Until Eternity / Навечно

      Когда первые лучи зимнего утреннего солнца проникают сквозь покрытые инеем окна в комнату Ёнджуна, он медленно ворочается под теплым одеялом. В комнате необычайно холодно, и он сонно стонет, натягивая одеяло на голову. Он еще на несколько мгновений закрывает глаза, ожидая, когда зазвонит будильник. Чхве приходит в замешательство, когда проходит несколько минут, а звонок все еще не идет. Его глаза распахиваются, а руки тянутся к телефону, чтобы обнаружить, что он разрядился. В панике он сбрасывает с себя одеяло и свешивает ноги с кровати. С приглушенным вздохом он быстро, спотыкаясь, подбегает к окнам и раздвигает шторы, открывая мир, покрытый белым сверкающим налетом. Он ставит свой телефон на зарядку, надеясь немного подзарядиться, пока будет собираться в школу. Он уже опаздывает, так что спешить незачем. Подойдя к своему шкафу, он хватает первую попавшуюся теплую одежду и натягивает ее, прежде чем отправиться в ванную чистить зубы. Спустившись, достает из холодильника энергетик и делает из банки глоток, прежде чем снова подняться по лестнице. Он вздыхает с облегчением, видя, что его телефон теперь включен, и наконец-то может отправить сообщение Субину. «Проспал школу, сейчас поеду туда. У тебя все в порядке?» — Ёнджун нажимает «Отправить» и засовывает телефон в карман. Он не может перестать думать о вчерашних словах друга, не в силах понять, почему Субин не видит в нем ничего большего. С сердцем, наполненным тревогой и энергией, вызванной кофеином, он хватает свой рюкзак и бросает тетради и учебники внутрь, прежде чем застегнуть его и перекинуть через плечо. Он спускается по лестнице и направляется к парадной двери, порыв зимнего ветра встречает его и обжигает кожу лица ледяными обещаниями сезонного похолодания. Когда его ботинки хрустят по мягкому белому покрывалу, которое прилипает ко всем поверхностям, улицы оживают в бешеном ритме утреннего часа пик. Машины проносятся мимо него, их шины вращаются, оставляя за собой шлейф спешки и выхлопных газов, которые смешиваются с хрустящим зимним воздухом. Звук торопливых шагов и болтовня наполняют воздух, образуя невидимый саундтрек к столпотворению, возникающему, когда кажется, что все бегут наперегонки со временем.       Здание школы вырисовывается впереди, как гигантский, стойкий страж, с его зарешеченными окнами и кирпичным фасадом. Когда он бежит ко входу, его дыхание смешивается с морозным воздухом, снежинки танцуют в замедленном темпе, словно исполняя безмолвный балет под серым небом. Но когда он собирается войти внутрь, ему звонит Субин, и это заставляет его остановиться как вкопанного. Разве он не должен был уже быть внутри? Он отступает от двери, прикладывая телефон к уху. — Джуни, — голос Субина звучит сквозь звонок, будто бы тот плачет, в его голосе слышны необычные нотки отчаяния. Волны тревоги пробегают по телу Ёнджуна, когда он слышит боль и страх в голосе друга. Его сердце бешено колотится, в животе образуется неприятная пустота, когда он слушает прерывистые рыдания, срывающиеся с губ младшего. — Что случилось, Субин? — спрашивает Ёнджун, его голос дрожит от беспокойства, когда он поворачивается обратно, направляясь в сторону дома Субина. — Ты меня слышишь? Ты в порядке? — Как ты думаешь, я увижу ее снова? — Ёнджун останавливается. — Кого, Субин? Ты кого-то увидел? — Моя мама, — шепчет Субин. — Как ты думаешь, она поймет меня? В этот момент время, кажется, останавливается, пока мозг Ёнджуна лихорадочно соображает, пытаясь осознать всю тяжесть ситуации. Он не может позволить Субину ускользнуть. Он не может потерять Субина. — Субин, послушай меня, пожалуйста, — умоляет он. — Где ты? Мы можем поговорить об этом, Чхве срывается на бег, когда мчится в направлении дома Субина, молясь, чтобы успеть вовремя. Его вопрос остается без ответа, поскольку Субин продолжает говорить. — Я надеюсь, она знает, как мне жаль. Я действительно старался быть идеальным сыном для нее, — он шмыгает носом, и Ёнджун чувствует, как слезы наворачиваются ему на