Плата

Сколько всего может произойти за три дня? Многое ли может измениться? Забудется ли близость и эмоции, испытанные во время нее? Сотрутся ли из памяти обещания и фантазии? Эти вопросы крутились в голове Ризли с того момента, как он вышел из зала суда. Стоило тяжелой двери закрыться за его спиной, как яркие картинки близости вспышками всплыли в памяти. Мягкая кожа под пальцами, изгибы тела, стоны. Лицо. Наконец без каменной маски беспристрастия, такое живое и эмоциональное… Нёвиллет давно отвоевал себе главное место в мыслях Ризли. Но эти три дня до назначенной встречи образ его обнаженного тела не покидал распаленный близостью мозг начальника тюрьмы ни на секунду. Запросить секс как оплату услуг было его лучшей идеей, но у всего есть последствия. На повседневных задачах приходилось активнее сосредотачиваться, уделяя им больше концентрации и сил, чем обычно. Каждый вопрос Ризли приходилось слышать дважды, прежде чем смысл начинал доходить, озаряя тусклое лицо пониманием. Из рук все валилось, а чай в чашке всегда был холодным, потому что Ризли отвлекался, уходил в себя, и чашка покрывалась слоем льда. Три дня. Для Ризли за три дня ничего не изменилось, кроме того, что он начал хотеть Нёвиллета еще сильнее. А для самого Нёвиллета? Ризли постучал в дверь кабинета верховного судьи. Мелюзина открыла и впустила его внутрь. Нёвиллет сидел за столом и даже не поднял глаз от бумаг, которые покрывали все пространство огромной столешницы. Его кабинет был гигантским, светлым, заполненным большим количеством мебели, изысканными диванами, шкафами, заставленными сотнями книг. Ризли подошел к столу и сразу заметил главный минус — напротив стола хозяина отсутствовало кресло для гостей, вынуждая испытывать неудобство, стоять и неприкаянно ждать, пока верховный судья обратит на тебя свое внимание. — Вы назначили, кхм, — начал Ризли но запнулся, закашлялся. — Встречу. Через три дня после того, как я… — но стоило Нёвиллету поднять на него взгляд лиловых глаз, как неожиданно для самого себя Ризли заткнулся, а колкое «взял вас» не было сказано. — Я помню, — лицо верховного судьи ничего не выражало, ни смущения за то, что между ними было, ни отблеска воспоминаний о том, как приятно Ризли ласкал его. Ничего. Ни одной эмоции. Так вот что с ним сделали эти три дня. Стерли воспоминания и вернули маску беспристрастия. — У Вас першит в горле? Хотите воды? — Нет, — голос предательски захрипел. Пить и правда хотелось. — Я предпочитаю чай. — Чая нет, есть вода, — холодно отрезал верховный судья и вернулся к бумагам. Ризли не нравилось то, как влиял на него Нёвиллет, как эта маска спокойствия и безразличия выводила его из равновесия, и он сразу злился, распалялся, хотел напомнить о себе, обратить на себя все его внимание. — Ваши бумаги могут подождать, я — нет, — Ризли опустил руки на стол, наклоняясь и пытаясь заглянуть Нёвиллету в лицо. — Вы сказали через три дня, не уточняя часа, когда мне придти, — пальцы верховного судьи раздраженно сжали одну из бумаг, оставляя на ней замятость. Ризли заметил, ухмыльнулся, понижая тон и заигрывая, заходя дальше, чем следовало: — Если я Вам мешаю, прикажите мне уйти. Но смирно ждать, пока Вы обратите на меня внимание, я не намерен. — Вот как? — Нёвиллет поднял взгляд на мелюзину, одарив ее легкой просящей улыбкой, и та быстро скрылась за дверью, оставляя их наедине. В ноздри заполз влажный запах дождя. Нёвиллет посмотрел на Ризли снизу вверх, лицо снова как мрамор, безэмоциональное, холодное, ни тени былой улыбки, и спросил медленно и спокойно: — Вам надо приказать сидеть смирно, только так Вы послушаетесь? — Попробуйте, — Ризли перешел на шепот. — И узнаете. — Прошу, не усложняйте, — но Нёвиллет пошел на попятную, устало потер переносицу и вернулся к бумагам. — Просто сядьте на диван и дождитесь, когда я закончу с документами. — Нет, — от Ризли повеяло ледяной прохладой. — Ризли… Влажность, которая шла от Нёвиллета, столкнулась с холодом. Мороз