Мой 9: Вдребезги

***

Песня: Ночные снайперы — Найди свою гавань       Первое января встретило Христа крупными белыми хлопьями. Двор загородного особняка семейства Кирсановых завалили пушистые сугробы. Дворник и вся прислуга уехали на праздничные выходные. Христ спустился на кухню рано. Папа еще спал, а вот отец уже взялся за лопату и сам принялся расчищать двор. Омега налил крепкий кофе и подошел к окну. Понаблюдав немного за работой отца и насладившись домашним уютом утра, он ушел готовить завтрак. Папа спустился, когда стол уже был накрыт. Денис Александрович зашел на несколько минут позже, принеся с улицы свежесть зимы. Крепко поцеловал теплого и сонного мужа, подмигнул сыну и сел за большой стол, предварительно помыв руки.       — Христюш, мы не хотели спрашивать и лезть в твои дела, но вчера заметили на твоей шее метку, — папа первым нарушил молчание. — Это что-то значит?       — Ничего не значит, папа, — тихо ответил Христ. — Для меня это не значит абсолютным счетом ничего.       — Христ, метка для альфы сродни замужеству, — аккуратно заметил Денис Кирсанов. — Владимир этим способом показал, что относится к тебе серьезно.       — Для меня замужество — это штамп в паспорте! — огрызнулся Христ на родителей. — А метка на моей шее значит только то, что кто-то перешел границы дозволенного. Я не чья-то вещь, чтоб заявлять на меня права. Я не буду потакать его животному поведению. Это не умилительно, это не трепетно, и тирания - не показатель любви!       — Христ, мне кажется, ты лукавишь, — заметил Артем Валерьевич. — Если бы все было так, как ты говоришь, если бы ты хотел действительно от него избавиться, то давно бы это уже сделал.       — Я его игнорировал, пап, я ему из раза в раз отказывал в свиданиях, встречах, не принимал подарки. Все без толку!       — Христ, натура альфы чувствует неискренность омеги, — предупредил отец.       — Да с чего бы? Может, альфы сами себе это придумывают, чтобы оправдать свои гнусные поступки! — продолжал противиться омега.       — Все не так просто, — отрицательно покачал головой Денис Александрович. — У альф в голове стоит радар, который и указывает, можно ли с омегой сойтись или держаться от него подальше.       — У альф, по-моему, на любую омегу радар указывает разрешением. А в нынешнее время так вообще выбирать не приходится, — Христ зло ткнул вилкой в омлет.       — Нет, — сказал как отрезал Денис Кирсанов. — Твой запах тебя выдает с головой. Радару внутри альфы будет все равно на твое «нет», пока твой запах говорит ему об обратном. Как только запах переменится, станет отталкивающим, агрессивным - это и будет служить звоночком, чтобы нажать стоп-кран. Хочет или не хочет тебя Владимир как человек, но как альфа он к тебе и близко не подойдет. Запах служит защитной функцией омег и показателем лояльности определенному альфе. Владимир вообще может и не знать обо всем этом, просто им сейчас управляет зверь. Тебе бы дать волю омеге, Христ, и все бы у вас сошлось. В противном случае, если ты так и будешь идти наперекор самому себе, делать назло своей природе, все может кончиться плачевно.       — Это все бред, — серьезно посмотрел на отца Христ. — У папы нет никакого запаха.       — Солнышко, к нашему времени не все омеги сумели сохранить свои признаки. У кого-то нет течек, как у тебя, а у кого-то нет запаха. Некоторые альфы уже рождаются без… кхм… прости, узла. А некоторые с узлом, но без клыков. Все зависит только от того, чем наградит природа, — просто пожал плечами Артем Валерьевич.       — Значит те, у кого нет запаха, как-то же живут, сходятся с альфами?       — Сходятся, живут, но не думай, что все происходит по-другому, — продолжил Артем, не отрываясь от еды. — Животное внутри все равно берет бразды правления на подсознательном уровне. У нас может атрофироваться все что угодно, но мы не перестанем быть Старко. Омега, как ни крути, примет альфу, если он ей по нраву, что бы тот ни натворил, а альфа, неосознанно, будет доминировать над омегой. Хорошо, если они сразу придут к мирному существованию. Омега — подчиняется, альфа становится защитником и главой.       — Пап, у нас что, совсем нет выбора? — Христ заметно поник.       — Как у людей, выбора у нас нет, Христ, за нас выбирает природа. Ей виднее, кто подходит больше её созданиям, — ответил старший омега.       — Ты утрируешь, — скептически поморщился Христофор. — Я думаю, что если взять себя в руки, то можно всего этого избежать.       Папа лишь улыбнулся и пожал плечами. Завтрак они продолжили в полном молчании. Христ сам себе уже не верил. Внутренняя истеричка так и не оставила попытки подавить его волю. Казалось, он действует лишь на одном упрямстве, доказывая что-то и кому-то ненужное. В юношеском возрасте Христ мечтал о своей семье. Глядя на папу и отца, тоже фантазировал о том, как встретит своего альфу — доброго, мягкого, понимающего, того, для кого Христофор станет центром вселенной. Шли годы, постепенно приходило понимание того, что таких, как Христ, ничтожно мало, но омега не терял веры. И, видимо, был вознагражден. Желание сбылось, но совсем не так, как хотел Христ. Наивные детские сказки разбились о суровую реальность жизни расы Старко. Наверное, Христа можно было назвать максималистом и немного инфантилом ввиду своих нынешних поступков. Будучи подростком, он шел всем наперекор и пытался перекроить этот мир, однако сам не понимал, чего добивался и каким бы хотел видеть итог. Вроде бы Иванов изначально не сделал чего-то уж совсем отвратительного, можно было бы простить, но поставленная без спроса метка не давала омеге на все закрыть глаза. Разве это не показатель того, что в будущем с его мнением будут считаться в последнюю очередь?       Промучившись в размышлениях, взвешивая все «за» и «против», к вечеру Христофор совсем измаялся. Плюнув на все с высокой колокольни, оделся потеплее, взял ключи от машины и решил съездить на городскую площадь к главной ёлке. Дороги уже расчистили, и новенькая «Тойота» беспрепятственно преодолевала свой путь. Центр встретил омегу пьяным весельем, мигающими огнями гирлянд и смехом незнакомых людей, вооруженных бутылками шампанского и бенгальскими огнями. В груди потеплело от праздничной атмосферы. Мороз щипал за щеки, зато теплые меховые унты и дубленка надежно защищали от холода. Христофор и сам не понял, как его утянули в хоровод, забывшись, он полностью погрузился в оживленную толпу. Последнее время ему не хватало этой беспечности и легкости.       — С Новым годом! — кричали с разных сторон.       — С Новым годом! — вторил в ответ Христофор.        К полуночи, вдоволь нагулявшись и прилично устав, Христ принял решение выдвигаться назад. Так как мест на парковке поблизости не было, машину пришлось оставлять в первом попавшемся дворе. Омега шагал к автомобилю в приподнятом настроении, не смотря по сторонам. Внезапно его накрыло необъяснимое чувство опасности. Христ оглянулся. Ничего не заметив, омега поежился и отмахнулся от предостерегающей его интуиции.       На него накинулись сзади, как только он завернул в темную неосвещенную арку. Это было настолько неожиданно, что Христ растерялся и замер; он не смог даже закричать и позвать на помощь. Преступник действовал крайне аккуратно. Не причиняя лишней боли сковал точным захватом, и чужие пальцы надавили Христу на несколько точек в области шеи, погружая в сон.              

