Костры

Изуку сквозь полудрёму услышал, как Бакуго вернулся. Было раннее утро, в шатре холодало от потухшего костра, а на улице еще лишь начинало светать. Изуку прислушивался к тому, что Бакуго делал, слишком раздражённый, чтобы спать. Он знал, что сегодня ночью были костры, и Бакуго ходил на них, как обычно, не отказывая себе в своих желаниях, даже если дома у него был Изуку, который мог дать ему всё тоже самое. И, по словам Бакуго, он давал ему едва ли не лучший опыт среди всех, что Бакуго пробовал. И Изуку обижало, что, несмотря на это, он продолжал ходить на костры и спать там со всеми подряд. Изуку был ему недостаточен. Он был неумехой, и Бакуго просто не говорил ему об этом честно? Изуку не умел ласкать его так, чтобы тот не хотел идти к другим? Эти мысли его просто распирали до горящего гнева в груди, ровно до того момента, пока он не почувствовал, что шкура с его тела сползает в сторону, и его крепко хватают за лодыжки ног и подтягивают. Изуку развернулся, ловя на себе пьяный взгляд алых глаз, и вцепился в постель, скалясь. Его захлестывали обида и злость. — Что ты делаешь?! — Изуку согнул ноги в коленях и упёрся, чтобы Бакуго перестал его тянуть. — Добываю, — ответил он, хватая Изуку за икры. Изуку прижал уши к голове и отполз от него, нервно отбивая хвостом по постели. Это худшее, что тот вообще мог сказать ему. — Что ты говоришь?! — Изуку уставился на него шокированно. Как он вообще мог это ему сказать?! Как он мог?! Изуку дышал размашисто, сильно злясь, и чувствовал, что просто не знает, куда ему от этого деться. Куда деться от такого Бакуго. — Можешь идти к тем, с кем спал на кострах! Добывай там кого хочешь! — Изуку поджал губы. Эмоции переполняли, и он нервничал лишь сильнее. — Я там уже всё добыл, — его усмешка заставила Изуку почувствовать в себе отвращение. Когда он вообще с ним так разговаривал? Неужели это всё из-за вина? — А я тебе не добыча, — процедил Изуку сквозь зубы. — А кто? — Бакуго приблизился. Изуку сжал кулаки. — Я не хочу с тобой разговаривать! — выкрикнул он бессильно, злясь и чувствуя, что его раздражение вот-вот вырвется слезами. — Как хочешь, — Бакуго навалился на Изуку так, словно просто обмяк на нём тяжелым мешком, потянулся к его губам, на что Изуку отвернул голову и упёрся руками в его плечи. — Слезь с меня! — Изуку был слабее и ему было тяжело сделать против Бакуго хоть что-нибудь. Казалось, то, что он был пьяным, делало его тело еще тяжелее, чем раньше. Приложив максимум сил к тому, чтобы спихнуть его с себя, Изуку зарычал и свалил его на сторону, сразу забираясь сверху и садясь на его бедра. — Каччан, это переходит все границы. Мне очень обидно. Если ты продолжишь, я тебя накажу. Со мной так нельзя, — сказал он уверенно, смотря на него сверху вниз. — Накажешь? — Бакуго облизал губы. — Уверен? Изуку поджал губы и смерил его взглядом. — Можешь считать, что ты уже наказан. Может, на кострах ты такой кому-то нравишься, но здесь, — Изуку оторвал от полы своей ночной рубашки длинный кусок ткани и плотно обвязал им глаза Бакуго. — Я даже не хочу, чтобы ты смотрел на меня после того, что ты наговорил. — Я ничего сказать еще не успел, Деку, — Бакуго усмехнулся, потянувшись к голове, видимо, чтобы спустить повязку. — Я бы взял тебя на костер, если бы там всем можно было так сделать, — он похлопал пальцами по вискам. — Больше ничего и не надо говорить, — сказал Изуку, опуская руки на его тело. — Не снимай повязку. На кострах ведь наверняка было гораздо интереснее смотреть, чем здесь. — Деку- Изуку накрыл его губы пальцами. — Не говори, — он провел ими вдоль шеи, замечая, что руки Бакуго начинают подниматься по его бёдрам. Это раздражало. Изуку схватил его руки и отбросил от себя. — Я же сказал, ты наказан. Меня трогать тебе тоже нельзя, — Изуку выпрямился, усаживаясь на его бёдра ближе к коленям. — Уверен, на кострах тебе было интереснее, чем со мной. — Деку, — позвал Бакуго его куда строже прежнего. Изуку поджал губы. — И даже после них ты приходишь и хочешь добыть больше. Даже костров тебе мало… Что и говорить обо мне? — Изуку опустил руку к его паху и придавил его некрепкий член рукой. — И всё еще хочется. Меня одного никогда не будет