пробрал до костей. — Да? — Вы играете в игру, правила которой мне не понятны. — А Вы попробуйте втянуться, — несмотря на расползающуюся ледяную ауру, внутри Ризли все кипело. Он не мог успокоиться, пока не выведет верховного судью на эмоцию, на действие. — Не сопротивляйтесь, дайте волю Вашей фантазии. Нёвиллет смотрел на него долго, переводя взгляд от одного голубого глаза к другому. Долго до жути, до стиснутых зубов, до мурашек по рукам. Влажность пробиралась в легкие заполняя, пробегая по спине ознобом. Побеждая, завоевывая. Ризли затеял опасную игру с драконом. — Вот. Возьмите, — после долгой паузы, Нёвиллет выудил из кипы папок на столе одну, казалось самую толстую, и протянул ее Ризли. — Сядьте на диван и изучите все факты данного дела, досконально. Я позову Вас, когда освобожусь, — Ризли не принял папку, рука верховного судьи так и зависла в воздухе. В лиловых глазах блеснула молния. Волна влажного воздуха ударила в лицо. — Это приказ. Возьмите. Изучите. И ждите. Этого тона Ризли ослушаться не посмел. Нёвиллет был все таким же спокойным, но за этим спокойствием скрывалась что-то еще, едва уловимое, что было знакомо с прошлого раза. Что-то, что ломало Ризли изнутри, приручало, делало покорным. Сев на диван, он погрузился в чтение. Дело не было обычным. Запутанности, разрозненные факты, сотни показаний. Серьезное обвинение, обещавшее суровое наказание. Глаза бегали по строчкам, но то и дело соскальзывали с документа на верховного судью. Нёвиллет притягивал не только взгляд. Все естество Ризли влекло к нему. Хотелось быть ближе, вдыхать тяжелую влагу и легкий аромат парфюма. Хотелось касаться его шелковых волос и бархатной кожи. Хотелось целовать, ласкать, приносить удовольствие, чтобы вновь услышать его стоны, увидеть румянец возбуждения на белом мраморе его идеального лица. Ризли тяжело вздохнул, зажмурился, и с силой вытолкнул из легких воздух, смешавшийся с начавшим зарождаться возбуждением, жаждой близости. Нёвиллет согласился оплатить сексом его услуги только после выполнения. О ином речи не шло. На иное надежды не было. Нужно дочитать дело, выполнить работу, а после взять от Нёвиллета все, что захочется. Только в такой последовательности. Иначе близость с верховным судьей была недоступна. Долистав до последней страницы Ризли был близок к тому, чтобы взорваться, замораживая все вокруг себя. Но подавив закипающую злость он смирно дождался, когда Нёвиллет подзовет его к себе. — Я изучил все, до последней страницы, — как только верховный судья закончил с документами и кивнул, Ризли подошел, агрессивно стуча ботинками по паркету, и бросил папку на стол так, что подшитые страницы вырвались и разлетелись, некоторые остались на столе, некоторые упали на пол. — И что-то подсказывает мне, что это дело было закрыто два года назад. — Только подсказывает? — лицо Нёвиллета лишь на секунду но преобразилось, отражая… неужто самодовольство? Губы дрогнули в едва заметной улыбке. Что-то… изменилось в нем с прошлой встречи. — Вы хотели, чтобы я втянулся, чтобы играл в Вашу игру. Я играю. Вам не нравится? — Вау, — протянул Ризли, меняя злость на восхищение, окидывая взглядом Нёвиллета, удивляясь его неожиданной хитрости. — Очко в Вашу пользу. — Теперь мы ведем счет? — это «мы», произнесенное Нёвиллетом будто с неким выделением, заставило сердце Ризли сделать странную остановку, чтобы после забиться в другом ритме. Он замер смотря на верховного судью и не находясь с ответом. — Молчите? Неужели Вас можно чем-то смутить? — Нёвиллет явно не понимал, почему Ризли вдруг замолчал, но в этот момент не стал разбираться в непонятных человеческих чувствах, переходя наконец к делу: — Мне нужно, чтобы Вы достали для меня вот это. — Что это? — Ризли взял протянутый свиток, развернул его. — Книга? — Это рисунок книги, — ирония сказанного от Ризли не ускользнула. — От Вас требуется раздобыть саму книгу, и это будет непросто. — Что в этой книге? — Ответы, — коротко