Mors per amorem

Просыпаться в больничном крыле всегда было своего рода дезориентирующим событием. Случалось это не то чтобы часто, но квиддич довольно жестокий спорт, и от несчастных случаев никто не застрахован. Нил каждый раз, когда открывал глаза и видел куполообразный потолок и высокие, занимающие половину стены, витражные окна мысленно, — а порой и вслух — стонал от досады. Какого хрена он оказался на попечении у мадам Уинфилд? Он же был в полном порядке. Да, иногда последнее, что он помнил — это бладжер, летящий прямо на него, но это же ничего не значило, верно? Зачем надо было сразу тащить его к целителю? В этот раз приходить в сознание было не легче. Глаза с трудом распахнулись, и в голове тут же вспыхнула острая боль. Нил не сдержал резкого вздоха и тихого проклятия, сорвавшегося с губ. Тело было странно невесомым, и кроме головной боли его ничего не беспокоило. На самом деле, он чувствовал себя довольно нормально. Так что же произошло? — О, чувак, — раздался знакомый голос, — ну и напугал же ты нас. Нил медленно повернулся к источнику звука, увидев обеспокоенного Мэтта, сидящего на стуле для посетителей. Позади него стояла не менее встревоженная Дэн, сжимающая плечи своего парня. Нил моргнул и с усилием разлепил пересохшие губы: — Что я здесь делаю? — получилось крайне жутко из-за охрипшего голоса. — Ты упал в обморок, — пробормотала Дэн, когда Мэтт помог Нилу сесть. Не то чтобы эта самая помощь нужна была — он вполне чувствовал себя хорошо. Голова немного кружилась, и перед глазами тут и там вспыхивали черные точки, но дайте ему пару секунд и все пройдет. Слова Дэн, однако, заставили его остановиться. — Я упал в обморок? — нахмурился он. — Да, — осторожным тоном произнес Мэтт, подавая стакан воды, любезно оставленный мадам Уинфилд, — на уроке зельеварения, помнишь? Нил сделал глоток приятной, охлаждающей воды, которая мягко обволакивала горло, помогая справиться с сухостью во рту и каким-то необычным привкусом мятных трав. Наверное, мадам Уинфилд влила в него лекарства, пока он валялся без сознания. В голове в это время проносились воспоминания. С болезненным щелчком все прояснилось. Сердце ушло в пятки, когда он ощутил отсутствие амулета, как отсутствие конечности. — Ты такой переполох устроил, — уже чуть более задорным голосом продолжила Дэн. — Говорят, Миньярд тебя на руках принес сюда. Вся вода, не успевшая попасть в горло, оказалась на простынях. Нил ошалевшими и слезящимися от кашля глазами, уставился на вмиг напрягшуюся Дэн и кусающего губы Мэтта. — Что? — прохрипел он, испуганно глядя на друзей. Эндрю… нес его на руках? От класса зельеварения? До больничного крыла? Вот прям весь путь? Это звучало как нечто абсурдное. Эндрю не мог… — Ага, — недоуменно протянула Дэн, косясь на Мэтта в поиске подсказки. — Его видели несколько когтевранцев и эм… Элисон. То, что главная сплетница увидела слизеринца, несущего на руках гриффиндорца, волновало Нила в последнюю очередь. Сердце сделало несколько оборотов, застучало так громко, что перекрыло весь окружающий шум, гулко отбивая ритм по перепонкам. Мэтт заметно нервничал, все еще кусая губы. Лицо у него было напряженным, и Нил сразу понял, все это правда. Черт возьми. Он упал в обморок, когда снял тот гребаный амулет. На глазах у всех! На зельеварении! И Эндрю, неизвестно почему, решил взять на себя роль того, кто доставит Нила к мадам Уинфилд. Нил не знал, что почувствовал в этот момент сильнее: раздражение от того, что его как барышню в беде несли на руках, или обиду, что пока Эндрю нес его на руках — на своих сильных, натренированными квиддичем руках, — Нил находился в отключке. — Что? — как идиот повторил он. Мозг упорно отказывался воспринимать этот факт. Эндрю. Миньярд. Нес его. На руках. Касался ладонями спины и ног. Прижимал к груди. И наверняка весь путь сохранял абсолютную апатию на лице. Собственное лицо Нила загорелось от этой мысли. Желудок трепетно сжался, сделал кульбит, и опустился куда-то в пятки. На мгновение он ощутил растерянность от интенсивности того, что сейчас чувствовал. Пока не понял, что это последствия того, что защиты на его шее больше нет. Защиты от проклятия больше нет. Все чувства, так бережно спрятанные в глубинах сердца и души, теперь заиграли новыми красками. Они освободились из клетки, в которую были заперты, и сейчас оглушают своей силой. Своей пылкостью и объемом. У Нила закружилась голова. Снова. — Странно, конечно, что Миньярд не использовал левитирующее заклинание, — задумчиво пробормотала Дэн, понятия не имея, какой кризис испытывал Нил в данный момент. Мэтт прочистил горло. — В любом случае, что это было, чувак? — постарался он перевести тему, ведь Дэн не знала о маленькой (очень не маленькой) влюбленности Нила в светловолосого слизеринца. — Я… — соображать было крайне трудно. Он не знал, что ответить. Говорить, что единственное, что сохраняло ему жизнь все эти годы — теперь не более чем пустая безделушка, и Нил умрет в течение месяца, явно не стоило. Грудь заболела. Тошнота поднялась к горлу, когда он посмотрел на лучшего друга, у которого в глазах стояло ужасное беспокойство и волнение. Это уничтожит Мэтта, подумал Нил. Он не мог рассказать. Мэтт начал бы поиски контрзаклятия по новой, а это пустые надежды и бесполезное дело. Если Нил скажет, что скоро умрет — Мэтт будет невыносимым, слезливым, разбитым и слишком опекающим. — О, Нил, ты проснулся, — мелодичный голос мадам Уинфилд прорвался сквозь шквал мыслей Нила. Женщина вышла из своего кабинета, неся с собой кубок, наполненный явно чем-то неприятным. — Вот, выпей. Это тонизирующее. На скривившееся в гримасе лицо Нила, она лишь мягко усмехнулась. Нил знал, что лучше с ней не спорить, потому выпил без возражений, сразу морщась от противного вкуса. — Я провела несколько диагностирующих чар, пока ты спал, — продолжила мадам Уинфилд, забирая пустой кубок обратно. — Физически ты полностью здоров, но… Она замялась. Мэтт и Нил синхронно напряглись. — Но что? — подтолкнула Дэн. Мадам Уинфилд вздохнула и сочувственно улыбнулась Нилу. — Но у тебя было небольшое истощение магии, — сказала она. — Это единственное, что объяснило бы обморок. Если только нет чего-то еще, что я должна знать? — Нил покачал головой. — Такое бывает, — успокоила Эбби.. — Профессор Морияма сообщил, что вы собирались готовить сложное зелье. Вполне возможно, что ты просто переволновался, и твоя магия решила… как бы защитить тебя. — Ну да, — с едва заметным сарказмом выдохнул Нил. Сам-то он прекрасно понимал, что послужило причиной его внезапного обморока. — То есть Нил в полном порядке? — уточнил Мэтт, медленно расслабляясь. — Да, полностью здоров, — подтвердила мадам Уинфилд, поправляя складки на медицинском халате. — Я советую воздержаться от физических упражнений несколько дней, и больше отдыхать. Тонизирующее зелье должно помочь немного расслабиться и успокоить магию, но все равно не стоит переусердствовать, — она ободряюще сжала его плечо, продолжая мягко улыбаться. — Теперь, если ты чувствуешь себя лучше, можешь вернуться в гостинную. Нил чувствовал себя прекрасно. Если отбросить тот факт, что он умирал.

***

На несколько дней его освободили от занятий — спасибо, мадам Уинфилд — и в любой другой ситуации Нил бы поспорил, пошел на гребаные пары, жил обычной жизнью, будто и не случилось ничего, но не в этот раз. В его голове был постоянный поток мыслей, из-за которого в первую ночь он проворочался до утра, и лишь когда начало светлеть, смог уснуть. Сердце тревожно билось в груди, разнося беспокойство по всему телу. Смириться со скорой смертью оказалось не так легко, как он изначально думал. Когда он проснулся, вымотанный вчерашним днем и бессонной ночью, заклинание времени показало, что уже три часа дня. Он благополучно пропустил завтрак и обед, но живот еще не бунтовал против голодовки. В комнате было тихо. Сев в постели после долгого и протяжного вздоха, Нил раскрыл балдахин и выглянул наружу. Никого. Облегчение медленной волной окутало тело, когда он вспомнил, что еще несколько часов будет один, ведь у их курса по расписанию травология до пяти вечера. Спать больше не хотелось, как и вставать с постели он не горел желанием. Протерев сонные глаза, он зевнул и потянулся. Это не принесло какого-то облегчения. Казалось, что непомерная тяжесть давит на его тело, на внутренности и сердце. Словно ему сунули в руки огромный булыжник и приказали держать, пока ноги не выдержат. Вот как ощущалось знание того, что ему осталось так мало жить. Смерть и раньше дышала в затылок, но сейчас она явно подобралась куда ближе. Ее дыхание щекотало шею, посылая мурашки по обнаженной коже. Нил сглотнул, съезжая ниже в постели и путаясь в одеяле. Перевернулся на бок, обняв подушку руками. Губы слегка дрожали от волнения, вдохи получались судорожными. Он закрыл глаза, приказывая — умоляя — себя успокоиться. У него так давно не было панических атак, и эта ситуация явно того не стоила. Вздох получился долгим, громким и, возможно, немного драматичным, но кто мог его винить, верно? Вместо крови по телу циркулировала одна обреченность, страх и ужас, пронизывающий до самых костей. Первые симптомы — депрессия. Это оно? Уже началось? В тот день Нил так и не сходил на ужин, а следующим вечером понял, что не ел уже вторые сутки. Хуже того было осознание, что он и не хотел есть. Аппетит полностью пропал — то ли проклятие начало действовать, то ли переживания были такими сильными, что кусок в горло не лез, вызывая тошноту лишь об одной мысли об этом. Мэтт, конечно, заметил. — Нил, что происходит? — спросил он, когда смог вытащить его из спальни, где Нил заперся в своем удручающем состоянии. — Я в порядке, — пробормотал он. Мэтт ему не поверил. Они как всегда затаились в углу гостинной за небольшим столиком. Между ними расставлена шахматная доска, но игра сегодня не шла. Нил проиграл последние три раза — мозг упорно отказывался придумывать наилучшие ходы. Желания побеждать не было. Он, честно говоря, итак чувствовал себя проигравшим. Хуже быть не может. — Нил, послушай, — начал Мэтт, серьезно глядя на него, — ты же знаешь, что можешь поговорить со мной, о чем угодно, верно? Нил кивнул, не отрывая взгляда от черно-белой шахматной доски. Грудь на мгновение сдавило так сильно, что перехватило дыхание. Чувство вины не было тем, на чем он хотел зацикливаться, но помимо переживаний о скорой кончине и это истязало душу. Через силу расслабив плечи, он слегка фыркнул себе под нос, и натянул на лицо более спокойное выражение, когда поднял взгляд и улыбнулся Мэтту уголками губ в попытке заверить, что с ним все нормально. — У меня просто дерьмовый день, — объяснил Нил. — Еще этот обморок вчера… Мэтт наклонился над столом, огляделся по сторонам и прошептал: — Это потому что Эндрю нес тебя на руках? Нил мог бы посчитать, что это издевка, вот только он знал Мэтта. Его друг не насмехался над ним, над его глупой влюбленностью, а искренне любопытствовал. Слова все равно вызвали дрожь во всем теле от одного только воспоминания, которое он, ко всеобщему веселью, даже не помнил. — Ага, — неуверенно подтвердил он. — Все дело в этом. Мэтт понимающе кивнул и протянул руку, чтобы похлопать Нила по плечу. — Мне жаль, — он сделал паузу, а затем добавил осторожным тоном: — Эндрю весь ужин пялился на наш стол и двери, будто ждал тебя. Нил фыркнул. — Маловероятно. — Но серьезно, — гнул свое Мэтт, уже более уверенно, — он выглядел обеспокоенным. — Обеспокоенным, — недоверчиво повторил Нил. Лицо Мэтта сморщилось. — В манере Эндрю обеспокоенным, — поправил он. — Да, конечно, — ехидно сказал Нил и протяжно вздохнул, очень уставший от этого разговора. — Ему нет до меня дела, Мэтт. Он, наверное, подумал, что я… не знаю, умер? И просто надеялся, что я не появлюсь внезапно посреди ужина, разрушив все его надежды. Закатывание глаз было громким. Как это возможно — непонятно, но Мэтт отлично справился. — Не говори ерунды. Он не хочет твоей смерти. Пожатие плеч было неловким, но в остальном Нил выглядел невозмутимым. Прокашлявшись, он взъерошил волосы на затылке и встал, показательно зевая. — Я устал, встретимся за завтраком, хорошо? — Отдохни, приятель. Отдохнуть ему действительно не помешает, но вряд ли это возможно, когда теперь, подпитываясь новоприобретенными яркими красками чувств, которые дремали в нем многие годы, он видит мир совершенно по-новому. Теперь, когда все мысли занимал лишь Эндрю. Это чревато, как понял Нил спустя несколько часов. В голове кружились воспоминания, мелькало перед глазами все взаимодействие между ними, а сердце каждые несколько минут сбивалось с ритма. Постель казалась неудобной, как и кожа, натянутая на мышцы. Ощущение было, словно он лежал на кровати, утыканной шипами и мелкими иголками, которые впивались в тело, принося дискомфорт. А затем в сознании вспыхивали ореховые глаза, способные поглотить все внимание Нила целиком, и тогда становилось жарко. Слишком жарко. Это пламя распространялось от кончиков пальцев ног до каждого волоска на его шее. Нил знал, что это такое, что за ощущение он испытывал, и это было так непривычно, что пугало до жути. Его соседи по комнате уже спали, шел третий час ночи. Полог кровати Нила был задернут, но он все равно на всякий случай кинул заклинание, чтобы его никто не тревожил. Подумав секунду, он еще и произнес заклинание бесшумности. Жар внизу живота набирал обороты, а волнение от понимания того, что он собирался сделать, вызвало в нем тихий истеричный смешок. Темнота помогла лишь слегка остудить его пылающие от смущения щеки. Нил перевернулся на спину и закрыл глаза. Одна ладонь сжала простынь под собой, вторая медленно, немного с опаской, словно ожидая встретить дикое животное, спустилась по шее ниже, задевая затвердевшие соски поверх футболки, и легким прикосновением прошлась по животу. Сердце подпрыгнуло к горлу, из приоткрытых губ сорвался тихий вздох. Нил не остановился, плавно пробираясь пальцами под резинку пижамных штанов. Там было еще горячее, чем он себя чувствовал. Первое прикосновение было грубым. Не церемонясь, Нил обхватил затвердевший член и резко сжал его. Губы пересохли, и ему потребовалось на мгновение остановиться, чтобы вдохнуть в горящую грудь побольше воздуха. Впервые за многие, многие разы, он дрочил, потому что действительно этого хотел, а не потому что ему это было нужно. Движения не были механическими. Он плавно двигал рукой, размазывая выступившую смазку по всей длине, придавая скольжения. Под закрытыми веками мелькал образ Эндрю. Его сильные плечи, которые, казалось, могли закрыть от любой опасности и противостоять всему злу в этом мире. Его карие глаза, в которых мелькало так много эмоций, так много жара, несмотря на апатичное лицо. Они смотрели в самую душу, раскрывали по кусочкам, разбирая слой за слоем. Шея Нила горела, когда он вспомнил руки Эндрю, — натренированные многолетней игрой в квиддич, — и представил, как восхитительно эти руки ощущались бы на его обнаженной коже. Пальцы ног поджимались, грудь не равномерно поднималась и опускалась. Дыхание прерывалось и заикалось, вместе с судорожными, резкими вздохами, которые покидали его губы. Член в руке был твердым и гладким, и Нил никогда прежде не ценил эти моменты, но что-то сейчас было совершенно иным. Совершенно отличающимся от всех предыдущих раз вместе взятых. Он никогда прежде не представлял Эндрю, когда делал это. Голова кружилась и тихие, непрошенные стоны разрывали его горло, когда он ускорил движение руки. Вторая рука все так же цеплялась за простынь, как утопающий цепляется за протянутую в спасении руку. Он зажмурился, когда желание получить освобождение поселилось в желудке и разуме. Яички поджимались, член пульсировал. Он скрутил запястье, проводя большим пальцем по головке, и распахнул глаза, когда в них появились белые вспышки. Сглотнуть получилось с трудом. С каждым мгновением он становился громче. Возбуждающие звуки скользкой кожи еще больше помутнели сознание. Черт, Нил бы позволил Эндрю сделать с собой что угодно. Он бы и сам хотел прикоснуться. Он бы хотел поцеловать эти губы, которые так часто бросали саркастичные комментарии. Он бы хотел опуститься на колени и провести языком по твердому прессу, а затем еще ниже. Он бы хотел стянуть с Эндрю штаны и захлебнуться слюной от одного только осознания, что Эндрю в таком же восторге от него. Никогда прежде таких мыслей не возникало. Как только Нил представил, как оближет твердый член Эндрю, перед глазами вспыхнули звезды. Он простонал громко и отчаянно, собственный член дернулся в руке и забрызгал своим удовольствием пальцы и внутреннюю часть штанов. Это было сильно, долго и так крышесносно, что он совсем потерялся в этот момент, не контролируя то, что вырывается из его рта. — Эндрю, — шептал он, закусывая губы. В тишине его голос был подобен грому, землетрясению. Так он себя и чувствовал. Словно только что пережил крушение.

