Прости

Эпилог. Три года спустя. Ева кладет на могилу плюшевого кролика и еле заметно улыбается парню с фото. Она не была здесь чуть больше двух лет. После переезда во Владивосток, семья Гаязовых старалась забыть об этом городе и начать новую жизнь, но здесь все равно осталась часть их самих, поэтому первым делом они поехали на кладбище. Четырехлетний Саша отправился по магазинам с любимым дядей — Ромой и его (пока еще не законной) женой — Машей. Ильяс остался с женой в лице поддержки и опоры, как и каждый день их отношений с самого начала. Причем даже не любовных. — Простите, что бросили вас. — Ильяс кладет букет свежих цветов на могилу Ани и салфеткой стирает пыль с фотографии. — Сашка растет счастливым ребенком. У него прекрасная мама. — И папа у него самый лучший. — Улыбается Ева, так и вглядываясь в фото Саши, будто ждет его улыбки в ответ. — Спасибо, что поверил в нас. Надеюсь, что вам оттуда всë видно. Надеюсь, что там вы счастливы. — Поговори, я подожду в машине. — Гаязов целует жену в макушку и уходит к дороге. Ева присаживается на лавочку, где Ильяс предусмотрительно расстелил свою кожанку. Она отрывает взгляд от фото и поднимает его к чистому небу, сдерживая поток слез. — Я так соскучилась. — Шепчет девушка и все-таки дает волю эмоциям. — Представляю, как ты был бы счастлив за нас с Ильясом. Годы идут, а мне кажется, что я люблю его еще сильнее, чем любила вчера. Так каждый день. Он ни разу не дал мне почувствовать себя одиноко или потеряно. Всегда рядом, даже если весь в работе. Иногда кажется, что я просто не способна дать ему почувствовать то же самое, но я стараюсь, правда. Он самый лучший человек, которого я встречала. Сашка вообще в нем души не чает. У них это взаимно. Ильяс его алфавиту учит и считать до ста. Представляешь, а ему всего четыре с небольшим. Этот ребенок умнее всех нас. Мне иногда даже стыдно, что он знает какие-то сложные слова, которые у нас в доме только Ильяс понимает. Я безумно люблю своих мальчиков. Ева улыбается широко и вытирает салфеткой слезы с щек. Внутри всё сдавливает от понимания, как круто всë изменилось всего за пару месяцев их жизни. Они даже думать не могли, что когда-то покинут друг друга, а теперь она сидит перед их могилами. — Я тебя люблю, Саш. — Гаязова усмехается сама себе. Ильяс, что стоит позади с курткой жены в руках, замирает в метре, чтоб не мешать ее исповеди перед самым важным человеком ее жизни. Слова резанули по сердцу, но он молчит, потому что знает, как сильно она любила его при жизни. — Люблю. — Вторит Ева и снова стирает слезы. — Как брата старшего или лучшего друга. Ты меня воспитал, вытаскивал из такого дерьма, что сейчас страшно вспомнить. Ты мне родителей заменил вместе с Ромой и Димой. Я благодарна тебе и обязана всем. Но не постесняюсь повторить, что Ильяса люблю так, как никого никогда. Если бы не тот грубый начальник, которого я встретила впервые, я бы сейчас рядом с вами лежала. Хвастаюсь тут вам, потому что никому больше рассказать не могу. А вдруг сглазят? А я его потерять очень боюсь. Наверное, когда он меня по кусочкам собирал, половину себя вложил на те места, которые разбились. Я даже описать не могу, что чувствую. Говорят, что любовь живет три года, но это всë бред. Я полюбила его в свои девятнадцать, а совсем скоро мне двадцать четыре. Если я умру в скором времени, то знай, меня разорвало от чувств к нему, потому что во мне нет столько места, чтоб всë это вместилось. Мне безумно вас не хватает, но знайте там наверху, что я буду сильной за нас всех здесь. — Надень. — Ильяс накидывает на плечи Евы куртку и садится рядом. — И давно ты подслушиваешь? — Только подошел. — Я же вижу, как глаза горят. Говори. — Я чувствую то же самое, так что умрем мы с тобой в один день. — Гаязов широко улыбается и берет жену за руку, оставляя поцелуй на тыльной стороне ладони. — Пожалуйста, не говори, что ты подошел в самый странный момент, как в российских