***

      Очнулся Христ, лежа на большой кровати, без верхней одежды и обуви. На нем остались лишь носки, джинсы и свитер. Голова не болела, и чувствовал он себя сравнительно неплохо. Ничего не понимая, он сел и дезориентированно осмотрел пространство. Просторная светлая комната была обставлена со вкусом, но явно не жилая. Гостевая. Шкаф, письменный стол, кровать, пара стульев —вот и весь интерьер. Из-под плотных тяжелых штор просачивался дневной свет. Омега подошел к окну и раздвинул занавесь. Высокий забор, натыканный видеокамерами, и массивные железные кованые ворота навевали мысли о том, что просто так отсюда будет не удрать. Вид открывался на главную подъездную часть, выложенную клинкерной брусчаткой вокруг большой круглой клумбы с туями. По ощущениям, дом, в котором он находился, превышал по размерам дом Кирсановых раза в два, так как на улицу омега взирал с высоты третьего этажа. Как он тут оказался? Неужели его похитили конкуренты отца? Не может этого быть. Отец всегда вел честный бизнес и не ввязывался в криминальные разборки, да и служба охраны Кирсановых тщательно следила за безопасностью всех домочадцев.       — Уже проснулся? — внезапно раздался мужской голос за спиной.       Христофор встрепенулся и резко обернулся. Глаза омеги широко раскрылись от удивления.       — Владимир?! — удивленно ахнул парень.       Альфа опирался на дверной косяк, скрестив руки на груди, он пристально наблюдал за Христофором. Одет он был по-утреннему, без изысков, в джинсы и простую белую рубашку навыпуск. Две верхние пуговицы небрежно расстегнуты, а влажные темные волосы после душа зачесаны назад. Весь его вид говорил о невозмутимости ситуацией.       — Он самый, — альфа расслабился и сделал шаг по направлению к Христофору. — Отведенное время прошло. Я, надеюсь, ты подумал и пришел к однозначным выводам.       — Ты совсем охренел?! — вспылил омега, взяв себя в руки. — Куда ты меня притащил?       — Это мой дом. Притащил тебя не я, — хмыкнул Иванов, — а человек, работающий на меня. Заметь, крайне бережно и осторожно. Да, по моему распоряжению. Кстати, служба безопасности твоего отца работает из рук вон плохо.       — Ты мне зубы не заговаривай, — процедил Кирсанов. — Зачем ты это сделал?! Я вроде дал ясно понять, что ты мне неинтересен!       — Успокойся, — рыкнул Владимир.       От этого рыка внутренняя истеричка Христофора вздрогнула и опустила голову. Да неужели? А то Христ уже начал ощущать её так не вовремя проявляющиеся эмоции. Истеричка была несказанно счастлива увидеть своего самца после его долгого отсутствия и чуть ли не виляла хвостом.       — Тебе нужно привести себя в порядок, — уже более мягко сказал Владимир. — Ванная комната за той дверью, — он кивнул в сторону. — В шкафу теплые халаты. Потом спускайся на первый этаж. По правую сторону от холла располагается кухня. Я буду ждать тебя там, поговорим за едой. В доме никого нет, кроме охраны. Слуги разъехались, а Матвей улетел во Францию с Кошкиными.       — Отпусти меня, Владимир, — угрожающе процедил Христ. — Иначе мой отец тебе оторвет голову.       — Не оторвет, — хмыкнул альфа. — Я пока стараюсь все решить мирно. Но, как ты там говорил? На каждую гайку найдется свой болт с резьбой?       Альфа издевательски засмеялся и вышел, оставляя растерянного Кирсанова одного.              

