У меня на тебя есть особые планы

      Петя не припоминал, когда у него все в жизни хорошо складывалось. Сложное детство, наркомания, рехаб, переезд, новое место… Всегда Петю ждали проблемы, никто за него ничего не решал. Справляться надо было самому. Сам виноват. Сам подсел. Что, отец пиздил? Тоже сам виноват. В жизни Пети все было понятно только потому, что ко всему шел универсальный ответ.       Потом был Игорь… Петя тут терялся. Он — явно лучшее, что с ним случалось, и к самому Игорю претензий у Пети никогда не было. Он его принял, полюбил, сделал то, что больше никто не смог. И первые два месяца все даже хорошо было, и Петя не верил, все озирался, подвоха ждал. Подвох пришел, прикрытый хорошей новостью. Игорь предложил съехаться.       И вот тут поперло… Ссоры из-за бытовухи и предложения Пети сделать ремонт. Игорь был ко многому не привыкшим, и все изменения, что внедрял Петя, принимал в штыки. Петя понимал, почему: Игорь хотел заморозить в этой квартире время, будто только так он сможет помнить об отце, а иначе все, что у него осталось от него, пропадет. Но и жить так было невозможно! Петю радовало одно: Игорь шел на встречу, значит, к Пете у него в самом деле серьезные намерения.       На шатающиеся отношения налегло его знакомство с Прокопенко. Сказать, что никто не был рад Пете — ничего не сказать. Федор Иванович просто пребывал в искреннем шоке. Он знал о прошлом Пети, и о наркотиках знал, и об Илье знал. Тетя Лена была вежливой, улыбалась, но Петя не дурак, он сразу понял: ему тут не рады.       Почему-то из всех потрясений в его жизни это было самым тяжелым.       Он ведь думал, что тут его дом, и что семья Игоря, единственного человека, который его принял, тоже его поймут… А выходит, что Петя стал той самой никудышной невесткой из проходных сериалов.       Петя не хотел никого насиловать, так что быстро удалился под предлогом работы. Игорь попытался его в коридоре задержать, и Петя, усиленно пряча слезы обиды, спокойно сказал:       — Горь, глаза раскрой, им неловко от меня, не нравлюсь я им, так что насиловать я их не буду.       Игорь растерялся, а Петя выскользнул в подъезд и быстро сбежал по лестницу. На улице остановился, вдохнул и посмотрел на темное осеннее небо. Глаза щипало от обиды. Да, ошибался, он знает, не самый образцовый супруг для образцового и любимого сына, но что же Петя… больше не человек от этого? Мир всегда казался ему чужим, будто он его не принимал, больно отталкивал, и Петя подумал, что это вина Москвы, в Питере все будет иначе. В Питере нашелся Игорь, и Петя поверил, что тут все будет по-другому. Но мир снова начал его отталкивать.       После этого ужина Игорь пришел злым, и прямо сказал Пете, который последний час провел грустно смотря в окно:       — Ну да, ты был прав… Полчаса мне объясняли, что я ошибаюсь, Федор Иванович сказал, что… бывших наркоманов не бывает. Я понятия не имею, что с ними, Петь! Я более добрых людей не встречал в своей жизни, с чего они так…       Петя качнул головой и понимающе посмотрел на Игоря.       — Они имеют право желать для тебя лучшего.       — Отлично, но я люблю тебя и не им с тобой спать под одной крышей. Уверен, они поменяют свое мнение. Ну что ты, расстроился? Иди сюда.       И Петя спрятался в его объятьях от всех тревог, грустно посматривая в сторону окна. Как бы хотелось верить словам Игоря, что все еще наладится… Тем более он верил Игорю, верил, что он его любит, а с этой любовью Петя со всем справится, он это знал.       Через неделю на Игоря свалилось сложное задание, из-за которого он постоянно ходил нервный и мало спал. Петя даже подумал: а не Прокопенко ли ему такое задание дал, чтобы меньше времени на Петю было? Он покачал головой, надеясь, что это только лишь его паранойя.       