Принцесса

—Даже возмущаться не будешь?—терпеливо дождавшись, пока собеседник осушит свой наполовину наполненный стакан, с лёгкой, но беззлобной издёвкой тянет Гоголь и неспешно, параллельно разглядывая комнату, проходит к освобождённой от лишних вещей кровати. —Я уже сказал, что мне всё равно.—Фёдор безразлично пожимает плечами и кидает короткий взгляд на часы, висящие над дверью.—Глупо будет бежать следом и признавать, что я ошибся.—он подходит к небольшой полке, где стояло несколько довольно объёмных по содержанию книг, и аккуратно ведёт подушечками пальцев по блестящему переплету одной из них.—Поэтому я поступлю несколько иначе. —Дай угадаю: будешь всеми силами игнорировать меня?—усмехается Коля, выуживая из сумки какую-то вещь, и с задумчивым видом расправляет её, дабы определить, что именно оказалось в его руках.—Так, это похоже не моё... —Именно.—Достоевский звонко щёлкает пальцами, не поворачиваясь к новому соседу лицом, и тянется за книгой, на которую, очевидно, и пал его выбор.—Рад, что ты такой догадливый. Поэтому, будь ласка, не раздражай меня лишний раз, хорошо?—добавляет он и, опустившись на одно колено, выдвигает один из ящиков прикроватной тумбочки. Гоголь усмехается, однако говорить что-нибудь не спешит — вряд ли после столь красноречивого ответа он услышит что-то ещё. Собеседник, как и ожидалось, замолчал, с особым усердием ища какую-то вещь, из-за чего тишина в комнате разбавлялась позвякиванием и шуршанием каких-то предметов. Коля ещё несколько секунд смотрит на чужую спину, пока поток мыслей не прерывает мимолетное воспоминание. Он поднимает руку, в которой покоится чужая вещь, и задумчиво смотрит на неё. Похоже, нечаянно схватил, пока собирал свои сумки. Надо бы вернуть. Аккуратно сжав ткань, невольно кидает последний, краткий взгляд на Фёдора, однако глаз цепляется не за него, а за что-то темное, что было спрятано за спинкой кровати. Гоголь хмурится — занесенная для уже задуманного маршрута нога плавно меняет своё положение, следую замыслу хозяина. До цели остается буквально пара шагов, но её перекрывает спина Достоевского, который, видимо, не найдя своей пропажи, решил оставить тумбочку в покое. Николай с досадой цокает, чем заставляет соседа перевести недоуменный взор на него. Фёдор изгибает бровь, но сказать хоть что-нибудь, опять же, не спешит, однако и взгляда отводить, похоже, тоже не собирается. Коля цепляет свою уже привычную ехидную ухмылку и немного щурится. Хитро, по-лисьему. —Не представляется возможным, принцесса.—парень отвешивает низкий поклон, приложив руку с чужой вещью к своей груди.—Это моя миссия на ближайшие четыре года, так что теперь ты не отвертишься.—добавляет он и собирается было уйти, но голос за спиной его останавливает. —Не сможешь. Гоголь удивленно распахивает глаза и оборачивается. Только корпусом, но этого достаточно, чтобы столкнутся с чужим взглядом. Решительным. Коля, на мгновение растерявшись, вдруг расплывается в азартной улыбке — в глазах напротив виднеется вызов, слабая, но искра. Парень хмыкает — он готов поклясться, что минуту назад ничего подобного не было. Он ничего не отвечает — лишь игриво подмигивает, чем окончательно выбивает соседа из колеи, и выходит из комнаты, несильно хлопнув дверью. За спиной слышится глухой стук. Видимо, за ним всё же что-то полетело следом.

***

—Ладно, я пойду, ребят. До встречи.—посильнее обхватывая ворох постельного белья, которое он как раз планировал забрать, Гоголь прощается уже, кажется, в пятый раз: разговор раз за разом начинался заново, стоило только добавить любую, даже самую бессмысленную фразу. Он кидает взгляд на окно в конце коридора. На стекле переливались огни проезжающих мимо машин и свет меняющегося светофора. Стемнело. Гоголь вздыхает и поудобнее перехватывает свои вещи — он вообще не планировал так надолго задерживаться в уже бывшей комнате. Здесь его общительность сыграла с ним злую шутку. Часов десять вечера. Подумаешь, потерял какие-то пару часов. Около четырех, если быть точным. —Зато конфет поел.—пожав плечами, вслух кидает он и замечает, как в противоположном конце коридора кто-то остановился, видимо, решив, что фраза адресована ему. Коля машет ему рукой, призывая не слушать его и идти дальше по своим делам. Вещи, почувствовав свободу, тут же пытаются выскользнуть, но падают на вовремя подставленное колено под недовольное бурчание парня.