ответил Нёвиллет. — На что? — На вопросы, — Ризли открыл было рот, чтобы возмутиться, но Нёвиллет перебил: — Ответы на вопросы, которые я хочу узнать о самом себе. Больше Вам знать не требуется, — Нёвиллет положил перед ним древние карты руин, свитки с подробной информацией о ловушках и загадках, и тихо добавил: — Можете идти. И прошу, будьте осторожны. Ризли сгреб ворох бумаг, даже не пытаясь вникнуть в информацию под взглядом пронзительных лиловых глаз. Он разберется, изучит все досконально, потом, у себя в крепости, а сейчас его волновала лишь одна весьма значительная часть сделки. — Плата? — с придыханием произнес он. — Та же? — Вам все еще не нужна мора? Новый титул? — Ризли отрицательно покачал головой. — Хотите меня? — Ризли кивнул, безуспешно пытаясь скрыть свое отчаянное желание. — Тогда все в силе. Как только книга будет у меня, я весь в Вашем распоряжении. Он сказал это так спокойно, словно секс для него ничего не значил, но все же, изменившийся в самом конце тон, тон, который Ризли научился различать в прошлый раз, выдал его предвкушение. *** Ризли серьезно просчитался. В своих силах, в том, что он сможет выйти из ситуации победителем. С самого начала это задание Нёвиллета пошло наперекосяк. Ризли поспешил. Хотел сделать быстрее, но не лучше. Быстрее, чтобы снова оказаться с ним рядом, чтобы почувствовать его губы на своих, тепло его тела под пальцами. От очередного пропущенного удара молотом его откинуло, он упал навзничь, ударившись затылком. Рот наполнился кровью. Перед глазами помутнело. Он проигрывал. Силы кончались. А Фатуи только прибывали, волнами набрасываясь на него. Нёвиллет предупреждал, приказал уходить. Одному не ворошить осиное гнездо. Обойти, спрятаться. Слишком опасно, слишком непредсказуемо. Но Ризли совершил ошибку, думая что справится в одиночку. Тучи на небе сгущались, обещая излиться дождем. Он снова поднялся, шатаясь, сплевывая кровь. Стальные перчатки выпустили пар. Рваная рана на боку ныла, не давая сделать полный замах правой рукой. Но он все равно бросился в атаку, рыча и отчаянно надеясь на чудо. Пошел дождь. Сначала мелкий, но с каждой секундой расходясь все сильнее. Удары крио стали эффективней. Волна врагов просела, появилась брешь позволяя Ризли уйти, тактически отступить. Но он остался. Щеку царапнула пуля. Дурак. Наверное оскорбление прозвучало не только в его голове. В следующую секунду слева потоком воды смыло двух застрельщиков и бомбардира. Стена дождя перегородила путь магам и молотобойцу. Но с каждой секундой за прозрачной завесой врагов становилось все больше. Куда же он влез? — Уходим. Рога Нёвиллета светились синим. За его спиной величественно развивались драконьи плавники. Ризли не стал спорить, опираясь на его плечо. Но очень, очень давно он не сбегал с поля боя так позорно. Дождь лил, застилая взор. В боку щипало, в голове гудело. Задание было провалено. Хотя голову Ризли занимали лишь мысли о том, что Нёвиллет рядом, что его рука поддерживает его, крепко прижимаясь к неповрежденным ребрам. Но небо плакало, а значит душу гидродракона захватила печаль. По просьбе Нёвиллет отвел его в крепость Меропид, в его кабинет и вызвал Сиджвин. Усадил на низкий стул, чтобы маленькая медсестра смогла дотянуться, помог снять жилет, рубашку, но после не ушел, остался, наблюдая, как мелюзина вколола обезболивающее, промыла и начала зашивать рваную рану на боку. Его взгляд мрачнел и после того как глаза в десятый раз проскользили по старым шрамам и новым ранам, он отвернулся, стянул с плеч мокрый плащ, с рук перчатки, пропитавшиеся кровью Ризли, и бросил их на стол не заботясь о том, что намочит документы. Он встал к ним спиной. Нервно расплел взлохмаченные белые волосы и заплел их вновь, приглаживая потускневшие рога. После того как Сиджвин сделала перевязку и наклеила на бинты стикеры, Ризли проводил ее до двери и щелкнул замком. — Вы нарушили мой приказ, — все еще стоя к нему спиной, Нёвиллет прервал давящую