В любом случае, недосып, сложная работа и раздражение подарила им еще один кризис отношений. Пете казалось, что Игорь, приходя домой, только и искал повод, как бы на Петю сорваться. Возможно, он просто был обижен на то, что, когда он пришел, вместо покрытых и изъеденных плесенью кухонных тумб стояли новые и красивые. Игорь такой скандал по этому поводу устроил, и даже первые десять минут не слушал того, как Петя говорил, что Игорь сам дал на это добро месяц назад. В итоге Петя понял: Игорю просто хотелось поругаться и он нашел повод. Как только Петя это осознал, то спорить и доказывать желание пропало, осталась только невозможная обида за то, как Игорь с ним поступает. Как будто домой он приходит не отдохнуть, а свое раздражение на нем сорвать. Пете было очень больно, но он знал, что рычать в ответ смысла нет. Ему просто казалось, что Игорю есть в чем его обвинить — хотя бы в том, что он бывший наркоман — а Пете его не в чем. И он просто ждал, пока Игорь успокоится. В конце он, конечно, извинялся, но Пете от этого было не легче. Сказать бы, чтобы на работе срывался, а тут он его ждет с вкусным ужином и теплой постелью, но даже на это Петя сил не нашел. Думал, что надо претерпеть.       Он думал, что еще чуть-чуть и все наладится, все будет хорошо!       Ага, щас же, Петя будто забыл, что живет свою жизнь, а не чью-то другую, в которой бывает хорошо.       И так, у вас с парнем бесконечный кризис отношений, встречаетесь вы всего полгода, его родители тебя не любят, ты бывший наркоман, всего год как чистый, а тест на беременность бодро поздравляет тебя с четырьмя неделями беременности.       Лучше и не придумаешь!       Петя глядел на него и даже не знал, что ему думать об этом всем. Он всегда думал, что это кто-то другой незапланировано беременеет, но он — никогда.       Если как-то и можно было усугубить его положение, так это родами. Квартира у Игоря была однокомнатной и без ремонта, с деньгами тоже неясно что, кроме того, что Пете думалось, что, даже если Игорь его и постарается поддержать, то через пару месяцев сбежит, и Пете придется как-то самому в съемной квартире и на грустную зарплату тянуть себя и ребенка. Да, пожалуй, более кошмарного развития событий представить было сложно, и он знал, что единственный верный вариант — аборт.       Думать об этом, даже несмотря на страх перед родами, было тяжело. Да, роды — страшно, но от этого процедура аборта в более приятном свете не представала.       Он выдохнул, готовясь к разговору с Игорем. Рассказать надо, может, Игорь поддержит его, с ним сходит, одному, думалось Пете, будет очень сложно и больно. В смятениях, он принялся за ужин.       Но разговора не вышло. Игорь прямо с порога заявил: дело на работе полный отстой, ты видел, не хочу… не хочу снова ругаться без повода, так что давай просто помолчим?       И Петя, сжимая в кармане тест, только кивнул. Игорь ведь старается держать эмоции под контролем, сразу предупредил, понимает, что эти концерты причиняют Пете боль. Так что ужинали они в молчании. Игорь жевал и шелестел бумагами дела, очень много хмурился. Петя смотрел на его лицо, тенью на котором лежала сильная усталость и недосып. Он не брился уже две недели и прилично зарос, лицо казалось немного помятым, а под глазами были темные тени. Да, он очень уставал, мало спал, много работал, и все равно нашел силы прийти и прямо сказать… Петя был ему за это благодарен, просто потому, что сам не знал, смог ли он сдержаться, если бы хотел поскандалить. Помыв посуду, он обнял Игоря со спины, погладив по груди. Игорь тяжело вздохнул и, сжав Петины запястья, расцеловал его руки. Петя следил за этим и думал: он же точно меня любит и очень старается. Да, он знал это и не сомневался, а еще он знал о сложном детстве Игоря, о его проблемах с агрессией, и он и без того пытался это укротить, никогда не переходил черту.       Так же, как Игорь принял прошлое Пети, Петя принимал его нынешние проблемы и терпеливо ждал.       Перед сном, уже почти засыпая, к нему наконец подлег Игорь, крепко обняв и поцеловав в плечо.       — Петь, ты не злись на меня… Понимаю, что по-свински себя веду, но очень стараюсь исправиться… Прости меня.       — Я понимаю, — Петя слабо улыбнулся, — я подожду, Горь, ты ведь тоже многое во мне принял. А когда смогу помочь — помогу. Ты только скажи.       — Ты уже помогаешь, киса, — Игорь снова поцеловал его и, глубоко вдохнув, уткнувшись носом в его шею, закрыл глаза.       На следующей день, сразу после работы, Петя пошел один в больницу. Игоря он даже выловить не смог, да и плохо представлял, как сказать. Ему сделали УЗИ и Петя тупо смотрел на распечатку. Вот — точка. И она — это его ребенок? Петя ощутил странную смесь из боли и нежности.       — Я бы хотел аборт, — неуверенно сказал он, так тихо, будто боялся, что его услышат.       Врач выдохнул и кивнул. Видно, что был очень уставший и особо сочувствия к Петиному положению не испытывал. Петя бы и не хотел, чтобы его отговаривали, просто… просто было бы лучше, если бы ему что-нибудь сказали, что-то утешительное, что-то, что так и не скажет ему Игорь. Петя опустил взгляд снова на УЗИ. Это же врач, у него нет в обязанностях сопли ему вытирать, к тому же он устал.       Врач внезапно нахмурился и спросил:       — Резус фактор отца ребенка знаете?       Петя удивленно на него посмотрел. Да он и свой-то не знал.       — Ясно… В какой он больнице?       — В этой.       — ФИО.       — Гром Игорь Константинович…       Врач ушел и Петя остался один, нервно теребя распечатку УЗИ. Врач вернулся, сел грузно на свое место и постучал ручкой по столу:       — Плохие новости. Или хорошие. Смотря как посмотреть…       — Да?       — У вас с ребенком резус конфликт.       — И что это значит? Это опасно?       — Ну, в общем-то нет, просто вы должны подумать хорошенько насчет аборта. Аборт при резус конфликте повышает шансы бесплодия, а так же шансы того, что вы не сможете выносить следующую беременность.       Петя побледнел и врач сказал:       — Это не значит, что вы стопроцентно станете бесплодным, просто… есть риски и я должен вас об этом предупредить. Вы должны подумать. Я сегодня вам направление не выдам, так что давайте завтра или чуть позже.       Петя сидел, сбитый с толку, совсем ничего не понимая и, помимо распечатки УЗИ, Пете выдали брошюрки про вред аборта и резус конфликт. Выходил из больницы Петя весь бледный, в смятении. Но что же делать? Рожать еще так рано, и непонятно, как ребенка на ноги ставить, но ведь если он потом не сможет родить? Или, что еще хуже, забеременеет, но не сможет выносить? Весь мир по дороги до дома стал для него бледным и смазанным — из-за мокрых глаз.       Дома он первым делом спрятал и фото с УЗИ, и брошюрки, проглядев их краем глаза. Петя понятия не имел, что ему делать. Даже говорить Игорю теперь было страшно. То, что Игорь поддержит аборт и сходит с ним — с этим, кажется, не было никаких проблем, но это все… Это слишком сложно, слишком большая ответственность. Петя и близко не видел хорошего варианта к этому всему. Ему казалось, что если Игорь скажет, что не против ребенка, то он скажет это просто чтобы его не обидеть, а потом сбежит. Несмотря на то, что он верил в любовь Игоря, он все еще не верил в хорошее к себе отношение.       Игорь вернулся домой, что странно, в хорошем настроении, а вот Пете было совсем не до смеха, но и рассказать он ему не смог. Любого решения Игоря он боялся. Скажет делать аборт — все равно на их будущее. Скажет оставлять — бросит спустя пару месяцев. Любой вариант был страшным.       Игорь же, заметив, что Петя явно не в настроении, решил, что проблема в нем и в его свинском поведении последние недели, и он принялся все исправлять, как мог. Из-за работы все еще было тяжело, но Игорь старался. Купил Пете цветы, сводил на свидание, подарил браслет. Но Петя не радовался. Он все еще мало говорил, казался очень задумчивым, отстраненным, и это изводило уже Игоря. Он ведь понял, что его поведение не дело и, даже не смотря на загруженность, сразу первым делом после работы шел на полчаса к Игнату, где то время колотил людей и давал колотить себя. Так все агрессия находила выход, и Игорь приходил домой спокойным, из последних сил стараясь Петю радовать. А Пете будто не было до этого дела.       