***

Гоголь невольно ловит себя на мысли, что ему здорово не поздоровилось, если бы староста по этажу или, того хуже, комендантша увидели, что он открыл дверь ногой, и вваливается в комнату. Прижав уже несколько раз перекрученное одеяло посильнее к груди, он освободившейся рукой тянет ручку на себя. Ладно хоть Фёдор не закрылся, а то он точно бросил бы всё это прямо в коридоре. Шутка ли — переть всё это с пятого этажа на второй. Кстати, о Фёдоре. Коля наклоняет голову вбок, ибо ворох одежды полностью закрывал всё, что происходило перед ним. И пару раз хлопает ресницами, озадаченно смотря на сидящего на своей кровати Достоевского. Тот спокойно читает, словно не заметив чужого прихода, хотя такое трудно было не заметить. Однако внимание привлекает не это — на носу парня покоятся очки в прямоугольной, немного продолговатой оправе. Неужели зрение не очень хорошее? Он немного поднимает взгляд. Челка зачесана назад — видимо, убрал, чтобы не лезла в глаза. Окажись они в толпе, Гоголь бы не сразу понял, что перед ним Фёдор. —Я уж понадеялся, что ты не придешь.—сухо произносит Достоевский и, оторвавшись от книги, исподлобья смотрит на Колю.—Но увы.—поджав губу, подытоживает он и с мелодичным шелестом перелистывает страницу. —Как же я тебя одного оставлю. Вдруг соскучишься по мне.—парирует в ответ Николай и, преодолев расстояние между кроватью и дверью за пару шагов, бесцеремонно кидает всю свою ношу в аккурат на парня.—Подержи, пожалуйста. —Ты чего делаешь?—недовольно бурчит Фёдор, когда чужие тряпки буквально выбивают книгу из рук, прижимая её к ногам парня. —Да он слишком молчаливый. Не думаю, что ты сможешь найти с ним общий язык.—шурша оберткой от конфеты, произносит уже бывший сосед Фёдора.—Я пытался говорить с ним эти дни, но он либо отвечает односложно и безразлично, либо вообще не отвечает. В это плане вы с ним слишком разные. Гоголь ухмыляется — он бы ни сказал, что Достоевский молчаливый. По крайней мере, на его выходки он реагирует громко и моментально. Даже слишком. Он оборачивается, мысленно смирившись с тем, что его вещи, скорее всего, уже на полу. Достоевский, однако, этого не сделал. Лишь молча сидел и терпеливо ожидал, пока с его постели всё это заберут. С недовольным лицом, правда, но ему не привыкать. —Ты уже спать собираешься?—Коля только сейчас замечает, что чужая койка уже разобрана.—Не рано? Всего половина одиннадцатого.—невольно бросив взгляд на настенные часы, добавляет он и, подойдя поближе, стаскивает своё одеяло с ног собеседника. —Не рано. У меня режим.—Достоевский откладывает книгу на тумбочку и поправляет подушку за спиной. —Никогда не понимал, зачем мучить себя режимом.—покачав головой, проговаривает Гоголь и неохотно плетется к двери: всё-таки он зашёл последним, значит, и запираться ему.—Это же глупо, ложиться спать тогда, когда надо, а не когда по-настоящему хочешь. Фёдор не отвечает. Молча стягивает с себя очки и отщелкивает небольшую заколку, что удерживала непослушную чёлку. Волосы довольно быстро возвращаются в исходное положение — не все, из-за чего прядь распушается, словно павлиний хвост — и неприятно щекочут нос. Достоевский спешно прикрывает часть лица ладонью, однако это не спасает от непредвиденного чиха. —Будь здоров.—отзывается Гоголь, пытаясь найти в кармане среди фантиков ключ: тот был без брелка, поэтому обнаружить его было целым подвигом.—Не хватало ещё заболеть в первую учебную неделю. —Спасибо.—небрежно кидает Фёдор, негромко шмыргнув носом.—Твой ключ на холодильнике, сам же туда положил.—всем своим видом показывая, что он помогает неохотно, произносит он и подтягивает одеяло ближе к груди. —Точно...—тянет Коля, переводя взгляд на названное место, и, цокнув, закатывает глаза: и как он мог забыть? Комнату оглушают два звонких проворота в замочной скважине, после чего следует щелчок выключателем. На мгновение Гоголь теряется: глаза не сразу привыкают к резкой пропаже света. Не помогло даже отсутствие штор на окнах. Он пару раз моргает — вещи вновь начинают принимать свои привычные очертания, превращаясь из темного пятна в себя. —Что ты делаешь?—выгнув бровь, спрашивает Фёдор, неожиданно разорвав тишину, и непонимающе хмурится, когда Коля перекидывает подушку на другой край постели и уваливается следом. —Спать ложусь, у тебя же режим.—усмехается в ответ Николай и несколькими точными ударами ног отправляет одеяло в самый угол.—Да и отсюда тебя лучше видно. —Что? Гоголь вместо ответа поворачивается на бок, свесив руку вниз, и смотрит. Пристально, не отводя глаз. Достоевский тоже смотрит. Сводит брови к переносице, явно не оценив чужой затеи, но сразу не отворачивается. Коля, полностью расслабившись, вальяжно рассматривает чужое лицо, пока представилась такая возможность. Да и в комнате стало значительно светлее. Интересный этот парень. Не такой, как остальные. Складывается ощущение, что перед ним не тот Фёдор, который должен быть. Он не знает, как объяснить это странное чувство, но кажется, что Достоевский... зажатый что ли. Ненастоящий. Как будто боится показать свои настоящие эмоции, чувства, держит себя в узде, не давая показывать ничего лишнего. Как кукла. Даже когда он в очередной раз рычит на него, кажется, что он злится не в полную силу. Вот и сейчас — Коля уверен, обычный человек с таким характером, как у Фёдора давно бы уже показал весь спектр эмоций, однако тот себя проявлять не спешит. Ресницы слабо подрагивают, когда зрачки как-то дергано мечутся, обводя чужое лицо изучающим взглядом. Гоголь невольно щурится, словно пытаясь заглянуть в самую душу, узнать, что скрывает новый знакомый. Вид у него какой-то уставший, будто он целый вагон с углём разгрузил, а не книгу прочитал. —Прекращай.—холод в чужом голосе неприятно режет слух и буквально заставляет отвлечься от стихийного потока мыслей. Гоголь хлопает ресницами, недоуменно смотря на собеседника. На его спину, если быть более точным, — тот неспешно поворачивается, посильнее натягивая одеяло. Почти до головы, видимо, бессознательно пытаясь уйти от чужого взгляда. Тихо выдыхает и резко затихает. Коле на мгновение проскакивает мысль, что сосед и вовсе откинулся — резко подскакивает на кровати, приподнимаясь на локтях, и беспокойно вглядывается. Эта минута тянется слишком медленно, о чем говорит медленное, размеренное тиканье часов. Он прислушивается. Дыхания не слышно. Коля сглатывает, чувствуя, как нарастающая паника подкатывает к груди, заставляя сердце биться быстрее, и готовится с секунды на секунду сорваться с места, однако Достоевский наконец тихо вздыхает. Изгиб бока, который одеялом скрыть не очень получилось, едва заметно приподнимается и также медленно опускается. Гоголь выдыхает следом — ненормальный. Спать и так не хотелось, так теперь сон вообще напрочь отбило. Он поворачивается на спину, переводя взгляд на беленный, мечтами потресканный потолок. Ненастоящий, значит. Он, согнув левую ногу в колене, закидывает на неё правую. Заносит руки за голову и осторожно двигает стопой в такт часам. Задумчиво, с непривычной серьезностью смотрит вверх. Тут не принцесса, а кукла получается. Фарфоровая, с нарисованным лицом. Как у Достоевского. Это ведь неправильно, верно? Гоголь хмурится и неохотно прикрывает глаза.