тишину сразу же как дверь закрылась. — Я приказывал быть осторожным. Я просил Вас… Интересно, небо все еще плачет? — Виновен, ваша честь. Ризли сократил расстояние до своего стола за несколько широких шагов. Нёвиллет развернулся к нему лицом и от неожиданной близости положил ладонь на обнаженную грудь Ризли. — Вы, — прохладная ладонь сжалась в кулак, несильно толкнула в покрытую шрамами грудь. — Ризли, какой же Вы дурак. Ризли шагнул еще ближе, заставляя Нёвиллета сделать шаг назад, упереться ягодицами в стол. На грудь легла вторая рука. — Простите. Ризли пытался поймать взгляд Нёвиллета, но тот смотрел куда угодно, но только не на него. Он выглядел расстроенным, очень сильно расстроенным, и такой эмоциональной реакции от верховного судьи Ризли совсем не ожидал. — Вы подвели меня, — тихо сказал Нёвиллет, пробегая подушечками пальцев поверх стикеров на бинтах. — Я не просил Вас ставить на кон свою жизнь. — Знаю, — обезболивающее подействовало и боль отступила, оставив после себя тупое чувство стянутости. По телу Ризли должна была начать разливаться усталость после боя, после нескольких дней в руинах, после ночлега на своей куртке, а не в кровати, но близость желанного тепла вновь погнала по венам адреналин. Запах дождя пьянил. Усталости придется подождать. — Могу я загладить свою вину? Наконец Нёвиллет поднял на него взгляд. В лиловых глазах растекалась растерянность, но через секунду вспыхнула злость. Маски беспристрастного судьи будто и не существовало никогда. Ноздри вздулись, рога в белых волосах снова засветились. Присущее ему спокойствие рассыпалось в прах, его чувства смешивались, эмоции сменяли друг друга. По точеным скулам пополз румянец. Взгляд метавшийся по лицу Ризли без сомнения то и дело останавливался на губах. — Нет, — наконец ответил он, но прозвучало это как-то неуверенно. — Нет? — Ризли наклонил голову на бок и улыбнулся. — Нет, — уже уверенней. И тут в лиловых глазах молнией блеснула идея: — Мало того, что Вы провинились лично передо мной, так Вы еще и нарушили закон, запрещающий вступать в конфликт с иностранцами… — О-о поверьте мне, — перебил Ризли. — Этот конфликт начал не я. — Но Вы не отступили, когда была возможность, — в грудь уперся палец. — Вы остались и были ранены, — лицо Нёвиллета приблизилось. — Поэтому Вы, — губ коснулось влажное дыхание. — Понесете наказание за свою самоотверженность и глупость. — Это самосуд, — ухмыльнулся Ризли. — Считаете? — Нёвиллет никогда не проявлял столько эмоций при нем. — Я верховный судья, Вы преступили закон, — Ризли никогда не видел в его глазах столько… азарта? Столько жизни. — Но мы не в здании суда, — близость Нёвиллета распаляла. То как он был зол и как необычно и приятно было видеть эмоции на его прекрасном лице, заставляло Ризли заходить все дальше. Рискнув, он положил на его бедра ладони. — Да и архонт не в курсе. — А Ваше дело не соответствует правовым нормам, чтобы предавать его огласке, — на удивление Нёвиллет не пытался отстраниться. — Хотите чтобы на этом личном слушании присутствовала госпожа Фурина? — Так это все-таки самосуд, — Ризли усмехнулся, притягивая Нёвиллета к себе. — Вы начинаете свою игру Нёвиллет? Сами исполните наказание? Нёвиллет позволил притянуть себя. Он был так близко, Ризли казалось, что он чувствует что Нёвиллет возбужден. Казалось ли? — Я думал Вам нравятся такие игры, Ризли, — Нёвиллет почти касался губами его губ, но сокращать эти пару миллиметров не спешил. — С Вами нравятся. — Тогда скажите, — лиловые молнии врезались в голубой лёд, впиваясь, растапливая. — Вам нравится прикасаться ко мне? Скользить руками по моему телу где вздумается? Получать удовольствие, удовлетворяя свое возбуждение? Потакать своим инстинктам? Ризли сглотнул. Какие провокационные вопросы. — Это допрос? — Нёвиллет приподнял белую бровь, явно требуя четкого ответа. — Да, мне нравится. — Тогда всё ранее перечисленное, — лиловые глаза безумно заблестели. — Я вам запрещаю. Это будет