***

      Спускаясь вниз по лестнице, Владимир вытащил из кармана мобильный и набрал знакомый номер. Трубку взяли не с первого гудка. Хриплое «алло» раздалось на том конце, когда уже Иванов хотел отключиться.       — Денис, твой сын у меня, — отрывисто бросил Владимир.       — Звучит угрожающе, но я уже в курсе событий, — ответили ему.       — Охрана у твоего сына так себе, — бросил шпильку альфа.       — Охрана хорошая, — заметил Кирсанов-старший. — Это я отдал распоряжение ничего не предпринимать, если ты активизируешься. В твоем доме крыса, кстати. Она моим людям и слила информацию о твоих намерениях.       — Черт! — матерно выругался Иванов.       — Шерсти, Иванов, — альфа расхохотался. — И да, с Христиком не переусердствуй. Нужно помочь парню принять себя, но без перегиба. В противном случае, ты меня знаешь…       Закончив разговор, Владимир убрал телефон. Он и сам не мог предсказать, чем закончится эта борьба. Омегу хотелось до дрожи в пальцах. Покорить, присвоить, но ни в коем случае не сломать. В то время, когда от бессилия альфа брал над ним верх, Иванов еле-еле держал себя в руках. Приходилось из последних сил цепляться за здравый рассудок, чтобы совсем не скатиться в первобытность и не натворить непоправимых вещей. Эти моменты становились крайне опасными. Если бы Христик хоть чуточку к нему проявил благосклонность, то все было бы не так мрачно. Иванов не понимал, почему омега упорствует. Ведь он не чувствовал откровенного безразличия к себе. И поцелуй в садике был тому доказательством.       

      

***

      Столовая занимала на первом этаже огромное пространство, совмещенное с гостиной и напичканное по последнему слову техники. Кутаясь в махровый халат, Христ уселся на высокий стул перед барной стойкой. Осмотревшись, он пришел к выводу, что обстановка подобрана со вкусом. В гостиной на стене висел огромный телевизор. Несколько кожаных диванчиков были расставленны по периметру. Журнальный столик и кадка с какой-то пальмой примостились в углу. Пушистый ковер мягко стелился под ногами. Ничего лишнего, никаких вычурных нагромождений. На самой кухне расположился длинный обеденный стол, рассчитанный на большое количество людей. Сам кухонный гарнитур выполнен в нежных пастельных тонах, никаких ярких и кричащих оттенков вокруг не наблюдалось.       — Ну? — вопросительно поднял бровь омега.       Альфа стоял у плиты, подпирая её пятой точкой, и внимательно наблюдал за ним.       — Чувствуй себя как дома, — Иванов выставил тарелки, наполненные едой перед Христом.       — Я дома себя буду чувствовать как дома, — буркнул парень, но отказываться от гостеприимства не стал и принялся за еду. — Вкусно. Это ты готовил?       — Нет, с утра приходил повар. Я не умею готовить, к сожалению.       Минут пять они провели в полном молчании, поглощая завтрак. Насытившись, альфа убрал грязную посуду, и Христ понял, что пришло время поговорить.       — Вова, ты понимаешь, что это неправильно? Нельзя похищать людей, — осторожно начал Христ. — Так нельзя делать.       — Выключи воспитателя, — осадил альфа и подошел к Христу вплотную, прижимая своим телом к барной стойке и ставя руки по обе стороны от тела омеги, ловя в капкан.       Христ сглотнул от решительного вида альфы и замер, как суслик. Ему стало страшно. Игры закончились.       — Я все делал, как ты хотел. Как рекомендовали делать твой отец и папа, — серьезно произнес Иванов. — Что тебе еще нужно было?       Ох, Христ и сам был бы рад узнать, чего ему не хватало.       — Любви? Чувств? — спросил он альфу. — Я хотел, чтобы ко мне что-то чувствовали. Полюбили меня, как человека, а не как омегу и шанс продолжить род.       Владимир положил руку на щеку парня, потер пальцами бархатную кожу и горько ухмыльнулся. Омега напрягся.       — Христик, я пропал еще тогда, при первой встрече, когда думал, что ты девушка.       — В тебе уже тогда говорили инстинкты! — Христ зло откинул наглую и нервирующую его конечность.       Владимиру это явно не понравилось. Рыкнув, он схватил омегу за пояс халата и резко дернул на себя, заставив соскочить со стула. Халат съехал с плеча, а Христ испуганно посмотрел на мужчину. В синих глазах отражалась дикая жажда и звериная боль. Омега осторожно положил ладонь на грудь альфе. Владимир в ответ лишь еще сильнее прижал к себе желанное тело. Тяжелая рука погладила обнаженное плечо и поднялась вверх, подушечки пальцев прошлись по метке. Альфа рыкнул и яростно намотал длинные волосы Христа на кулак, накидываясь в жестоком, подчиняющем поцелуе.       — Прости, видит Бог, я этого не хотел, — лихорадочно зашептал Владимир. — Тебе нужно познать альфу, и тогда все встанет на свои места, — он будто сам себя уговаривал, решаясь на отчаянный шаг.       До Христа слабо доходило, что именно ему втолковывают. Истеричка внезапно практически полностью завладела сознанием и плавилась под властными губами, которые гуляли по лицу, шее и плечам. Омега пришел в себя, лишь когда его халат был развязан и сброшен на пол, а крепкие пальцы сжали бедро.       — Нет! Вова, не надо! — заорал Христ, пытаясь отбиться.       — Надо, малыш, — донеслось до омеги на грани сознания. — Прости, умоляю, прости. Ничего уже не могу с собой поделать, — шептал альфа, не прекращая его целовать и вылизывать.       Сила была, естественно, на стороне альфы. Христ царапался, кусался и рыдал, заливаясь слезами. Владимир же оставался непреклонным.       — Скотина! Сволочь! Ты пожалеешь!       — Я уже жалею, малыш.       В особо удачный момент Христу удалось извернуться и использовать подлый прием. Альфа согнулся от боли в паху, а омега, вырвавшись из крепкой хватки, попытался убежать. Только распущенные после душа волосы, намотанные на кулак альфы, не дали ему этого сделать. Владимир яростно зарычал и ловкой подсечкой аккуратно опрокинул Христа на ковер. Его глаза уже налились кровью, альфа ничего не соображал.       — Не надо! Прошу! Не надо! — заорал Христ дурниной, захлебываясь в слезах.       — Сука! — голос был будто чужим и не принадлежал Иванову. — Я тебе покажу твое место!       Одной рукой альфа прижимал Христа к полу, а другой уже расстегивал ширинку. Настырные пальцы пробрались к анусу. И когда Христ неумолимо почувствовал их в себе, он перестал просить о пощаде и трепыхаться. Ему оставалось лишь жалобно всхлипывать и смириться с происходящим.       — Да, вот так, мой хороший, молодец, — похвалил Иванов омегу за покорность.       Нежные девственные стеночки растягивались под настойчивыми поступательными движениями. Природа постепенно брала верх, и звездочка омеги становилась влажной. Зверь внутри мужчины не хотел навредить своей паре, поэтому не скупился на подготовку и из последних сил терпел сильное возбуждение. Владимир перевернул парня на спину и, поддерживая его голову, убрал ладонью мокрые прилипшие к лицу пряди.       — Давай я тебя и тут поласкаю, маленький.       Рука альфы прошлась по груди, задевая горошинки сосков. Огладила живот и бока, а потом легла на пах. Христ, раскинувшись, смотрел в потолок, глотал слезы и оставался безучастным. Член омеги находился в вялом состоянии. Альфа сам согнул ноги Христа в коленях и развел их в стороны. Устроившись между стройных бедер, он облизнулся и взял в рот головку. Половой орган омеги был маленьким и тонким, без труда помещаясь полностью во рту. Немного пососав, Владимир проник пальцами в парня и нащупал бугорок простаты. Массируя точку удовольствия, альфа не прекращал ласки ртом. Только когда он почувствовал, как член Христа налился кровью, отстранился. Мужчина приподнялся, подался вперед и навис над омегой. Обхватив ладонями лицо парня, он заглянул в зеленые глаза, в которых застыла дикая пустота и безысходность.       — Ну же, Христик, посмотри на меня, — зашептал Владимир, губами стирая слезы с любимого лица. — Я все для тебя сделаю, веришь? Помоги мне. Расслабься, котенок мой.       