У меня на тебя есть особые планы

      Петя срезал длинный стебель почти под корень и ойкнул, задев лезвием кожу. Цыкнул и порез тут же пропал.       — Собрать бы им беладонны и дело с концом, — вздохнул и, выпрямившись, отложил травы на край стола. Петя очень гордился своей лабораторией. Бесконечно длинная, из стекла, и целая куча цветущих растений и цветов — у него всегда были под рукой все нужные ингредиенты. Пусть был он здесь не часто, а сегодня он бы тут вообще быть не хотел. Всегда что-то в нем екало, когда он собирал травы для шабаша. Придет бесконечное число старых ведьм и вредных колдунов, чтобы пожрать его еду, позлорадствовать и, по возможности, устроить какую-нибудь гадость.       Петя поморщился. И все будут улыбаться так, будто никто из них не попытался отравить его мужа на свадьбе! Петя первым делом подумал на отца, но понял, что здравым умом он бы до такого не додумался — как и ожидалось, кто-то наслал морок. О, в каком же бешенстве был Петя! Сначала, значит, чуть не убили его мужа, а после околдовали его самого — верховного! — чтобы в конец разрушить их хрупкие отношения с отцом. Свадьба окончилась так бурно, что на следующем шабаше все были шелковыми и боялись рядом с Петей криво вздохнуть. Потом, конечно, все началось с начала… Тайны, интриги, склоки! Но Петя был выше этого, к тому же с каждым годом у него прибавлялось хлопот — сначала первая беременность, затем вторая и чуть позже третья. Самое сложное, когда ты чародей-омега, не выносить и родить, а защитить детей от всяких… неприятных личностей. Благодаря Пете на свет появилось три омеги — о лучшем мечтать не стоило! Чем больше в семьей омег, тем больше силы, тем более концентрированной она становится. И, конечно, тем больше шансов, что именно кто-то из его детей сможет стать следующим верховным, не допустив всякую шелуху.       Следя за своими детьми, Петя понимал, что больше шансов занять этот пост был у Евгения, но подошел бы он больше Денису… Женя уже проявлял удивительные способности. Легко овладевал базовыми заклятьями, ловко разбирался в травах и легко выучивал зелья. Но Денис… Если и уступал он брату, то едва (но в отношении такого поста любая крупица различия — пропасть), но вот что в Денисе уже было видно — умение руководить и тянуть людей за собой. Может, при нем ковен и не стал бы сильно дружелюбным, но куда сплоченное.       Петя вздохнул и убрал волосы со лба.       В любом случае, это вопросы далекого будущего, пока он делал все, чтобы его дети оставались детьми. Отец его детство уже испортил тем, что, едва Петя научился говорить больше трех слов, стал талдычить ему о том, что ему необходимо стать верховным! Кто, если не он? Все детство Пети прошло в бесконечном обучении и тренировках до потери сознания и истощения. Это имело последствия — пока большинство омег хвастались формами, Петя до сих пор напоминал скорее жердь, чем человека.       Стоило ли оно того Петя не знал. К своему положению он относился, как в чему-то неизбежно-априорному, но и никому не давал сорвать ни один шабаш, не давал устроить ни один заговор. Люди, которые были на его стороне, не нуждались в поиске подтверждения правильности своего выбора — Петя всегда напоминал им.       В конце концов, силы в нем было не занимать.       Но и как иначе?       В конце концов, он был сыном бывшего верховного — которого в итоге свергнули, но сам факт, что альфа смог стать верховным уже внушал уважение — и бывшей верховной жрицы.       А у них еще и омега родился! Юрий Андреевич счел, что это сама судьба.       Послышался топот детских ног. Петя вздохнул и встал, поправив рубашку. Да, теперь он мог понять своего отца. Когда у тебя рождается ребенок — ты в любом случае считаешь, что это судьба.       — Папа! Соня проснулась и не успокаивается!       — Я даже пытался на нее сонливость навеять! — крякнул Женя.       — Женя, что я говорил по поводу практик заклинаний без моего присутствия и тем более на твоей младшей сестричке?       