вашим наказанием. Вы не сможете удовлетворить свое желание касаться меня или ублажать себя хотя бы рукой в надежде на разрядку, — Нёвиллет без труда оттолкнул Ризли на один шаг от себя, пресекая прикосновение. — Вам разрешается лишь смотреть, как я ласкаю себя сам. Как я получаю удовольствие. Это напомнит Вам о выдержке и терпении, о которых Вы явно забыли, ввязываясь в тот бой. — Ваше наказание больше похоже на награждение, — Ризли прищурился, окидывая взглядом Нёвиллета с ног до головы. — Мне нравится эта игра. — Из того что мне известно о Вас, Ризли, — Нёвиллет начал расстегивать свою рубашку, оголяя грудь. — Скоро вы поменяете свое мнение. — Думаете? — Ризли облизнулся. — Знаю. Да, он не просто догадывался. Нёвиллет точно знал что делал. Он точно знал как его обнаженное тело заводило Ризли. Он точно знал, что Ризли будет тяжело просто смотреть, что для него это будет не просто проверкой выдержки, тренировкой терпения, это будет настоящей пыткой. Рубашка упала с плеч. Узкие ладони заскользили по белой коже, откинули длинную белую косу за спину. Пальцы дотронулись до розовых сосков, обвели ореолы. Нёвиллет закусил губу. Он смотрел в глаза, без стеснения, но с интересом. Словно ждал реакции, чтобы что-то понять, что-то выяснить. Может быть лимит? Свой? Или его? Губы пересохли и Ризли облизал их, жадно разглядывая прекрасное тело. Руки сжимались в кулаки, в паху тяжелело с каждым новым движением бледных пальцев. Он шумно выдохнул. — Вы очень красивы, Нёвиллет. — Лестью свободы не купить, Ризли. — Делая Вам комплимент, я не пытаюсь заслужить свободу, — Ризли не мог удержать зрительный контакт дольше нескольких секунд, постоянно опуская взгляд на обнаженную грудь и ниже. — Я лишь констатирую факт. Нёвиллет убрал выпавшую челку за ухо и второй рукой под взглядом внимательных синих глаз скользнул вниз, к дорожке белых едва заметных волос ведущих от пупка и дальше, за край узких брюк. Ладонь легла на пах, натягивая ткань, позволяя увидеть очертания явного возбуждения. О как же хотелось заломить его руки за спину, щелкнуть наручниками на его запястьях, чтобы не трогал себя, схватить за бедра, посадить на стол и терзать нежную кожу шеи губами, кусать соски, мять бока и дразнить языком у самой кромки брюк, пока он не начнёт стонать и не прикажет зайти дальше. — Ризли, вы вспотели, — Нёвиллет перестал расстегивать пуговицы на брюках и нахмурил брови. — Если рана дает о себе знать, я перенесу наказание на другой де-… — Нет, — Ризли поспешил с ответом, вытирая со лба испарину тыльной стороной руки. — Я в порядке. Это не рана, просто… Продолжайте. Он не был в порядке. Возбуждение вскипало в крови, хотелось жара чужого тела, ласки, близости. Дыхание сбилось, сердце заходилось в бешеном темпе, а ведь Нёвиллет еще даже не был полностью обнажен. И если в первый раз с ним Ризли был сдержан и терпелив, то сейчас, когда он уже знал какой Нёвиллет на вкус, как он стонет и выгибается от ласк, как сладко сжимается внутри, когда особенно приятно, терпение готово было лопнуть как перекаченный воздушный шар. Нёвиллет изучающе смотрел на него еще несколько секунд, а после тонкие губы тронула легкая улыбка. Он сделал вывод из его поведения. Он понял, что тянет за правильные ниточки. Изящные пальцы продолжили расстегивать пуговицы. Спустили белье. Освободили из тесноты два прекрасных наполовину возбужденных члена. Нёвиллет прислонился задницей к столу, оперевшись о столешницу второй рукой. Ризли внимательно следил за его движениями, не упуская ни одного, лелея мечту повторить все прикосновения губами. Нёвиллет касался себя нежно, медленно, дразняще, не спеша достигнуть разрядки. Пальцы обнажили голубоватую головку верхнего более человеческого члена, скользнули по уретре, смахивая капли проступившей смазки, мазнули по уздечке, сжались в кольцо и прошлись по длине до основания. Прильнули к второму, меняя тактику. Пальцы заскользили по рельефному стволу драконьего члена то