***

За завтраком он вяло ковырялся в еде, но время от времени подносил ложку ко рту, чтобы не вызывать подозрений у Мэтта и Дэн, сидящих напротив него. К огромному сожалению Нила, с ними так же сидела Марисса, которая раздражала своими вопросами о его самочувствии. К счастью, после того как Нил несколько раз только промычал в ответ, Марисса оставила его в покое, но продолжала смотреть на него сквозь ресницы, краснея и улыбаясь. Нил мысленно обращался к Мерлину и спрашивал, за что ему такое наказание. — Так что, в этом году у нас все шансы завоевать кубок, — подытожила Дэн. — Когтевранцы уже, по-моему, сдались, хотя впереди еще несколько матчей. — Это потому что ты капитан нашей команды, детка, — поддержал ее Мэтт, быстро целуя в щеку. — С тобой победа нам гарантирована. — Разве в прошлом году вы не продули слизеринцем в последнем матче? — нахмурилась Марисса. То, с каким спокойным взглядом — Дэн — и немного угрожающим — Мэтт — посмотрели на нее, было довольно впечатляюще. Нил бы посмеялся, если бы у него были на это силы. Сил не было. — Да, но… Нил краем уха слушал разглагольствования Дэн, предпочитая сосредоточиться на все еще почти полной тарелке с тыквенной кашей. Есть не хотелось. Не помогало и чувство, будто за ним пристально наблюдают. Этот взгляд прожигал макушку. Этот взгляд был пугающим и желанным в той же мере. Он догадывался, кто именно смотрел на него. Как только он переступил порог большого зала, Нил увидел боковым зрением, как светловолосая макушка за столом слизерина повернулась в его сторону. Нил это проигнорировал. Как и не обратил внимания на трепетание своего сердца. Он специально сел спиной к этому взгляду, чтобы не было соблазна посмотреть в ответ. Соблазн был. И это давило на его легкие, как камень, идущий ко дну Черного озера. — Верно, Нил? — повернулся к нему Мэтт. Нил моргнул несколько раз. Прочистил горло. — Прости, что? Друг на него странно посмотрел, а затем кинул взгляд за его спину, словно спрашивая, не это ли причина в отстраненности Нила? Нил сохранял лицо пустым, не давая никаких намеков. Дэн их молчаливого секундного разговора не заметила. Только фыркнула добродушно и подвинула ему стакан с апельсиновым соком. — Мэтт сказал, что если Миньярда поставят на ворота в финальном матче, то мы продуем, — она закатила глаза. — Что, конечно же, не факт. Мы упорно тренировались, и в этом году у нас два новых охотника. Они довольно неплохи. Нил открыл рот, но ответить не успел. Главная сплетница всего Хогвартса опустилась на свободное место рядом с ним и разгладила складки на мантии. Затем улыбнулась той самой улыбкой, которая не сулила ничего хорошего для душевного равновесия Нила. — Привет, ребята. — Элисон! — тепло поприветствовала Дэн. — Как дела? Не видела тебя с утра в нашей спальне. Закончила она с намеком поднимая брови, Элисон на это элегантно пожала плечами и усмехнулась. Нил закатил глаза, беря в руки кубок с соком. Все прекрасно знали, что Элисон встречалась с Сетом Гордоном — тем еще придурком из слизерина. Явление, что Элисон не ночует в собственной постели тоже было не новым. Нил ничего против не имел — хотя бы потому что ему было искренне все равно, кто с кем спит… если это, конечно, не касалось некоего светловолосого, угрюмого, апатичного, красивого слизеринца, — но ему было немного интересно, как Элисон почти каждую ночь могла проскочить в спальню чужого факультета и не наткнуться на преподавателей, патрулирующих школу вот от таких полуночных студентов. — Все просто замечательно, — протянула Элисон, перебрасывая волосы через плечо. Затем она повернулась к Нилу. Желудок его сжался в нехорошем предчувствии. — Итак, Нил. — Что? — осторожно произнес он. — Каково это, когда Эндрю Миньярд несет тебя на руках? — невинно поинтересовалась она, хлопая длинными ресницами. Нил мысленно решил, что для полной картины ей только магловского микрофона в руках не хватало и быстропишущего пера за спиной. Мэтт застонал. — Серьезно, Элисон? Ты пришла сюда сплетни собирать? — Это не сплетни, — отмахнулась она. — Я сама видела, так что знаю, что это правда. Пол, к сожалению, был устойчивым, и никакая земля не поглотила Нила с головой, хотя этого хотелось в данный момент сильнее всего. Приказывая своему телу оставаться спокойным и, черт возьми, не краснеть на такой глупый вопрос, он фыркнул и сухо посмотрел на Элисон. — Я не знаю, — ответил он, всеми силами сдерживая саркастичные нотки. — Я был без сознания, если ты не заметила. — О, я заметила, — протянула она, хватая яблоко из корзинки с фруктами. Повертев его и так и эдак в своих длинных пальцах, она задумчиво пробормотала: — Довольно странное было зрелище. Миньярд же ростом с гнома, и ты как первокурсник. Смотрелось жутко, — она сделала паузу. — И мило в каком-то смысле. Мэтт издал задушенный звук, Нил чуть не поперхнулся. Дэн только подняла брови, а Марисса, которая беззастенчиво подслушивала, склонила голову набок. Элисон оставалась невозмутимой. — Мило? — не то с ужасом, не то с любопытством повторила Дэн. — Ты действительно только что назвала Миньярда милым? А дальше, как полные придурки они все посмотрели на стол слизеринцев. Нил не хотел оборачиваться. Но он обернулся. Эндрю Миньярд сидел за слизеринским столом, подперев голову ладонью, и смотрел на Нила в ответ. Он не отвернулся, когда его поймали за наблюдением. Карие глаза сузились, словно в попытке залезть к Нилу в голову, разобраться во всем хаосе, и найти непонятный ответ на вопрос, который знал лишь он сам. Взгляд медленно прошелся по всему телу, будто сканируя на предмет травм. На других гриффиндорцев он не обратил никакого внимания. Нил чувствовал, как его внутренности скрутились узлом, чтобы позже расслабиться и послать глупое удовольствие в каждую частичку сознания. Щеки все же покраснели, и он спешно отвернулся. Элисон морщилась, все еще смотря на Эндрю. Дэн вернулась к своему завтраку, а Мэтт пристально вглядывался в глаза Нила. Где-то там скрывался вопрос и, возможно, дружеское поддразнивание. Нилу не хотелось ничего обсуждать. — Мне пора на нумерологию, — пробормотал он, вставая со своего места. Мэтт не стал демонстративно смотреть на часы, чтобы подтвердить мысли Нила о том, что до конца завтрака оставалось добрых двадцать минут. Он лишь посмотрел так, что означало, что позже они обязательно вернутся к этому разговору и кивнул. — Хорошо. Увидимся за обедом, да? Нил согласно промычал и помахал на прощание. Уходя — почти убегая — он слышал, как Дэн вновь спросила Элисон про ее отношения. Было ли это сделано с целью отвести подозрения от его быстрого ухода, или Дэн не заметила странного поведения, Нил в любом случае был благодарен, когда Элисон перестала прищуренно хмуриться ему в след. В коридоре было относительно тихо. Кабинет нумерологии был на шестом этаже, но не успел Нил ступить и на первую ступень главной лестницы Хогвартса, как за спиной раздалось: — Джостен. Мурашки пробежались по шее всем табором. Нил остановился, делая глубокий вдох. Этот голос был узнаваем. Ему даже не надо было видеть, чтобы знать, с каким пустым лицом сейчас стоял Эндрю, ожидая, когда же внимание Нила вернется к нему. Секунда казалось бесконечной, но наконец он обернулся, стараясь беспечно покачиваться на пятках. Руки скрестились на груди. Затем он подумал, что это, наверное, глупо. Расслабился, опуская руки по швам. Нахмурился. Почесал затылок. Вновь скрестил руки. И пока совершал эти манипуляции, — раздражаясь из-за волнения, которое бурлило в желудке, — Эндрю подошел ближе, засунув руки в карманы мантии. — Что? — спросил Нил. Сердце стучало так быстро, как никогда прежде. Эндрю о его проблеме не знал, потому и наклонил голову набок, смотря сквозь челку. Черт бы побрал эти удивительные глаза. Отвечать Эндрю не спешил, все так же тупо рассматривая Нила. В чем проблема этого идиота? Совершенно невозможного, красивого и широкоплечего и… Ладно, Джостен, соберись. Эндрю открыл рот, но Нил его опередил. — Ты правда донес меня на руках до больничного крыла? — выпалил он. Ну, и кто теперь идиот? Судя по взгляду Эндрю, гадать долго не пришлось. — Да. Нил моргнул. Нахмурился еще сильнее. — Почему? Не проще было бы использовать левитирующие чары? Позади Эндрю открылись двери большого зала. Несколько второкурсников, одетых в мантии с барсуком на груди, прошли мимо, едва ли посмотрев на них. Кто-то захихикал, а Эндрю произнес, отводя взгляд: — Было бы сильное искушение уронить тебя пару раз. Пауза между ними была сродни выстрелу. — Верно. Верно, — повторил Нил, опуская голову и смотря в пол. Губы поджались. А чего он, в принципе, ожидал? Фыркнув себе под нос, он выпрямился, теперь твердо встречая взгляд Эндрю. — Ну, не жди благодарностей. Это, казалось, позабавило Эндрю. Что-то в его карамельных глазах дрогнуло ярким светом. — Не буду, — заверил он и пошевелил рукой, доставая ее из кармана. Глаза Нила расширились, собственная ладонь по привычке скользнула к груди. — Морияма велел отдать тебе. Так обыденно, так легко, словно это ничего и не значило, Эндрю Миньярд держал в вытянутой руке фамильный кулон Хэтфордов, который покачивался перед лицом Нила как созданный маглами маятник. Нил следил за каждым движением, чувствуя, как сердце все дальше и дальше падало вниз, в пустоту желудка. Пальцы дрожали, когда он потянулся за ожерельем — за обычной побрякушкой теперь. Тошнота поднялась к горлу, когда он коснулся янтаря и золотой цепочки. Привычная, уже успевшая стать родной магия не приветствовала его в этот раз. Пустота — вот, что он чувствовал. Холодное, бездушное ожерелье, которое больше не защищало его от проклятия. — Ты собираешься опять грохнуться в обморок? — скептическим тоном поинтересовался Эндрю. Нил вскинул голову. — Что? — пробормотал он. Взгляд Эндрю стал еще подозрительнее. — Ты бледный, как плакса Миртл, — любезно сообщил он. — Отвали, — скорее по привычке, нежели имея это в виду, фыркнул Нил, сжимая в ладони ожерелье. Эндрю только пожал плечами, и когда двери большого зала вновь открылись, развернулся и ушел в сторону подземелий. Нил был так сосредоточен на ощущении холода в своей руке, что даже не заметил, с каким напряжением слизеринец двигался, какой острой и твердой была его походка. Это не имело значения — Нил покачал головой, резко вздыхая и пугая этим мимо проходящих студентов. Не имело значения то, что кулон в пальцах — всего лишь пустышка, напоминание о скорой смерти. Этого не избежать, но вместо того, чтобы зацикливаться на этом, лучше стоило притвориться, что все в порядке. В конце концов с этим он справлялся хорошо на протяжении всей жизни. Встряхнув волосами, Нил поспешил на нумерологию, выбрасывая из головы образ апатичного слизеринца и приближающуюся кончину.