Игорь сначала жутко расстраивался, а после и вовсе начал злиться. Пытался выяснить у Пети, но тот только говорил, что у него нет настроения. Сам Петя чувствовал, как отношение Игоря к нему шло на убыль, и он это понимал и, может, даже принимал. Сам он не находил силы поговорить, и все свое время тратил на подготовку к тому, что Игорь его бросит, ведь понимал, что на аборт пойти не сможет. В своей голове Петя уже был готов к тому, что Игорь бросит его даже еще раньше, чем узнает, просто потому, что уже было видно, как сильно его выводит из равновесия то, что между ними становится все холоднее.       В один из вечеров Игорь не выдержал и вспылил:       — Петь, может я чего не понимаю? Я понимаю, ты тоже устаешь, но… Но я на работе упахиваюсь, не сплю нормально, но все равно нахожу силы, чтобы тебя как-то порадовать, побыть с тобой, а тебе это будто не надо! Если не надо, то так и скажи.       — Надо, — Петя посмотрел на него. — Просто… так получается. Не знаю. Ничего не поднимает настроение.       — Ну и? Ты можешь хотя бы попытаешься что-то сделать? Например, хотя бы обнять меня в ответ, когда я тебя обнимаю? Да, я вел себя как свинья, не спорю, но если ты меня обнимал — я всегда находил, как ответить, чтобы показать, что да, я не в себе, но я рядом, во мне ничего не поменялось. А ты? Стоит мне тебя коснуться — ты каменеешь, будто чего-то боишься. Я проделал большую работу над собой за это время. Пришел от желания прийти поорать к тому, что всегда найду силы улыбнуться и с тобой поговорить. И мне бы… мне бы не помешала какая-то благодарность за это.       Петя молчал, не зная, что сказать. Игорь был прав, Петя должен был позитивно закреплять его поведение, если так хотел этих изменений, но внутри не было ничего, кроме холодного липкого страха перед тайной внутри него. Кроме того, его начал мучить токсикоз, он мало ел и его постоянно мутило, ему казалось, что у него бесконечное похмелье. А еще эта уверенность в том, что Игорь либо заставит пойти его на преступление, либо бросит его… Петя даже не понимал, что накручивает себя, он просто жил в мире, где никто не добр к нему. А когда Игорь начал стараться и меняться, в Пете не было сил, чтобы отблагодарить его. Он ужасно себя чувствовал.       Не получив ответа, Игоря помрачнел.       — Это опять твои ломки какие-то, ты из-за них такой?       — Нет… Точно нет, — Петя покачал головой.       Игорь тяжело вздохнул. Ему было очень тяжело сейчас с Петей.       — Я не понимаю… не понимаю, почему ты такой. Я всегда с тобой говорил, объяснял свое состояние и именно благодаря тому, что ты слышал и понимал меня, я смог начать менять себя… А ты молчишь! Просто молчишь! Что мне думать? Что мне вообще чувствовать?! Я упахиваюсь, как черт, иду на бои, чтобы не обидеть тебя, прихожу сюда, уделяю тебе внимание, целую тебя, улыбаюсь, а в ответ получаю равнодушие! И я готов его понять и принять, только если бы ты сказал мне причину!       — А если… если она такая, что ты меня захочешь оставить?..       Игорь напряженно на него посмотрел.       — Ты что-то натворил?       — Я… нет. Ничего.       — А что? На кокс снова подсел?       — Ты что, с ума сошел?       — Это самый плохой вариант. Либо ты мне изменил.       — Нет конечно!       — Тогда что?       Петя не ответил. Игорь тяжело выдохнул и потер лицо руками.       — Петь, я тебя очень люблю и ты это знаешь, но есть в тебе кое-что, чего я не понимаю. Ты вечно строишь из себя жертву. Знаю я, что у тебя жизнь тяжелая, у меня тоже не сахар, ну и что? Я же пытаюсь. А ты просто сидишь и страдаешь! Даже как с Прокопенко вышло. Да, ты им не очень понравился, но ведь ты мог сходить к ним еще пару раз, они бы лучше тебя узнали, ты бы больше о себе рассказал, и все! Но нет, ты предпочел просто закрыться. И сейчас снова. Что-то случилось, нет, чтоб рассказать мне, ты сидишь и молча страдаешь! Ну, не буду мешать.       — Куда ты?.. — неуверенно спросил Петя, когда Игорь встал. Но он не ответил и Петя просто нервно следил за тем, как он уходил.       За Игорем закрылась дверь. Пете стало гадко. Он сам понимал, что отвратительно себя ведет в последнее время, но чувствовал, что только тонет сильнее. Игорь прав, он ведь сам боролся со своими проблемами, чтобы Пете было лучше, а сам Петя… самого Петю слишком легко все ранило и в его глазах мир был не такой, как у Игоря. Игорь знал: пара походов к Прокопенко все изменили бы и он бы очень им понравился. Петя же видел по-другому: он был уверен, что они его презирают и второй поход был бы еще хуже, чем первый.       Заныл живот и он нежно его погладил. Сказал невольно:       — Тише, все хорошо.       Он знал, что там еще мало что напоминает ребенка, но у него есть сердце, оно бьется…       Петя маялся еще весь вечер, не зная, куда податься, чем успокоиться. Он позвонил Игорю, но тот не ответил. И Петя все-таки решился. Он оставил на столе снимок с УЗИ и брошюрки. Игорь все поймет и сам начнет тему, так будет легче.       Заснуть Пете не выходило. Кровать без Игоря была пустой и холодной, он очень волновался о их отношениях, о том, как сильно Игорь, наверное, на него злится. Думал о их завтрашнем диалоге, о том, как это будет и какой выйдет итог. Заснул он в тревоге, непривычно сильно замерзший.       Проснулся Петя через, кажется, час. Первое, что он понял — Игоря все еще не было дома. Второе — ужасно тянет низ живота и поясницу. Он сморщился, перевернулся и замер. Сердце пропустило удар, затылок обдало холодным потом. Он тут же вскочил с кровати, включив свет и от увиденного ему стало так плохо, что его затошнило. На простыни было большое влажное красное пятно, белье намокло, по ноге скатилась красная капля. У Пети перехватило дыхание, боль снова стрельнула до того сильная, что он едва устоял на ногах. Его тошнило, голова кружилась, он даже не помнил, как вызвал скорую. Белой дрожащей рукой он написал Игорю смс, содержание которой не запомнил. Кажется, это было просто «приезжай», на большее Петю не хватило. Мозг не соображал, живот болел так сильно, что Петя не мог встать, сидев на краю кровати, схватившись за живот.       Как он дошел до двери, чтобы открыть скорой — была уже загадка, которая вскоре померкла в мраке бессознательного.       Игорь смотрел на это «приезжай» и не мог понять, что же с ним не так. Два ночи, почему он не спит? Юля продолжала говорить, став на эту ночь его психологом:       — …так что просто дай ему шанс. Да, я понимаю, жертвы довольно утомительны, но ты любишь его и, я знаю, хочешь помочь.       Игорь кивнул. Он был ей очень благодарен за то, что она вообще его решила выслушать. Игорь бубнил обо всем: о работе, о своей агрессии, о Прокопенко и, в конце концов, больше всего он говорил о Пете. Конечно он бы ни за что его не бросил, у них сложные отношения, но он любил его и на многое шел. Юля очень грамотно с ним разговаривала, объясняла, что, может, Петя и ведет себя как жертва, но от этого меньше любви он не заслуживает, и ему надо дать немного времени, просто чтобы он понял: ему помогут. Ведь Петя об этом просто не знает, этого в его мире нет.       А вот посмотрев на сообщение она сказала:       — Какое-то… странное…       — Вот и я так же подумал.       — Поезжай, — сказала она. — Может, ему просто страшно, что ты уехал.       Игорь кивнул и решил послушаться. На такси он добрался довольно быстро. Дверь была открыта. Игорь уже напрягся. Сглотнув, он зашел в квартиру, где горел свет, не снимая обувь, оглядываясь, он прошел вперед, позвав его:       — Петь?..       