Миссия не в миссионерской

      Выходные после концерта было решено провести в купальне. Никто не был против такой идеи, или же Хонджун хорошо пригрозил Чонхо, что закроет в комнате до того момента, пока они не вернутся.       Преимущества быть знаменистостями на Родине ощущались сполна — им позволили арендовать всё помещение купальни, хотя в прайсе о подобной опции не было ни слова.       Почему же Хонджун предложил отметить окончание тура именно в купальне почти никто не знал. Да и зачем причины, чтобы оказаться в таком прекрасном месте? На самом деле, Хонджуну без разницы, где и как расслабляться: хоть на кровати с книгой, хоть в студии за компьютером, хоть в дорогом ресторане. Последнее, правда, все ещё не стало привычной нормой — ощущение такого количества денег на счете, о которых Хонджун и мечтать не смел лет пять назад, теперь были реальностью. Слегка пугающей реальностью.       Так про причину: она имелась, еще и ой какая веская! Атмосфера, окутывающая купальни, всегда была достаточна интимна. Хонджун долго не мог предложить Сонхва нечто авантюрное в их сексуальной жизни…       Только к двадцати пяти хотелось перебороть внутренние преграды, которые мешали жить на полную катушку. Сонхва, к удивлению, согласился на подобное. Правда он еще не знал, что именно имел в виду Хонджун.       — Ты шутишь? — Сонхва удивленно раскрыл глаза, смотря на бурлящую воду. — Прямо здесь?       — Ну, да, прямо здесь. — Хонджун пожал плечами и хитро посмотрел на всё также оторопевшего Сонхва. — Уже передумал?       — Ни за что. — Сонхва перевел взгляд, скрестив при этом руки на груди, словно гордый павлин. Хонджун не сдержал вырвавшийся смешок. — Тур был прекрасным, но мы не могли нормально побыть вместе.       Хонджун лишь кивнул на это, вспоминая недели, когда они жили порознь. Хоть сейчас они и жили по одиночке в общежитии — это все равно другое. Дома, в Корее, есть возможность хоть каждый день вечером заходить друг другу; а когда их расселили по номерам, которые еще и находились на разных этажах — это был полный мрак. Пока уставший подымешься по лестнице, там даже сил целоваться не хватит, не то что что-то более серьезное.       Осторожно ставя одну ногу на дно широкого котлована, Сонхва недоверчиво оглядел камни, выполнявшие роль декора, посмотрел на их острые выступы с той же опасливостью: — Надеюсь, мы здесь не убьемся. — Выдохнул он, снимая наконец полотенце и садясь в воду.       От приятного ощущения по всему телу, Сонхва расслабленно выдохнул. Купальня и правда была отличным выбором. После тура, где они чуть ли не каждый день скакали по сцене на протяжении нескольких часов, тело нещадно ныло. Буквально каждая мышца давала о себе знать, тянущей болью.       За обволакивающим теплом воды, за благовониями, ударившими в нос, он не заметил, как рядом присоединился Хонджун. Тот вальяжно разлегся на тех самых камнях, прямо головой. Тонкое махровое полотенце вряд ли бы спасло от острейших углов бедный затылок.       Хонджун был предан своему плану до конца, поэтому лишь для приличия понежился в бурлящей воде, перед тем как коснуться расслабленного плеча рядом. Сонхва на это даже не вздрогнул, а только пододвинулся ближе, почти вплотную. Хонджун воспринял это как зеленый свет для дальнейших поползновений к любимому телу.       Подушечками пальцев он плавно водил витиеватые круги по предплечью, плавно спускаясь ниже, к груди. Под ладонью кожа Сонхва бархатистая и горячая, а сам он весь расплылся, что не заметил, как положил голову на плечо Хонджуна.       Заглядевшись на профиль перед собой, Хонджун случайно царапнул ногтем сосок, от чего Сонхва тихо зашипел и открыл глаза. Его взгляд был слегка сердитый, но все же атмосфера вокруг не позволила злиться в полной мере, да и касания были до жути приятны.       — Прости. — Наигранно просит прощения Хонджун, и чтобы загладить вину, обводит языком ореолу соска, слегка посасывая после. Сонхва тихо застонал, не замечая, насколько громко отразился звук от стен. Хонджун, чувствуя зарождающееся возбуждение внизу живота, перевел взгляд на Сонхва, который был недалёк от похожего состояния: нижняя губа прикушена, чтобы не издавать много смущающих звуков, а брови надломлены от приятных игр с его сосками и грудью.       — Хонджун-а, коснись меня. — Сонхва никогда не мог долго терпеть прелюдию, возбуждался, чаще всего, быстро и разрядку желал получить как можно скорее. Прямо как и сейчас, смотрел в самую душу испытывающим взглядом и просил взять его член, к сожалению, не его самого в этих условиях. Хонджун же, и сам не против кончить, ведь долгое воздержание дало о себе знать стоящим членом. Даже вода не спасала от этой развратной картины.       — Иди ко мне.       Сонхва беспрекословно сел на Хонджуна, придвигаясь ближе. Вода была горячей, но кожа куда сильнее. Поэтому от соприкосновения оба вздрогнули, а по спине Сонхва поползли мурашки, остановившись где-то в районе загривка.       — Ты очень горячий. — Выдохнул Хонджун, обхватывая чужую талию обеими руками. И непонятно, что он имел виду: горячую кожу или самого Сонхва в целом.       Плавные движения сквозь давление воды ощущались совсем по иному, казалось, что обхват куда более крепкий на ноющем члене. Сонхва закусил щеку изнутри и приложился к плечу Хонджуна, обдавая мокрым дыханием кожу. Теперь очередь Хонджуна покрываться табуном мурашек.       За быстрыми касаниями рук, они совсем не заметили, что кто-то приближался к помещению, где они были. Тихий скрип двери, а потом громкое: «Блять, о, боже,» — сорвалось с губ крикнувшего Чонхо.       Сонхва резко остановился, неумело слез с бедер Хонджуна на дно, пытаясь провалиться сквозь него.       — Хонджун, ты в лифте что ли родился? — возмутился Сонхва. Где-то, с другой стороны двери, все еще причитал бедный Чонхо, явно не ожидавший такой подставы: увидеть голых хенов, занимающихся непристойнастями, явно не входило в его список дел.       — Ты последний заходил! — Хонджун сопротивлялся как мог, хоть в действительности он крайним был.       Еще несколько минут они возмущались о несчастной двери, пока Чонхо по ту сторону жаловался Есану, что ему стоило стоять на своем и оставаться в общежитии.