***

Как бы кто не утверждал, но Нил глупым не был. Когда спустя две недели, в которые ничего, кроме смущенных взглядов, грязных снов и участившегося сердебиения при виде Эндрю, не произошло, он почувствовал растерянность. И с каждым днем она все росла, переходя в абсолютное непонимание. Аппетит вернулся, и желудок устраивал привычный бунт по утрам и вечерам. Нил потворствовал ему, и не ощущал удушья в глубинах горла, когда глотал. Это сбивало с толку, но остановившись на мгновение он действительно понял, что чувствовал себя совершенно нормально. Первая стадия была депрессия. Либо она завершилась слишком быстро — Нил и моргнуть не успел, — либо еще не началась. В ожидании, когда же начнутся физические проявления проклятия — боль, головокружение, нехватка воздуха — он в совершенно несвойственной ему манере добровольно отправился в больничное крыло в поисках каких-то ответов. Посвящать в свою тайну кого-то еще помимо Мэтта не хотелось, но Нил правда уже начинал отчаиваться. Ему просто надо было знать наверняка, вот и все. Мадам Уинфилд встретила его с улыбкой, в которой смешалась радость от внезапного визита, растерянность и мимолетное беспокойство. — Нил, — поздоровалась она, перебирая на полках какие-то бутыли. — Что-то случилось? Нил огляделся по сторонам. В больничной крыле они были одни, но рисковать не хотелось. — Можете уделить мне минутку? — когда Эбби с уверенностью кивнула, он сжал губы и кивнул в сторону ее кабинета. Подумав секунду, добавил шепотом, сжимая губы: — На мне проклятие. Улыбка Эбби исчезла. И не вернулась даже спустя пятнадцать минут, которые потребовались женщине, чтобы провести несколько диагностирующих чар, заклинаний и прочего, пока Нил терпеливо сидел на кушетке в ее кабинете, теребя в пальцах рукава мантии. Он не смотрел на мадам Уинфилд, и поднял взгляд лишь, когда палочка опустилась, переставая создавать вокруг него разноцветное свечение. В уголках губ Эбби была хмурость. Она молчала. Нил тоже молчал, ожидая и не позволяя себе надеяться. — Нил, — вздохнула она, и Нил знал, какими будут ее следующие слова. Он угадал. — На тебе мощное проклятие. Услышать подтверждение было облегчением и непосильной тяжестью одновременно. В сердце что-то кольнуло — то ли обида, то ли чувство обреченности, — но это уже было привычно. Нил и так с одиннадцати лет знал, что проклятие на нем есть. Его интересовало не это. — Оно действует? — напряженно спросил он, вглядываясь в теплые карие глаза целителя. Мадам Уинфилд прикусила губу и осторожно кивнула. — Да. Нил резко вздохнул и запустил пальцы в волосы на затылке, закрывая глаза. Это не имело смысла. Если проклятие действовало, то почему у него не наблюдалось никаких симптомов? — Вы уверены? — Да, Нил, — немного с жалостью произнесла мадам Уинфилд. — Я не могу узнать, что именно это за проклятие, но ты знаешь? Нил издал невеселый смешок. — Ага. — Надо немедленно сообщить директору, — отозвалась она. — Я вижу, что это очень темная магия… — Нет, — тут же вскинул голову Нил, вставая. — В этом нет необходимости. — Нил, — строго начала Эбби, — если это сделал кто-то из учеников, директору МакГонагалл следует об этом знать. Нил поджал губы и вдруг подумал, что не следовало приходить сюда. — Нет, — повторил он и выдавил из себя: — Это не ученик сделал, и со мной все нормально. Незачем разводить шум. Мадам Уинфилд скрестила руки на груди. Солнечные лучи, проникающие сквозь витражные окна создавали причудливые тени на ее лице, отчего казалось, что она злится, но Нил знал, что это не так. Эбби обеспокоена, но едва ли это лучше. — На тебе проклятие, Нил, — пыталась она вразумить. — И я не знаю, насколько оно опасно, но это темная магия, и она никогда не сулит ничего хорошего. — Я знаю, что это за проклятие, — отмахнулся он. — Оно пройдет через пару дней, — по взгляду мадам Уинфилд было ясно, что она не верила ему. Нил поджал губы. — Мне просто хотелось узнать, действительно ли оно действует. Все в порядке. Я в порядке, — с нажимом произнес он. После еще одного короткого спора, который в основном заключался в уверении Эбби, что надо отправиться в больницу Святого Мунго, а Нил утверждал, что скоро само все пройдет — он всегда был хорошим лжецом — его все же отпустили из больничного крыла. Мадам Уинфилд пообещала никому не рассказывать, но если что-то случится — как, например, если Нил еще раз упадет в обморок, — она прямиком отправится к МакГонагалл. Угроза была ясна и усвоена. Не имело значения, если бы кто-то еще узнал — никто все равно не смог бы ему помочь. Гораздо больше Нила волновало само проклятие, а именно то, что оно действует, оно убивает его. Вот только он чувствовал себя живым, здоровым и совершенно нормальным. На самом деле, после посещения больничного крыла, легче не стало.

***

Впервые Нил услышал эти идиотские слухи в раздевалке, когда готовился к предстоящему матчу с когтевраном. В небольшом помещении было шумно, и азартная энергия бурлила в воздухе, подпитывая всех предвкушением и адреналином перед игрой. Нил разминался, уже готовый и ожидавших остальных, когда уловил краем уха слова Майкла — их вратаря, на курс младше самого Нила, — который что-то рассказывал своему другу: — …говорю тебе, они трахаются! Дин — один из загонщиков, однокурсник Майкла — громко фыркнул. — Я не верю, — покачал он головой, натягивая квиддичную мантию. Нил хотел уже было переключиться на что-то другое, но Дин продолжил, и уши Нила навострились от упоминания знакомого имени: — Миньярд не стал бы с ним спать. Миньярд? Нил выпрямился, бросив быстрый взгляд на парней. Ни один из них, казалось, не волновался о том, что их могут услышать. Дин выглядел скептически настроенным, а вот Майкл готовым убеждать, спорить и доказывать. Что он и сделал, громко воскликнув: — Почему это? — нахмурился он. — Они постоянно вместе. — И что? — вздохнул Дин. — Они лучшие друзья. Парни переглянулись, словно для них было странным сочетанием имени Эндрю и… кого бы там ни было в одном предложении с упоминанием какого-то лучшего друга. Нил прислонился к шкафчику и скрестил руки на груди, беззастенчиво подслушивая. — Лучшие друзья, — повторил Майкл, — которых в последнее время стали часто застукивать в потайных нишах и темных коридорах? Брови Нила нахмурились. Сердце на мгновение замерло, пока он пытался понять, о чем эти двое говорили. Не имели же они в виду, что… — Нет, ты серьезно хочешь мне доказать, что Эндрю Миньярд трахается с Кевином Дэем? — не то с насмешкой, не то с удивлением переспросил Дин. Трахается с кем? Нил выпрямился, рот приоткрылся. Какого… — Эй, Нил, — позвал его Мэтт, хлопнув по плечу. — Идешь? Нил осоловело моргнул, смотря на друга. Он тоже слышал этот тупой разговор? Судя по добродушному лицу Мэтта — вряд ли. Нил заставил себя кивнуть и двинуться вслед за другом, выходя из раздевалки. Сердце каждые несколько секунд сбивалось с ритма. В голове был хаос из мыслей и слухов, которые он только что услышал. Это какой-то бред. Эндрю и Кевин лучшие друзья. Верно? Нил покачал головой, оставляя все эти домыслы в постепенно пустующей раздевалке. Ему стоило сосредоточиться на игре, а не думать об Эндрю Миньярде и о его потенциальных любовниках. Получалось катастрофически плохо. Пока он парил в воздухе, забивая голы команде противников, его взгляд то и дело падал на трибуны, на тот сектор, где собрались слизеринцы. Он не пытался найти кого-то конкретного — все равно бесполезно с той высоты, на которой он находился, — но глаза сами собой, казалось, высматривали светлое пятно волос на фоне темных мантий. Их победа была ожидаемой — они разгромили когтевранцев со счетом 210:30. Даже, если бы их ловец не поймал снитч победа была им обеспечена. Нил радовался вместе со всеми, позволяя улыбке скользнуть по губам, заряжаясь энергией триумфа от своих сокомандников и одобрительными аплодисментами с трибун. Сектор гриффиндора был особенно шумным, но это никого не удивило. Дэн кричала громче всех, поздравляя и гордясь своей командой. Мэтт пытался стиснуть всех в своих медвежьих объятиях, пока когтевранцы уныло уходили с поля. Нил потерялся в этом моменте, забывая нелепые слухи и выкидывая все мысли об Эндрю из головы. Это, конечно, было ложью. Он ловил себя на том, что представлял лицо Эндрю в моменты, когда Нил забивал голы. Было ли оно все таким же апатичным? Скучающим? Эндрю вообще присутствовал на матче? Как бы то ни было, Нил на секунду решил представить совсем другую реальность, ту, где Эндрю был бы так же взволнован победой их команды, как радовался этому сам Нил. Невозможно. Несбыточно. И так чертовски желанно.

***

Через несколько дней слухи опять коснулись чувствительных ушей Нила. Был ужин, когда он вновь услышал знакомое имя. В этот раз об этом говорили не его сокомандники, но тоже кто-то с гриффиндора — чуть дальше от того места, где сидел Нил, ужинали семикурсники и увлеченно обсуждали последнюю сплетню, на самом деле не пытаясь быть тихими. Девочки хихикали, когда их подружка поведала: — А потом Эндрю вышел из этого коридора вслед за ним как ни в чем не бывало! — она прыснула в кулак. — Видели бы вы его лицо! — Ни за что! — ахнула другая. — Не верю! Первая сплетница кивнула с убежденностью, в которую даже Нил поверил. Желудок сжался, и только что съеденное пюре просилось обратно. Мэтт по другую сторону стола встревоженно взглянул на него, в этот раз, определенно, услышав сплетни. — Да точно тебе говорю! Лицо красное, волосы растрепанные! И глянул на меня так, что аж мурашки по коже. Думала еще чуть-чуть и он бы меня на месте проклял. Но я быстро сообразила: руки подняла, мол, ничего не видела, ничего не слышала, и ушла в противоположном направлении. — Умно, — закивали девочки. — Все равно так трудно поверить, что сердце Миньярда наконец кто-то растопил, — вздохнула все та же неверующая гриффиндорка, только теперь сокрушенно и печально. — Хотела бы я быть на месте того парня, которому посчастливилось поцеловать эти губы… Тошнота Нила усилилась. Первым порывом было детское желание встать, схватить тарелку с жидким пюре и вывалить все на голову этой мадаме, которая лелеяла себя надеждой когда-нибудь быть вместе с Эндрю Миньярдом. Нил быстро осадил себя, только стиснув челюсть и кулаки под столом. Взгляд впился в тарелку перед собой, и ему пришлось напомнить, что мысленно он вел себя точно так же, как и эта гриффиндорка. Он тоже хотел бы быть с Эндрю. Невеселый смешок вырвался изо рта. Он хотел бы быть с ним — настолько сильно, что готов даже умереть ради этого. Забавное стечение обстоятельств, ведь он и правда умирал. Слухи в этот раз коснулись не только ушей, но и сердца, и разума. Слухи в этот раз достигли цели — причинили боль, но потешили других людей. Нил понимал сенсацию этих разговоров. Много лет Эндрю никем не интересовался и не был замечен в связях с кем-либо, лишь с недавних пор его видели то тут, то там, выходящих из потайных ниш, темных пустующих коридоров с кем-то, кто выглядел так, будто только что его хорошенько зацеловали, если не больше. Вот только если до этого момента — это так и оставалось перешептыванием, то сейчас образ некоего слизеринца, который покорил Миньярда, становился осязаемым и вполне реальным. Нил должен был этого ожидать, — отбросив свои никому не нужные чувства, он бы и правда хотел, чтобы Эндрю нашел кого-то, кто смог бы растопить его апатию своим огнем. Ну и что, если этим кем-то оказался не Нил? Нил все равно одной ногой в могиле. — Эй, бро, — тихо позвал Мэтт, с тревогой смотря на него. — Не обращай внимание, это всего лишь… — Я в порядке, — перебил Нил, стараясь вести себя беспечно. Получалось отвратительно, но он пытался, пожимая плечами. — Это было довольно ожидаемо, верно? Голос в конце немного дрогнул, и он стиснул зубы, нахмурившись. Есть перехотелось, а семикурсницы все еще хихикали, уже переключившись на другую тему. Мэтт продолжал смотреть на него, что-то выискивая на его лице. Чтобы он там не нашел, после этого послышался глубокий вдох, выражающий в себе и смирение, и горечь и каплю жалости к положению друга. Нила такой расклад не устраивал. Ему не хотелось, чтобы его жалели. Каждый второй влюбляется невзаимно, он не особенный. Ну да, он скоро умрет, но это уже неважно. — Я уверен, что это просто слухи, — пытался утешить Мэтт, теперь избегая его взгляда. — Ага, — усмехнулся Нил и прочистил горло. — Как думаешь, мы действительно можем завоевать кубок в этом году? Глаза Мэтта загорелись, плечи расслабились. Нил мысленно вздохнул с облегчением, что так удачно получилось сменить тему. Сердце, по ощущению, сделало кувырок, когда его друг принялся с убежденностью утверждать о предстоящей победе. Последний матч в этом году будет через два месяца, вот только у Нила осталось всего пара недель. Он не стал поправлять Мэтта, когда тот сказал, что с навыками Нила в совокупности с талантом Дэн победа им обеспечена. Нил не идиот. Как бы он не убеждал себя в том, что с проклятием что-то не так, понимал — это лишь отсрочка к неизбежному. Пусть сейчас и нет никаких симптомов — может быть, они появятся позже. Не стоит надеяться на будущее, которого у него не будет. Вместо этого он решил сосредоточиться на настоящем, не думая о том, что скоро всего этого больше не будет. Улыбнувшись — почти естественно — он включился в разговор с Мэттом, и рассказал о новой стратегии, о которой думал после последнего матча.

