Чтобы лучше узнать своего врага

Прошли еще две недели. Они с осаму были интересной парой: в один день они льстили друг другу, а в другой вели себя как самая прекрасная пара любовного романа. Жизнь велась на остаточные деньги бывшего мафиози и на заработке достоевского. Отношения были все еще под чутким скрытием. Но не смотря на это временами они все же выбирались на улицу вместе, не притворяясь врагами, а просто любя друг друга. Удивительно, что у них вышли, кажется, здоровые отношения. Сейчас достоевский лежал на кровати и как обычно читал книгу, но теперь уже в ногах осаму. Тот запрокинув голову отдыхал. Они окончательно привыкли друг к другу. Сейчас федор уже был более податлив и сам иногда прикасался к дазаю. Подогнув ноги к себе и облокотив на них книгу, читал строки. « Неужели я не понимаю, что я сам погибший человек. Но — почему же я не могу воскреснуть. Да! стоит только хоть раз в жизни быть расчетливым и терпеливым и — вот и все! Стоит только хоть раз выдержать характер, и я в один час могу всю судьбу изменить! Главное — характер.» «Игрок» - одна из любимейших книг брюнета. Он ее перечитывал множество раз. Ему нравились цитаты автора. Осаму иногда надоедало, что его парень в книгах проводит больше времени, чем в реальности. Дазай положил левую руку на грудь достоевскому и неспешно водил. Обычно это доставляло смешанные чувства : с одной стороны приятно, с другой что-то не так. Это был один из любимых способов заставить федора обратить внимание на шатена. — дазай, что ты хочешь? — федь, ты книгам удаляешь больше времени, чем мне. Хочу внимания. Да, теперь они говори все на прямую, без намеков или чего-то подобного. Федор повернул голову и посмотрел на шатена. Небожитель отложил книгу и перевернулся, перенося весь упор на колени. Он взял младшего за подбородок и утянул в поцелуй . . После он позволил осаму прикоснуться губами к своей шее. У них была договоренность на выступающих местах не оставлять какие-либо следы. Введено такое правило было во имя безопасности и скрытности. Нежный, влажный поцелуй, который остался на худой, бледной шее давал тепло и приятные ощущения федору. За первым последовал и второй, а далее и последующие поцелуи. Длинные, тонкие пальцы зарывались в волосах Осаму приблизился к уху достоевского и прошептал. — сыграем на желание? — и что же ты имеешь в виду? — хах, если ты мне сможешь доставить мне удовольствие, то я исполню твое желание. — удовольствие? Какое именно? — твое право решать. На лице федора появилась улыбка. Книга движением руки слетела с кровати на пол. Положив одну руку на грудь дазая, достоевский схватил того за волосы и поднял голову к себе ближе. — больно. — все что сказал осаму Брюнет прекрасно знал отношение младшего к боли. — извини, солнце. Было странно такое слышать от федора, но иногда это забавляло. Федор поцеловал губы своего любовника. Глубокий поцелуй с языком, который нравился обоим. Вкус губ одного заводил другого. Они просто тонули в этом. Это было великолепно. Разорвав поцелуй, федор стянул с осаму футболку. Оглаживая кожу, которая не была замотана в бинты, он вглядывался в глубокие карие глаза. На пол полетела и футболка федора. Он устроился поудобнее и поцеловал своего шатена. Параллельно бледная рука очерчивает изгибы тела и останавливается на соске. Затвердевшая от холодного прикосновения плоть выглядела красиво. На столько, что федор начал языком играться с нею. Покончив с этим делом, достоевский движением просит осаму снять брюки. Тот послушно повинуется. Брюки отправились на пол к футболкам. — и что же ты задумал, федя? В ответ была лишь улыбка. Как только дазай вернулся в прежнее положение федор начал оглаживать его торс. Рука остановилась у резинки нижнего белья. Он немного поводил по зоне паха и обхватил уже ожидающую плоть. Сняв с осаму белье, достоевский начинает быстрые движения, периодически трогая головку ногтем. Это вызывало бурю эмоций у шатена. При каждом таком касании у дазая вырывался стон. Наконец осаму дошел до