мелодрамах. — По всем канонам именно так. Ты признавалась в любви Саше. — Я представляю сколько ты там успел надумать. — Ева тянется к мужчине и несколько раз кротко целует в щеку. — Я всегда знал, что ты любишь его, но каждый раз смотрел тебе в глаза и понимал, что меня сильнее. — Это разная любовь, ее нельзя сравнивать. Сашку я люблю, как своего ребенка, которого обязана защищать. Сашу как брата, он меня воспитывал всё-таки. А тебя совсем по-другому, даже описать не могу. Будто хочу тебя защищать и в то же время быть слабой, потому что знаю, что ты меня от всего закроешь. Я же говорю, ты будто бы половину себя во мне оставил. — Всë возможно, мы не знаем еще результатов. — Дурак, я же не об этом! Я про чувства, а он… — Я люблю тебя всегда чуть больше, чем ты меня. Мы друг друга спасли, не учитывай только мои достижения. Давай прощаться, нам скоро Сашку забирать и готовиться нужно. Заедем на днях ещё. Через два дня. Ильяс и Ева стоят у комнаты свиданий в колонии строго режима. В руках Ильяса два пакета с едой и вещами, а Ева держит за руку сына и понимает, что это была плохая идея. Ей страшно, что он сделает что-то или скажет, а это отразится на Сашке. Вдруг он вообще заговорит о прошлом и своих преступлениях? Каким он стал за столько лет вне свободы? Изменился или стал еще хуже? — Входите. У вас час. Ильясу аж больно становится от слов конвоира. Он брата избегал три года, а теперь, когда понял, что увидеть его необходимо, ему дают всего час. Но и за это спасибо. — Привет. Тимур встает со стула и со слезами в глазах смотрит на старшего брата, который держит привычный покер-фэйс. Ева еле дотрагивается пальцами до плеча мужа и тот в эту же секунду делает два больших шага вперед. Гаязова отворачивается, чтоб не показать слёзы, которые тут же обожгли щеки. Да, она ненавидела Тимура за то, что он забрал у нее семью и сломал ей жизнь. Но видя слезы Ильяса, который крепко прижимает к себе младшего брата, такого же ревущего, становится непонятно тепло на душе. Пусть Тимур заслужил находиться здесь, но Ильяс точно не заслужил лишаться единственного родного человека. — Привет. — Тимур вытер рукавом свитера глаза и протянул Еве дрожащую руку. — Привет. — Глотая ком в горле, девушка всё-таки сжала чужую руку своей и тут же сделала шаг назад, пряча за себя сына. — Сашка? — Саша. — Уже так вырос. — Тимур чуть улыбнулся уголками губ и бегло посмотрел на Еву и Ильяса. — Можно? — Без фокусов. — Привет, племянник. — Тимур вытянул руку вперед и улыбнулся ребенку во все тридцать два. — Меня зовут Тимур, я брат… — Я знаю тебя. — Неожиданно выпалил мальчишка и вышел из-за спины матери. — У нас дома много твоих фотографий с папой. Мама сказала, что ты его брат, а мне дядя. — Неожиданно. Тогда… Приятно познакомиться, Александр Ильясович. — И мне тоже. — Сашка пожал руку Тимура своими двумя и вежливо улыбнулся. — Как мне к вам обща… Обращаться? — Просто Тимур. А мне к тебе как? — Я еще маленький, поэтому Саша или Сашка. — Ты такой умный, хоть и маленький. Родители строгие? Можешь рассказать по секрету. — Нет, я просто часто хожу с папой на работу, а там нужно общаться по… По этому! Пап, я забыл. — По деловому. — Мягко подсказывает Ильяс и садится за стол. — Саш, ты хотел поиграть в приставку, сядь на кровать и займись этим. — Нет, я хочу поговорить с Тимуром. Мы можем две минуты занять? — Думаю, что да. — Вмешивается Ева и ставит на стол пакет с продуктами. — Я пока накрою Тимуру на обед. Саша хватает Тимура за руку и тянет в сторону кровати. Та сразу просидает под весом даже мальчика и Гаязов понимает, что это та самая кровать с панцерной сеткой, что он видел только в детстве у бабушки в деревне. Оглянувшись на занятую пару, Тимур тихо предлагает мальчику снять кроссовки и попрыгать на этой кровати. Он уверен, что таких уже не найти там, за забором. — Что вы делаете? — Ева улыбается неосознанно, видя, как Тимур держит ее сына за руки, а тот