***

Ночь принесла еще один сон, который стал горько-сладким воспоминанием. Пульс ревел в ушах, посылая импульсы тепла по всему телу. Этот огонь скапливался в желудке и опускался ниже. Перед глазами мелькал образ Эндрю. Руки опирались по обе стороны головы, дыхание щекотало кожу. Призрачный поцелуй касался губ. Казалось, начавшаяся драка переросла в нечто иное, нечто более приятное и сумасшедшее. Нил громко вздохнул и потер лицо, пальцами вдавливая глаза — то ли в желании стереть этот образ из памяти, чтобы не мучаться, то ли, чтобы причинить себе боль, сосредоточившись на чем-то другом, а не на том, чего никогда не будет. Слепо в темноте он нащупал палочку, вздрогнув, когда один из его соседей по комнате захрапел свистящим звуком. Фыркнув, произнес заклинание — время было два часа ночи. Понимая, что в ближайшее время заснуть не сможет, выбрался из постели, стараясь никого не разбудить. Через несколько минут блужданий по холодным коридорам Хогвартса, в пижаме, поверх которой накинута мантия, он добрался до Астрономической башни. Любимое место, чтобы потеряться, но не чувствовать себя одиноким среди всех этих ярких звезд. Чудом он не наткнулся на никого из преподавателей, хотя, может быть, в это время уже перестали патрулировать школу. Лестница, ведущая в башню, встретила его привычной тишиной. Нил вздохнул полной грудью и задрал голову, взглянув вверх, вверх, вверх туда, куда вела винтовая лестница. Пункт его назначения. Он стал медленно подниматься, отчетливо ощущая каждый шаг, который делал. По мере приближения к двери, ведущей на площадку башни, легкость появлялась в груди, и свежий, прохладный воздух попадал в легкие, остужая и принося невесомость. Которая тут же испарилась, стоило ему открыть дверь. В башне уже кто-то был, и не отреагировал на скрип петель, так и оставшись стоять повернувшись к звездному небу. Нил хотел кричать, изучая смутный силуэт, едва различимый в темноте и глубине ночи. В раздумьях он так и остановился на полпути к тому, чтобы выйти на площадку башни, продуваемую ветрами со всех сторон. Губа была зажата между зубов — он не знал, следовало ли ему уйти, пока неизвестный еще не успел обернуться, или пройти дальше. Остаться хотелось сильно, и честно говоря, он не думал, что обратный путь в спальню принесет ему хоть какой-либо покой. — Так и будешь стоять? — раздался до боли знакомый голос. Кричать захотелось еще больше. Нил замер, затем поежился. — Что ты здесь делаешь? — вырвалось у него. Раздражение лишь мелком мелькнуло в сознании, но он так устал, что сил полноценно затевать ссору не было совсем. Нил сделал несколько шагов вперед, — поежившись от пронизывающего до самых костей ветра, — плотнее закутался в мантию и задумался, откуда Эндрю узнал, что это он потревожил его покой и одиночество. Ответ нашелся довольно быстро. Эндрю обернулся, и Нил успел уловить едва различимое удивление, промелькнувшее на бесстрастном лице. Тогда все встало на свои места. С желудком, опустившимся куда-то в пятки, Нил догадался, что Эндрю ожидал кого-то другого. Грудь сдавливало на каждом шагу, которые потребовались ему, чтобы достичь перил башни и взглянуть в звездную, весеннюю ночь, стараясь игнорировать взгляд, следивший за любым его движением. — Тебя не должно здесь быть, — сказал Эндрю после значительной паузы. Нил, потому что к черту всех, к черту Эндрю и все в этом мире, только хмыкнул, делая глубокий вдох. Черта с два он сдвинулся бы с места в ближайшие полчаса или около того. Если Эндрю так желал уединиться со своим парнем, ему стоило найти место укромнее. — Как и тебя, — запоздало пробормотал он. Когда Эндрю продолжал молчать, но все еще пристально вглядываясь в профиль Нила, он не сдержался: — Ждешь кого-то? — Нет. Ложь, кричал разум Нила. Он фыркнул — смешок унес ветер, рассеев по воздуху. На Эндрю он все еще не смотрел. Сердце стучало в груди громко, яростно и ослепительно. Ладони с силой вцепились в металлические перила, мурашки побежали по коже от холода. В горле стоял ком — то ли от пережитого сна, то ли от парня, который стал главным героем этого самого сна, то ли от дерьмовой ситуации в целом. Он не знал, что именно его беспокоило. Может быть, все сразу. — Ты думал, что я кто-то другой, — он указал на очевидное, не понимая, почему продолжал настаивать. В этот раз ответ Эндрю был обдуманным, с паузой и осторожным. На периферии Нил увидел, как с кончика чужой палочки появился маленький огонек, а затем небольшое пространство между ними заполнилось запахом дыма. — Кевин, — вроде бы нехотя подтвердил Эндрю, а затем, словно в порыве честности или чего-то еще, пояснил: — Он единственный знает, куда я хожу по ночам. Почему? Потому что они спят вместе? Кевин ходит вместе с ним? Поэтому знает, где Эндрю пропадает? Или может быть, Кевин прикрывает его, пока Эндрю развлекается с кем-то другим? Ни одна из этих мыслей не была воспринята хорошо его сердцем. — О, — тупо сказал Нил. — О, — так же тупо повторил Эндрю. Там скрывалась насмешка, которую Нил проигнорировал. Он прокашлялся и ради благоразумия решил сосредоточиться на другой истине, о которой ему только что сообщили. — Так ты часто сюда ходишь? Эндрю странно посмотрел на него, когда затянулся сигаретой. Нил понимал причину недоверчивости, отражающейся в карих глазах. Весь этот разговор был сюрреалистичным. Они находились один на один уже три минуты, и до сих пор не оскорбили друг друга. — Иногда, — коротко ответил Эндрю. Нил кивнул, и пользуясь тем, что Эндрю отвернулся, вновь закинув голову к небу, осмотрел его. Ладошки, несмотря на холод, предательски вспотели, стоило осознать, что вместо привычной школьной формы на Эндрю были обычные магловские джинсы и уютная черная толстовка, обтягивающая самым соблазнительным образом широкие плечи. Нил закрыл глаза, приказывая глупому влюбленному сердцу успокоиться. Зря он это сделал — за прикрытыми веками сразу мелькнул сон и то, как Эндрю прижимал его к стене. Он не понимал, что дрожал, пока вдруг не почувствовал прилив мягкого тепла. Удивленный вздох сорвался с губ, когда он обернулся. Эндрю смотрел на него, как на идиота. В одной руке — волшебная палочка, в другой — почти дотлевшая до фильтра сигарета. Нил запоздало сообразил, что Эндрю использовал невербальное заклинание, посылая на него, Нила, чары тепла, чтобы защитить от холода. Фырканье в этот раз было наполовину веселым, наполовину смущенным. — Спасибо? — пробормотал он, неуверенный и капельку растерянный. Эндрю моргнул и проворчал себе под нос, что-то очень напоминающее "Идиот". А затем отвернулся, смотря вдаль и погружая башню в тишину. То умиротворение, которое Нил так долго не чувствовал, внезапно нахлынуло на него, как шторм и буря посреди ясного, безоблачного дня. Каждая кость в его теле расслабилась. Не желая принимать это как должное, он удовлетворенно вздохнул, — пряча мягкую улыбку — и сам посмотрел в звездное небо, пытаясь и безуспешно найти какие-то созвездия. Мысли его блуждали. Магия Эндрю согревала его. Сам Эндрю стоял через одну колонну от него. На следующий час все заботы и беспокойства исчезли из его жизни. Молчать с Эндрю Миньярдом оказалось так же приятно, как и просто смотреть на него.

***

К сожалению, череда хороших моментов, казалось, началась на той Астрономической башне, и там же и закончилась. С того дня прошла неделя. Смерть уже не просто дышала в затылок, но и целовала кожу, обнимая гниющими, холодными руками. Поразительно во всей ситуации было то, что симптомов так и не наблюдалось. Если, конечно, не считать того, что Нил все больше и больше впадал в меланхолию. Неужели первая стадия растянулась на такое долгое время, а физическое проявление проклятия наступит резко, слишком болезненно, и моментально убьет его? — Эй, Веснински! Нил уже давно научился игнорировать всяких ублюдков, потому не замедлился, продолжая шагать по коридору. Тренировка должна начаться через несколько минут — ему незачем обращать внимания на какого-то гребаного придурка, и лучше стоило подумать о предстоящей игре. Совсем скоро он вновь взмахнет в воздух, рассекая пространство и забываясь во времени. Ему следовало сосредоточиться на этом. Но мысли об Эндрю были сильнее. За эту неделю слухи стали еще громче. Уже не от одного человека Нил мельком услышал, как Эндрю Миньярд — холодный, неприступный слизеринец — был пойман с поличным на месте преступления. Эндрю Миньярда видели все в том же коридоре и все с тем же парнем. Нил мысленно злился и фыркал — ну неужели жизнь ничему не учит? Эндрю Миньярд и — предположительно, но уже вполне уверенно — Кевин Дэй встречались. Нил не должен был чувствовать разочарование, но, черт возьми, он хотел рвать на себе волосы. Было больно и, возможно, он склонен к драматизму, но Нил отчетливо ощущал, как его сердце каждый раз покрывалось трещинами. — Я с тобой вообще-то говорю! — раздраженно прошипели сзади. — А я тебе еще раз повторяю, — скучающе протянул Нил, продолжая идти вперед, — моя фамилия Джостен. Пора бы уже запомнить, придурок. Позади него раздавались волны гнева, Нил подавил ухмылку. — Ты поменял фамилию, — сладким тоном начал Рико, — но это не изменило твою сущность. Возле главных дверей Хогвартса стояли студенты. Их головы почти в синхронном движении повернулись, когда Нил прошел мимо, а Рико следовал за ним по пятам, как какой-то гребаный сталкер. Любопытные взгляды щекотали кожу, но к этому Нил уже привык. Столько лет прошло, а ученики все никак не уймутся, считая его главной опасностью школы. — Какую сущность, Рико? — не заинтересованно уточнил Нил, выходя во двор. Студентов здесь было еще больше, заставляя его морщиться от того, что теперь все уши были настроены на их зарождающийся спор. Ему не хотелось привлекать внимания, но, казалось, он только это и делал с третьего курса. Рико от него не отставал, повышая голос и заводя привычную песню по новой: — Ну как же? — притворно удивился он. — Какой отец, такой и сын. Так ведь говорят? — Чего ты до меня доебался? — не оборачиваясь бросил Нил. — А тебя не учили, что надо смотреть людям в лицо, когда с тобой говорят? — сквозь зубы выдавил Рико. Нил резко остановился. Вздохнул. Обернулся, выпрямляя спину. С Рико они были примерно одного роста, но из-за того, что Нил не полный еблан, он чувствовал, что всегда был выше этого недоумка. — Рико, — спокойно начал он, с некоторым злорадством отмечая, что многие студенты все еще беззастенчиво слушали и ловили каждое слово. — Еще немного твоего преследования и я решу, что ты влюблен в меня. На самом деле… это, конечно, имеет смысл, — Рико открыл рот, но Нил не дал ему возможности возразить. — Извини, дорогой, но мальчики с комплексом неполноценности не в моем вкусе. Как ты уже догадался, хотя, возможно, и нет, понимаю, логически соображать тебе дается с трудом, но я поясню: ты пролетаешь по всем фронтам. Хватит за мной ходить и караулить в темных коридорах. На секунду наступила тишина. Нил даже успел порадоваться тому, что смог заткнуть Рико. Это длилось недолго. Придурок быстро взял себя в руки. — Ты что себе позволяешь? — прошипел он, багровея лицом. Притворяться невинным у Нила получалось лучше всего. Он нахмурил брови, расширив глаза. — Я просто уже не знаю, как достучаться до тебя, — тихим, но уверенным голосом сказал он, прекрасно осознавая свою аудиторию. — Ты мне не нравишься, и никогда не понравишься в ответ. Лучше смирись и утопись, ублюдок. По толпе пронеслись смешки. Палочка в руке Рико оказалась слишком быстро. Нил, честно признаться, ни о чем не жалел. Смертельное проклятие вряд ли мудак додумался бы послать на него при всех, а со всем остальным Нил справится. Но заклятие так и не попало в цель. Вокруг Нила образовался купол, защищающий и оберегающий. Заклинание — кажется, это был какой-то сглаз — отрикошетило от щита, поражая целью самого Рико, который вскрикнул и тут же упал, хватаясь за руку. Хор криков раздался вокруг, пока слизеринец валялся на земле, почти плача и баюкая предплечье. Мантия в том месте порвалась, и кровь быстро окрасила сухую траву под ногами. Пока ближайшие студенты создавали хаос, то ли в попытке помочь, то ли просто крича от долгожданного шоу, сам Нил только моргнул и тихо выдохнул. Щит вокруг уже исчез. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы поднять взгляд и оглядеть широкий двор. Эндрю нашелся почти у входа, стоящим на ступеньке. Нил узнал эту магию в тот момент, когда защитный купол накрыл его тело. Он уже был знаком с ней — по той ночи в Астрономической башне. И снова он ощутил растерянность. Эндрю помог ему, как помог несколько дней назад, как помог когда-то давно в драке на поле. Эндрю смотрел на него, даже не бросив взгляда в сторону валяющегося и истекающего кровью однокурсника. Его глаза были прикованы к Нилу, такие обжигающие, пристальные и яростные. Злость была направлена не на него, и если бы он не знал лучше, то подумал бы, что Эндрю выглядел обеспокоенным. Нил чувствовал румянец, расползающийся по лицу и не мог дольше выносить этого пронизывающего до самых костей взгляда. — Что здесь происходит? — раздался немного истеричный голос профессора по гербологии. Ну, теперь он точно опоздает на тренировку. Чертов Рико.