Женя стушевался.       — Ну блин, пап, оно простейшее…       — Евгений.       — Ладно… прости, — Женя потер нос. — Но она так громко кричит!       — О, Аспид, — Петя закатил глаза. — Соберите Анютиных глазок пока.       Мальчишки закивали, а Петя, сняв перчатки, быстро пошел в спальню. Тут же склонился к ревущей Соне и, расстегнув рубашку, дал грудь. Соня тут же ухватилась за сосок и подняла яркие голубые глаза на Петю, довольно чмокая. Петя умилился ей. Или, быть может, она станет верховной? В отличии от Дениса и Жени, очень уж она напоминала ему Игоря. Да, у Жени была Громовская хмурость и наклевывались явно семейные проблемы с агрессией (которые верховному лучше не иметь), но он был все равно целиком и полностью Хазиным. Резкость, дерзость, все это была их порода. Но Соня, такая еще совсем маленькая, в ней угадывалось то, что было и в Громах — сталь, уверенность, пульсирующая сила.       Петя вздохнул. Из Игоря вышел бы прекрасный верховный, но их ковен потерпел почти полное уничтожение — все пошло со смерти жены Константина. Какие там были козни, какие войны! Да, они почти полностью утратили величие и, скорее всего, о них бы никто не вспомнил. Если бы Петя не положил на Игоря глаз, а после даже согласился на то, чтобы оставить Игорю его фамилию. Это многое для него значило. А Петя Игоря, в конце концов, любил, так что он не стал топать ногами и клясть Игоря за то, что тот не хочет стать полноценным Хазиным. С их-то ковеном! Но для Игоря его фамилия была важна, словно памятник, словно дань уважения, и, раз Игорю она была важна, то и для Пети тоже.       А еще Игорь был на зависть чудесным чародеем. Они были той редкой парой, когда муж — не просто блеклая тень супруга-омеги.       Раздался шум шагов и тихий скрип двери. Петя улыбнулся, ощутив его присутствие, и блаженно закрыл глаза, когда оказался в кольце его теплых, крепких рук, и ощутив спиной тепло его тела. Игорь нежно поцеловал его волосы.       — Евсеевы не приедут, — сказал он ему таким тоном, будто шептал что-то очень лично-возбуждающе.       Петя резко повернулся к нему и шало улыбнулся.       — Да ну? Вот так совпадение! Стоило мне пожаловаться, что их мерзейший сын на прошлом шабаше тянул ручки к Денису, как — оп!       — Такое вот совпадение, — хмыкнул Игорь, глядя на Петю так спокойно, а еще — безгранично-нежно, с немым обожанием.       — Лис ты, — Петя усмехнулся и чмокнул его в подбородок. Соня на его руках тихо проскрипела и вцепилась кулачком в ткань его рубашки.       — Странно, что ты их на месте не прихлопнул.       — Я узнал это сам недавно, от Дениса.       — Что ж… омеги в нашем случае прекрасно, но с альфами не так сложно…       — Это ты к тому, что я дал согласие дать альфе твою фамилию? — приподнял бровь Петя.       — Нет, уже и не думаю об этом, — улыбнулся Игорь, поцеловав его в висок. — Я рад тому, что хотя бы третья на меня похожа! — он нежно пощекотал Петю под подбородком и тот довольно мурлыкнул.       — Ладно уж… Но в этот шабаш я тебя к себе не подпущу!       Игорь рассмеялся. Да, это, конечно, было крайне забавно заметить: Женька был зачат как раз в шабаш, после его рождения, едва Петя пришел в себя (а чародеи приходили в себя крайне быстро, даже с учетом тяжелых родов), как тут же полез снова на Игоря, и неважно, что под боком младенец. В общем, во второй шабаш, учитывая трехмесячного младенца, Петя снова забеременел… Петя был в полном раздрае. Он никак не мог ожидать, что окажется беременным с младенцем на руках! Так что на какое-то время Игоря во время шабаша он обходил стороной, хоть и оба подметили, что именно в эту ночь их по-особенному друг к другу тянет, Петя едва на стену не лез!       — Ну конечно, Петь, куда тебе? Может быть, в следующем году?..       — Ага, только его сам тогда рожать будешь, понял? Наколдую там тебе чего, а, как идейка?       — Ну, может быть неплохо, кроме того, что сам родить я не смогу…       — Почему это? Я тебе и жопу подправлю!       