Вечная молодость - вечное проклятие

Карина уже в возрасте жизнь свою прожила шестой десяток пошел. У нее своя маленькая квартирка в центре Питера. Она раньше в поселке жила, да по обстоятельствам жить она там больше не могла. Уехала быстро без предупреждение. Но с позором вместо вещей нужных. Ничего не было за спиной. Незаконченное высшее, разбитое сердце и позор по всей деревне. Вот и весь багаж. *** — Мам, мамуль слышишь? Я невесту свою привезти хочу. Ты стол накрой. Целую мам. Жди. — Антоша телефон сбрасывает и улыбается. Ты красивая такая, Маш ты словно и есть красота. Смотрит на свою невесту и улыбается по голове ее поглаживает. — Да хватит уже, сглазишь. А Мария девушка видная, статная, для своих лет очень смышленая. Она загадка. Душа ее потемки в которых, кстати она сама не разобралась. *** Вокзал. Есть ли на земле еще такие места, где совершалось бы столько молчаливых человеческих драм, сколько их ежедневно, ежечасно совершается на вокзалах?! Вокзалы — немые свидетели пылких заверений возвратиться, которые потом — незаметно — зарастают травой забвения; клятв, в тот момент искренних, но со временем забытых, заглушенных расстоянием. Так и в этот раз влюбленная пара едет знакомится к свекрови. Наша Мария Романова не подозревает, что поездка эта обернется полным крахом. Заставит вспомнить демона и его коварность. Игру с одной стороны нечестную, а с другой стороны по другому быть и не могло. *** Стук в дверь. Мама наготовила, в подъезде запах. Сын с огромным букетом за которым невестку еще не видно. Открывается дверь. И наступает занавес. Девушка. Ее девушка. Которая отвернулась, пропала не стала бороться. Только вот выглядит точь в точь как тридцать пять лет назад. Карина за сердце хватается, падает. Сын ловит быстро и кричит. — Милая скорую вызови, мама переволновалась, впервые такое. — сын бережно маму на диван укладывает. А сам осматривается, словно в этой комнате есть аптечка с волшебным лекарством. — Нет, нет не надо скорой. Ты нас наедине оставь с девушкой своей. И Карина умывается водой холодной. Она спит скорее всего. Может это дочь ее любимой Маши. Но что ж тогда зовут так же. Молчат. Обе молчат. Маша не выдерживает, падает в объятия и плачет. Да плачет так горько словно Карина ее простить за все должна. А вот есть ли ей прощение? *** Антон ничего не понял. Решил выйти, как и просила матушка. Он ее любит очень. Он ведь ей не родной. Она его из дома малютки взяла. Ну как взяла. Он на улице кошек кормил, а сам худющий и раздетый. А на улице минус сорок, если не больше. Она его и с собой повела. Лет ей было наверное тридцать уже. Работа, квартира только на машину не накопила пока что. Взятку там дала, лишь бы мальчишка с ней остался. Она ведь никого к себе не подпускала, ни подруг ни любви не было. А маленький Антошка, как в душу запал. Только он даже спрашивать боялся, что это за тетя на фотографии и почему на английском языка на запястье у мамы его выведено: «Mahska» И невесту он свою нашел спонтанно. Словно одурманен ей. И лицо ее так знакомо, только вот общих связей не было. Да и странички на удивление она не вела никогда. Так где же видеть он ее мог. Только потом через время дойдет до него, что раньше весь дом ей был украшен. Лишь ее лицо на фотографиях домашних, которые мама убрала как только он подрос. И домой он помчался так как не бегал никогда. Сам в шоке. Правду знать хочет. *** — Ты мне скажи, я брежу? — Ты не бредишь Долиашвили, если это до сих пор твоя фамилия. Правда я. Живая еще. И на все комнату раздается звук звонкой пощечины. Теперь Карина узнает, что произошло много лет назад с ее любимой Машенькой.