***

Май наступил внезапно. Теплая погода проникла на территорию Хогвартса и его окрестности, принося с собой хорошее настроение и предвкушение от предстоящих каникул. Большинство учеников наслаждались передышкой от череды серых будней, не беспокоясь о скорых экзаменах. Нил бы тоже радовался, если бы паранойя не стала его постоянным спутником в эти дни. Прошло три месяца с того момента, как он снял амулет. Три месяца. Нил хорошо разбирался в арифметике и мог посчитать, что три — несколько больше, чем один. Он прожил на два месяца дольше, чем ему было отведено, и Нил не понимал, в чем причина этого везения. Когда на Гремучей Иве появились первые зеленые листочки, он пошел в библиотеку. Нил нашел все тот же том проклятий и открыл на привычной, выученной до дыр странице. Глаза пробежали по строчкам, — но нет. Все тот же текст, все тот же смысл. Тридцать дней — именно столько он должен был прожить, когда проклятие вступило в полную силу. Смерть ждала его по итогу, но получилось совсем иначе и, честно говоря, Нил был чертовски сбит с толку. У него не только не было симптомов, но казалось даже наоборот — он чувствовал себя абсолютно здоровым, сильным и готовым покорить горы и… — Нил! Нил! Голос Мэтта раздался на всю гостиную гриффиндора. Нил поднял голову с того угла, в котором затерялся, и заметил друга, ворвавшегося через дверь, как стадо гиппогрифов, почти снося все на своем пути. Лицо выражало что-то среднее между восторгом и удивлением, но Мэтт часто так выглядел, когда был чем-то взволнован. Нил незаметно положил поверх книги с проклятием пергамент, и вопросительно приподнял брови. Через секунду Мэтт подбежал к нему и лихорадочно зашептал: — Ты не поверишь! Последовала драматичная пауза. Нил вздохнул, когда Мэтт огляделся по сторонам, многозначительно глядя на других студентов, которые не стеснялись подслушивать. Те отвернулись, но Нил знал, что при первой же возможности их уши вновь навострятся. Покачав головой, он встал со стула и подтолкнул друга, безмолвно прося продолжить. Мэтт одарил его улыбкой, но не совсем уверенной. Нил прищурился, сжимая в руках книгу и пергамент. — Мэтт. — Прости, прости, — засмеялся Мэтт от затянувшейся паузы. — Просто я кое-что узнал и хочу приготовиться насладиться твоей реакцией. Нил продолжал смотреть на него совершенно равнодушным взглядом. Мэтт должен был знать, что его не интересуют всякие сплетни. Где-то за широкой спиной его друга портрет в гостинную вновь открылся, пропуская кого-то внутрь. Нил не придал этому значения, терпеливо ожидая, и закатывая глаза ровно один раз. Мэтт фыркнул на это, встряхнулся и открыл рот, чтобы поделиться своей новостью, но не успел ничего сказать. — Поверить не могу, что Кевин встречается с братом лучшего друга, — слегка ошеломленно произнесла Дэн, широко улыбаясь. — С ума сойти, да? Как будто сюжет любовного романа… Детка, все нормально? Мэтт смотрел на нее, словно она только что убила его любимого паука, с которым он за многие годы уже успел подружиться и даже дать имя. В глазах отражалось предательство, и если бы Нил хорошенько прищурился, он смог бы даже увидеть призрачный нож в спине Мэтта. Но он не стал даже пытаться что-то там разглядеть. Он застыл, слегка приоткрыв рот и сжав в ладонях — почти до скрипа — старый том проклятий и уже порядком смятый пергамент. — Я хотел сказать об этом Нилу! — заскулил Мэтт. Дэн насмешливо вскинула брови. — Ты поэтому оставил меня в том коридоре и убежал, сломя голову? Мэтт стушевался, почесав висок. — Прости? — Кевин встречается с Аароном? — встрял Нил, которому было жизненно необходимо уточнить. Мэтт и Дэн синхронно повернулись к нему. Улыбка Мэтта вернулась. Он приобнял девушку за талию и подмигнул Нилу: — Ага. Мы только что видели, как они целовались. Нил пытался это понять. Не смог. — Кевин? — недоверчиво повторил он. — С Аароном? — Да, — кивнула Дэн. — О, — выдохнул Нил, стараясь не хмуриться. Пазл в голове все еще не мог сложиться, чтобы показать полноценную картинку, но он пытался. Видимо, растерянность совершенно очевидно была написана на его лице, ведь в следующее мгновение Мэтт сжалился, и сложил кусочки головоломки вместо него: — Все те слухи про Эндрю и какого-то слизеринца? — многозначительно напомнил он. — На самом деле это были Кевин и Аарон. Дэн что-то промычала себе под нос, а затем поморщилась. Сокрушенный вздох сорвался с ее губ, но вряд ли она действительно была раздражена, если судить по улыбке и блеску в глазах. — Уже вижу, как многие девушки будут визжать от восторга, когда выяснится, что сердце Миньярда все еще свободно. — Начнется охота, — согласился Мэтт, косясь на замолчавшего друга. Нил вроде смотрел в ответ, вроде слышал слова, но по факту все пролетало мимо него. Шестеренки в голове со скрипом заработали, набирая обороты с каждой мыслью, и закрутились так стремительно, что картинка, наконец, сложилась, милостиво раскладывая по полочкам все факты. Это не Эндрю шатался по углам с каким-то слизеринцем. Это был Аарон, который затаскивал Кевина в нелюдимые коридоры и потайные ниши и… ну, делал с ним все те вещи, о чем потом сплетничали все, кому не лень. Напуганные — и, наверное, восторженные от сенсационных новостей — девушки не могли в темноте как следует разглядеть и различить близнецов. Там, где Эндрю всегда был апатичным, Аарон, очевидно, посылал волны гнева, испепеляя взглядом каждого, кто застукивал их на тех коротких свиданиях. Бедные девушки пугались этого взгляда, ошибочно предполагая, что наткнулись на холодного слизеринца, не в силах понять, что это не тот близнец. — О, — еще раз выдохнул Нил, но Мэтт и Дэн, занятые размышлениями о новой очереди желающих заполучить сердце Эндрю Миньярда, даже не заметили его вздоха. Чувство стыда было новым и неприятным. Тот день, три месяца назад? За несколько дней до той судьбоносной пары по зельеварению? Когда он столкнулся в коридоре с Эндрю и наговорил ему — о, гребаный Мерлин, столько всего наговорил ему — и обвинил в чем? В завоеваниях. В подвигах. Черт возьми. Нил выставил себя абсолютным идиотом, и неудивительно, что Эндрю тогда просто ушел, не желая слушать весь тот бред, который лился из его рта, подпитываемый ревностью и болью. Ноги грозили подкоситься, не найдя привычную опору в твердом полу. Все это было поистине ошеломляюще, и он, казалось, понял, почему Мэтт хотел посмотреть на его реакцию. Это забавно. Или нет, если проанализировать чувства, которые сейчас переполняли его. Сожаление, стыд, как выяснилось, и крошечное облегчение вперемешку с надеждой. Если у Эндрю никого не было, может быть, Нилу стоило попытаться… Нет. Челюсть сжалась так сильно, что зубы заскрипели друг от друга, а лоб нахмурился. Он опустил голову, скрывая глаза отросшей челкой кудрявых медных волос. Глупо было даже думать, не то что предполагать, что у него был шанс на какие-то отношения с Эндрю Миньярдом, его вечным врагом с первого курса. — Ла-а-адно, — игриво протянула Дэн. Ее голос вывел Нила из оцепенения. — Теперь, когда Нил знает, мы можем вернуться к нашему свиданию? Фырканье вырвалось само собой, немного разбавляя мрачные мысли. Он перевел взгляд на Мэтта, который сердечными глазами и безграничной любовью смотрел на девушку. Что-то в сердце сжалось, — та часть, которая хотела так же открыто смотреть на свою влюбленность, — но Нил проигнорировал это. — Ты сбежал со своего свидания, чтобы рассказать мне, что Кевин встречается с тем придурком? Мэтт беззлобно закатил глаза и взъерошил волосы на затылке. — Ну… да? — неуверенно ответил он, хотя Нил и понимал всю срочность, с которой друг спешил рассказать ему свежие новости. Дэн этого, однако не знала — все еще оставаясь в неведении чувств Нила, — но это, казалось, ее не смущало. Она зацепилась за кое-что другое. Брови нахмурились, не злобно, но озадаченно: — Ты и с Аароном успел поцапаться? Нил передернул плечами. Поцапаться, наверное, не совсем верное слово. Просто несколько раз при их стычках с Эндрю присутствовал и Аарон. Нил понятия не имел насколько близки были близнецы, если учесть, что видели их вдвоем крайне редко, но в те моменты, когда они находились в компании друг друга, казалось, что защитная реакция активировалась в полную силу. Твой враг — мой враг, и все в таком духе. Поэтому, когда Нил сталкивался с Эндрю и они начинали перепалку, Аарон вставал, естественно, на сторону брата и поливал Нила еще большим дерьмом, чем упомянутый брат. Примечательно, что в такие моменты Эндрю злился еще больше — и Нил не мог понять, почему. Так что да. Отношения с Аароном Миньярдом у него тоже были не из лучших. Но кого это волновало? Нилу было все равно на этого маленького подражателя неповторимого оригинала. Да и оскорбления у него были, мягко говоря, совсем отстойные. И даже ни капли не забавные, как у того же Эндрю. И кроме таких случаев, с Аароном они взаимодействовали ровно ноль раз. — Мне он просто не нравится, — скрестил руки Нил. — Он мудак. — Тебе никто не нравится, — засмеялась Дэн, с легкостью принимая его короткий ответ. — Не знаю, почему я вообще спросила. Нил заставил себя фыркнуть. Девушка ласково потрепала его по голове — он не успел вовремя отвернуться — и подмигнув Мэтту, поспешила на выход. Мэтт замешкался на секунду. Повернувшись к Нилу, он позволил многозначительной улыбке выйти наружу. Шевеление бровей было крайне непристойным. — Поговорим об этом позже, да? — зашептал Мэтт. — О чем тут говорить? Но Мэтт его уже не услышал — убежал вслед за своей девушкой на свидание, которое ранее прервалось. Нил вздохнул и закусил губу. Увесистая книга проклятий в его руках словно насмехалась над ним, напоминая о своем существовании. Были проблемы посерьезней, чем внезапное откровение, что Эндрю Миньярд свободен. Покачав головой, Нил вновь уселся на мягкое кресло, открывая нужную страницу. Мысленно застонал — слова не изменились, и смысл был все тот же.

