У меня на тебя есть особые планы

      Петя сначала приглянулся Игорю. Симпатичный, бойкий, работник, конечно, из него так себе, да и выебывается слишком много, но в принципе Игоря все устраивало. Ему нравилось, как от Пети пахло, нравилось, как они утром — сонные — о чем-то болтали, нравилось, как Петя порой подвозил его в своей тачке до хаты. В общем, нравился он ему.       Неделю.       Потом они на задании пересеклись. Игорь тогда Петю ждал — знал, что должен явиться, в клубе наркоту толкают, а Игорь тут высматривал своего маньячеллу (хотя больше ждал Петю, как влюбленная девчонка).       Петя влетел впереди экипированных ребят, как поп-звезда — в гражданском, яркий, громкий, широко улыбающиеся, шалый. Игорь поглядывал за ним, а после решил подойти.       — Привет, Петь.       Петя оторвался от какого-то пацана — тот, кажется, едва школу окончил — и с широкой улыбкой посмотрел на Игоря. А вот Игорь улыбаться перестал.       — О, Громыч! Че, тоже тут приторговываешь?       Петя громко рассмеялся, оттолкнув от себя пацана. Игорь подошел к Пете вплотную, и Петя поиграл бровями:       — Ебать, эт че, приглашение на медляк?       — Хазин, ты че, ебунытй? Ты совсем охуел? — рычал Игорь. — Ты нанюханный?       Петя уставился на Игоря удивленными глазами, мол, а че такого?       — Ну и че? А ты че, мамка моя?       И заржал снова. Игорь был в откровенном ахере.       — Ай, все, скучный ты, работать не мешай.       — Какое работать, у тебя там мозги вообще включаются? Тебя самого паковать надо, блять, ебанат ты угашенный.       — Ты меня, блять, работать учить будешь? — зарычал Хазин, сделал шаг вперед, но выглядел, как мелкая псина — жалко.       Игорь схватил его за плечо и поволок в сторону. Петя забрыкался, заорал че-то, вмазал даже локтем хорошенько — но Игорь даже не дернулся, а вот Петя больно ударился.       — Блять, Игорь, у меня там задержания, сука, ну не мешай работать! — выругался Петя, когда Игорь остановился у одного из коридоров, ведущих в туалет.       Игорь снова заглянул Пете в глаза, будто надеялся, что ошибся. Но ошибки не было, был только нанюханный Петя Хазин, который счел все это мероприятие крайне веселым.       — Петь, ты какого хуя делаешь?       Злость прошла, Игорь почувствовал себя беспомощным. Ну а что он может? Петя даже не друг ему, Игоря вообще все эти приколы волновать не должны, но он же так на работу приперся!       — Бля, дядь, — Петя шумно выдохнул, — ну отъебись, ну работать мешаешь, ну вот хули тебе надо, а?       Игорь качнул головой и отошел от него. Что он мог сейчас делать? Только если хорошенько ударить Петю головой, чтоб тот сознание потерял, а потом молча увести в рехаб. Ага, отличный план.       Петя недоуменно на него посмотрел, пробубнил че-то вроде: «и че хотел-то?» и ушел. Игорь остался в ахуе.       На следующий день Игорь решил все-таки поговорить с Петей. Он все счел это какой-то ошибкой. Да, у них хреново все работали, с этим он смириться мог, а вот то что работник наркоконтроля сам нюхает! Как Игорю относиться к тому, что у него перед глазами тут уголовка ходит, а он просто на нее смотрит? Конечно тут какая-то ошибка.       Но ошибки не было.       Хмурый, заебанный и злой Петя, не отрывая голову от отчета, сказал:       — Ну нюхаю и нюхаю, тебя это ебать не должно.       Игорь взвинчено на него посмотрел.       — Ты че несешь, Петь? Я если захочу на тебя рапорт напишу, тебе такую проверку устроят — по локоть в жопу без смазки залезут, а ты еще потом отлетишь на семерку.       Петя поднял взгляд и усмехнулся.       — Смешной ты. Думаешь, что кому-то кроме тебя не похуй?       — Это ты смешной, долбонавт. Прикинь, я совершенно случайно об этом Пчелкиной расскажу, а? — он оперся руками о стол, заглянул в темные глаза. — Тебя ж сами люди разорвут, ни батя не спасет, ни бабки, тебе только если в другую страну переезжать тогда.       Петя фыркнул.       — Ну вперед, иди наябедничай, если так оно тебе надо.       Игорь сжал губы. Сам понимал: не расскажет он ничего Юле. Симпатия к Пете быстрее появилась, чем злость, и от нее никуда не деться. Игорь выругался, ударил по столу так, что Петя вздрогнул, и молча ушел.       И их взаимная симпатия превратилась во взаимную злость. Петя злился на то, что Игоря вообще все это ебет, а Игорь на мир Пети, в котором нюхать — что-то из ряда выпить утром кофе. А что, так разве не все делают?       Пересекаясь в отделе, они смотрели друг на друга волками, иногда Игорь вглядывался в его лицо и Петя ехидно спрашивал:       — Че, пытаешься понять, не нюхнул ли я утром?       — Да, — спокойно ответил Игорь, и этот ответ злил Петю еще сильнее. Какая ему, нахрен, разница?!       — А че, может тоже хочешь, чтобы я тебе отсыпал, а, майорчик?       Игорь скептически на него посмотрел.       — Хазин, харэ нюхать, все мозги себе уже сторчал. И на хуй иди со своими предложениями, понял?       — Да пошел ты, — выругался Петя и прошел вперед, специально толкнув его плечом. Игорь тихо хмыкнул.       На работе они пересекались часто — в одном здании ж работали. Игорь смотрел на него сжав челюсти, Петя — ехидно улыбаясь.       В один из дней Петя причалил к его столу и грохнул папку на стол.       — Ну все, Гром, покупай капы, чтобы зубы от злости не стереть — с этого дня работаем вместе.       Игорь был согласен: капы нужно прикупить.       Игорь старался с Петей особо не разговаривать и все делать самому, лишь бы его лицо не видеть. Петя только ехидно улыбался, забавляясь тем, как сильно майора Грома ебет то, чем конкретно занимается Петя. Он даже будто специально искал, как задеть его можно сильнее. Вместе они выезжали на обыск и Игорь смотрел на Петю горящим взглядом. Роясь в тумбах, Петя спросил:       — Так че ж тебя это так волнует?       — Потому что это — незаконно.       — И все?       — А че еще, блять, Петя, че еще?! Ты хуйней маешься, весь свой отдел подставляешь, на работе нанюханный! Сука ты тупая, у тебя ж даже мозгов нет, чтоб осознать, какую хуйню ты делаешь!       Петя помрачнел и двинулся к нему.       — А ты че блять, самый умный?       — Поумнее тебя буду, — выплюнул Игорь.       — Так если ты такой бравый — иди сдай меня. Пчелкиной расскажи, рапорт напиши, поплачь там, не знаю. А то только пиздишь и пиздишь.       — А я может хочу, чтобы до тебя доперло наконец, чем ты занимаешься? — Игорь, наконец, повернулся к нему и посмотрел в глаза. — Чтоб сам слез и сам себе жизнь не портил. И меня не вынуждал ее тебе портить.       — Нет, ты не ответил: почему тебя так ебет моя жизнь?       Игорь раздраженно вздохнул сквозь зубы.       — Блять, иди на хуй, просто иди на хуй, Хазин!       Петя рассмеялся.       — А я вот, кажись, догадываюсь. Что, шпагу на меня точишь? Мечтаешь о том, как спасаешь меня, а я в благодарностях упаду и хрен у тебя отсосу? Так вот, Игорек, мне твое спасание на хуй не упало.       Игорь смотрел на него совершенно пустым, будто бы незаинтересованным взглядом. А после резко сделал шаг к нему — Петя дернулся. Игорь схватил его за горло, прижал к стене и Петя больно треснулся башкой о неё. Дернулся, зашипел и пнул Игорь ногой, но надежд не питал: он драться никогда особо не умел, на рейдах только орал, а после за других прятался. Что он мог сделать против человека, который на задержаниях всех пакует голыми руками?       — Послушай меня, торч ты угашеный, ты должен мне спасибо сказать, что я тебя не сдал и не задумываться о причинах. Должен ходить и молчать в тряпочку. Я догадываюсь, че тебя из ГУНКа поперли. А теперь подумай: куда тебя попрут из Питера? Ниже только в Саратов, где твоя королевская жопа вся изноется от отсутствия кокса и пафосных клубов. Просто, блять, молчи.       Игорь убрал руку и отошел. Петя ничего не сказал, и Игорь счел это победой. Победа длилась ровно два дня: на задержании Петя был обдолбанный. Игорь тогда даже эмоций не испытал: их просто не осталось. Он смотрел, как тот орал, махал руками и скалился. Смелый такой, будто чего-то стоит.       Оскалившись, Петя посмотрел в сторону Игоря, но, не встретив никакой реакции, искренне удивился, и полез к нему.       — Ну, майорчик, арестуете меня, а? Ну, че молчишь? Ну-ну, давай, смелей! Не стесняйся!       — Правда? Не стесняться? — уточнил Игорь.       — Да хули нам, мы ведь ро…       Петя смолк, когда Игорь втащил ему по челюсти. Боли Петя не почувствовал, но равновесие потерял и с грохотом упал на пол. На них даже кто-то посмотрел, но Игорь не обратил внимания и, чувствуя, как внутри его снова начало трясти от злости, спустился к Пете на пол и схватил его за грудки. Петя посмотрел ему в глаза и весело рассмеялся. Игоря это вывело из себя еще больше — и он снова ударил его по челюсти. Смех прервался, Петя громко шмыгнул и вытер кровь с губ. И сказал:       — Ну вот, я нарик, а ты на себя посмотри? Достойное поведение мента?       Игорь склонился к нему еще ниже, обжигая дыханием — зрачки у самого Игоря были такие, будто он был обдолабн.       — Петенька, ты у меня и в рот возьмешь, лишь бы я тебя не спалил, не пизди мне в глаза, у тебя это хуево получается.       Петя криво усмехнулся.       — А ты этого так ждешь? Чтоб я у тебя в рот взял?       Игорь скривился и встал на ноги, потянув Петю за волосы, чтобы тот встал. Петя вскрикнул, но ловко вскочил на ноги и отскочил от Игоря. Гром прорычал:       — Не позорься.       Петя глянул на него из-под челки и, сжав челюсти, ушел.       Оформление шло аж до утра. Петя уже давно был в себе: эффект прошел, его только слабо шатало, он был хмурый, злой и бледный. Игорю его даже жалко было, но он старался эту жалость не распространять на самого Петю. Обойдется.       Он закончил со своими и пошел к Хазину: узнать, не достал ли он из жопы обвиянемого кокс и не снюхал ли и его. Он пришел и тут же услышал угашенное ржание:       — Да че вы, майор, мы ж видели, как вас по полу возили, сразу успокоились! Че нервный такой, а? Давайте мы вас тоже пово…       Игорь зашел в допросную и рявкнул:       — Че тут, блять, происходит? Слыш ты, Эскобар хуев, пиздеть много будешь, я тебя на второй досмотр отправлю — правая половина жопы еще неделю будет левой письма писать в надежде еще раз увидеться.       Мужик смолк, растерянно моргнул и уставился на свои руки. Петя глянул на Игоря почти безразлично, только удивленно приподняв брови, и вернулся к бумагам. Кивнул Игорю и тот молча увел обвиняемого под белы рученьки. Он не знал, стоит ли возвращаться к Пете и только заглянул в допросную. Петя сидел на стуле, закинув ноги на стол, и курил, смотря куда-то в сторону. Самое время спросить: ну и оно того стоит? Игорь уже много вычитал: что у наркоманов толерантность повышается, что привычной дозы уже мало и надо с каждым разом больше, рано или поздно ты перейдешь границу, когда первая доза не вставит, будет только болевой шок, ты тут же нюхаешь вторую — и здравствуй передоз и блевотрон белой пеной в тазик на протяжении часа. Игорь покачал головой. Петя и без этого знает, но продолжает. Игорь ушел. Внутри снова было пусто.              