надавливая, то лишь слегка прикасаясь, обводили выпуклости, уделяя внимание самым чувствительным местам. Ризли запоминал. Пальцы кружили в незнакомом танце, нежные и внимательные, они дарили ласку сразу двум членам. Непривычно, необычно, но так восхитительно. Так умело. И хоть оторваться от этого увлекательного зрелища было неимоверно тяжело, Ризли все же отвел глаза, наконец взглянув на лицо. Все это время Нёвиллет смотрел на него. Его влажные губы были приоткрыты. На щеках разгорался румянец. Грудь вздымалась все чаще. Лиловые глаза, обычно кристально чистые, пронзительные и серьезные, заволок туман возбуждения. По спине побежали мурашки. Изо рта пошел пар. Ризли сделал шаг, сокращая жалкое расстояние длиной в вытянутую руку, уперся ладонями в стол по бокам от Нёвиллета, втянул носом запах его возбуждения. Но не прикоснулся. — Ризли, — Нёвиллет простонал почти в губы. Ризли нависал над ним. Был невыносимо близко, но не касался. Не нарушал запрета. Учащенное дыхание Нёвиллета оседало на лице. Пара сантиметров и он бы мог прижаться к его губам в поцелуе. — Я не нарушил условие, так ведь? — шепнул Ризли. — Продолжайте. Нёвиллет прикрыл глаза. С расстояния в пару сантиметров не было видно касается ли он себя. Но Ризли слышал его дыхание, потяжелевшее, участившееся. Ресницы подрагивали. Губы что-то шепнули. Сквозь шум колотящегося в ушах сердца Ризли не расслышал. Но Нёвиллет повторил, громче, настойчивей: — На колени. Лиловые глаза распахнулись. Впились в Ризли требовательным взглядом, не принимающим неповиновения. Колени дрогнули. Ризли не думал, что его фантазия исполнится так скоро и так необычно. Он опустился вниз. Перед глазами плыло от переполняющего и не имеющего выхода возбуждения. В штанах было совсем тесно, хотелось довести себя до разрядки парой быстрых движений. Но Ризли терпел, ведь терпение вновь окупалось. Нёвиллет смотрел на него сверху вниз. Рука соскользнула со стола и легла Ризли на щеку, пока вторая продолжала ласкать возбужденные сочащиеся смазкой члены. Пальцы Нёвиллета были такими нежными и мягкими. Они невесомо скользнули по недельной щетине, подцепили подбородок поднимая вверх, надавили совсем слегка, но даже так Ризли понял и послушно открыл рот. — Если терпение это наказание, а я — награда, — Нёвиллет коснулся подушечкой пальца языка Ризли, а после влажно обвел его губы. — Считаете ли Вы, что уже достаточно наказаны и что заслужили поощрение? Вопрос поставил Ризли в тупик. Он стоял с открытым ртом на коленях перед тем, кого желал больше всего на свете. В паху давило и пылало так, что в голове уже давно не было ни одной приличной мысли, лишь фривольные фантазии очень пошлого содержания. Заслужил ли он поощрение? Наверное нет. Хотел ли он его? О да, конечно. Готов ли он был вытерпеть еще хоть немного пытку выдержкой? Нет. — Нёвиллет, — Ризли сжал ладони в кулаки. — Вы знаете сколько я могу выдержать пыток… обычных пыток, как долго я могу продержаться в бою. Вы знаете обо мне очень многое, почти все, — Ризли старался смотреть в глаза, но взгляд то и дело опускался на руку ласкающую члены. — Вы видите, как сильно я хочу Вас, чувствуете это. И должны знать, что я на пределе. Так что на Ваш вопрос должны ответить Вы сами. Достоин ли я? — Хитро, Ризли, — губы тронула легкая улыбка. — А если я скажу, что сегодня Вы не заслуживаете награды? — Ваше право, — прошептал Ризли и зажмурился, не в силах больше терпеть ни проницательный лиловый взгляд, ни чужое возбуждение перед самым носом. — Но что бы Вы не решили, уходить отсюда неудовлетворенным Вы явно не собираетесь. Дерзко. Очень дерзко. Но Ризли рискнул. Пальцы Нёвиллета заползли в черные волосы и сжались в кулак, запрокидывая голову, заставляя распахнуть веки и снова посмотреть в глаза. Возбуждение прострелило тело и Ризли чудом сдержал стон. От Нёвиллета пахло морем, соленым, возбужденным, необузданным. Его рога светились, по светлой коже то и дело пробегала рябь голубых чешуек. Лиловые