Кувырком

       «Вергилий» величественно идёт по фарватеру. Олимпийский флаг гордо развевается на ветру, словно это не речной трамвайчик с молоком, крупой и сахаром, а настоящий теплоход, везущий иностранных гостей и атлетов. Его капитан, суровый мужик по фамилии Капустин, с серьёзным лицом стоит у штурвала, пока молодой парень, скорее всего вожатый, крутится рядом.        Смена в «Буревестнике» должна будет начаться по расписанию.        На палубе среди чемоданов и сумок сидят на лавочках пионеры. Они уже успели разбиться на кучки и начать знакомиться. Лёля не без интереса слушает рассказ Титяпкиной – Титяпы – о дворовых приключениях и покорении недостроек, когда натыкается взглядом на девчонку, сидящую поодаль. Та сидит с прикрытыми глазами на самом краю лавки, в разговоре не участвует, только слушает. Лёля ещё не знает её имени – она так и не представилась, - но уже почему-то хочет с ней подружиться. Как будто сердцем чует, что им будет вместе интересно…        – Эй, Хлопова, чего уши развесила?! – возмущённо дёргает её за руку Титяпа. – Я тебя спрашиваю!        – А?.. – Лёля наконец переводит взгляд с девочки обратно в компанию. – Прости, задумалась.        – Ты так на неё смотрела, словно сожрать хотела! А ты, случаем, не вампир, а, Лёлечка? – хохочет задиристая Титяпкина, другие хихикают тоже. – Или ты в неё влюбилась?        – И ничего я не влюбилась, - бурчит Лёля, чувствуя, как щёки опаляет жаром.        – Влюбилась, влюбилась! – заводят писклявыми голосами девчонки вокруг. – Тили-тили тесто, же… невеста и невеста!        – Да заткнитесь вы, дуры! – Хлопова скрипит зубами и сжимает руки в кулаки. – Перестаньте, это несмешно!        – Смешно, смешно! – Титяпа театральным движением прикрывает улыбающееся лицо, а потом поворачивается к сидящей на другом конце лавки Лёлиной «любви». – Эй ты! Как тебя звать?        – Я? Лера Лагунова. Чего тебе?        Лера. Ле-ра. С такой нежной фамилией Лагунова. Лёля в мыслях произносит имя на разный лад, словно перекатывая по языку.        …и едва не зависает снова.        – В тебя Хлопова втюрилась! – Титяпу уже не остановить. Она выбрала себе мишени для подколов.        – А в тебя – хрен с горы, отвали! – зло бросает ей Лагунова и отворачивается.        – Какие мы важные, посмотрите! Уже и пошутить нельзя! – Титяпкина взмахивает руками и возвращается к разговорам о дворовых пацанах.        Лера нахохлившимся воробьём сидит на своём краю лавки. Ей сейчас явно не хочется разговаривать, только вот солнце, играя в воде, всё ещё слепит аж до слёз. Лера снимает очки и утирает глаза.        ...усталый и одинокий маленький воробушек, который отпугивает людей своей вечной привычкой щёлкать маленьким клювиком.        Брат бы посмеялся.        У Лёли сбивается дыхание. Разработанные на тренировках лёгкие заходятся хлопающими крыльями. Поникшая Лера вызывает целую гамму противоречивых эмоций. Солнечные зайчики игривыми непоседами путаются в тёмных вихрах, преломляются в толстых стёклах очков, целуют угловатые коленки.        Лёля чувствует, как сердце пропускает удар, и идёт вперёд.        – Ты не слушай этих, – она понижает голос, чтобы никто, кроме них двоих, не слышал, - куриц. У них в голове ветер, ты и сама знаешь, – Лёля спотыкается, по-глупому сбивается, комкая юбку сжавшимися пальцами. – Дружба?        – Дружба, - по-простому говорит Лера и улыбается. Лёля улыбается ей в ответ.        Бешено стучащее сердце не слышно никому.        Это её маленький секрет.