пика. Сперма была излита на живот, но часть осталась на руке федора. Вытерев жидкую массу с пальцев, достоевский встал и сделав повелительный жест рукой, ушел в другую комнату. Через полминуты он вернулся с тюбиком смазки в руке. Осаму накрыли воспоминания после прошлого раза. Он уже ждал своего любовника. Федор встал рядом с кроватью, снял штаны с бельем и пододвинул в себе ближе дазая. Раздвинув тому ноги пошире, он выдавил смазку на пальцы он вошел сразу двумя. Осаму выгнулся в спине. — ах, черт! Поаккуратней нельзя? — прости, дазай. Мы играем. У нас в России.. — заткнись и работай. Всегда действовало. Двигая пальцами, достоевский любовался своим парнем. Такой красивый, обнаженный, закусывающий губу. Ах, он прекрасен. Пальцы уже свободно двигались в анале и потому федор добавил третий. Осаму вновь прогнулся в спине и выдавил стон. Его рваное дыхание заводило достоевского. Вот и все. Партнер растянут, можно действовать. — Дазай, закрой глаза. — это еще зачем? — для остроты ощущений. — как ты там говорил? А я вспомнил. Иди ты на хуй, — выговорил осаму на плохом русском. Достоевский просто взял веревку и связал тому руки. Глаза тоже завязал, но лентой. Поставив парня раком, федор вошел в пол длины. Послышался достаточный стон. Да, без зрения и рук куда интереснее. Теперь достоевский делал не быстрые толчки, постепенно набирая темп. Брюнет был уверен, что осаму там закатывает глаза, которые закрыты. Громко стонал дазай и понял, что федор прав. Опять прав. «И откуда у него такие познания в сексуальной сфере? Надо будет узнать. » Достоевского накрыл оргазм. И он вышел из осаму, наблюдая за тем как анал выталкивает из себя сперму. Брюнет развязал глаза и руки партнеру и лег с ним в обнимку. — тебе понравилось? — спросил уже в темноте федор — очень. Но я теперь тебе торчу желание. — я решу, что загадать. Люблю тебя. Спи, душа моя. Примерно так же у них выглядели и остальные дни. Так же они соревновались в шахматах, картах и просто в умениях. Но бывали и другие дни, которые отличались. К примеру, этот: Достоевский вернулся с работы. Никто не встречал. Странно. Он направился в ванну чтобы помыть руки. Но стал свидетелем интересной картины. Дазай лежал в ванной с порезанными венами. В окровавленной воде он чуть ли не спал, но приход соседа заставил «очнуться». — о, федь, привет. Я тут это.. Отдыхаю. — вижу. Можно узнать зачем все это? — мне не больно в воде, а так скучно было. — опять недоговариваешь. Ладно. — ты иди. Я скоро приду. — нет уж. Лежи. Дазай вопросительно выгнул бровь. Федор ему улыбнулся и принялся снимать с себя рубашку. После снял и штаны с бельем. Показав жестом, чтобы шатен подвинулся, он залез в ванну к сожителю. Вода чуть не разлилась. Достоевский дотронулся ладонью, до груди осаму. Она была горячая. Вода, что поддерживала температуру, идя из шланга тоже. Около 45 градусов Цельсия. Рука перешла на плечо. Вторая легла на другое. Федор держался на коленях , делая упор на руки. Губы парней сомкнулись. Бинты дазая были пропитаны цветом и запахом крови. Даже на губах был легкий отблеск на кровь, а вкус был куда заметнее. Это притягивало достоевского. Они закончили с поцелуем и теперь просто лежали в горячей воде. — федь, а вот мне интересно какой смысл в знании латыни? — во-первых, красивое звучание. Во-вторых, я могу на ней открыто высказывать человеку все, что думаю. — а русский для чего? — на русском я могу высказывать все японцу, но не человеку моей нации. Мои подчиненные — русскоязычны, так что скажи я на японском, русском или английском, они меня пойдут. Остается лишь латынь. — понятно. На мне тоже будешь такое пробовать? — а чего нет? Душа моя, — он повернул голову к уху собеседника, — как тебе carpe diem memento mori? Или лучше fac quod vis, sed ne finem perniciosasque? Но я тебе хочу сказать правду dum vivo ego sum datum vobis. — да, звучит красиво. Могу ли я узнать перевод? — да. Первая фраза — крылатое выражение из книги. Ее перевод: лови момент, помня о смерти. Перевод второй