Игорь рассмеялся и поцеловал его в лоб.       — Ну, тогда даже если родиться омега — фамилия у него будет моя.       — Еще чего!       — Ну, тогда, Петь, никак…       Петя фыркнул и поправил челку. Соня, наевшись, отстранилась от его груди и увлеченно теперь разглядывала то Петю, то Игоря, довольно улыбаясь. Петя внезапно вздохнул и мягко погладил ее по темным вьющимся волосам.       — Знаешь, меня совсем не утомляют ни беременность, ни роды… Мне даже нравится. Но, Господи, я бы лучше рожал каждый год, лишь бы не чувствовать немой ужас и тревогу, когда сидишь вечером за столом, но думаешь только об этом: хоть бы твоим детям не причинили вреда. За Дениску с Женькой я уже волнуюсь чуть меньше, но теперь Соня… Такая беззащитная, можно просто не успеть.       — На счастье, среди нас нет тех уродов, кто захочет проклясть ребенка верховного, тем более такого маленького. Ты же и мокрого места от него не оставишь.       — Ты уж так в этом уверен? Они чуть не убили тебя!       — Ну, я-то и не ребенок.       — Игорь, мы будем под одной крышей с жабами и гадюками. И мне страшно за моих детей. Ты меня понял, хренов ты мистер холодная башка?       — Так, все, понял. Я думал тебя успокоить. Ты очень волнуешься, иди сюда, — он взял его лицо в свои ладони и поцеловал. Петя закрыл глаза, шумно выдохнув, но ответив на поцелуй. Да, он очень волновался, и он был рад, что Игорь быстро смекнул: ему не осознать того масштаба страха омеги за своих детей. Конечно, сам Игорь тоже волновался, но пока был уверен: никто не тронет их детей и пальцем. Хотя он осознавал все риски. Да, трое детей, трое чародеев и ведьм, трое омег — триединство. Что означало, с достижением совершеннолетния каждого из них и прохождения обряда, это укрепит силу многократно. А мало кто хотел спокойно отойти и давать их семье так много власти.       Игорь обнял Петю, погладив по спине, и заглянул в глаза малышке, которая, принявшись сосать свой палец, явно не думала обо всех этих глупостях.       Скатерть упала на длинный стол, за ней — свечи, тыквы, тарелки. Петя стоял, сложив руки на груди, и наблюдая за тем, как стол без малейших усилий сервируется. Гости толпились у них со вчерашнего дня, и Петя не допустил и минуты, чтобы Соня оставалась одна. Слава Богу, с приездом многих в этом не было проблема — и его родители, и отец Игоря, и близкие ему люди, Прокопенко, с радостью развлекали малышку, что-то спрашивали, читали сказки и пели колыбельные. В общем, в эти дни Соня была самым залюбленным младенцем. Хотя отец Игоря так же большой интерес проявлял и к старшим мальчишкам — с интересом наблюдал за их умениями, выведя их в сад, дабы дать простор действиям. Петя только кратко ему кивнул — все-таки, Константин быстро смекнул, что детям лучше быть подальше от гостей и их длинных ручищ, которые так страстно хотели потянуть их за пухлые щеки и потрепать по волосам, мурлыкая что-то про то, что они с Петей — три капли воды! И, мерзко хихикая, особенно растягивая это «три». Видел Бог, Петя страстно хотел, чтобы третьим был альфа. Чхал он на все те возможности и на их статус с тремя омегами, лишь бы не трогали! Но судьбе не были интересны их планы, и все, что оставалось Пете — смотреть на свою новорожденную дочь и умолять все силы, чтобы сберегли его детей. Игорь так и не узнал, почему же Петя плакал в первый день, когда увидел их дочь — ведь слезами счастья это не было. Петя только спихнул это все на гормоны. Он любил своего мужа, но считал, что ему будет лучше жить без всех тех тонкостей, которые тревожили его душу.       — Хозяин, конечно, из тебя так себе… — проворчал Юрий Андреевич, глядя, как стол сам себя сервировал, пока Петя, хмурый, сжав челюсти, просто следил за этим, лишь иногда двигая пальцем.              Петя дернулся и повернулся к нему.       — Ты, кажется, хотел верховного, а не хозяина. Вот — получи. И не бурчи, пока я не превратил тебя в жабу, — и, вытянув руку, щелкнул пальцами. Юрий Андреевич вздрогнул, но только тыква рядом лопнула — он заметил черное пятно растекшееся рядом. Иные любили в канун лезть на землю через различные символы — тыквы, искусственных пауков и метла. В целом безобидные, но лучше никому не попадаться под руку верховного, который с утра нервно думает о том, как бы рассмотреть в очередном приближенном предателя.       — Да ладно, не кипятись, — буркнул Юрий Андреевич. Он все никак не мог привыкнуть к тому, что Петя в самом деле взял все самое лучшее от их породы.       — С Соней кто? — резко спросил Петя.       — Теть Лена… — отозвался Юрий Андреевич. — Думаешь, ее нельзя оставить наедине?       — Пока по дому бродят вот эти вот — нет, нельзя.       — Кто тронет младенца? — изумился его отец.       — О, дай волю, каждый третий, — фыркнул Петя и взмахнул рукой. В центр стола приземлилась большая, горящая изнутри тыква, а стол сделалася шире. Юрий Андреевич покачал головой, но больше решил свое мнение не высказывать — а то и без языка можно остаться, как случилось с бедной Зинаидой с прошлого шабаша, когда она взяла на себя смелость, после избытка пунша, высказаться о том, что детям Пети следует поучиться манерам, Жени — быть тише, а Денису — ласковее. И на половине слова оборвалась, схватившись за рот и глядя испуганными глазами на Петю. Всем все стало ясно. Так что Юрий Андреевич решил уйти на поиски жены, от греха подальше, та вроде на кухне помогала с треклятым пуншем, который так развязывал всем языки…       Петя нахмурился и даже сам поправил цветы. Ну, пусть хоть что-то на столе будет от его руки. В гостиную внезапно вошел Константин, на руках которого, как обезьянки, висли мальчишки, и что-то громко кричали. Петя посмотрел на них и внезапно смягчился, улыбаясь.       — Способные! Сразу видно, что дети верховного. Ну и еще кое-кого…       Петя улыбнулся и потрепал прыгнувшего на пол Дениску по голове, который тут же решил его обнять. Петя посмотрел на него с нежностью. И откуда в этих маленьких детях столько тактильности?       — Игорь тоже претендовал на роль верховного? Ну… пока нет…       Костя кивнул.              — А то ты не видишь?       — Вижу. Печально, что все так вышло, — Петя опустил взгляд на Дениску, который ткнулся лицом в его живот. — Иначе удалось бы соединить два таких сильных ковена. Ну, чего говорить? Ребят, поможете бабушке на кухне? Главное, не забудьте про самый важный ингредиент.       — Побольше бесить деда Юру? — широко улыбнулся Женька, наконец, спрыгнув с отца Игоря. — А нас дед Костя обещал научить трюку с исчезновением!       — Это какой из? — удивился Петя. — И не рано ли?       — Ну, от попыток никто не умирал, а так дети заняты, — хмыкнул Костя, потрепав обоих по волосам.       — И то правда. Ладно, тогда позже. Бабушка Света тоже по вам соскучилась. И не лезть в пунш! — крикнул он уже в спину убегающих мальчишек. — В прошлый раз Женька Дениску туда свалил. Тот ржал еще два дня.       Костя громко рассмеялся и потрепал Петю по плечу.       — Славные они у тебя — жуть.       — Для описания славных детей есть другие слова. Кроме «жуть», — сказал Петя, уперев руки в бока и лукаво глянув на Костю.       — Побойся Сирин! Какие ж еще тебе нужны сравнения в канун дня всех святых?!       — Ну да, тоже верно… Как думаете… Они не страдают от того, что в этот день… у них не все, как у нормальных детей? Я даже отпустить их одних никуда не могу в этот вечер — слишком много тварей позарятся на такую силу в, по факту, беззащитном теле. Но другие дети ходят на всякие вечеринки, надевают прикольные костюмы… А они вынуждены сидеть весь вечером за столом и слушать нудных взрослых?       Костя хмыкнул:       — Зато «нормальные» дети не могут силой мысли заставить вредного учителя подскользнуться на ровном месте. Думаю, они рады пожертвовать одним праздником ради этого.       — Да, но, — Петя обхватил себя руками и поежился, будто ему стало зябко. — Я боюсь, что…       — Что не даешь им нормального детства? Ну, ты уже дал им больше других. Обычная школа, обычные друзья, вы столько времени проводите с Игорем в центре Питера! Это большая жертва. И они будут её ценить, когда вырастут и поймут, как много вы отдавали. Игорь как-то захотел в Диснейлед… Что я, извольте, должен был ему сказать? Нет, ведь в тебе сила такая, что, если ты не сдержишь эмоций, дюжина людей просто лягут и подохнут. А вы… вы нашли способ. Думаю, они счастливы. Ну а винить себя за то, что они не живут как «нормальные» дети все равно, что сострадать мухе за то, что она не хочет, как и паук, немного посидеть в паутине.       Петя слабо улыбнулся и качнул головой.       — Спасибо. Да, надеюсь, все правильно. Вы не видели Игоря, кстати?       — С кем-то из гостей. Он же взял главный удар на себя.       — Ну да, иначе я бы точно кого-нибудь прикончил, — кивнул Петя.       В разгар вечера шум был невозможный. Клацала посуда и челюсти, все что-то обсуждали, кричали, что-то падало, летало и бросалось. Петя смотрел на это, закинув ногу на ногу, и даже не притронувшись ни к какой еде, зато к выпивке — изрядно. Дениска и Женя сидели между ним и его отцом, а рядом был Игорь, красивущий, в костюме, и то гладил его руку, то трепал по колену и порой это так его расслабляло, что Петя даже позволял себе улыбку в сторону Игоря.       Подняв бокал к своим глазам, он огляделся. И вздрогнул. Его родители, Константан, Прокопенко здесь… Кто же с Соней?! Он вскочил в этот же момент. Игорь, осознав, в чем дело — тут же за ним. Некоторые гости удивленно посмотрели в их сторону, но быстро тут же обо всем забыли.       Петя поднялся по лестнице и кинулся к их спальной. Раскрыл дверь и замер. От кроватки отпрянула едва знакомая ему женщина, тут же крикнула:       — Она у вас прекрасная — ужас просто! А вы меня не знакомили никак!       Петя перевел дух, вгляделся, и тут же подошел к кроватке. Соня широко улыбалась и в целом была веселой. Игорь аккуратно за Петей закрыл дверь.       — Чудеснейшая девочка, — продолжала улыбаться женщина.       Петя сделал к ней шаг и прошипел:       — Какого черты ты втайне от меня подходишь к моей дочери?       — Почему втайне? — она глупо моргнула. — Я ничего не скрывала. Неужели мне и на нее посмотреть нельзя? Что, сглаза боишься? Ты же не так глуп, чтобы не поставить на девочку защиту.       Петя положил руку на кроватку и вздрогнул. А защиты как раз и не было… Кто-то убрал. Он ошарашено посмотрел на женщину.       — Это ты сделала?       — Я ничего не делала, — буркнула она и дернула плечами. — Могу я наконец пойти на ужин?       Игорь, до этого молчавший, сделал шаг вперед.       — Что у тебя за спиной?       Женщина вздрогнула.       — Ничего.       — Показывай, дрянь! — взревел Петя и схватил ее за руку, вывернув. Женщина громко вскрикнула и принялась вырываться. На пол упала пустышка.       — Это… она просто упала и я подняла её, и…       Петя больно ее встряхнул. У них не было пустышек — Петя вычитал, что они плохо влияют на прикус, конечно, ничего такого, чего нельзя исправить магией, но Петя хотел быть во всем идеальным папой, что легко получалось, когда ты чародей. Игорь молча поднял пустышку и оглядел. С виду — обычная и будто бы даже без проклятья.       Поднес и глубоко вздохнул. И тут же дернулся, побледнев.       — Она что…       И смолк. Нет, если скажет — Петя ее просто убьет. Оставить кого-то без языка или сломать ноги — ну, ничего страшного, половина даже внимание не обратит, но убийство… Это может выйти им боком. А не в их положении рисковать, когда у них дети растут.       — Что она?! — рявкнул Петя.       Игорь молча сжал в руке соску и та, вспыхнув, исчезла. Он сказал Пете:       — Побудь с Соней.       — Ты решил мне указывать в та…       — Петь? Ты мне веришь? — спокойно спросил он. Наверное, единственный, кроме их детей, кто мог усмирить гнев Пети одним взглядом.       Петя сглотнул и посмотрел на Соню.       — Делай, что хочешь.       «Да, верю».       