Неделю он с Петей не пересекался — специально его избегал. Не хотел видеть, потому что злость превратилась в отчаяние от собственной беспомощности. Ему казалось, что если Петя с ним заговорит, Игорь сначала его уебет, потом изнасилует и потом отвезет в рехаб. Петю это злило — Игорь видел, что он пытался с ним встретиться, снова кинуть че-то задевающе-раздражающее, но тщетно. Если Игорь не хотел — выловить его было невозможно.       Но Петя нашел способ.       К Игорю он заявился в пятницу — в одиннадцать ночи, пьяный и угашеный одновременный. Он широко, невнятно улыбался, и глядел на Игоря из-под растрёпанной челки.       Вся ту пустота, гуляющая ветром в Игоре всю эту неделю, кажется, была не пустотой. Она была шипящим газом, а Хазин поднес спичку и взрывом задело всех — и Игоря, и Петю.       Игорь сжал дверную ручку до белых костяшек. Внутри уже горело, обжигало до самого горла, но Игорь держался:       — Хули надо?       Петя шатался, ноги не держали, он улыбнулся еще шире.       — Привет, Игорек. Че ты меня всю неделю гасишься? Че, стесняешься? Или стыдно, что пизданул?       Игорь закрыл глаза и выдохнул. Его плечи дернулись.       — Или ты сейчас съебываешь на раз-два-три, или остаешься и этим даешь согласие, нахрен, со всем, что я с тобой сделаю. Раз…       Петя даже не дернулся, остался стоять, продолжая глядеть на Игоря пьяным взглядом.       Игорь продолжал:       — Два… три.       Он вздохнул. А после схватил Петю за руку и захлопнул дверь. Петю он толкнул вперед и тот повалился на пол с глухим стоном. Оперся на руки и тряхнул головой, подняв взгляд. Игорь стоял над ним — полуголый, в одних трениках, дикий.       — Какой же ты, нахуй, жалкий, — сказал Игорь спокойно: будто просто факт. — Все вы нарики жалкие, но ты — выделяешься особенно.       Петя рассмеялся.       — Да, я ничтожество. Такое же, что и ты.       У Игоря аж перед глазами потемнело: это что-то задело в нем, сильнее, чем все, что делал Хазин прежде. Он упал на колени, схватил Хазина за грудки и ударил по лицу — два раза подряд. Петя болезненно застонал и тихо всхлипнул, белой рукой вытирая кровь. Он посмотрел на Игоря горящим взглядом. Игорь выплюнул:       — Больной.       — Как и ты, — отозвался Хазин.       Игорь поднял его за грудки и толкнул вперед. Петя снова едва не упал, но Игорь схватил его за плечо и снова толкнул. В этот раз Петя упал на диван и снова принялся вытирать кровь, чтобы не подавиться. Игорь спокойно смотрел на него, будто принимал важное решение: прыгать в пропасть или сделать шаг назад?       Он прыгнул.       В один момент оказался на Пете, жадно целуя, кусая и слизывая кровь. Петя шумно вдохнул, вцепился в его волосы до боли и укусил за губу, и одновременно с этими плотно зажал его талию меж своих щиколоток — захват был, что надо, ему бы в ММА…       Игорь зарычал, за волосы оттянул его от себя и укусил за шею. Диван скрипел под ними, а Игорь рваными движениями принялся раздевать Петю. На пол полетело пальто, водолазка, штаны и тут же — трусы. Член у Пети стоял каменно. Игорь глянул на него, вскинув бровь, потом на Петю.       — У тебя че, встало от того, что я тебе по челюсти вмазал? Больной ты ублюдок…       — Иди на хуй, — зарычал Петя, но, лежа на диване под Игорем абсолютно голым, не считая носков, чувствовал себя беззащитно.       — На хуй у нас ты пойдешь, — фыркнул Игорь и смачно ударил его по бедру.       Склонился, целуя, а после перевернул его на живот, за бедра вскинул, и Петя завозился, засопев, и ткнулся лицом в свои руки. Игорь шлепнул его по ягодице — первый раз слабо, второй ощутимо. Петя замычал. Игорь ударил снова — сильно, больно, ягодица загорелась, Петя болезненно запыхтел, но и слова не сказал, а Игорь вошел в раж. Зафиксировал его за бедро и принялся отвешивать удары — бил не жалея, со всей той злостью, что в нем накопилась. Ягодицы у Пети стали болезненно-красным, спина взмокла, Петя возился, сопел, всхлипывал и болезненно стонал. Игорь остановился только когда у самого ладонь заныла и он соскользнул ей под бедра, нащупав член — все еще каменно стоявший — искреннее удивился. Сеанс игривого спанкинка у них быстро перешел в хлесткие удары, но Петя все стерпел.       Игорь тяжело дышал, сердце колотилось, Петя прохрипел:       — Че замер, дед? Хуй не встал?       — Ебало завали, — огрызнулся Игорь и полез за смазкой — была рядом, в стратегическом месте, чтобы всегда была под рукой в случае вечернего дрочилова.       Колпачок щелкнул, Игорь, не согревая смазку, вылил ее меж Петиных ягодиц. Петя вздрогнул, будто бы только сейчас понял, что с ним делать будут — но бежать было поздно, Игорь ему не даст. По смазке вошел двумя пальцами — Петя был тугой, что пиздец, очком лом мог ломать, но Игоря это не остановило. Двигал пальцами быстро, жестко, то и дело выходя и снова входя — чтобы мышцы получше растянулись. Петя болезненно мычал, явно не получая удовольствия с сего процесса — хотя судя по его члену очень даже получал…       Игорь с трудом пропихнул третий палец — Петя тихо вскрикнул и тут же закусил губу.       — Да ты повизжи-повизжи, — захрипел Игорь, трахая его пальцами — приходилось прикладывать силу, иначе Петя не поддавался. Игорь знал, что не доставят ему и капли удовольствия, знал, что это не секс и знал, что он делает ему больно — делает специально, вымещая всю свою злость.       — Отъе… бись… — с трудом проговорил Петя, царапая ногтями диван.       — Отъебусь-отъебусь, — пообещал Игорь. — Щас тебя выебу без гандона, как блядь кокаиновую дешевую, и отъебусь.       Петя зарычал, дернулся, хотел ногой лягнуть — но та в итоге соскользнула. Петя выругался и попытался снова удобнее устроить. Кровь стянула кожу на лице, жопа горела, в жопе — тоже. А член стоял, хоть гвозди забивай.       Игорь вынул пальцы — дырка снова сжалась, но он хмыкнул и стянул с себя штаны и смазал член смазкой. Если Петя не может расслабиться — это только его, Пети, проблемы.       Игорь схватил его за бедра, удобнее пристроился и толкнулся — вошло туго, а Петя взвыл. Игоря обожгло приятное чувство удовлетворение от этого болезненного воя, но соседям это слышать необязательно, и он, схватив Петю за волосы, вжал его лицо в диван. Петя замычал, задергался, и Игорь рыкнул:       — Да тише ты, блядь дешевая.       Петя, конечно, не смолк, а Игорь мелкими толчками продолжал входить. Петя дергался, мычал, спина вся взмокла, он больно сжимал его, но Игорь бы не остановился ни за что — слишком прекрасно было наблюдать за тем, как Петя дергается от боли. Да, сука, пусть больно будет, наконец, ему, а не Игорю от этих всратых выступлений.       