глаза. — Но я думаю, что больше всего мне жаль тебя, Джун. — Меня? — его голос срывается, пока он пытается сохранить самообладание. — Я люблю тебя, Джуни. Мне жаль, что я не мог сказать тебе раньше, и мне еще больше жаль, что я не мог любить тебя открыто и так, как ты заслуживаешь, чтобы тебя любили, — Субин прерывисто вздыхает. — Но я не сожалею о том, что люблю тебя, если бы я мог я бы сделал все это снова. Слезы свободно текут по лицу Ёнджуна, пока Субин продолжает, слушая, как дрожит голос младшего. — Я тоже люблю тебя, Субин, — шепчет Ёнджун. — Еще не слишком поздно, просто, пожалуйста, скажи мне, где ты находишься. Тишина. Беспокойство поглощает его мысли, пока он думает о возможностях, которые ждут его в доме Субина. — Продолжай говорить со мной, Субин, — умоляет Ёнджун. На другом конце провода Субин тихо плачет. — Ты помнишь, как мы были детьми? Как мы часами лежали на траве у меня на заднем дворе после школы? — Конечно, помню.       Ёнджун обходит дом Субина сбоку и открывает окно его спальни, забираясь внутрь и лихорадочно оглядываясь по сторонам. Его сердце болезненно сжимается при виде этого зрелища. Комната Субина, когда-то наполненная смехом и яркими красками, теперь окутана аурой пустоты. От Субина не осталось и следа. — Я буду для тебя самым лучшим ангелом, Джуни. Я буду зажигать для тебя самый яркий свет каждую ночь, и я обещаю, однажды я увижу тебя снова. Я отведу тебя обратно к себе. Ёнджун крепче сжимает телефон, по его щекам катятся слезы, слова Субина, словно горький порыв ветра, проникают в глубины его души. Он покидает комнату Субина и выбегает через парадную дверь в сторону леса. Субин должен быть там. Дыхание Ёнджуна дрожит от бега и слез, но он все равно продолжает говорить с младшим, не смотря на то, что его голос хрипит. — Пожалуйста, Субин, просто послушай меня. Я люблю тебя, и ты нужен мне здесь, со мной, — Ёнджун задыхается. — Я не смогу без тебя. Его шаги тяжелы и непреклонны, они стучат по влажной от снега земле в идеальной симфонии с его бешеным сердцебиением. Шипы кустов ежевики вонзаются в его одежду и кожу и оставляют за собой алый след. Он не обращает внимания на боль, сосредоточенный только на том, чтобы добраться до Субина. — Я надеюсь, ты сможешь простить меня. Он крепко сжимает свой телефон, холодный металл все норовит выскользнуть из его вспотевших ладоней, пока он бежит. — Пожалуйста, не поступай так со мной, — всхлипывает он. — Я сделаю все, что угодно. Ты не можешь оставить меня, пожалуйста. — Спасибо, что сдержал данное мне обещание, — Субин прерывисто выдыхает. — Ты был самым лучшим другом на всем белом свете. Старший так отчаянно пытается держать себя в руках, но страх не успеть вовремя посылает волны пронзительной боли, захлестывающие его, безжалостные и неотвратимые. Глубокая боль пронизывает все его существо, пульсируя с каждым ударом его измученного сердца. Каждый шаг уводит его все глубже в чащу леса, пейзаж вокруг меняется. Лучи солнечного света просачиваются сквозь деревья, отбрасывая тени, которые, кажется, злобно танцуют перед его усталыми глазами. Воздух становится тяжелее, пропитанный запахом гниения, как будто лес уже готов оплакивать надвигающуюся потерю. — Я люблю тебя, Ёнджун.       Оглушительная тишина внезапно сменяет рыдания Субина, и парень замирает, когда навязчивая пустота наполняет воздух, оставляя его бездыханным и сломленным. Поскольку телефон все еще прижат к уху, крики Ёнджуна сливаются с гудками в телефоне, создавая смесь грусти и огорчения безысходности. И когда он, наконец, добирается до места, его встречает пустой мост, безмолвный и лишенный жизни. Он опоздал. Субин уже ушел. Глубокий, гортанный крик вырывается из его горла, его голос смешивается с навязчивыми звуками реки внизу. Дрожащими руками он хватается за край, высматривая какие-либо признаки хрупкого тела младшего. Река, обычно спокойная и безмятежная, теперь превратилась в зловещее образование, вода бесконечно несется вниз по течению, скрывая любые свидетельства трагической судьбы Субина.