глаза вытаскивали из тела Ризли душу, выворачивали ее наизнанку. Ему хотелось, чтобы эта игра закончилась, чтобы наконец коснуться себя, излить возбуждение, но также ему хотелось, чтобы это мгновение не кончалось никогда. На такой грани он никогда еще не был. Никогда не был возбужден настолько, что перед глазами темнело, а сознание уплывало в Бездну. Тело ныло. Забыв про раны и усталость, оно жаждало лишь чужого тепла. — Вы очень проницательны, я не уйду отсюда просто так, — голос Нёвиллета мурашками пробежал по обнаженной спине. — Но Ваша сегодняшняя необдуманность, вынуждает меня наложить ограничение, — пальцы выпутались из волос, прикосновение исчезло. — Себя Вы сегодня не коснетесь, — обе руки Нёвиллета легли на стол. Его открытая поза, наклоненная голова, пальцы впившиеся в край столешницы, возбужденный блеск в глазах, его обнаженное возбуждение, все это приглашало, шептало в голове назойливым «бери, бери пока дают, это твоя награда». Но как голодный пес перед тарелкой еды, Ризли ждал команды «можно». — Ваша стойкость достойна вознаграждения, Ризли. Вы заслужили. «Можно». Ризли облизал губы, расслабил ладони сжатые в кулаки. Потянулся. Коснулся изящных ног Нёвиллета под коленями, скользнул пальцами выше, стянул брюки с задницы и сжал в ладонях упругие ягодицы. Приблизился. Втянул носом запах чужого возбуждения. Голова закружилась. Ризли закрыл глаза. И лизнул. Заскользил языком от основания драконьего члена по темному кобальтовому стволу к начавшейся светиться голубым головке. Широко, влажно, исследуя рельеф. Кончиком языка мазнул по уздечке. Руками притянул Нёвиллета к себе за ягодицы и обхватил головку губами, посасывая, прижимаясь языком к уретре, дразня. Сверху шумно втянули воздух. Вкус Нёвиллета сводил с ума. Рот наполнился слюной, Ризли расслабил челюсть и впустил член до самого горла, касаясь носом второго возбуждения. Застонал от ощущения заполненности. Нёвиллет заглушил свой стон закусив пальцы. Его бедра вздрогнули. Ягодицы в ладонях Ризли напряглись. Ризли выпустил член изо рта и взял снова, глубже, проталкивая головку в горло, до самой стенки, до самого предела. — Ризли! Ничем не заглушаемый стон Нёвиллета забрался Ризли в голову, переворачивая там каждую мысль. Заскользил по его телу мурашками, опустился вниз к члену стиснутому в узких брюках. Ризли почувствовал как невыносимо влажно стало в его белье, тесно и неприкаянно. Хотелось опустить ладонь вниз, сжать себя через брюки и может быть даже кончить так, не раздеваясь, как подросток. Но вместо этого, он снова почти выпустил возбуждение Нёвиллета изо рта и взял глубоко вновь, выпуская из груди стоны, пуская по телу Нёвиллета вибрации. На затылок легла ладонь. Нёвиллет не направлял, не давил, просто путал пальцы в черных с седым волосах. Позволял Ризли ласкать его ртом так, как ему хотелось. Посасывать, насаживаться до горла, дразнить. Награда, которой Ризли собирался насладиться сполна. Ведь сегодня реальность превзошла все фантазии. Ризли приоткрыл глаза и жадно взглянул на второй член. Сразу два приласкать ртом он не сможет, но раздразнить языком попробует. Ладонь соскользнула с ягодицы, обхватила стволы двух членов, сжимая вместе. Язык восьмеркой очертил головки. Так, как раньше это делали пальцы Нёвиллета. Губы оставили на каждой поцелуй, а после скользнули искать те самые чувствительные места, за которыми так внимательно следили голубые глаза. Низкие стоны стали выше, пальцы в волосах напряженней. Ноги Нёвиллета дрожали, от языка в особых местах вздрагивали и его члены. Ризли наслаждался. Упивался тем, что ему позволили. Вновь уделяя внимание лишь драконьему члену, взял его глубоко. — Ризли… — к стонам имени было слишком просто привыкнуть. Но то как с придыханием звал его Нёвиллет, стонал и подавался бедрами навстречу, то как пальцы в волосах сжались в кулак и стали требовательными, говорило о том, что он был близко к оргазму. Все шло к развязке. Апогею. Концу. Ризли взглянул