Петя не отозвался. Игорь нахмурился, посмотрел на пол и замер. На паркете был красный отпечаток. Игорь почти влетел в гостиную, и от увиденного у него перехватило дух. Ему поплохело, затошнило, перед глазами все покачнулось. Переведя дух, с кружащейся головой, он подошел ближе к кровати, глядя на красное пятно на простыни. Прямо-таки не маленькое… На миг мир будто погас, Игорь не знал, что происходит. Где Петя? Откуда столько крови? Не было похоже на какие-то внеплановые омежьи дела… Игорь схватился за телефон, набрал Петю, но — ничего. Он пытался понять: вызывать ли наряд? Следов взлома, борьбы не было. Вряд ли бы Петя мог впустить незнакомого человека, тем более ночью. Пока Игорь хаотично пытался понять, ходя по квартире и набирая номер Пети снова и снова, он наткнулся на важную деталь.       Глядя на снимок УЗИ, Игорь громко выругался:       — Сука!       И, схватив Петин ноутбук, забив номера больниц, он принялся их все обзванивать.       Петя все время в больнице провел почти в забытье. Он не помнил, когда закончилась операция и когда его увезли в палату, не помнил, как заснул, но в этот момент стало хорошо и спокойно. Он проснулся ночью, сонно глядя куда-то перед собой, ничего не видя. Тогда он понял, что произошло, и мысль об этом была невыносима. Он потерял своего ребенка. Конечно, может, он бы и сам сделал аборт, но если… если нет? Те решения, которые принимают за нас, всегда самые болезненные, но в случае Пети это было куда страшнее. Он беззвучно плакал, глядя во тьму палаты, не различая ничего перед собой. Боли в теле больше не было, но была куда более страшная, которую не убрать никакими обезболивающими — болело сердце.       Он сглотнул и закрыл глаза, не понимая, почему это все с ним происходило. Когда станет хорошо? Когда он сможет себя защитить и позаботиться? Сколько он будет опираться о других, но ничего не получать? А в момент, когда его заметят, утешат, Пете уже будет этого мало, оно будет совсем нечувствительным для него.       Эта мука, в ночи, была невыносимой, поэтому, когда Петя снова заснул, он почувствовала внутри радость за то, что снова на какое-то время отключается от реальности.       Утром все было по-другому. Палата была наполнена светом, в ней больше никого не было — повезло. Пете понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и, проморгавшись, начать четко видеть предметы. Он повернул голову и замер. Игорь сидел на неудобном стуле, очень замученный и уставший, но, несмотря на его взгляд, на темнее, чем когда-либо еще круги под глазами, он улыбнулся, когда увидел, что Петя проснулся. Придвинув ближе стул, он молча взял его руку в свою и поцеловал в тыльную сторону ладони. Вздохнул, прикрыв глаза, и снова посмотрел на него.       — Когда ты мне сказать собирался?       — Не знаю… Страшно было… — тихо отозвался Петя. — Пить хочу.       Игорь кивнул и, налив воды из принесенной бутылки, аккуратно его напоил. Врач все рассказал Игорю: про выкидыш, про риски, про Петино состояние, попросил быть очень тихим и аккуратным, что Пете нужен покой. Игорю было очень тяжело. Узнать о Петином положении в такой ситуации — в кошмаре не приснится. Он теперь все понимал. Понимал, почему же Петя был таким тихим последние недели, о чем молчал, что в нем творилось. Игорь все теперь знал, и это знание ранило его неимоверно. Он помнил о тех брошюрках, но врач только покачал головой и сказал, что «будут смотреть» и «они сделали все, что могли». Игорю было паршиво.       Но теперь, видя перед собой его лицо, он почувствовал облегчение.       — Я боялся… боялся, что ты разозлишься или что-то такое. Мне казалось, что либо ты отправишь на аборт, либо бросишь меня… И я… я просто готовился к нашему расставанию.       Игорь выдохнул и покачал головой. Винить кого-то было уже слишком поздно, все было сделано, но теперь он понял, каким был мир Пети. То, что объясняла ему Юля почти всю ночь, Игорь смог понять за одну фразу. В мире Пети никто не желал ему добра и никто не хотел помочь. Поэтому Петя даже не пытался. Он боялся, что ему снова сделают больно.       — Петь, на будущее, если такое еще произойдет… А я очень надеюсь, что тебе — нам — повезло, и ты сможешь забеременеть, то помни — я с тобой. Я буду с тобой и с ребенком. Он такой же мой, как и твой, я бы ни за что тебя не бросил. Мы бы что-нибудь придумали.       