Одним уверенным толчком Владимир вошел в тело омеги. Христ будто очнулся ото сна. Прогнулся в пояснице, широко раскрыл рот, глубоко вдохнул и закричал. Альфа просунул руки под парня и крепко прижал к себе.       — Тише, Христик, тише, — пытался он успокоить своего омегу, зарываясь в его волосы пальцами и удерживая за затылок.       Христ заскулил, словно раненый пес. В глазах у альфы поплыло, а по суровому лицу покатились скупые мужские слезы. Ему было жалко своего маленького мальчика. Горечь от обиды, нанесенной им самим же своей паре, разлилась, сжигая внутренности напрочь. Зверь внутри тоже страдал, но не успокоился, пока не оросил семенем омежье нутро и не запечатал вход узлом, уже точно делая Христа своим навеки. Это был не секс. Это была не похоть. Это было наказание и урок для обоих, показывающий, что будет, если спорить с генами и идти наперекор пути, предназначенному судьбой.       Они еще не расцепились, но альфа подхватил Христа и, усадив себе на бедра, бережно поднял. Омега, как потерянная обезьянка обхватил Владимира. Альфа взял с пола халат и укутал обнаженное дрожащее тело. Сев на диван, он нежно погладил всхлипывающего Христа по голове.       — Мне нет оправдания, мой хороший, — прошептал Владимир в ухо Христа.       Поцеловав щеку парня, он прижался к ней своей щекой. Альфа бы отдал полмира, все свое состояние, чтобы повернуть время вспять. Да только разве это изменило бы хоть что-то? Смог бы он совладать со своими инстинктами?       — Отпусти меня, пожалуйста, — на грани слышимости попросил омега.       — Что, малыш? — встрепенулся Владимир и посмотрел в заплаканное лицо.       — Отпусти меня домой, — безэмоционально повторил омега. — Я не смогу это пережить второй раз.       — Успокойся, котенок, — Иванов пригладил растрёпанные волосы своей пары, — второго раза не будет, обещаю. Я полностью держу себя в руках.        К этому времени сцепка как раз закончилась. Альфа приподнял омегу и медленно, стараясь не причинить боли, вышел. Христофор тут же соскочил с его коленей, падая на пол. Запахнув плотнее халат, он как загнанный зверек, пополз в угол. Иванов двинулся следом.       — Не трогай меня! — выставив руку, воскликнул Христ.       — Хорошо-хорошо, — поспешил заверить Владимир, поднимая руки открытыми ладонями. — Позволь мне только помочь тебе.       Омега истерично расхохотался, будто сошел с ума.       — Спасибо, ты уже мне помог! Моя внутренняя истеричная проститутка, удовлетворенная твоей помощью, наконец-то, заткнулась. Видимо, именно этого и хотела.       — О чем ты? — не понял Иванов. Ему показалось, что омега действительно рехнулся.       Христ вмиг поменялся. Успокоился и вытер рукавом халата слезы. Уверенно встав и завязав халат, направился к выходу из дома. Он не знал расположение комнат, дорогу ему будто кто-то подсказывал. В прихожей обул зимние кроссовки, принадлежащие Иванову. Тот бросил их у порога после утренней пробежки. Невозмутимо глянув по сторонам, заметил ключи от Владимирского «Range Rover», взял и положил их в карман.       — Возьму покататься, — пояснил омега и открыл входную дверь.       — Куда?! — заорал альфа, перехватив Христа за руку. — Там минусовая температура.       Христофор зло вырвал свою конечность. Открыв гардеробный шкаф, омега выдернул из него теплое пальто Владимира.       — Тогда и это прихвачу! — припечатал Христ ошарашенного альфу.       Иванов и слова не смог из себя выдавить, глядя, как омега выходит на крыльцо. Христ запрокинул голову и глубоко вдохнул морозный воздух. Будто заново родился. Пикнул брелоком сигнализации и направился к чужой машине, припаркованной во дворе, будто ничего с ним и не случилось несколько минут назад. Омежья сущность, наконец-то, взяла верх и угомонилась. Наступило спокойствие, дарящее умиротворение.       — Ворота открой! — рявкнул напоследок Христофор.