***

Амулет, который он носил со второго курса, не только защищал от проклятия, но и блокировал все вспышки сильных чувств. Теперь он мог насладиться ими сполна. К сожалению, это скорее приносило дискомфорт, ведь что делать со всеми этими эмоциями Нил не знал. К влюбленности — сейчас которая ощущалась пылкой, страстной и непредсказуемой, а совсем не тихой и твердой — он привык довольно быстро. Но были и побочные эффекты в виде грусти и тоски. От этого переворачивался желудок, сердце бесконечно тоскливо билось, в голове вспыхивали печаль и уныние. Через две недели — четырнадцать дней до последнего экзамена семикурсников — Эндрю навсегда покинет Хогвартс. Вряд ли когда-нибудь они встретятся вновь. Нил не знал, чем планировал заниматься слизеринец после окончания школы. Слухов ходило много — от желания быть звездным вратарем квиддича, и до совсем абсурдного: уйти в мир магглов и стать отшельником. Последнего Нил боялся почти так же, как и смерти. Если предположить, что он проживет еще какое-то время, то невозможность видеть Эндрю казалась самой ужасной участью из всех возможных. Это возвращало к насущной проблеме. — …просто надеюсь, что не провалюсь, — бормотал Мэтт. — Ты вообще слушаешь? Нил встряхнул головой, осоловело посмотрев на друга. — Да, — тихо ответил он, и запоздало добавил: — Тебе не стоит переживать. Ты много лет готовился к экзамену по защите от темных исскуств. Ты сдашь. Родители Мэтта хотели, чтобы сын стал мракоборцем — пошел по стопам отца. Сам Мэтт хотел играть в квиддич. Его страсть к этой игре не была такой сильной и яростной, как у Нила, но он получал искреннее удовольствие, когда рассекал воздух на метле и помогал забивать голы команде соперников. Для профессионального спорта экзамены вообще не нужны, и Нил знал, что Мэтту уже поступили предложения от нескольких команд, но он все равно собирался сдать несколько предметов. Не хотел расстраивать родителей или иметь запасной вариант — Нил так и не понял. Сердце мимолетно сжалось от мысли, что следующий последний для него курс он проведет в одиночестве. Мэтт и Дэн — его единственные друзья — выпускаются в этом году, Эндрю тоже уходит. На смену этим невеселым мыслям пришли еще более мрачные и тревожные — проклятие, которое почему-то его не убивало. Мэтт, казалось, заметил, что с ним что-то не так. — Нил, — нахмурился он. Не спросил, не уточнил, просто назвал его имя. Нил прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Они сидели во внутреннем дворе Хогвартса, наслаждаясь свободным от экзаменов и уроков временем. Майское солнце обжигало кожу, но еще заметный прохладой ветерок приятно остужал разгоряченное тело. Спокойствие и умиротворение окружали пространство вокруг. Ветви дерева, под которым стояла мраморная скамейка, где и расположились Нил с Мэттом, шелестели под порывами ветра. Птицы щебетали, но не были громче первокурсников, которые не озабоченные экзаменами веселились чуть вдалеке, развлекаясь с волшебными воздушными змеями. Нил с некой завистью взглянул на них. У него в сердце нет такого спокойствия и безмятежности. Казалось, что все на него навалилось, все его беспокоило, и душа никак не могла найти тихую гавань посреди беспрестанного шторма. — Нил? — мягче повторил Мэтт. Нил сглотнул неприятный ком в горле. Он так чертовски сильно устал. — Я снял амулет, — едва слышным шепотом сказал он. Ветер поднял слова в воздух, унося их прочь. Секунда потребовалась Мэтту для того, чтобы резко вздохнуть. Еще секунда, чтобы переварить услышанное. И последнее мгновение, чтобы резко выпрямиться и шокировано воскликнуть: — Что? — он мотал головой, словно надеялся, что ослышался. — Нет. Нет, нет. Ты не можешь быть серьезным… — Но это правда, Мэтт, — устало улыбнулся Нил, повернувшись к другу. — Амулета нет. В доказательство он оттянул мантию в сторону, показывая, что на груди и правда не блестит привычный кулон. Не отражается от солнца, не посылает блики, слепящие глаза. Не лежит на груди той тяжестью, к которой Нил за многие годы привык. — Какого Мерлина? — пораженным тоном выдавил Мэтт, вскакивая со скамьи. Взгляд был наполнен паникой. — Что… Почему ты… Как вообще? — На зельеварении профессор Морияма… — Этот гребаный Морияма! — прошипел Мэтт, сжимая ладони в кулаки. Голос дрожал, и сердце Нила разбивалось в этот момент от вида расстроенного друга. — Черт возьми, этот ублюдок! Нил невольно фыркнул, оглянувшись по сторонам. Студенты, которые тоже предпочли в этот солнечный день провести время на свежем воздухе, а не взаперти прохладного замка, даже не подняли головы на громкое восклицание Мэтта. Было ли им все равно или все же не услышали — не так важно. Главное, что их не подслушивали. — Мэтт, это не имеет значения… — попытался вставить Нил. — Конечно, имеет! — возразил Мэтт, а затем резко сдулся. С побежденным видом сел обратно и уже тише продолжил: — Почему ты не сказал? Мерлин. Сколько? Сколько осталось? — он оглянулся, и с ужасом Нил наблюдал, как в глазах его лучшего друга появлялись слезы. — Блядь! Мы что-нибудь придумаем. Перероем снова всю библиотеку, мы найдем лекарство или контрзаклятие или… — Это произошло три месяца назад, — так же тихо, но твердо перебил Нил. Мэтт застыл с открытым ртом и поднятой в движении рукой. — Что? — Три месяца назад? — напомнил Нил, неуверенно покусывая губы. — Я упал в обморок на зельеварении? В этот раз на осмысление ушло несколько дольше, чем пара секунд. Мэтт смотрел на него так, словно слова Нила вообще не имели смысла. Нил знал это чувство. Он жил последние месяцы с таким ощущением. Все это не имело смысла. Никакого. Абсолютно. — Но ты… — Мэтт прокашлялся, но голос все равно остался хриплым. — В проклятие же сказано, что после останется лишь месяц? — Я знаю, — простонал Нил, зарываясь пальцами в волосы и опираясь локтями на колени. Он зажмурился до белых точек перед глазами и до боли потянул несколько прядей. — Я знаю. И сам не понимаю, какого черта происходит. Безумие какое-то… — Блядь, — вздохнул Мэтт, выглядя как никогда растерянным. — Ага. Прошло три месяца, и у меня нет никаких симптомов, — он на секунду остановился, чтобы глубоко вздохнуть, подавляя глупое желание свернуться калачиком и кануть в небытие, чтобы все это поскорее закончилось. — Вообще ничего. Я чувствую себя нормально. На несколько минут они замолчали. Нил согнулся, все еще опираясь локтями о колени и пропускал сквозь себя все окружающие звуки, сосредотачиваясь на них, а не громком голосе в голове, который твердил, что он медленно сходил с ума. Шепот и смех студентов, дуновение ветра, свист метлы, когда кто-то пролетал вблизи от двора — все это заглушало неприятные мысли, но лишь на мгновение. А затем опять по новой. — Может проклятия и нет вовсе? — нерешительно предположил Мэтт. Нил покачал головой. — Есть. Мадам Уинфилд подтвердила, что проклятие есть и оно действует, — Нил потер лицо руками и пробормотал: — Может быть, оно как-то не так работает? Я не знаю… Мэтт задумался — Нил это даже с закрытыми глазами видел и чувствовал. Напряжение с той стороны, где сидел его друг, исходило неимоверное. — А точно ли это то проклятие? Может, это какое-то другое? — Вряд ли. Ма… кхм, человек, который наслал проклятие, был непреклонен в этом. Вот бы спросить сейчас у нее — да вот только последние несколько писем так и остались без ответов. Нил надеялся, что если доживет до каникул, — а по всем признакам так и будет, — он посетит мать в больнице Святого Мунго, и уже лично обо всем расспросит. Если, конечно, к тому времени она окончательно не свихнется. — Может, мы что-то не так поняли? — Да что тут непонятного? — фыркнул Нил. — Все же прямым текстом написано. Влюбишься и умрешь через месяц. Все. Истеричный смешок бурлил в горле. Нил его подавил, но с трудом. Рядом Мэтт как-то подозрительно затих — Нил чувствовал его изучающий взгляд на себе, — затем вдруг как-то резко вздохнул, и также резко, казалось, перестал дышать. Его голос был надтреснутым и визгливым. — Нил. Нил, как там говорилось в проклятии? Нил, заинтригованный необычной переменой в тоне разговора, выпрямился, осторожно взглянув на друга. — Что? Глаза Мэтта были широко распахнуты. — "Когда невзаимная любовь захватит сердце"? — Да, кажется, — нахмурился Нил, уже немного обеспокоенный странной взволнованностью друга. — Что… — Нил, — еще раз повторил Мэтт, губы которого странно дрогнули, словно он не знал, рассмеяться или расплакаться. — Ключевое слово здесь "невзаимная". Что, если ты не умираешь, потому что… — Нет… — … это взаимно? Нил застыл с приоткрытым ртом и старался сохранять спокойствие. Выходило с трудом. Вскоре и вовсе перестало получаться. Он встал — вскочил, как ошпаренный, — и уставился на Мэтта. Сердце колотилось в груди так быстро, словно он только что оседлал метлу, пролетел все окрестности с максимальной скоростью и спикировал вниз, останавливаясь на самой высокой точке замка, откуда открывался вид на холмы и Черное озеро. — Что за бред? — почти на грани писка произнес он. — Это невозможно! — Подумай об этом! — Мэтт встал следом, удерживая Нила за плечи. — Там говорилось про невзаимную любовь, но если она взаимна, то проклятие и не будет действовать! — Нет, — ощетинился он, а затем замер. — Вот дерьмо. На губах Мэтта расползалась улыбка, неуверенная и странно довольная. Выглядел он ошеломленным, но уже не так сильно переживающим. По глазам было понятно, что в этот момент что-то встало на свои места в его голове. — Ага, — довольно протянул Мэтт. — Вау. Прям… ого. — Ого, — вторил ему Нил. — Что "ого"? Но Мэтт только покачал головой, напоследок сжимая плечи Нила и отстраняясь. — Что ты планируешь делать теперь? — Я… — Нил растерялся. А что теперь? Но мысль, внезапная и устрашающая, пришла в голову. — Мне надо с ним поговорить. — Сейчас? — уточнил Мэтт, вроде подбадривая, но в то же время в чем-то сомневаясь. Но Нилу было достаточно и этого. Он сглотнул. Сделал громкий вдох и выдох. Ему надо спросить. Надо узнать. Потому что, если он не спросит прямо сейчас, то вся маленькая надежда, то объяснение — единственное возможное — почему он все еще жив, потеряет всякий смысл. Ему просто надо знать для собственного спокойствия. И если ответ будет "нет" — то что ж. По крайней мере он будет знать наверняка. — Да. И Нил побежал, оставив улыбающегося Мэтта посреди школьного двора. Он проверил половину школы, прежде чем додумался заглянуть в библиотеку. К тому моменту, когда Нил распахнул широкие двери обителя знаний всего Хогвартса, его легкие уже горели и просили вдохнуть в них немного кислорода. Нил не обращал на видимый дискомфорт никакого внимания, проходя вглубь библиотеки, осматривая столики и ища светловолосую макушку. Эндрю Миньярд нашелся в окружении своих друзей: в дальнем уголке напротив него сидел брат-близнец и лучший друг. Нил лишь краем сознания уловил, что руки Кевина и Аарона переплетены между собой. Он возобновил свой бег, проигнорировав взгляд мадам Пинс, полный укора и неодобрения. Кевин и Аарон его появление заметили сразу, подняв головы от пергаментов и уставившись на него как на сумасшедшего. Вид у него, наверное, был именно такой. Загнанно дыша, он остановился позади Эндрю, широко распахнутыми — словно в безумии — глазами, смотря на светловолосый затылок. Спустя бесконечные секунды Эндрю медленно обернулся, поднимая брови в немом вопросе и быстро оглядывая его с ног до головы. Сердце Нила билось в горле. — Ты, — начал он и прочистил горло от всех хрипов, которые скрывались в его тоне. Спрятав потеющие ладошки в карманы мантии, он отчаянно продолжил, чуть скривившись, когда задавал свой вопрос: — Ты меня любишь? В библиотеке и до этого было тихо, но после его слов наступила какая-то уж совсем оглушающая тишина. Его даже не волновало, что другие студенты наверняка подслушивали. Все, на чем он мог сосредоточиться это взгляд Эндрю, который из любопытного превратился в нечитаемый. За столом сохранялось безмолвие, и каждый из троицы находился в той или иной степени шока, неверия и удивления. Первым с этим справился Аарон. — Умом тронулся, Джостен? — фыркнул он. Нил лишь периферийно заметил, что Кевин на толчок от своего — парня? — никак не отреагировал, слишком серьезно косясь то на него, то на Эндрю, который все еще молчал. Нил начинал нервничать. В голове было не единой мысли — ни надежды, ни принятия. Просто ожидание и желание покончить с этим, разобраться в чем же причина того, что он все еще не мертв. Слова Аарона, однако, казалось, вывели из безмолвного оцепенения Эндрю. Слегка вздрогнув от голоса брата, он посмотрел на Нила, прищурив глаза, выпятил подбородок и четко сказал: — Нет. Это было похоже на удар ножом прямо в сердце, но Нил, упрямо не замечая боль, только кивнул и совсем растерялся. Взгляд скользнул в сторону, цепляясь за витражное окно, пока он обдумывал то, что услышал. Грудь все еще быстро поднималась и опускалась. Если у Эндрю не было чувств, то почему проклятие его не убивало? Идей не осталось совсем. Его руки опустились — буквально и фигурально. Что, блядь, с ним было не так? Не показывая, как отказ на самом деле ранил его и задел, он еще раз кивнул, развернулся и пошел прочь из библиотеки. За спиной кто-то сдавленно усмехался — он этого не слышал. Как и не видел, куда ведут его ноги. Перед глазами стояла пелена, мешающая обзору. Все вдруг потеряло краски. Коридоры