Когда Игорь прижался пахом к тощим ягодицам, он громко вздохнул и убрал свою руку с Петиных волос. Петя оперся на локти и зарычал:       — Сука, ублюдок ты конченный… садист больной… ненавижу тебя, блять, сука, чтоб ты сдох…       Игорь только хмыкнул и, держа его за бедра, принялся толкаться. Член входил туго и Игорь добавил немного смазки, продолжая двигаться. Петя сопел, пыхтел и ерзал, весь красный и мокрый. Игорь плавно ускорялся — вместе с тем, как мышцы становились чуть податливее и с этим же Игорю начало срывать башку. Сжимая его бедра, Игорь начинал вбиваться быстро, жестко — и Петя завопил, забрыкался, но Игорь ловко и быстро перехватил его запястье, сжав в свою руке крест на крест за Петиной поясницей. Он продолжил двигаться, до удара бедер о ягодицы, и Петя пыхтел:       — Сука… Блять, Гром… Чтоб тебя нахуй по кругу пустили… Блять, больно, Игорь, больно!       Игорь не слушал, только сжимал его запястья, продолжая трахать, тихо рыча — охуенно было, пиздец, как охуенно. Петя узкий, горячий, трахать его — чистый кайф.       Петя запыхтел — мышцы совсем расслабились, боль чуть стихла, а Игорь понял, что если можно унизить Петю еще сильнее, то он это сделает.       Игорь вышел и Петя недоуменно на него посмотрел. Игорь шлепнул его членом меж ягодиц и Петя зарычал. Хотел огрызнуться, но не успел: Игорь ловко поменял их местами, сам грохнулся на спину, а Петю усадил на себя. Петя тупо уставился на его член, а Игорь оскалился. Вот он Петя — с подбитым носом, лохматый, весь красный и мокрый, с колом стоящим членом, красота, хоть картины пиши.       Петя выругался:       — Гандон ты сраный, Гром…              И приподнял бедра, сам беря его член в ладонь и направляя в себя. Его лицо исказилось, когда член вошел в него полностью — сжал губы, нахмурился, лоб взмок, Игорь видел, что ему было больно, но еще видел его член, и если Пете нравится садо-мазо, то, ладно, это даже прикольно.       Петя зарычал, начиная двигаться на нем. Натертая дырка болела, красные ягодицы от соприкосновения с джинсами Игоря ныли, но Петя принялся двигаться яро, дико, будто этим может сделать больно Игорю, а не себе. Игорь довольно застонал и откинул голову назад, закрыв глаза и сжав его бедра. Охуенно было — пиздец, вот сейчас ровно как надо. Все еще узко, тесно, но уже полегче, и двигался Петя на нем дико, быстро, рыча сверху и царапая его плечи, о которые опирался.       Игорь сжал его ягодицы и развел в сторону, пальцами поглаживая мокрые мышцы, плотно обхватывающие его член. Игорю было так хорошо, что он даже прошептал:       — Какая же ты охуенная шлюха…       Петя зарычал и ударил его по лицу — всего-то пощечина, но мощная. Игорь даже не среагировал.       Петя начал двигаться аритмично, у него сбилось дыхание, жопа и ноги болели, и он обхватил свой член, принявшись жестко дрочить. Когда он кончил, то сжал Игоря так плотно, что тот, хрипло застонав, кончил внутрь. Петя дернулся, возмущенно на него посмотрел и сказал:       — Гандон.       — Не, Петь… — тяжело дыша проговорил Игорь. — Без гандона.       Ругаясь, Петя кое-как слез с его члена и схватил салфетки. Вытирался он прям перед Игорем, ничего не стесняясь. Игорь понаблюдал за этими цирковым шоу и сам взял салфетку, вытирая свой член от смазки и спермы. Усмехнулся и спросил:       — Че, Петь, как часто жопу мыл перед тем, как начать выводить меня?       Петя посмотрел на него и густо покраснел.       — Иди на хуй.       Игорь громко рассмеялся, а Петя с презрением оглядел ванну и, смирившись, полез в нее. Все лучше, чем вот так ходить. Пока Петя мылся, Игорь вытянулся на диване, застегнув штаны и думая, что дальше? У него есть идейка, но она убьет всю эту странную идиллию. Ведь можно просто закрыть на все это глаза и продолжить вот так. Петя будет нюхать, а Игорь его насиловать вечерами, пока Петя не кончит, и всем будет хорошо. Но Игорю этот вариант не нравился.       