Утренний вальс

Девять дней. Даже и не верится, что прошло больше недели с похорон Олежи. Казалось, что прошла целая вечность вперемешку с сожалением, угрызениями совести и ненависти к себе. Антон зубами скрипит, когда к могиле идёт. Нет, ему совсем здесь не место. Они как-то были здесь вместе. Просто мимо проходили. У Олежи тут почти вся родня лежит. Он так увлеченно о каждом рассказывал, словно сам проживал эти жизни. Сможет ли кто-то так же увлеченно рассказать о жизни Олежи? Вряд ли. Утром здесь ещё холодновато, Звёздочкин пиджак снимать не спешит. Вот и Душновы. Кажется, лет через сто здесь будет большое родовое захоронение, где будут не только Душновы. Антон помнит, где похоронили Олежу. На отшибе, подальше от всех. Разве он заслужил быть изгоем после смерти? Конечно же нет. Звёздочкин смотрит на место его могилы и вздрагивает. Крест. Простой крест с фотографией и обычной информацией. Фотография кажется чёрно-белой, но глаза светятся голубым. Совсем юнец, который только вышел со школьной скамьи. Который ещё даже не знал, кто такой Антон Звёздочкин. Который идёт по жизни смеясь. Антон оборачивается на могилы остальных Душнов и брови могучие хмурит. Неужели памятник ещё не готов? Ну конечно, что можно сделать за девять дней? Разве что булыжник привезти и табличку приколотить. Звёздочкин ожидал от Михаила вычурности. Тот явно захочет преобразовать свою скорбь во что-то необычайное красивое и дорогое. Но придя к могиле на 40 дней, Антон обнаружил тот же крест. Он сжал букет в руках, снова глядя в это ещё ребяческое лицо. Ну неужели нельзя было отдать дань уважения собственному сыну? Хотя бы простой каменный с выемкой для этого портрета. Конечно, крест для человека, который умер столь трагично, но не для сына. Была бы воля Звёздочкина, установил бы памятник гранитный, выбрал бы фотографию посвежее и выгравировал бы оленёнка. Чтобы сравнивать его глаза с оленьими каждый чёртов раз. Посадил бы сосну, чтобы укрываться в тени её веток от лишних глаз. Чтобы дать понять, каким он был ласковым и как сильна эта боль. Боль, которая даже со временем не пройдет, а лишь проест дыру в груди пошире да кровавее. На портрете памятника Олежа совсем не знает злости, тревоги и печали. На портрете памятника Олежа совсем не знает Антона. И хорошо это или плохо не знает даже сам Звёздочкин.