на него. Даже в приглушенном желтом свете кабинета был виден румянец на его щеках и как покраснели кончики его острых ушей. Рога в волосах приподнялись, налились свечением, стали длиннее. Ризли казалось, что за спиной Нёвиллета виден эфемерный мечущийся из стороны в сторону драконий хвост. Нереальный. Красивый. И пускай его проклянут архонты… Божественный. Нёвиллет толкнулся в его рот и Ризли сжав пальцы на чужих бедрах застонал, от того как сильно захотелось дотронуться до себя тоже. Колени болели, все тело ломило от недостатка ласки, на лбу собрались капли пота, скальп саднило от жесткой хватки тонких пальцев. Но Ризли бы повторил все произошедшее от и до, лишь бы видеть, чувствовать его наслаждение. Нёвиллет обхватил свободной рукой второй член, сжимая и лаская только головку, чтобы не мешать Ризли, но получать больше удовольствия. Его глаза были закрыты, изо рта выскальзывали тихие стоны на каждое движение пальцев и языка. Ризли вновь сжал в ладонях ягодицы и скользнул пальцами между них, разводя, дотрагиваясь до сжатого входа, дразня. От стен отразился стон, заползая в голову, прокатываясь по позвоночнику мурашками, разливаясь во рту жаром и влагой. Нёвиллет вздрогнул, выгнулся, сжал пальцы в волосах. Ризли отстранился, сглотнул, обжигая рецепторы чужим вкусом и вновь обхватил головку губами, на несколько мгновений продляя удовольствие. — Ризли, — Нёвиллет взмахнул рукой, заставляя семя исчезнуть с живота и пальцев, растворяясь в воздухе. — Посмотрите на меня. Ризли выпустил изо рта обмякающий член. Отстранился, отпуская чужие ягодицы. Рука Нёвиллета из его волос соскользнула на лицо, пальцы властно вздернули влажный подбородок. Ризли смотрел. Он знал, что сейчас радужку его синих глаз поглотил черный зрачок, знал, что челка прилипла ко лбу, а волосы были в полном беспорядке. Он был потрепанным, грязным, испачканным в крови. Неудовлетворенным. Губы распухли, а взгляд был рассредоточенным. Не самый лучший его вид, но Нёвиллет смотрел на него не отрывая взгляда, казалось вглядываясь в самые мелкие детали, словно… запоминая? Он выглядел очень довольным. Лицо было расслаблено, а уголки рта едва заметно приподнимались. Нёвиллету точно нравилось то, что он видел перед собой. Нравилось, что Ризли стоял перед ним на коленях, голодный, жаждущий. Ризли это тоже нравилось, даже если боль от возбуждения гудела в голове, сводя зубы и ноя в паху. Ведь то, как удовлетворенно выглядел сейчас Нёвиллет, доставляло больше наслаждения, чем реализация собственного возбуждения. — Встаньте. Ризли послушно встал, не без труда разгибая затекшие ноги, снова возвышаясь над прислонившимся к столу Нёвиллетом. Тот уложил опавшие члены в белье, застегнул брюки, накинул рубашку, но оставил ее расстегнутой. Ризли слепо, бездумно потянулся к нему, заползая ладонями под полы тонкой ткани, прижимая к разгоряченной коже на ребрах. Нёвиллет обнадеживающе оплел шею рукой, скользнул губами по щеке и прижал их к уху: — Мне нужна книга, Ризли, — шепот обжег раковину. Ризли вздрогнул, напрягся. — Остальное получите после. — Нёвиллет, — Ризли уронил голову на чужое плечо, прижимаясь горячечным лбом к прохладной ткани. — Вы жестоки. — Я справедлив. Нёвиллет ловко выскользнул из его рук. Вытек из объятий словно вода сквозь пальцы. Голова закружилась и Ризли шумно оперся о стол, удерживая себя на ногах. По столешнице поползла корка льда. Точно. В их договоренности оплата была обещана только после выполнения работы. А то, что было между ними сегодня, это так, лишь поощрение, маленькая провокация, не больше, и Ризли мог не надеяться на продолжение. — Достаньте книгу и тогда мы сыграем по Вашим правилам. С этими словами Нёвиллет забрал со стола свой плащ, перчатки, и ушел, оставив после себя густой туман непроглядного возбуждения. На негнущихся ногах Ризли обошел свой стол, и почти упал в свое кресло. Развалился, расслабился, шумно выдохнул. И расстегнул ширинку. — Будет Вам книга, Нёвиллет.