Хогвартса и без того были мрачными и холодными, но сейчас Нил чувствовал настоящее отчаяние и тревогу. Он так сильно погрузился в свои мысли — и желание кричать с Астрономической башни, — что даже не заметил, как не совсем тихой поступью кто-то следовал за ним. Только когда он свернул на очередном повороте, за спиной прочистили горло. А затем: — Нил. Нил вздрогнул всем телом, останавливаясь. Пожалуй, удивление — было лучшее слово, чтобы описать его чувства в данный момент, но даже этого недостаточно. И дело не в том, что Эндрю последовал за ним. Никогда прежде из уст Эндрю Миньярда не звучало имя Нила, и это — это то, что заставило его обернуться, приоткрыв рот. Вопрос застыл на губах. Эндрю выглядел так, будто хотел совершить убийство. Нил прокрутил в голове то, что только что произошло в библиотеке и подумал, что, наверное, у Эндрю есть все причины сделать это. Он только что прилюдно спросил о его чувствах. Пойдут сплетни. Разговоры. К завтрашнему утру все будут думать, что гриффиндорец и слизеринец потрахались в проходе между стеллажами в тихом уголке библиотеки. Так работал Хогвартс. Но Нил все равно встретился взглядом с Эндрю. Он слишком устал от всего этого. От чувств, от проклятия. Постоянные мысли только об одном, и он очень утомился. Может быть, его мать соврала о проклятии. Может быть, он что-то напутал. Может быть, перевод описания проклятия был не точным. Может быть, вместо смерти его ожидает безумие. Потому что, честно говоря, он уже очень близок к этому. Черт возьми, как же ему хотелось покончить с этим и жить — или умереть уже в конце концов, — спокойно. — Почему ты спросил? — так медленно, словно взвешивал каждое слово, произнес Эндрю. Нил моргнул. Сначала от растерянности, затем от мимолетного смущения. Голос был тихим, когда он ответил: — Это не имеет значения, — пожал плечами, и едва заметно напрягся, когда Эндрю сделал несколько шагов ближе, вероятно, чтобы услышать его бормотание. — Ты уже сказал, что… — А если я соврал? — перебил Эндрю, стиснув челюсть. — Ты никогда не врешь, — возразил Нил, улыбнувшись краешком губ. По крайней мере, насколько он знал, Эндрю никогда не врал. Одно из тех качеств, из-за которых Нил и влюбился в него. — Какая сильная вера в меня, — все так же едва размыкая губы произнес Эндрю, и сделал еще один крошечный шаг вперед. Между ними оставался метр. — Может быть, именно сейчас я соврал? Нил сглотнул. Что-то во взгляде Эндрю настораживало, пленило, завораживало. В глубине сердца вспыхнула искра, очень похожая на надежду. Он осадил себя, напомнив, что это глупое чувство. — Тогда, — осторожно начал он, — это многое бы объяснило. Кадык Эндрю дернулся. Между бровей образовалась хмурость, губы поджались. — Объяснило бы что? Нил опустил взгляд на каменный пол и закусил щеку изнутри. Пожевал ее какое-то время, а затем — он же, черт возьми, гриффиндорец! — решил все рассказать. Может быть, Нил все же сошел с ума. Он расправил плечи и встретил взгляд Эндрю. — Пойдем, — кивнув самому себе, он огляделся по сторонам, поняв, что забрел в принципе нелюдимый коридор, но все равно слишком близкий к основной части замка, где постоянно расхаживали ученики, и развернулся на пятках, уверенно шагая к ближайшему заброшенному кабинету. К его приятному удивлению и новой порции тепла к щекам, Эндрю последовал за ним беспрекословно, ничего не спрашивая, ничего не уточняя. Доверие это было или любопытство — Нил не знал, но этого было достаточно. Пустующий кабинет оказался за углом. Простая алохомора — и дверь открылась, пропуская их в пыльный класс. Эндрю скрестил руки на груди и поднял бровь, когда Нил наложил поверх запирающего заклинания еще и заклинание приватности. Чтобы их точно никто не побеспокоил. Какое-то забавное веселье быстро покинуло черты лица Эндрю, когда Нил открыл рот. — На мне проклятье, — начал он, поначалу избегая чужого взгляда. — Проклятье, — повторил Эндрю, заинтригованный и, возможно, капельку удивленный. Нил кивнул. Глаза скользили по партам, классной доске, слою пыли на всех поверхностях. Затем остановились на спутнике. Сердце ушло в пятки, затем вернулось туда, где ему и положено быть, но застучало с такой силой, что казалось еще немного и грудная клетка начнет вибрировать. Взгляд Эндрю был сосредоточен на нем, и только на нем. Он следил, изучал и готов был слушать. Во рту пересохло. Нил сделал глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную воду Черного озера. Обратного пути не будет. Черт возьми, он действительно собирался это сделать? — Mors per amorem, — с безрадостным смешком произнес Нил. Эндрю нахмурился. — Смерть от любви. Нил видел момент, когда после его объяснения лицо Эндрю, казалось, закрылось, потеряв любые эмоции, которые там могли бы быть. Желудок сжался, но он продолжил, упрямо не отводя взгляд: — Это проклятие невзаимной любви, — голос слегка дрожал, но он старался, правда, старался не показывать этого. — Меня прокляли в одиннадцать лет. Когда я влюблюсь, это меня убьет. Очень болезненно, — он махнул рукой так небрежно, как только мог: — Знаешь, депрессия и все такое, отказ органов, а затем смерть. Эндрю только вздохнул через нос. Нил заметил, как напряглись его плечи и сам невольно напрягся. Осталась самая сложная часть, и он убеждал — обманывал — себя тем, что готов к этому. — Я… влюбился, — тихо продолжил он, невольно смягчая взгляд. — На третьем курсе. Это было так очевидно и так правильно, я… — Нил оборвал себя, понимая, что начал бормотать. Вздохнул, набирая в легкие воздух. — У меня был амулет, который защищал от проклятия. Эндрю всегда был умным парнем и точки соединил быстро. — Тот, который отобрал Морияма? — взгляд скользнул к груди Нила, где, конечно же, сейчас было пусто. — Да. После этого проклятие активировалось. Тишина была недолгой и некомфортной, пропитанной слишком сильными эмоциями, вперемешку с нервами и тяжестью всего откровения Нила. Он не мог смотреть в глаза Эндрю дольше, чем пара секунд. Не стыд, не смущение, не печаль — Нил не хотел видеть там понимание, которое вскоре появилось в карих омутах. — Ты умираешь. Нил облизал губы. — Должен, — поправил он. — Я должен был умереть еще пару месяцев назад. Взгляд Эндрю стал пронзительнее. Глаза прищурились, а руки скрестились на груди. — Объясни, — потребовал он. — Про проклятие было написано, что оно убьет меня через месяц, и это максимум, но прошло уже три и я… я не знаю, — смело встретившись с цветом янтаря глазами, Нил выпалил, на одном дыхании, но на все предложение запала не хватило: — Единственный вариант оставался, что ты тоже… и… Поэтому, если ты не чувствуешь того же, я не понимаю, почему до сих пор не мертв. Вот и все. Все карты сброшены, вся магия раскрыта. Свой ход Нил сделал, оставалось только ждать. Даже если Эндрю не… Это не важно. Эндрю умный, может быть, он сможет войти в положение Нила и поможет ему понять, в чем может быть иная причина его гребаной проблемы. Воздух здесь был спертый и заплесневелый, душный. Класс давно не проветривали, и Нил уже успел соскучиться по школьному двору, где запах трав обволакивал со всех сторон, принося свежесть и чувство лета. Эндрю все молчал, что-то высматривая на его лице. Нил позволил — хуже все равно не будет. Он не знал, что ищет там Эндрю, и не спрашивал, хоть и чувствовал, что под этим взглядом — и от признания, которое все еще витало между ними — лицо нагревалось, покрываясь неровными, некрасивыми красными пятнами. Это длилось вечность, по ощущениям, но вдруг Эндрю сделал шаг. Затем еще один, и еще, более стремительный. Подошел совсем близко — так, что дыхание перехватило, — и протянул руку, обхватив подбородок Нила пальцами. Прикосновение не было нежным — далеко не так, — но зажгло каждый атом в теле Нила. Магия внутри приветственно затрепетала, посылая мурашки по коже. Эндрю, казалось, не обращал внимания, какое влияние произвело это прикосновение на Нила. Он что-то высматривал на его лице, досконально сканируя своим умным взглядом и ища что-то только ему известное. Наконец, он сказал: — Ты не врешь. Это не звучало, как вопрос, но и не совсем было утверждением. Нил все равно кивнул. — Не вру, — прошептал он дрожащим голосом. Рука, держащая подбородок, переместилась. Поднялась выше, лаская теплом скулы. Обхватила шею, закрывая широкой ладонью предательские мурашки. Нил прикрыл глаза, сквозь ресницы наблюдая за Эндрю. Чужое дыхание мазнуло по губам. В пространство между ними, которое и пространством назвать сложно — настолько оно мало — Эндрю выдохнул: — Ты идиот. Нил не успел возмутиться. Эндрю его поцеловал. Спустя секунду короткого замешательства Нил поцеловал его в ответ. И внезапно все встало на свои места. Как кусочки пазла их губы идеально подошли друг к другу. Нил не хотел драматизировать, но у него было чувство такое, будто он может упасть в обморок. Губы Эндрю мягкие и твердые одновременно. Далекая мысль, состоящая лишь из одного вздоха, напоминающую букву "О", мелькнула в сознании, а затем в голове наступила блаженная тишина, когда Эндрю приоткрыл рот. Больше не было ничего, что бы его беспокоило в этот момент. Язык скользнул по губам, спрашивая разрешение, которое Нил с огромным энтузиазмом дал. Движения не умелые, опасливые, скромные, но он быстро учился, повторяя за Эндрю. Это было похоже на многолетний танец, вражду и битву, которую они вели. Поцелуй дикий, опасный, страстный, забирающий все остатки самообладания. Вторая рука Эндрю присоединилась к первой, обхватывая шею Нила с двух сторон, — не сжимая, но принося то устойчивое прикосновение, в котором Нил нуждался сейчас больше всего. Голова чуть наклонилась в сторону, пропуская язык еще глубже. Глаза были закрыты — и в темноте этой не было ничего, кроме одурманивающего счастья. Тело подтолкнуло его дальше, и дальше, и дальше. Нил повиновался до тех пор, пока спина не столкнулась со стеной. Тогда Эндрю отстранился, чтобы пробормотать: — Достаточный ответ для тебя? Нил нашел в себе силы кивнуть, но, честно говоря, голова его была абсолютно пуста, и о чем спрашивал Эндрю он не понял. Не имело значения. Гораздо важнее был заметный румянец на бледной коже, который выделял восхитительные веснушки, сводя Нила с ума. Грудь быстро поднималась и опускалась, что довольно смешно — поцелуй длился не так долго, чтобы вызвать чувство, будто они совершили забег. Нилу было все равно. Его руки дрожали — от желания и напряжения, — и Эндрю это заметил. Конечно, заметил. Ресницы трепетали, когда горячая ладонь скользнула по бицепсам Нила и ниже, останавливаясь на стиснутых кулаках. Эндрю сжал его пальцы, — все еще дыша с ним одним воздухом, находясь в миллиметрах от чужих губ, — и потянул, положив на свою талию. — Здесь, — прошептал он. Тело было твердым, таким, каким Нил и представлял его. Он никогда ни к кому не прикасался таким образом, но, казалось, даже просто держать Эндрю за талию было всем, чем Нил хотел заниматься до конца жизни. Резкий вздох потонул в новом поцелуе. Он не жаловался, отдаваясь на волю чувств и находя опору не только в стене позади себя, но и твердых прикосновениях, удерживающих его в этом мире. Безумие возобновилось — губы скользили по губам, язык играл с языком. Звуки были смущающими, но не более, чем сама ситуация. Это резко ударило в голову. Эндрю целовал его. Эндрю, который с первого курса был его главным соперником. Эндрю, который оставил на нем несколько синяков за столько лет учебы. Тот, кто отвечал на его оскорбления собственными колкостями. Тот, кто в плохие дни удерживал его в реальности, и кто на Астрономической башне спас его от панической атаки. Эндрю, который всегда был рядом — и не имело значения, в каком именно статусе. Эндрю сейчас целовал его. Нил не умирал от чертового проклятия, потому что Эндрю. Эндрю чувствовал то же самое. Губы растянулись в улыбке, которую не смог скрыть даже поцелуй. Щеки закололо — от румянца и осознания всего происходящего. Тепло было не только телу, но и сердцу. Магия пела внутри него, расцветала. Как безудержная стихия она расползалась в нем, покрывая каждую частичку души. Это было сильно и головокружительно. Эндрю отстранился, когда Нил стал больше улыбаться, чем отвечать на поцелуй. Нахмурился. — Что? — грубо спросил он. Улыбка Нила стала шире — уши Эндрю были красными, дыхание прерывистым. Лицо оставалось спокойным, но едва ли это можно считать признаком равнодушия, когда Нил видел сквозь маску, что Эндрю разбит так же, как и он. Потому что у них одно безумие на двоих. — Ничего, — прохрипел Нил, совершенно окрыленный от счастья. А затем его рука двинулась вверх по телу Эндрю, следя за тем, что прикосновение желанно — Эндрю никак не отреагировал, только поднял бровь, когда движение было чересчур медленным. Нил закусил губу, когда добрался до твердых, крепких плеч, и присоединил к ним вторую руку. Позже Эндрю назовет его идиотом, но сейчас Нил протяжно вздохнул от переизбытка эндорфинов, и наклонился — все так же не спеша, давая возможность оттолкнуть. Этого не сделали. Эндрю позволил Нилу обнять себя, перемещая собственные ладони на талию Нила и притягивая его ближе, прислоняя к непоколебимому телу. Фырканье защекотало шею. В воздухе чувствовалось счастье — не только его собственное. Нил задрожал, утопая в этих объятьях и вдыхая знакомый запах, принадлежащий лишь Эндрю. Это всегда был Эндрю. И всегда будет.

