди проспись, пьянь.       На такую наглость с её стороны я, что позволило тело, легонько шлепнула её по руке. За это мне прилетел далеко не лёгкий шлепок по ягодице.       Я вскрикнула, забыв, что нужно быть тихой. Но бабушка Тани, видимо, спала уж очень крепко.       Подруга на мой возглас приложила пальцы к губам, заставляя облизнуть. Я покорилась, взяв два пальца в рот.       Буквально говоря, моя подруга трахала мой рот.       Как только она вынула свою руку, я заерзала в предвкушении, ожидая её дальнейших действий. Повязка добавляла тому, чем мы занимались, ещё большей запрещённости и пикантности, чем оно и так являлось.       Когда мы там лежали и правда не задумывались, что это может стать проблемой не только на моральной основе, но и в целом.       Как бы мы смогли найти работу, друзей, да даже по сути школу закончить нормально, если хотели быть вместе несмотря на такое гомофобное общество?       Хотя, может, такие мысли и были только у меня.       Подруга дотронулась своими пальцами до моей промежности, чем заставила до боли прикусить язык.       Она вошла в меня двумя пальцами, что для меня было в новинку. От непривычной заполненности я сначала испугалась, но быстро смогла расслабиться, начав получать удовольствие.       Таня, поняв это, начала двигать пальцами, доставляя море эмоций. Второй рукой она нащупала мой клитор, начав массировать и его, тем самым оправляя меня буквально на седьмое небо.       Внизу пульсировало так, что казалось, сердце скатилось прямо вниз, между ног.       Именно в этот момент я осознала такую простую истину. Я хотела быть с этой женщиной.       Возможно, не долго и счастливо до гроба, но вот так страстно и горячо хотела точно.       На этот раз оргазм накрыл уже меня, после чего мы заснули в обнимку.

***

      Пока это всё проигрывалось в моей голове, я вновь и вновь хотела вернуться во времени, просто отказаться идти на вечеринку, или не пить, или я не знаю!       К такому меня жизнь не готовила. Ещё неделю назад я переживала, боясь раскрыть свои чувства к подруге, а уже вчера ночью я с ней переспала!       Молодец, Аля, главный приз за лучший мозг достаётся тебе. И это был сарказм.       Я уткнулась лицом в подушку, желая чтобы это всё оказалось лишь глупым сном. Я, конечно, мечтала об этом, но не в таком ключе. Не в таком ключе..       С трудом преодолевая собственные страдания, боль во всём теле и душевные терзания, еле как перебирая ноги, я отправилась на кухню.       Родители Тани очень редко находились дома. Они оба почти всю её жизнь были в командировках между Молдовой и Украиной. Обычно полгода тут, полгода там.       Вот и сейчас, буквально недавно, начались полгода Молдовы. В такие периоды подруга жила с бабушкой. Для наших ночёвок это было плюсом. Её бабушка уже старенькая, слух довольно плохой, она скорее была лишь для видимости существующего взрослого, если вдруг нагрянет полиция.       Так вот, бабушка её мирно спала в своей комнате, наверное, даже не подозревая, что я спала с её внучкой. Алина, хватит об этом думать! Если ты постоянно будешь себя теперь за это пилить, прошлое не изменится.       И пусть я это прекрасно знала, мысли никуда не уходили.       Интуитивно дойдя до кухни, я почувствовала аромат чего-то вкусного. Постояв у двери, посчитав до десяти, я всё же решилась поговорить.       -Доброе утро, - такую обычную фразу я сказала таким тоном, будто кто-то умер. На самом деле мне просто было страшно, не знаю от чего. Просто безумно страшно.       Таня готовила яичницу. На столе я увидела две тарелки. В них уже лежали помидоры с огурцами, мелко нарезанная зелень и пара сосисок. Похоже, оставались только яйца.       Готовила подруга замечательно.       Заметив на ней милый фартук с яблоками, я задумалась, что хотела бы видеть её на своей кухне каждый Божий день, хотела наслождаться ею, наслаждаться этой атмосферой дома.       Услышав мой голос, она вздрогнула, на секунду потеряв контроль над лицом, что дало мне увидеть целый спектор эмоций, от удивления и злости до страха.       Но уже через мгновение подруга, видимо, заставила себя натянуть улыбку. Честно сказать, вышло не очень правдоподобно. А точнее, так же правдиво, как моё доброе утро - доброе.       -Доброе. Как чувствуешь себя после вчерашнего? - похоже, подруга надеялась, что я ничего не знаю. Тем самым она бы наплела мне историю с только полуправдой, оставив нас обеих без будущих сожалений.       Эта перспектива звучала привлекательно, чертовски привлекательно.       Мне хотелось наврать ей о своих воспоминаниях, сказав лишь, что они заканчиваются на барной стойке, что изначально действительно было так. Поблагодарить за то, что проинформировала мою маму. За аспирин и воду, за ночную рубашку.       Потом позавтракать вместе, смеясь над вчерашним вечером.Мы бы смеялись общим смехом на двоих. Смеялись бы до слез, до слез отчаяния, наигранным смехом.       Потом я бы на прощание обняла её, чувствуя, как оба наших сердца пропустили бы удар. Её оттого, что я ничего не помню, моё оттого, что я не сказала ей, что помню все.             А потом ещё один удар, вспомнив события ночи от начала и до конца. События, которые мы обе так старательно пытались бы стереть из памяти.       Всё было бы как раньше. Звонки по нескольку часов в свободное время, милые смс-ки, дружеские смс-ки.       Мы бы ходили в кино друг с другом, сидя лишь рядом, максимум касаясь друг друга плечом. Она бы обсуждала со мной мальчиков из очередного сериала, я бы рассказывала про учебу.       Все бы, казалось, осталось прежним. Не было бы лучше, но и хуже бы не стало. Это ведь главное, правда?       Тогда почему от представления такой жизни зажимало где-то на уровне лёгких, закрывая доступ к кислороду, останавливая сердце и разрывая душу?       Мне, черт возьми, в этом всём виделось только одно. Неискренность.       Сдались мне эти дружеские посиделки, если хотелось до боли сжать её в объятиях и никогда не опускать!       Я не хотела смотреть на нее взглядом Джейкоба на якобы подругу Беллу. Я не хотела страдать от невзаимных чувств, если вчера ночью мы уже не то, что коснулись запретного плода, мы съели его целиком, проглотив ядовитые косточки.       Это было чертовски эгоистично с моей стороны, так сказали бы многие. Но врать тому, с кем мечтаешь провести всю оставшуюся жизнь, разве честно и не эгоистично?       И тогда я решилась на тот шаг, к которому меня тянуло, но которого я боялась, как огня.       Я понимала, что он может привести лишь к двум финальным исходам. Либо Таня закончил нашу дружбу, назвав меня больной, либо что-то другое.       И это другое было неизведанным, оттого и притягательным. Это другое намекало на хэппи энд, мысли о котором подкидывало сердце, наивно отказываясь слушать здравый смысл.       -Я всё помню, - и мой голос предательски дрогнул...