Он глядел, как Петя, немного прихрамывая, мокрый, вернулся к дивану и принялся собирать свои шмотки.       — Петь, не выебывайся и иди сюда.       — Пошел на хуй.       — Успокойся, а? Ты уже показал себя, как шлюху, и че теперь, целку будешь из себя строить? Ты так на мне скакал — едва искры из глаз не летели. Я и по-жестче тебя ебать могу, если хочешь.       — Я думал, это был максимум твоих сил, — фыркнул Петя. — Диван раскладывается?       Игорь улыбнулся. Да, Игорь мог быть жестче. Намного жестче.              — Блять, сука, Игорь, я нахуй выйду отсюда, я, блять, знаешь, что с тобой сделаю?! Пиздец тебе, нахуй, пиздец, я тебе так уебу, ты в свою мамашу обратно улетишь! Я, блять, по выходу такой передоз словлю, сука, книга рекордов Гиннесса охуеет!       Игорь уже не слушал. Петя не менял свою речь — в четвертый раз Игорь слушал одно и то же. Схема была проста: Игорь ждал, когда в очередное нюхательное путешествие Петя начнет путать берега (он всегда путал) и полезет к Игорю выяснять отношения. Каждый раз они дрались до кровавых соплей — Игорь его тогда не жалел. Петя узнал, что все те прилеты в челюсть раньше — это просто его поцелуи. Потому что то, что делал Игорь в срывы было куда жестче. Дважды Петю от Игоря оттаскивали врачи и приехавшие менты, а Петю увозили с переломом ребер или разбитой головой. После — долгая реабилитация. Сначала Петя обижался и не говорил с Игорем, а после, в период острых ломок, ему давали звонить Игорю, и Петя ревел в трубку, молил прощения и признавался в любви. После — «медовые месяцы». Они включали себя оставшиеся время в в рехабе, когда Игорь приходил его навещать, и они долго болтали на заднем дворе. Петя тогда сильно худел и был пугающе-тихим. После месяцы Петиной чистоты на свободе. Игорь помогал стерпеть все ломки, был рядом и поддерживал. Утром Петя всегда благодарил его.       А потом, конечно, был срыв, когда Петю уносило просто жестко и он пропадал неделями, а Игорь с горящей жопой его искал. После — все с начала. Драка, рев, менты и скорая.       В третий раз, когда Петю снова выписали, Игорь послал его на хуй на полном серьезе. Петя весь вечер плакал под его дверью, скулил и говорил: «я же это только для тебя, Игорь, только для тебя». Конечно Игорь его впустил, не мог не впустить, и Петя это знал: да он знал. Понимал, что чтобы спасть наркомана, надо сильно его любить. Сильнее, чем себя или свою жизнь. И Игорь любил.       И вот, снова срыв. Игорь уже не злился, он просто знал: промежутки между выписками и срывами становится все длиннее. Они движутся верным путем. Игорь сейчас уяснил одну важную вещь: Петя понимал только язык боли. И теперь Игорь будет говорить с ним только на нем. Пете придется здорово перед ним поунижаться, чтобы Игорь решил снова впустить его в свой дом. Только для того, чтобы раздеть его там, поставить на колени и, ударив по щеке, дать в рот. Может быть после взять силой на кухне, а после, даже не дав одеться, выкинуть.       Да, Игорь даст ему достаточно боли, чтобы Петя перестал добиваться ее через наркотики. Теперь Игорь все понял.       Игорь потер подбитую челюсть и позволил медсестре увести его в кабинет, где она обработала раны. Осторожно она сказала:       — Вы уже тут в четвертый раз… Вы очень сильный человек, много для него делаете. Столько сил, столько нервов и все, чтобы он стал здоров. Он ваш близкий друг?       Игорь улыбнулся.       — Нет, все проще. Я его ненавижу.