Его исповедь

      Ловко достав телефон из кармана, он быстро нашел нужный клип и повернул экран к Ладе.       — Это моя исповедь, — доверительно сообщил Ярослав. — Мой разговор с Богом. Я уверен, что ты поймешь эту песню лучше всех, потому что уловишь смысл, который я туда вложил. Обычно я всегда приурочиваю выход своих песен к конкретным датам. И я рад, что слушатели понимают мои намеки. Но они не всегда могут понять, что на самом деле стоит за написанием того или иного текста. Но ты… Ты особенная. Ты почувствуешь.       Лада наклонилась ближе к его телефону, слушая песню.       «Дай, — попросил я у Бога. — Дай мне жизни осилить дорогу, дай мне. Дай все преграды разрушить. Дай не продать свою душу…»       В глазах девушки мелькнуло изумление, но она продолжила молча слушать. Ожидание вдруг стало для Ярослава невыносимым — неужели она не догадается, что он хотел донести ей этой песней? По его задумке, текст должен был передавать, что Ярослава терзают сомнения и противоречия, но он стремится остаться на праведном пути и просит Бога о помощи. Но что, если спетое воспринимается совсем иначе?       Будто почувствовав его неуверенность и подняв недоумевающий взгляд, Лада нравоучительным тоном промолвила:       — Два крыла за спиною? Не слишком ли самонадеянно о таком просить? Бога так не просят, Ярослав.       — Зови меня просто «Яр», пожалуйста. Я не знаю, как просят. Прошу так, как идет от души, от сердца. Научи меня, как правильно, Лада?       — Если ты читал Библию, то должен и сам знать, — мягко возразила она и добавила, по-видимому, чтобы подсластить пилюлю: — Ты красиво поешь. Проникновенно. Но, видит Бог, я не могу назвать это молитвой или исповедью. Ты ни в чем не исповедовался, лишь эгоистично просил.       Он понимающе кивнул и взял ее за руку, поглаживая ладонь и смотря в глаза. Может, такие слова и задели бы его раньше, но теперь Ярослав знал, что Лада с ее тонким чутьем и безграничной верой не хотела его обижать, она лишь стремилась подвести его еще ближе к Богу.       — Наверное, я не справлюсь без твоей помощи. Жаль, что мне скоро предстоит уехать, но, поверь, я бы очень хотел, чтобы ты научила меня правильно молиться.       — Ты скоро уезжаешь? — переспросила она, пропустив все остальные его слова.       — Да, следующей ночью. Но, если бы ты позволила, я с удовольствием встретился бы с тобой вечером перед отъездом, Лада.       — Не знаю… Мне бы очень хотелось. Конечно, ты можешь прийти, тебя никто больше не выгонит, я обещаю.       Получив ее согласие, Ярослав предложил подвезти Ладу домой, чтобы ей не пришлось ходить одной по темным улицам. Теперь она, проникшись к нему доверием, безропотно согласилась и села в машину. К его сожалению, ехать пришлось недолго, и он не успел как следует расспросить свою любовь обо всем, что его интересовало.       Но ничего, завтра у него будет время.       Тепло попрощавшись с Ладой и вернувшись в отель, Ярослав лег спать, торопя тем самым наступление следующего дня.       Но, несмотря на то, что сон помог скоротать ему ночное время, дневное тянулось невыносимо медленно. Ярославу в голову даже закралась безумная идея: внепланово отменить концерт. Но, разумеется, поступить так со своими зрителями он не мог. Пока не мог. Он не имел права потерять так долго собираемую им аудиторию, а потому старался и работал на износ, лишь бы все были им довольны и продолжали любить его. Ведь миссией Ярослава было нести людям радость и счастье. Он не мог их подвести, даже если такая самоотдача уменьшала его собственное счастье.       Долгожданный вечер оказался не таким, как он себе представлял. Ему удалось провести время с Ладой, поговорить, обменяться номерами телефонов, но было и еще одно событие, которое сделало его настроение весьма неоднозначным.       С ним заговорила Вера. Уловив момент, когда Лада уйдет в служебное помещение, чтобы помочь персоналу на кухне, она села к нему за столик, вперившись недовольным взглядом.       Ярослав, как мог, старался быть дружелюбным. Вера, напротив, от избытка вежливости не страдала, но была настроена лояльнее, чем обычно.       Хоть она и не вдавалась в подробности, но из разговора с ней он догадался, почему же Вера старалась защитить сестру от всех мужчин.       «Если над Ладой надругаются так же, как надо мной, она этого не перенесет. Она живет Богом. Мы обе им когда-то жили. Не отбирай у нее это, ибо не ведаешь, что творишь. Знаю, что всем вам плевать на последствия, когда вами движет грех. Но, прошу, пожалей мою сестру».       Ярослав прокручивал в уме слова Веры снова и снова, но не мог понять, почему она сочла его способным причинить вред любимой девушке. Горький опыт, который она перенесла, разумеется, давал повод для подобных подозрений, но ведь он знал себя лучше, чем кто бы то ни было, и мог поклясться, что никогда не обидел бы Ладу. Весь смысл его существования теперь заключался в том, чтобы сделать ее счастливой. Он хотел соединить с ней свою жизнь как можно скорее, чтобы спасти от оков монастыря, ведь был абсолютно уверен, что его Снежная Королева скорее не перенесет заточения, нежели счастья в семейной жизни.       Когда Лада вернулась, он ни словом не обмолвился о разговоре с ее сестрой. Не захотел расстроить девушку. Но, как он позже признался себе, также не захотел вызвать в ней долю сомнений. Вряд ли это благотворно сказалось бы на их общении, ведь вскоре им предстоит расстаться до следующих гастролей. И пусть Ярослав сделает все возможное, чтобы увидеться с ней как можно раньше, он не готов рисковать, сообщая о своих намерениях открыто и отталкивая ее плодами беспочвенных страхов Веры.       Пусть Лада для начала поближе узнает его, привыкнет к тому, что он рядом, а затем Ярослав постепенно подведет ее к теме замужества. Ведь тогда их связь не будет для нее грехом, а Вера обманется в своих убеждениях. Он докажет ей — Лада не живет Богом, она будет жить любовью в тепле семейного очага.