Игорь кивнул и молча увел женщину. Дверь закрылась. Петя услышал глухой звук от удара — кажется, о стену — и женский стон. Он фыркнул: нельзя было ему это оставить? Петя взял на руки Соню и принялся ее укачивать, заодно считывая ее состояние: но все было чисто и прекрасно. Ей ничего не угрожало. Петя нежно поцеловал ее в нос и та довольно, немного рвано, как умела, засмеялась. Петя широко улыбнулся. И будто и не было в нем ничего от самого сильного чародея ковена.       Игорь поднял ее лицо от пола за волосы — она уставилась на него испуганными, полными боли глазами. Кровь блестела в ее волосах, на ее лице и шее. Нога была вывернута в неестественном положении. По полу и стенам тянулись кровавые следы.       — Ты должна сказать спасибо, что это я, а не Петя. Он сделал бы с тобой нечто намного более страшное. Ты знаешь о ритуальном клинке? — глаза ведьмы в ужасе расширились. Да, она узнала: клинок, которым приносят жертвы, клинок, который, проткнув твое сердце, никогда не даст тебе больше покоя, ты не возродишься вновь, не успокоишься, нет, только вечные страдания. — У Пети он припасен не только на случай кровавых ритуалов. И Боже упаси хоть кого нанести вред его детям. А дать отравленную соску младенцу… Радуйся, что сегодня шабаш — это единственная причина, почему ты жива. Но мы присматривали жертву на кровавую луну…       Женщина испуганно всхлипнула и качнула головой, умоляя.       — Да, я подумаю, у нас есть куда более неприятные личности. Я поговорю с главой твоей семьи. А теперь пошла отсюда.       Женщина кое-как встала, кинула на него полный ужаса взгляд и с трудом, на одной ноге, таща вторую, как ненужную ношу, опираясь о стену, поковыляла в сторону. Следы крови тут же исчезли. Игорь вернулся в спальную. Петя сидел на кровати, закинув ногу на ногу, и укачивая Соню, которая довольно угукала и лепетала.       — Ну? — Петя вскинул бровь.       — Пойми меня правильно, узнай ты сразу правду, ты бы ее прикончил.       Петя нахмурился.       — Что она хотела сделать?       — Отравить.       Петя сжал челюсти и глянул на Игоря горящим взглядом.       — Я знаю, что ты думаешь, — спокойно кивнул Игорь, — и я разделяю твои мысли. Надо было прикончить её. Но узнай об этом другие, начнется сущий кошмар. Им только дай повод — а у нас дети, нельзя их подставлять опасности. Но я проучил ее.       — Надеюсь на своих ногах она не ушла, — фыркнул Петя. Злиться он перестал только потому, что знал: Игорь все сделал на грани, так, как Петя бы не смог.       — Ну, упрыгала на одной.       — Сойдет, — хмыкнул Петя и посмотрел в светлое личико Сони. От одной мысли, что ей могли причинить боль, все его сердце сжималось и болело. Он нежно поцеловал ее в лоб. Соня угукнула.       — Нам нужно идти… — аккуратно сказал Игорь.       — Нет. Я не уйду от нее.       — Мы должны быть на шабаше, Петь, и ты это знаешь.       Петя посмотрел на него горящим взглядом.       — А еще я знаю, что все это стоит у меня в печенках! Я не хочу туда идти после покушения на мою дочь!       Игорь посмотрел в сторону, с виду спокойный, но он сказал:       — Я зол не меньше, чем ты, но если мы оба встанем в позу, то ничего хорошего не выйдет. Я пытаюсь быть разумным, чтобы следующий год жить хоть сколько-нибудь спокойно.       Петя сжал зубы и глянул на своего мужа из-под челки.       — Ненавижу твой холодный мозг.       — И его же обожаешь. Я позову своего отца, чтобы остался с ней. Вот кого-кого, а присутствие Громов там уж точно не обязательно…       Когда за Игорем закрылась дверь. Петя тяжело выдохнул сквозь зубы и прикрыл глаза. Почему они просто не могут жить обычную жизнь? Почему надо быть всегда на измене, бояться за своих детей каждую секунду, защищать своих близких? Почему Петя должен проклинать, что он родил троих омег, а Игорь переживать кризис от того, что от их ковена ничего не осталось, что то, что он взял замуж Петю — высшая милость? Пете это все нравилось не больше Игоря.       