***

Нил выглядел запыхавшимся, когда забежал в Большой зал. Он слегка поморщился, когда шум окружил его со всех сторон. Студенты разговаривали, смеялись, изредка прерываясь на перекус; столовые приборы стучали по тарелкам, создавая звон и иногда неприятный скрип. Нил тряхнул головой, и не останавливаясь дошел до гриффиндорского стола к тому месту, где уже сидели его друзья. — Привет, Нил! — поздоровалась Дэн, а когда Нил на это лишь кивнул, не спеша садиться, она нахмурилась. — Опять куда-то убегаешь? Спелое яблоко отправилось в сумку. Следом за ним апельсин и горсть винограда. Подумав секунду — мысленно фыркнув — он схватил со стола еще и несколько конфет, таких сладких, что от одного их упоминания становилось тошно. Хорошо, что это не ему. С другой стороны, иногда он чувствовал эту сладость во время поцелуя, но не то чтобы Нил возражал. — У меня эм… дела, — ответил он. — Дела, — насмешливо повторила Дэн. Мэтт — единственный, кто знал правду, потому что Нил пока не желал делиться чем-то настолько личным с кем-то еще, — заговорщицки улыбнулся ему и подмигнул. Нил беззлобно закатил глаза, не в силах скрыть легкий румянец. На слова Дэн он пожал плечами, продолжая погружать в сумку перекус. Марисса, сидящая слева от Мэтта, громко вздыхала, то ли в попытке привлечь внимание, то ли у нее проблемы со здоровьем — Нил не знал и не интересовался. Когда с фруктами — и ужасной горой сладостей — было покончено, он схватил пару сэндвичей и кусочек тыквенного пирога, убрав это все в салфетку. Дэн медленно жевала пудинг, следя за каждым его движением с нарастающим интересом. Нил приготовился: сегодня он скажет, что собирается позаниматься в тишине и покое, все-таки последний экзамен через пару дней, надо подготовиться. Да, такой был план. Он быстро провалился, даже не успев начаться. — Мерлин мой, это что, засос? — воскликнула Элисон, появившаяся словно из ниоткуда. Нил вздрогнул. Предательница-рука быстро взмахнула, закрывая шею, полностью доказывая его виновность, словно он преступник, пойманный на месте преступления. Проклятие сорвалось с губ. В то же самое время Марисса поперхнулась яблочным соком. — Что?! — воскликнула Дэн, расширив глаза. Нил мысленно застонал. Он специально, когда подошел к друзьям, встал тем боком, где как раз старания Эндрю не были бы видны. Чертова Элисон, выражение лица которой сейчас разрывалось между ликованием, удивлением и восторгом. И, наверное, предвкушением от новой сплетни и интриги. Нил стиснул челюсть, заставляя свою руку опуститься. Краем глаза заметил, как Мэтт хихикал, совершенно бессовестно и без грамма сожаления к страданию друга. Предатель. — Нет, — ответил Нил, прекрасно зная, что ему не поверят. Конечно, никто не купился. Элисон расплылась в улыбке, скрещивая руки на груди и смотря на него свысока. Взгляд красноречиво остановился на его шее, где, будем честны, красное пятно ну слишком уж бросалось в глаза. Марисса все еще кашляла, что-то шипела; Дэн шокировано вздыхала, все еще уставившись на него. Нил не переставал мысленно чертыхаться. Мэтт ухмылялся как не нормальный. — Ну и ну, — протянула Элисон так сладко, что зубы моментально свело. — Поверить не могу, что наш малыш вырос! Кто это? Кто оставил этот след? — полюбопытствовала она, сверкая глазами. Нилу очень не понравился ее взгляд, но он был выше этого. Задрав голову — вызвав новую порцию улюлюканья из-за более открытого вида на его шею — он выпрямил спину и снисходительно посмотрел на Элисон. Выглядел он наверняка глупо, если судить по румянцу на щеках, но он старался, ладно? — Тебя это не касается, Рейнольдс, — фыркнул Нил. — А сейчас, если вы меня извините, я должен идти. Небрежно махнув рукой, он схватил свою добычу в виде сэндвичей и пирога, и гордо подняв подбородок удалился, стараясь не краснеть еще больше, когда Элисон позади него захихикала, а Дэн кричала о том, чтобы он предохранялся, вызывав какой-то взволнованный — и немного задушенный — хрип Мэтта и скулеж Мариссы. Нил без понятия, что она имела в виду под этими словами, и не собирался выяснять. В любом случае он всегда осторожен со своей магией, верно? К чему ему предохраняться? Солнце ослепило его и моментально согрело, стоило выйти за порог Хогвартса. Нил почувствовал, как румянец немного спадал, оставляя после себя здоровый цвет лица. Он вздохнул полной грудью, делая глубокий вдох и выдох. На губах заиграла улыбка. Его друзья, конечно, идиоты, но он их любил и, возможно, позже утолит их любопытство, рассказав, кто именно оставил на нем любовные следы. На самом деле он думал, что это могло бы быть даже весело. Да, определенно. Увидеть лицо Элисон и Дэн, когда они узнают, что это Эндрю зацеловал его шею, стоило того. Кстати об Эндрю. Нил встряхнул головой, прогоняя слишком сентиментальную улыбку и легкой поступью помчался по тропинке к Черному озеру, где уже должно ждать его свидание — то есть, партнер по пикнику, конечно же. Определенно не свидание. Точно нет. Не важно, что это продолжалось уже на протяжении недели — их ежедневные обеды, а порой и ужины, — и что заканчивались они чаще всего глубокими и страстными поцелуями, которые прерывались лишь для того, чтобы поделиться какой-либо правдой о себе, а порой тупо обсуждая глупости. Это не свидание, думал Нил с вновь идиотской улыбкой. От воды Черного озера отражались блики. Несколько студентов отдыхали на берегу, но Нил их проигнорировал, шагая дальше и дальше от школы. Слева от него — озеро, справа — Темный лес. А впереди его ждала любовь всей жизни, наверняка уже ворчливая из-за отсутствия сладостей. Нил чуть ускорился, когда заметил поваленное дерево посреди берега, закрывающее проход, и дальше которого обычно не заходили. Нил обогнул его, пару раз оглядываясь и убеждаясь, что никто в его сторону не смотрел, — но это все равно было не важным: студенты, которые развлекались у Черного озера, с этого расстояния были не больше, чем просто пятнами, и вряд ли обратили внимание на такое же пятно, скрывающееся за стволом дерева. — Ты долго, — констатировал Эндрю. Нил улыбнулся, останавливаясь. Он не мог перестать смотреть. Волосы Эндрю были светлыми, почти белыми на солнце, а глаза — хоть и прищуренные в недовольстве — блестели, завораживая своей теплотой. Эндрю трансфигурировал из какого-то обычного предмета — может быть, даже камня — небольшой плед, на котором и сидел, оставляя место для Нила и еды. Рядом валялась палочка. На плечах не было привычной мантии, всего лишь просторная футболка, открывающая обзор на оголенные руки и все эти мышцы, с которыми Нил уже успел познакомиться поближе. В горле пересохло, когда он вспомнил, чем закончилась их вчерашняя встреча на Астрономической башне, сопровождаемая тихими стонами и засосами, которые и заметили его друзья. — Джостен, хватит пялиться, — вздохнул Эндрю, приподнимая бровь. — Я голоден. Прочистив горло, Нил фыркнул, качая головой. Подошел ближе, поставив сумку и сэндвичи, упакованные салфеткой на плед. Сел рядом с Эндрю, чуть наклоняясь с вопросом в глазах. Губы Эндрю дрогнули, когда он наклонился и оставил короткий поцелуй на губах Нила. — Ты долго, — вновь повторил Эндрю, распаковывая сэндвич. Нил пожал плечами, доставая из сумки яблоко. Вытянул ноги, опираясь на локти. Задрал голову к солнцу, протяжно вздыхая и наслаждаясь этим моментом уединения — как делал абсолютно каждый раз, когда оставался с Эндрю. — Элисон увидела засос, — ответил он. Эндрю что-то промычал себе под нос, похоже, потеряв интерес к разговору. Нил не возражал. Ему нравилось молчать в компании Эндрю. Тишина между ними никогда не была громкой или тяжелой. Она была легкой, такой, какой и должна быть: невесомой, спокойной и комфортной — и это именно то, что он чувствовал с того дня в заброшенном кабинете. Нил откашлялся, когда вспомнил их первый поцелуй, немного неуклюжий по сравнению с тем, какие происходили сейчас. Эндрю кинул на него взгляд, такой понимающий, словно знал, какие мысли крутились у него в голове. — Итак, — начал он и замолчал. — Итак, — повторил Эндрю немного саркастично. Нил фыркнул, закусив губу. Теперь это — его жизнь, его реальность, где смерть не дышала ему в спину, не щекотала своим дыханием, не ходила за ним по пятам. Проклятие больше не волновало его существования, не представляло опасности. Он прерывисто вздохнул, наслаждаясь этой свободой, которой не чувствовал с детства. — Я разговаривал с Эбби, — продолжил Нил. Внимание Эндрю сосредоточилось на нем. Махнул надкусанным сэндвичем, прося продолжить: — И? — Оно не представляет опасности, — прошептал Нил, выпаливая эти слова как те последние крохи беспокойства из-за которых его сердце томилось: — Оно есть, всегда будет, но больше не активируется. Даже если ты разлюбишь меня, я не умру. Не физически, по крайней мере. Но этого Нил не стал добавлять. Эндрю, однако, казалось, услышал подтекст, впившись в него не впечатленным взглядом. Он ничего не сказал, но отвернувшись, что-то пробормотал. Что-то очень похожее на: "Не надейся, идиот". Нил не уверен, послышалось ему или нет, но не стал уточнять, боясь отпугнуть Эндрю глупыми вопросами. Он не смог сдержать улыбку — опять — приподнимаясь и занимая сидячее положение. Эндрю обернулся, закатив глаза на его явно слишком влюбленное лицо. — Что? — ухмыльнулся Нил. — Ты выглядишь как идиот, — сообщил Эндрю. И это явно не оскорбление, судя по тому, как затем Эндрю наклонился и поцеловал Нила, захватывая его губы своими, напрочь стирая все остальные мысли, крутящиеся в голове. Нил не жаловался. Но он захотел это сделать, когда поцелуй прервался слишком быстро, а Эндрю продолжил обедать, как ни в чем не бывало. Нил потянулся к сумке, чуть помедлил, а затем достал горсть конфет, бросая их в крохотное пространство между их бедрами. Выглядело как подношение. Эндрю сделал паузу. Прожевал. Проглотил — Нил залип на дергающийся кадык и свое учащенное сердцебиение — и спросил сухим тоном, в котором было слышно любопытство: — Откуда ты знаешь, что это мои любимые? Нил внезапно смутился, но в то же время его настроение в разы улучшилось. — Эндрю, — никогда не устанет от того, как это имя звучит на его языке, — я многие годы был влюблен в тебя. Конечно, я знаю, какие у тебя любимые конфеты. Эндрю ожидаемо смотрел на него с пустым лицом. Нил бы на это купился, если бы не одна крошечная деталь. Покрасневшие уши, причиной которых было явно не солнце. — Сталкер, — прохрипел Эндрю. — Ага, — мягко выдохнул Нил. — Только для тебя. — Наркоман. — Ага, — уже с весельем подтвердил Нил, и будучи нахальным придурком, повторил: — Только для тебя. Эндрю закатил глаза, хватая несколько конфет. — И квиддича. Пауза была немного неловкой, пока Нил на полном серьезе обдумывал это заявление. Затем нехотя согласился: — И квиддича, — немного помедлив, он тихо спросил: — Так эм… какие планы после выпуска? Это тоже часть того, что его беспокоило. Они не обговаривали будущее, не говорили о том, что будет, после того, как Эндрю закончит Хогвартс, а Нил вынужден будет вернуться в следующем году на седьмой курс. Нервы немного бурлили в желудке, от понимания, что все может закончиться всего через пару дней. Они разъедутся каждый по своим домам, и что потом? Нил не хотел в этом признаваться, но на самом деле он очень боялся, что для Эндрю — это всего лишь короткая интрижка. — Меня позвали играть за Пушек Педдл, — глубокий голос прервал его мысли и Нил вскинул голову, приоткрыв рот. Эндрю выглядел совершенно спокойным. Словно не он только что бросил в Нила своими словами заклятие оцепенения. Нил вдруг подумал, что выглядел глупо: сидел с открытым ртом, как русалка, выброшенная на сушу. Он закрыл рот. Моргнул несколько раз. Прокрутил в голове слова, все время следя за Эндрю, который с едва заметным трепетом уплетал одну конфету за другой. — Что? — нахмурился Нил, когда понял. — Они же аутсайдеры! С твоим талантом, тебе явно не место в этой команде! Ты достоин большего! Ты же… ты! Самый лучший… — Мерлина ради, — пробормотал Эндрю, сжимая переносицу. — … вратарь за всю историю Хогвартса! — возмущался Нил. — Неужели у тебя не было других вариантов?! — Конечно, были, — кивнул Эндрю. — Торнадос. — Торна… и ты отказался?! — глаза Нила расширились, в голосе преобладали нотки взволнованности, еще немного и совсем закричит. Он даже привстал, в конечном итоге садясь на колени, выжидательно уставившись на Эндрю. Взгляд Эндрю был странным. Нил, глотнув воздуха — и все еще пытливо заглядывая в орехового цвета глаза — пытался разобрать, что же там отражалось. Скорбь. Сожаление. Отчаяние?.. — Как будто мне Дэя с его одержимостью было мало. Нет, я ведь пошел и выбрал тебя, — Нил ему улыбнулся, застенчиво пожимая плечами. Эндрю закатил свои прекрасные глаза и слегка толкнул его, чтобы он приземлился на задницу. Нил не успел моргнуть, а в следующую секунду на его коленях уже удобно устроились, не прикасаясь нигде, кроме бедер. Дыхание перехватило, но что еще нового? — Джостен. Я выбрал Пушек, потому что Кевин выбрал Торнадос. Будет забавно увидеть его лицо, когда он узнает. Секунда и из Нила вырвался смех — чистый и искренний, такой, какой обычно мог вызвать только Мэтт. Звук разнесся по пространству вокруг, между ними, подхватился ветром и улетел прочь. А они остались. Здесь, прикованные друг к другу. — Ты невозможный, — прохрипел он и медленно обнял Эндрю за талию. Эндрю еще раз пожал плечами, запуская пальцы в кудри Нила на затылке. Нил моментально растаял, отбросив все тревоги на чуть-чуть попозже. Слова все равно невольно вырвались изо рта: — А я останусь здесь. И даже для его собственных ушей это прозвучало горько. Он замер, не открывая глаз, мысленно проклиная кредо по жизни "сначала говори, потом думай". Эндрю в его руках был расслаблен. Затем губы коснулись его скулы. И еще раз. И еще — уже ниже. А затем снова с другой стороны. — В Хогсмид можно трансгрессировать, — выдохнул он в кожу, немного раздраженным тоном. Словно ему было больно от тупости Нила. — Что? — распахнул он глаза. Эндрю отодвинулся, апатично смотря на него. — Что? — повторил он, слегка насмешливо. — Я думал… — Что ты думал? — прищурился Эндрю. Нил сглотнул. Покачал головой и приблизился, поцеловав желанные губы. Пылко и страстно, передавая в нем все, что осталось невысказанным. Переживание, тоска, мысли, что Эндрю не захочет его после окончания года. Все это оказалось пустым и ненужным: Эндрю остается. С ним. Пусть и на расстоянии, но он собирается навещать его. А после… а после на данный момент совсем неважно. Главное, что оно будет с Эндрю. Еще один смех вырвался из него, от чего Эндрю дернул его за прядь волос, вызвав шипение, но не стерев улыбку с лица. — Идиот. — Твой идиот, — промурлыкал Нил. Эндрю вздохнул. — Полагаю, что да. Нил облизал губы, медленно опустился на спину, потянув за собой Эндрю. Его парень улегся поверх него, опираясь локтями по обе стороны от медных волос. Вопросительно взглянул на него. Нил вздохнул. Вид открывался очаровательный. Эндрю Миньярд был восхитительным. Солнце светило прямо над ним, создавая ангельский ореол вокруг светлых волос, совсем пленив разум Нила. Глаза всматривались в его — обжигающие, живые и такие интенсивные. Тело расслабилось, чувствуя безопасность. А затем Эндрю двинул бедрами. Дыхание Нила сбилось. В уголках губ Эндрю появилась ухмылка. Дразнящая, слизеринская. Сладкая. Нил кое-что вспомнил, и прежде чем Эндрю успел наклониться, он выпалил: — Как давно я тебе нравлюсь? "Нравлюсь" было не тем словом, которое он хотел бы использовать, но произносить нечто более серьезное вслух, Нил был не готов. Эндрю был не готов — это прекрасно видно по глазам и тем прикосновениям, которыми награждался Нил. Словно в неверии, что он настоящий. — Кто сказал, что ты мне нравишься? — предсказуемо возразил Эндрю, опуская голову и оставляя на открытой шее легкие поцелуи. Нил старался не отвлекаться — выходило с трудом. — Больше года? — Эндрю что-то промычал. Нил задумался, закусывая губу и сдерживая тихое желание застонать. — Два года? Три? Четыре?.. Пять?! — Эндрю напрягся над ним, но целовать не перестал. Нил чувствовал себя так, словно из него высосали весь воздух. — Эндрю. Я нравлюсь тебе с первого курса? Неверие в его голове мог не услышать только глухой. Эндрю вернул свои глаза к нему и сухо ответил, как самый лживый лжец: — Нет. Румянец на щеках говорил об обратном. — Эндрю, — сжал губы Нил, чтобы не расплыться в счастливой и наверняка бесячей улыбке. Затем он нахмурился. — Подожди. Если я нравлюсь тебе с первого курса, то какого хрена ты пытался меня отравить? Эндрю, видимо поняв, что сейчас Нил настроен на разговоры, а не… ну более что-то приятное, отстранился и уселся поверх, скрестив руки. Нил пискнул — Эндрю уселся как раз куда надо, зная об этом или нет, задевая своей задницей все самое нужное. Судя по дрогнувшим губам, он был прекрасно осведомлен. Член Нила окончательно встал. — Я не пытался тебя отравить. — Пытался, — возразил Нил запыхавшимся голосом. — На втором курсе, — когда Эндрю продолжал смотреть на него, явно не понимая, Нил закатил глаза. — Ты что-то подлил мне в стакан с тыквенным соком, отчего он стал приторно-сладким, — нос на мгновение сморщился. — Очень сладким. Понимание в глазах Эндрю сменилось чем-то смущенным и обороняющимся. Плечи напряглись, челюсти сжались. Взгляд скользнул в сторону. Нил растерялся. — Я не пытался тебя отравить, идиот, — проворчал Эндрю. — Я просто добавил в горький сок немного сахара, чтобы тебе было вкуснее. Кто же знал, что ты язычник. Нилу нужна была секунда, чтобы понять. Удивительно, с его-то способностями к социальным навыкам. — Ты пытался за мной ухаживать? — прохрипел он. — Вот еще, — фыркнул Эндрю, опять как лживый лжец. Смех Нила потонул в поцелуе. А затем еще в одном. И еще. А потом было не до смеха, когда Эндрю скользнул рукой ему в школьные брюки, и заглушил стоны своим ртом. Нил мог и привыкнуть к такому, но знает, что не привыкнет. Чувства Эндрю — дар, который он всегда будет принимать, как нечто самое ценное и дорогое, что у него есть и будет. Эндрю тот, кто спас его, зная об этом или нет. Он тот, кто продолжал приходить к нему в плохие дни и вытаскивать из пучины самобичевания. Эндрю разрушил проклятие, не дал ему умереть. Он все, чего желал Нил в этой жизни. Сила, храбрость, уют и непоколебимость. Защита и безопасность. Чувства и страсть. Взаимность и обожание. И так всегда будет, он это знает.