тебе может не понравиться, но он таков: твори, что хочешь, но не доводи до суицида. Ну, а третья... Пока я жив, я отдан тебе. Te amo, anima mea. — а вот это я понял. — дазай поцеловал федора. — люблю тебя. Их личная жизнь была интересной. Они ни раз удирали от полицейских. Убивали людей. Наслаждались друг другом. В общем, эти два года, что они провели в месте были счастливыми. Но всему хорошему приходит конец. Дазай уходит в ВДА. Все. Больше этого не будет. Сейчас стоя у двери, дазай готовиться к уходу. Федор, ясное дело, его не пытается сильно остановить. — федь, мне пора. — может останешься? Сдалось тебе это агенство — дост, мне пора. Федор схватил того за руку. — и ты просто уйдешь? Мы встречались два года, и что теперь? — достоевский сам не знал зачем это все говорит, просто слишком привязался. Он сильно любил осаму и теперь было больно его отпускать. — но мы не можем быть вместе. — можем. — достоевский был уверен в своих словах. — хотя бы три раза в неделю ты будешь ко мне приходить. И мне плевать на твои обязательства. Зная тебя, ты просто будешь решать загадки, послав куда подальше муторные бумаги. Осаму, только попробуй меня оставить и я тебя убью. — хах, останавливаешь меня? Вот уж не думал, что демон-достоевский ко мне так привяжется. — за этими словами последовала оплеуха. Недовольный взгляд федера вернул осаму в прежнее состояние. — извини, федь. Ладно. Я согласен на твои правила. — он подошел ближе и поцеловал парня. — люблю тебя. А мне пора. Еще свидимся. — и я тебя. Обязательно свидимся. И он ушел. Дверь закрылась. Достоевский не знал, что он чувствует. Его бросили. Он вновь один. Прошло два дня. Федор лежал и пытался уснуть. Выходило отвратительно. Сон ее давался. Сразу после ухода осаму, достоевский снова перестал нормально спать. « почему когда ты ушёл все стало хуже и сложнее? » — спрашивал себя федор. Понимая, что уснуть ее выйдет, брюнет вышел на балкон. — и в чем прикол жечь сигареты? — мне нравится их запах. Федор усмехнулся и подошёл сзади к дазаю. Обняв его со спины, он резким движением наклонил осаму. Последний выронил остатки сигареты в окно. За это какая-то бабка начала орать на парней. — хей, что ты делаешь? Достоевский все так же держал младшего в этой позе. Он наклонился к уху осаму и прошептал на латыне фразу: « Desidero ulteriori informazioni e preferenze di lavoro» Осаму ни черта не понял, но убрал волосы с шеи, дабы дать возможность федору целовать ее, как хотел оппонент. Достоевскому нравилось, что дазай соображает и знает чего хочет федор. Целуя красивую, но холодную шею, брюнет подцепляет пальцем бинт и слегка развязывает его, даруя себе больше простора. Холодный ветер из окна холодил, а время, проведённое с оппонентом грело душу. От всех этих воспоминаний становилось грустно. Иногда достоевский даже думал, чо не стоило было соглашаться в тот день, когда они познакомились. Но все же он ценил это все. Федор просто сидел на полу, вглядываясь в звезды. Всю эту меланхолию прервал звонок квартиры. Сначала достоевский не желал открывать, но все же решил узнать кому не лень было тащиться к нему. Вяло ведя ногами он доходит до двери и смотрит в глазок. Раскрыв от удивления глаза, темноволосый открывает дверь. Перед ним предстал дазай с букетом цветов и пакетом. Было очень неожиданно. — дазай? Ты все же пришел. — не делай вид, что ты не рад. Я знаю, что ты ждал этого момента. — он прошел в дом, закрывая дверь, — милый, я рад тебя видеть. Как только осаму разулся и положил букет на стол, достоевский подошел к нему и сильно обнял. — я думал ты уже не придешь.. — странно это слышать от тебя, но я пришел. Я не брошу тебя. Никогда. Пускай официально мы являемся врагами, но я люблю тебя. — а я тебя, полудурок. — он уткнулся в плечо возлюбленного, — Ты почему не писал? — я телефон утопил старый... Случайно. А новый прослушивается, думаю. Слишком опасно. — ладно. Пошли в спальню? — идем, милый. Мораль этой истории такова, что hostes eosdem amicos aut amantes, sed privatim