со звонком смехом прыгает на кровати. — Мама, давай мне такую же купим! — Мальчик с прыжка попадает на руки к дяде, которого обнимает за шею и тихо шепчет. — Ты добрый. Почему тебя сюда забрали? — Раньше я был очень злым и сделал много ужасных вещей. — Гаязов садит мальчишку к себе на одной колено и поправляет рукой его светлые волосы. — Ты уже взрослый, поэтому попрошу тебя. Всегда слушай свой разум. Сердце глупое, оно эмоции любит, а они могут нам жизнь испортить. Будет хорошо, если ты сможешь слушать обоих, но все равно чаще думай головой. — Мама говорит, что ты был глупым и поэтому живешь тут, а не с нами. Папа говорит, что ты добрый, но потом тебя обидели и ты стал злым. — Они говорят правду. — Но сейчас же ты добрый. — А зачем мне на тебя злиться? — Правда. Я себя хорошо веду, на меня не за что. Папа никогда на меня не злится, а мама часто, потому что я утром не кушаю. — Мама заботится о твоем здоровье. Видишь, папа какой огромный? Он всегда завтракал. У тебя очень хорошие родители, чаще слушай их советы. — Я знаю, что у меня самые лучшие родители. А я их лучший сын. — Он определенно Гаязов! — Рассмеялся Тимур, а за ним и остальные. Ева старалась не мешать разговорам братьев, времени и так было ограничено. Она сидела чуть в стороне и наблюдала, как с лица мужа не сходила довольная улыбка и срывалось тихое «простил» и «береги себя». — Ева… — Тимур поворачивается к девушке за две минуты до окончания свидания. — Мог бы, стоял бы всю жизнь перед тобой на коленях. Я знаю, что ты не простишь и это понятно любому адекватному человеку. Я не смогу искупить вину или вернуть их, но я бы всë отдал, если бы мог. Я бы в тот день еще повесился на ремне, который мне следак подкинул, но ты сказала, что я не сдохну, пока не искуплю все свои грехи. — Ты Ильясу звони почаще, я знаю, что ты можешь. — Ева осторожно кладет руку на плечо парня и сжимает пальцами. — Он любит тебя, каким бы ты ни был. Пожалуйста, не оставляй его. Я еще не сказала ему, что у нас получилось и у него будет второй ребенок. Мы постараемся появляться чаще. — У тебя получилось? — У нас получилось. Тимур осторожно обнимает девушку и впервые за столько лет внутри не бушует ураган от одного вида серо-зеленых. Он отпустил свою зависимость и всецело передал брату, а тот из одержимости выточил любовь и забрал себе. Вот так просто, а главное — взаимно. — Мама, мы с Ромой в тир ходили! — Саша протягивает Еве плюшевого кролика и улыбается широко. — Это я выиграл! Пять раз из шести попал! — Ты молодец, сынок. — Гаязова поджимает губы и смотрит на игрушку, понимая, что у нее дома до сих пор хранится точно такой же Ксюх. — Рома сказал, что папа мной гордится. — Мальчишка подбегает к Ильясу и обнимает за ногу. — Папа, правда? — Правда, малыш. — Ильяс поднимает сына на руки и целует пухлую щечку. — Папа всегда тобой гордится. — Почему вы раньше решили домой вернуться? — Рома треплет светлые волосы мальчишки и поворачивается к Еве. — Отпуск не резиновый, нам еще ремонт делать. — Девушка поднимает на руки сына и медленно идет к машине. — У вас вот недавно ремонт был. — На втором этаже уберем кабинет Ильяса и на первый перенесем. — А на втором что будет? — Детская. — А зачем Сашка вторая… Что? Ильяс! Подружка, а ты ничего мне сказать не хочешь? — Что? — Гаязов закрывает багажник и смотрит на друга с непониманием. — Зачем вам вторая детская? — Вторая детская? — Вы же ремонт делать будете, поэтому раньше уезжаете. — Ева сказала, что ей работать… Ева! Ильяс забирает с рук жены Сашу и внимательно смотрит. За пару секунд в голове собирается пазл и внутри всë вспыхивает пламенем. Он станет отцом. Дважды. У них получилось. Спустя два года клиник, врачей, лечения, процедур. Они смогли. — Мы второй раз станем родителями? — Тихо спрашивает Ильяс, словно боится услышать очередное «не получилось». — Да. — Так же тихо отвечает Ева и улыбается. — Уже месяц. — Мы справились? — Мы справились.