достаточно. И это… обидно. Я всегда обижаюсь, когда ты уходишь. К другим. Изуку стал растирать вдоль его паха ладонью, придавливая пальцами напрягавшийся член. — Наверное, они дают тебе что-то другое. Их много, а я один. Они лучше меня? Наверное. Если ты постоянно к ним ходишь, они точно должны быть лучше меня, — сказал он это почти шепотом, обхватывая сквозь одежду его член. Бакуго шумно выдохнул, сжимая руки на шкуре, потому что он не мог больше дотянуться до ног Изуку. — Они наверняка умеют больше, чем я. Или раскрепощеннее, чем я. Они тебе такими нравятся больше? — Изуку скользнул под одежду, вынимая его член и растирая по нему смазку. Бакуго напрягся всем телом. — Очень обидно, что меня недостаточно. И я злюсь, когда ты ходишь туда, приходишь в шатёр и что-то еще пытаешься взять у меня. Я тебе не дам, пока не захочу сам. Изуку с излишней аккуратностью водил пальцами по его вздрагивающему члену, совершенно игнорируя его напряжение и возбуждение. Бакуго кривил лицо. — Там ты можешь брать у кого хочешь и что хочешь. Меня ты не можешь просто хватать за ноги и пытаться добыть, — Изуку низко зарычал на последнем слове. Ему казалось, ничего отвратительнее он не слышал. — Я не хочу больше это слышать. Никогда. И не хочу, чтобы ты будил меня так. Я терпеть не могу, когда ты туда ходишь. Изуку надрачивал ему кулаком, смотря на засосы и царапины на его бедрахи торсе. Он обводил их пальцами и облизывал сверху, представляя, как их оставляли те, с кем Бакуго сегодня был вместо него. — Так это было? — Изуку проводил ногтями по свежим красным царапинам. — Или так? — он прихватил зубами кожу вокруг засоса и отпустил, следя за реакцией Бакуго. Тот глубоко дышал в напряжении, реагируя на действия Изуку звуками. — Мне, наверное, не сравниться. Я же так никогда бы не сделал? Я же не тот, кто смог бы дать тебе всё это. Меня недостаточно. Изуку подвинулся ближе, двигая кулаком быстрее. Бакуго часто и быстро дышал, сжимая руки на шкурах. Изуку прикусывал все места на коже, где видел, что к Бакуго прикасались чужие. И ему казалось, прикусывать он начинал только сильнее от раза к разу. — Я ненавижу, когда ты ходишь к ним. Я ненавижу знать, что ты развлекаешься с ними. С другими девушками, с другими парнями. Почему они? Почему? — Изуку прикусил его особенно сильно, сдавливая влажный член в руке под низкий стон. — Даже то, что я знаю, почему, не помогает мне. Я лежу один и думаю, — зачем я тебе? Если есть столько людей на кострах, зачем я тебе? Если все они лучше? Видя, как Бакуго начинает знакомо хрипеть, Изуку резко отвёл руку от него, вытирая ладонь со смазкой об его оголенное бедро. Бакуго скривился, сжав кулаки до белых костяшек. — Деку! — Изуку слышал в этом просьбу продолжить. Взявшись сухой рукой за его член вновь, он принялся растирать его пальцами там, где он не был сильно чувствительным. И вновь замечая, что даже от этих прикосновений он начинает напрягаться, Изуку отвёл руку в сторону, не давая ему кончить. — Деку! — вновь выдохнул тот возбужденно. — Может, тебе с этим кто-нибудь на кострах поможет? — произнёс Изуку укоризненно. — Де-ку! — выдохнул тот слогами, сжимая и разжимая руки на постели. — Там много людей. И каждый готов дать тебе даже больше, чем могу я. Почему же тебе туда не вернуться? — Изуку сдержанно касался вздрагивающего члена Бакуго одним пальцем, покачивая его. — Деку, пожалуйста, — вымолвил тот. Изуку покачал головой, зная, что тот ничего не видит. — Что ты хочешь? — спросил Изуку буднично. — Помоги мне кончить, — выдохнул тот быстро, прикусывая губы. — Я бы позвал Момо. Она лучше разбирается в этом, — сказал Изуку обречённо. — Блять, Деку! — Бакуго стал подниматься, но Изуку навалился на него, не позволяя ему этого сделать. И тут же Бакуго схватил его в крепкие объятья, из которых Изуку бы точно не смог выбраться, и поцеловал в губы, жадно шаря по его телу. Он развёл ноги и сжал бедра Изуку между своих колен, чтобы начать толкаться между ними членом. Ему нужно было немного, — всего несколько толчков позволили ему кончить, но после того, как он это сделал, Изуку вырвался из его объятий и отсел на другой край постели, вытирая с себя его семя и смазку и пряча лицо.