Есть ли другой мир, где все это им незнакомо? Где они спокойно живут, где не волнуются о злосчастных родственниках и участниках ковена? Где не нужно после покушения на дочь спокойно садиться за стол и улыбаться?       Когда пришел Костя, Петя спокойно передал ему Соню и сказал:       — Только очень внимательно.       — Я уж понял. Игорь мне рассказал. Все будет хорошо. И шабаш скоро кончится.       — Вот бы раз и навсегда, — прошипел Петя и, сжав кулаки, вышел из комнаты, спустившись вниз, и каждый шаг ощущался как шаг по иглам.       Но весь шабаш Петя высидел с достоинством короля.       Соня громко закричала и Петя, вытянув руку, подтянул ее к себе на кровать, подложив под бок. Соня тут же заняла свой рот соском и затихла, тихо кряхтя и причмокивая. Петя улыбнулся и погладил ее по волосам. Рядом зашуршал Игорь и, шумно выдохнув, прижался к нему со спины и обнял, поцеловав в шею.       — Наконец ты снова превратился в нормального человека, — вздохнул Петя с улыбкой. — Каждый раз во время шабаша я вынужден смотреть не на своего мужа, а на секретаря или что-то такое.       — Если я не буду держать себя в руках, ты бы непременно кого-то убил.       — Ну, я даже знаю кого, — цокнул Петя и, посмотрев на него из-за плеча, чмокнул в подбородок. — Люблю тебя.       — До следующего шабаша? — уточнил Игорь с улыбкой.       — Издержки профессии, — выдохнул Петя. — Гостиная сильно пострадала?       — Я все поправил после.       — Отлично, — кивнул Петя и закрыл глаза, положив голову на подушку. — Мы же не спали вчера?       — В твоем том состоянии? Ты бы откусил мне причину, по которой у нас трое детей.       Петя рассмеялся, и Игорь облегченно выдохнул — за эти два дня он ни разу не слышал Петиного смеха. Что ж, значит — теперь все хорошо. Теперь все как обычно. Игорь прижался к нему жарче и нежно поцеловал в шею. Петя довольно мурлыкнул.       — Надо мальчишек искупать в ванной из анютиных глазок, чтобы наверняка, — зевнул Петя. — Щас до завтрака этим и займусь.       И, оставив наевшеюся довольную Соню на руках такого же довольного Игоря, быстро упорхал к мальчишкам, которые уже проснулись и о чем-то болтали. Привычно взбалмошный Дениска в самом деле был чуть более тихим, чем обычно — Петя надеялся, что это просто усталость, но перестраховаться не помешает! И уже спустя тридцать минут, сидя на бортике ванной, нежно мылил его волосы, пока мальчишки активно игрались в воде. Намокшая ткань одежды на Пете тут же высыхала.       — Жаль, что хэллоуин всего раз в году, — вздохнул Женька.       Петя удивленно на него посмотрел.       — Вам понравилось? — спросил он, набрав в ковш воды и аккуратно вылив ее на мыльную пену.       — Да! — хором ответили мальчишки.       — Тетя Таня прикольно кричала, когда дядя Денис случайно уронил на нее картину. Ну, ту, с золотой рамой.       — А Каролина расплакалась из-за пятна на платье.       — А Виктор сделал смешное-злое лицо, когда тетя Лиза наколдовала ему рога. А его жена так сильно покраснела!       Петя всикнул в удивлении брови.       — Ну, надеюсь, вы сохраните этот настрой надолго…       И, может быть, будущий верховный будет устраивать шабаши с куда большей любовью, нежели сейчас это делал Петя.       За завтраком остались родители Пети, отец Игоря и Прокопенко, и утро вышло на удивление хорошее. Никто ничего не колдовал, не орал и не злился, и со стороны они — вполне себе милая, порядочная семья.       Петя с любовью оглядел стены дома. Скоро снова возвращаться в центр Питера, в вполне себе обычную квартиру… Хотел бы он тут жить круглый год, но, увы, не мог. Вздохнув, он вернулся к своему кофе, наслаждаясь, наконец, долгожданным спокойствием, внутри жалея, что ковены давно оставили свою традицию о тринадцати членах. Вот такой компанией все было бы намного лучшее и спокойнее!       Но увы…       В этот момент Игорь взял его руку в свою, улыбнувшись, и Петя улыбнулся ему.       По крайней мере, в такие утра Петя мог представить, что всегда все у них было хорошо, без кучи лиц, которые так отчаянно плетут интриги.