***

      Полиции потребовалось несколько дней, чтобы, наконец, обнаружить тело Субина в реке, и с того дня жизнь Ёнджуна постоянно катилась под откос. Он больше не может спать по ночам, воспоминания о возлюбленном постоянно прокручиваются в его голове. Справиться с тем фактом, что Субина больше нет в живых, было более чем тяжело для Ёнджуна. Как человек может продолжать жить, когда все, ради чего он когда-либо жил, исчезло? Как он должен просыпаться каждое утро и притворяться, что все в порядке, когда это не так? Что приводит его именно туда, где он сейчас находится — пробирается через лес, чтобы посетить место, где Субин испустил свой последний вздох. Это единственное место, где он чувствует, что все еще связан с Субином. Единственное место, которое он может посетить, где все их воспоминания живут беззаботно. Место, где они могли играть часами напролет и где разделили свой первый поцелуй. Место, куда Субин побежал, когда все пошло наперекосяк, и где он решил покончить со всем этим. Шаги Ёнджуна отзываются мягким звуком, отдаваясь эхом чувству одиночества в его сердце. И с каждым шагом, который он делает, все больше эмоций обрушивается на него, как хрупкие лепестки с увядающей розы. Воспоминания о смехе, общих мечтах и задушевных беседах наполняют его мысли, сопровождаемые горько-сладкой мелодией ушедшего прошлого. Когда он продвигается дальше, до его ушей доносится журчание воды. Он добирается до края моста и перегибается через деревянные перила, глядя вниз на непреклонную воду внизу. Слезы свободно текут по его щекам, капая в реку под ним, когда боль пробирается обратно к горлу, подавляя дыхание, и он издает сдавленный всхлип. — Я все еще зол на тебя, — бормочет Ёнджун, хотя знает, что его никто не слушает. — Но я люблю тебя и очень скучаю по твоему голосу. Я скучаю по твоей глупой улыбке. Его пальцы танцуют на деревянных перилах, осторожно прослеживая их рисунок, когда он делает глубокий вдох. — Почему ты оставил меня, Субин? На сердце у него тяжело от печали, звук воды отпечатывается в его душе. Теперь это стало частью его существования, навсегда запечатлелось в его памяти — звуковое воплощение потери. — Прошло уже четыре недели. Ты знал об этом? -Чхве садится на мост, скрестив ноги, и смотрит вниз, на воду под собой. — 28 дней без тебя, — вздыхает он, глядя вдаль. — Когда-нибудь мне станет легче переживать это? Его крики смешиваются с шумом, несущимся над рекой внизу. — Я потратил десять лет своей жизни на любовь к тебе, Субин. И теперь я должен прожить остаток своей жизни без тебя? Подтянув колени к груди, он безучастно смотрит на то место, где в последний раз стоял Субин, и чувство вины охватывает каждую клеточку его тела. Если бы только он добрался сюда раньше.       Была середина марта, когда Ёнджун, наконец, вернулся в школу. С каждым шагом к школьным воротам страх поглощает его мысли. Шепот и косые взгляды задерживаются в его сознании — новый тип напряжения, с которым он неизбежно сталкиваетсся. Его тревога только усиливается, когда он представляет себе сочувственные взгляды и невысказанные вопросы, которые обязательно последуют. Вход маячит перед ним, словно портал в мир, частью которого, как ему кажется, он больше не является. Любопытные глаза следят за каждым его движением, как будто он не более чем магнит, притягивающий их любопытство. Он чувствует, как пристальные взгляды давят на него, заставляя сомневаться в каждом своем шаге. Все это слишком заметно — его покрасневшие глаза, темные круги и боль, запечатлевшаяся на его лице. Когда он идет по пустому коридору, тишина становится оглушающей, и когда он входит в класс, его сердце сжимается еще сильнее. Он больше не увидит Субина за обедом, и он больше не познает удовольствия идти с ним домой после школы. Выражения сочувствия смешиваются с отведенными взглядами, и он понимает, что никто не знает, как к нему подступиться. Он не может не чувствовать себя одиноким в своей печали, словно одинокий остров, дрейфующий среди моря любопытных, ищущих глаз. И когда, наконец, приходит время обеда, у него больше нет причин пробираться сквозь кишащие толпы людей, чтобы добраться до своего столика. Ему больше не нужно искать Субина среди сотен людей, потому что его там нет.       Шаги приводят его к столику, за которым они обычно сидели, и он осторожно опускается на холодную пластиковую скамью. Когда громкий смех и оживленные разговоры эхом разносятся вокруг него, он опускает голову на руки. Его сердце болит, когда он слушает группы друзей, погруженных в свои собственные миры, обменивающихся шутками и создающих воспоминания, в то время как он остался один, зная, что прямо сейчас это должны быть он и Субин. Только когда кто-то садится перед ним, он поднимает голову, наблюдая, как Кай опускается на одно из свободных кресел напротив него и одаривает его теплой, искренней улыбкой. Он крепко закрывает глаза и, не говоря ни слова, снова опускает голову на руки. — Я действительно сожалею о том, что произошло, — начинает Кай. Ёнджун просто кивает. Он не доверяет себе говорить прямо сейчас, зная, что это приведет только к тому, что он расплачется у всех на глазах. Как Кай может говорить так, словно ничего не произошло? Как он может продолжать жить так, как будто ничего не изменилось? — Я знаю, что мы на самом деле мало общались, когда Субин был здесь, но я здесь для тебя, если тебе нужно с кем-то поговорить. — Я в порядке. Между ними повисает тишина, прежде чем Кай испускает вздох. — Ты лжешь, — Ёнджун поднимает голову, чтобы посмотреть на него, и хмурится, когда видит озабоченный взгляд Кая. — Субин был моим другом, и мне действительно было больно потерять его. Но ты? Ты потерял свою вторую половину, хён, и это не может не причинять боли. Кай протягивает руку и крепко хватает парня за руку, и именно в этот момент внешнее спокойствие Ёнджуна начинает рушиться, в горле образуется комок, а на глаза наворачиваются слезы, угрожая выплеснуться наружу. Он делает глубокий вдох, изо всех сил подыскивая слова, чтобы сказать. — Я не могу жить без него, — голос Чхве дрожит, когда он, наконец, поднимает глаза и встречается взглядом с Каем. Младший просто крепче сжимает руку, отражая боль в глазах старшего, молчаливо понимая его. Тихие слезы начинают катиться из глаз Ёнджуна, стекая по его щекам, когда он пытается перевести дыхание. Болезненная острота его эмоций ошеломляет, обрушиваясь на него, как волны на измученного пловца.