Петя смотрел на него, будто не верил и, скорее всего, так оно и было, и Игорь знал, что нужно немного времени и Петя все поймет. Как, наконец, его смог понять Игорь.       Петя немного помолчал, глядя, как Игорь нервно гладил его руку, и в итоге сказал:       — Выходит… я поступил глупо.       — Неважно, как ты поступил. Поверь, это случилось не потому, что ты мне не сказал. Врач говорил, что статистка выкидышей высокая даже у самых прилежных матерей и пап. Это просто случается. В этом нет ничьей вины.       — Правда?       — Когда тебе станет лучше, с тобой поговорит врач и все объяснит. Просто помни: я всегда рядом и ты всегда можешь прийти ко мне. Я знаю… ты думаешь наоборот, что я не помогу тебе, но это не так. Я всегда всем помогал, даже чужим, почему я не помогу своему любимому омеге? Господи, Петь, если б я знал, что у тебя в голове все это время происходило, — Игорь тяжело выдохнул и нежно поцеловал его в место, где бился пульс.       Петя смотрел на него большими, удивленными глазами. Конечно, в нем не случилось великого переворота сознания, когда он все понял и переосознал, но… но что-то в нем дернулось, что-то, совсем немного, но поменялось. Будто что-то он понял, но пока не мог разобраться, что именно.       — Спасибо, Горь… Спасибо, что не злишься.       — Какое злиться, Петь? Я себе места не нахожу. Думаю о том, в каком ты был положении, пока я то орал, то просил молчать, то ругался на тебя за то, что ты не отвечаешь на мои ухаживания. Это само по себе сложный период был, а ты еще и в положении был, мучился этим…       — Но ты не мог знать. Я ведь не сказал…       — А когда тебе говорить было? Когда я прихожу и заявляю тебе: молчи, я в дурном настроении? Понятия не имею, как я вообще додумался тебе это сказать. Я же заметил тогда, что тебя что-то волнует, ты встревоженным был, а я…       Петя смотрел на него удивленными глазами. Так он… он не был тогда ни в чем виноват и это поведение Игоря было не самым образцовым?       — Прости меня, Петь. Мне жаль, что у нас должно было произойти такое несчастье, чтобы я что-то смог понять… Знаешь, еще вчера меня так злила в тебе эта черта, но ведь не было ничего, что нельзя было исправить. А потом случается это. То, что не исправить. Я много думал этой ночью и все понял. И ты, надеюсь, тоже скоро поймешь, что я на твоей стороне. Я тебе это докажу, клянусь. Как в себя придешь, я сам все с Прокопенко устрою. Это ведь мои близкие люди, я сам разбираться должен, а не на тебя все это спихивать. Я по-нормальному все сделаю и ты им как второй сын будешь. Я как первый, а ты — как второй.       Петя смотрел на него большими, удивленными глазами.              — Горь, ты…       Он ведь думал, что Игорь и до этого всего был идеальным. Все всегда по делу говорил. Вот тут, Петь, делай сам, а тут молчи, а тут потерпи, что я ору, я не в духе. Да, может быть Игорь и вел себя, как идеальный. Как идеальный сосед.       Но сейчас Петя в самом деле увидел в нем мужчину, которому можно довериться.       И теперь он понял, почему же ему так сложно было рассказать ему о своем положении. Теперь понял. И, видел Бог, в этом в самом деле не было его вины.       — Спасибо, — в итоге сказал он. — Спасибо, Игорь.       Гром качнул головой.       — Не за что благодарить, Петь. Как ты вообще? Я видел, ты плакал ночью, но на меня не реагировал, я так и не понял, был ли ты в сознании.       — Ты был рядом? — изумился Петя.       — Да. Я прочитал смс-ку и приехал. А там… кровь. Мне давно так плохо не было, в голову самые плохие варианты полезли. Потом увидел… снимок. Обзвонил больницы, приехал, поговорил с врачом, меня пустили к тебе, только не трогать тебя. Но когда заметил, что ты плачешь — позвал тебя, коснулся, но ты не среагировал.       — Я не видел тебя… — удивленно пробормотал Петя. — Я… просто… С самого начала я думал только об аборте, а потом узнал про резус конфликт, и все… Понял, что не могу, что не знаю, что делать, а у него сердце бьется, Горь, понимаешь? У моего ребенка. Не плод какой-то, а мой ребенок. И я… я думал, что если ты меня бросишь, то, чего делать, придется на алименты, а там родителям позвоню, может помогут, и тут… это. Не было никаких признаков, ничего. Даже токсикоз не сильный был, и я…       Игорь поджал губы. В каком же свете он был перед Петей, что самый вероятный для него вариант был, что Игорь его бросит? И каково было Пете, который неделями думал только о том, как устроить свою жизнь одному с ребенком? Игорь глянул на него с сожалением, погладил по волосам. Ему самому тяжело было, когда узнал, что они потеряли ребенка, но Игорь потерял его в тот же день, что и обрел, а Петя успел построить свои планы с ним, он, на самом деле, уже ждал его, и вынужден был потерять.       — Мне жаль, Петь, я ведь… я ведь не знал. Но я рядом, помни об этом, справимся, конечно справимся, Петь, как иначе? Все хорошо будет. И с твоим здоровьем тоже. Я обо всем другом позабочусь, ты главное в себя приходи, хорошо?       Петя поднял на него взгляд и кивнул.       — Спасибо, что ты тут…       Игорь смотрел на него уставшим, но полным нежности взглядом, и этому взгляду он верил. Да, теперь он верил.       Петя не думал, что за неделю так многое может измениться. Вся его жизнь рушилась столько лет, планомерно, день за днем, но все поменялось за неделю. За одну потерю, которая оставила на сердце Пете слишком глубокую рану.       — Ну, значит, пока как-то… Конечно, ваше здоровье пострадало, но нет ничего, чего нельзя исправить. Если вы захотите забеременеть, то с тщательной подготовкой и внимательный ведением, уверяю, вы сможете родить здорового малыша.       Петя кивнул, улыбнувшись. Он был рад, что хотя бы его здоровье не сильно пострадало и в будущем он сможет родить. Он поблагодарил врача и вышел к ждавшему его в коридоре Игорю. Он наконец побрился, дело, которое вел до сих пор так же тщательно, померкло на фоне того, что произошло в его жизни, того, что он потерял, даже не успев полюбить, перестало иметь для него такое большое значение, и важность этого задания меркла в тот же момент, как он приходил домой или видел Петю. Да, у него было куда важное дело, занимавшее все его сердце — теперь он это ощущал чудесно.       Петя улыбнулся ему и поделился хорошей новостью. Игорь облегченно выдохнул:       — Какое счастье, Петь. Тогда идем к Прокопенко, праздновать.       Прокопенко, узнав о несчастье, тут же пришли в больницу. Петино прошлое им стало безразлично, ведь они, пережив такое же горе, очень за него переживали и сострадали. Они видели, как тяжело ему было, и тетя Лена, сама прошедшее через это, прекрасно находила слова утешения и поддержки.       Они вышли на улицу, Игорь обнимал его за талию. До сих пор виня себя, теперь они оба учились искать подход друг к другу не как к соседям, а как к любимым людям. Петя будто лучше стал разглядывать свои границы, лучше понимать и себя, и Игоря.       Жизнь, наконец, налаживалась.       Да, жизнь, конечно, удивительна. Могло происходить куча событий, которые показывают реальный порядок вещей, но большое понимание, в конце концов, приходит от одной маленькой фразы. А еще — с личной трагедией.       Петя все еще скорбил по своему ребенку и Игорь хоть и не мог понять всю полноту его чувств, поддерживал его, видя, как ему тяжело. Петя и вправду с трудом переваривал эту потерю, но порой думал о том, что, возможно, это был единственный способ, чтобы он, наконец, понял многие вещи, так же, как и Игорь. И Петя думал, что это была большая жертва ради больших изменений.       Ведь если ты не понимаешь тонких, безболезненных намеков от судьбы, рано или поздно придет время для трагедии.       Но теперь оно было в прошлом. Всё, кроме скорби за утраченную жизнь, но была так же вера в лучшее, искренние старание сделать лучше, а главное полное ощущение того, как спокойно и защищённо стало. Будто кто-то снял с его плеч тяжёлый груз. Петя посмотрел на Игорь и подумал: «справимся, конечно справимся».       И Игорь, будто прочитав его мысли, улыбнулся ему.