***

—Доброе утро, принцесса. Фёдор, на мгновение замерев на пороге, тяжело вздыхает, но в лице не меняется. На стуле, у противоположной стороны стола сидит Гоголь — в его очках и с его книгой в руках, отчего выглядит крайне непривычно. Фёдор, вскинув бровь, закидывает полотенце себе на плечо и подходит ближе. Коля пытается поймать каждое, даже самое малейшее изменение в чужом лице, однако ничего такого не происходит. Достоевский лишь аккуратно берет очки за мостик между линзами и стягивает их, невольно коснувшись чужой переносицы. —Читать, конечно, хорошо, но лучше делать это так.—произносит он и, заключив корешок книги в хватку между большим и остальными пальцами, переворачивает её.—Гений.—Фёдор вдруг слабо щёлкает парня по лбу, заставив Колю удивленно распахнуть глаза. —Ой...—тянет он, когда, опустив взгляд, понимает, что всё это время он держал сие чтиво верх тормашками.—Я что-то не подумал. —У меня складывается ощущение, что ты никогда этого не делаешь. —Но-но, ваши обвинения беспочвенны.—вскинув вверх указательный палец, вдруг одергивает его Гоголь и, поднявшись с места, тянется к шкафчику над столом, параллельно включив электрочайник.—Я, в отличии от тебя, подумал, что утром нечего будет пить, поэтому принёс целую коробку с чаем.—шурша чем-то, он стягивает небольшую коробку с полки и демонстрирует её Фёдору. В комнате на пару мгновений повисает тишина. —Ты её спёр в своей прошлой комнате, я ведь прав? —Ты не поверишь, как я поражаюсь твоей наблюдательности.