***

      И когда Ёнджуну исполняется восемнадцать, он понимает, что действительно не может жить без Субина. До окончания школы остается неделя, когда парень снова навещает Субина. В его глазах сверкает решимость, пока он приближается к их некогда безопасному убежищу. Прошло пять месяцев с того рокового дня. Дня, когда он потерял своего Субина. Мост стоит, как меланхоличный маяк среди бушующего снаружи шторма, неся на себе груз их общих воспоминаний. И когда он приближается, ветер громко завывает, словно понимает его боль. Его сейчас не должно быть здесь, он должен быть с Субином. Им следовало бы собирать вещи, чтобы покинуть этот город и всех, кто в нем живет. Но Субин принял решение уйти от него пораньше, оставив Ёнджуна жить в одиночестве. Стоя на выветренных досках моста, он осматривает окрестности затуманенным взглядом, перекрывающимся каплями дождя. Его сердце сжимается от боли, когда звук смеха Субина звучит у него в ушах, а его яркая улыбка отпечатывается в сознании Ёнджуна. Боль острая и всепоглощающая, но им движет страстное желание — отчаянная потребность увидеть Субина еще раз. Когда небо прорезает молния, освещая темноту, Ёнджун изо всех сил пытается выдавить слова изо рта. — Бинни? — шепчет он ветру, крепко сжимая руками деревянные перила. — Сегодня я узнал, что ты был лучшим в классе. Ты знал об этом? Ты всегда был таким умным, Бинни. Ты мог бы получить стипендию где угодно. Ты мог бы пойти куда угодно… Мы могли бы пойти куда угодно. Дождь действует как проводник, смывая его боль и очищая раны, которые, кажется, никогда не заживут. И в кои-то веки он чувствует умиротворение, зная, что осталось совсем немного времени до того, как они с Субином снова будут вместе. И на этот раз они не будут разлучены. — Ты помнишь мой пятнадцатый день рождения? Как ты велел мне загадать желание? — Ёнджун улыбается про себя при этом воспоминании. В то время у него не хватило смелости сказать Субину, что он был безумно влюблен в него, и это то, о чем он сожалеет каждый день своей жизни. — Это был ты, Бинни. Ты — единственное, чего я когда-либо желал в этом мире. Он расхаживает взад-вперед по мосту, чувствуя, как дождь и ветер хлещут по его коже, и телу. Ритм его сердца совпадает с оглушительным ревом, который его окружает. — Я не могу двигаться вперед без тебя в моей жизни, — шепчет Ёнджун, его голос заглушается завыванием ветра. — Все вокруг перестало иметь значение без тебя. Но не волнуйся, Бинни, — прерывисто улыбается Чхве, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Я найду тебя снова, хорошо? Мы будем вместе, и я обещаю, что никто никогда больше не причинит тебе боли.       Со слезящимися глазами он перебирается через мокрые деревянные перила, крепко держась за них. Мир вокруг него, кажется, исчезает, сменяясь вихрящимся полотном эмоций и воспоминаний. — Я надеюсь, что найду тебя снова. Обещай мне, пожалуйста, — умоляет Ёнджун. — Прежде чем я уйду, пообещай мне, что мы снова увидимся. Я обещаю, что на этот раз ничего не испорчу. Я буду идеальным для тебя. Таким, как ты того заслуживаешь. Он смотрит на облака вверху, мерцающий свет пробивается сквозь дождевые тучи и тяжело нависает над ним, отбрасывая золотистый оттенок на его залитое слезами лицо. «Я люблю тебя, Бинни». Навечно.